Читать книгу Стихи для чтения вслух. сборник - Елена Глушко - Страница 4

Бесконечный уют нам достался не даром,

а мечом и пожаром (за глаза не дают).

Сам себе помоги, Большой человек.

Стаскивай сапоги с лежачих коллег!

Жалко их? Не моги – короткий твой век.

Мы носим сапоги вчерашних коллег.

Тёёёплые сапоги остывших коллег.

Зачем мне Бог дал говорить общо?

В глазах пестрят высокие дилеммы.

Зачем мне в голос выть, когда ещё

пожара нет,

ещё набаты немы?

Мне хочется чихать. Ах, эта грязь,

которую зовут

домашней пылью.

Над всем, над всеми, над собой смеясь,

в поющий рот микстуру скуки вылью.

О, страна моя бедная.

Разобрали по камешку,

растащили по досточке

мой резной белый храм.

Храм, на беленьких косточках

возведённый, взлелеянный.

Но святынь вам и ладанок

ни за что не отдам.

Видно, время сошло с ума.

Сочиняет такие песни,

от которых на сердце тьма.

Слишком тонкая кожа треснет.

Ну а время-то на басах

разыгралось, развеселилось.

Тихий цвет не расцвёл, зачах,

не пробьётся, попросит милость,

а за милость плебейский бред

наиграет на слабой струнке,

торопливо доест обед

и уйдёт, захватив оклунки.

Мальчики, мальчики, за что вы гибнете?

Эй, перестаньте умирать.

Чья-то невеста по-вдовьи выглядит,

осиротела чья-то мать.

Мальчики, мальчики, чего воюете?

Сейчас не сорок первый год.

Вам на какой-нибудь чеченской улице

смерть «Мендельсона» пропоёт.

Глупые мальчики, за что вы гибнете?

Эй, перестаньте умирать.

Чья-то невеста по-вдовьи выглядит,

осиротела чья-то мать.

Извините, я буду слегка нелюбезна.

Отниму ваше время на сущий пустяк.

(У меня-то ведь времени целая бездна,

а у вас оно, вижу, зажато в кулак.)

Я хочу сообщить неприятную новость,

Вы, конечно, не в курсе ещё, что к чему.

Нет, поверьте, я вам не желаю дурного,

но сказать я должна, да, должна, потому…

Так и есть – вам ещё ничего не известно.

А иначе вы просто бы здесь не сидели.

Кто-то бегал бы, не находя себе места,

кто-то был бы при деле, а кто – на пределе.

Ну, так что ж я тяну? Непростительно это.

Я сейчас же собраться должна.

Что случилось? Вы замерли, ждёте ответа.

Что случилось? Случилась война.

Смерть посмотрела им в лицо.

На одних посмотрела

слишком пристально,

и они превратились

в мудрецов,

как-то вмиг до конца постигли истину.

А другие бежали от неё,

и ей надо обиду эту выместить —

МАТЕРИНСКУЮ кровушку

попьёт,

распрекрасную, чистую,

без примесей.

Я не делаю шагов навстречу.

Я не верю. Я противоречу.

Я не верю. От вчерашней веры

мне достался лоскуточек серый.

У других она из ярких тканей,

посмазливее и пообманней.

В магазине мне сказали: «Нету

больше веры. Вот осталась эта,

добирайте.» Я взяла, конечно.

Как же мне без веры жить-то, грешной.

Я молчу. Я умру, если буду молчать.

Непослушные чувства глухи и немы.

Неужели всю жизнь так и ждать палача,

опасаться войны, и сумы, и тюрьмы?

Я не верю ушам и глазам.

Это ложь. Столько зла не бывает (ну, разве, в аду).

Я б ушла, но зачем?

Ведь куда ни пойдёшь,

всюду встретишь всё тех же: Беду и Нужду.

И за что ухватиться?

Всё падает вниз.

И кого удержать, если рук не дают?

Как-то в Святки девчонки гадать собрались,

чей дружок не погибнет в чеченском бою.

Здравствуйте, рыцарь. Какими судьбами?

Я-то считала, что вы уже вымерли.

Ну, заходите, не стойте, как каменный.

Чай или кофе? Как Вас по имени?

Кстати, Вы лучше бы сняли доспехи.

Из-за забрала ужасная дикция.

Вы не торопитесь? Я?

Мне не к спеху.

Я, так сказать, опоздала родиться,

так что теперь не спешу никуда.

Вы посидите, я чайник поставлю.

Что в «Новостях» говорят про Дудаева?

А показали уже Югославию?

Ой, я забыла, что Вы новичок.

Только что к нам и понять не успели: это не ад.

Кровь рекою течёт? Это же «Новости»,

вести недели.

Что за страна и в каком

Вы году?

Сядьте. Вот стул.

Ну-ка выпейте. Легче?

Кто виноват? Говорят,

их найдут

и в назиданье другим покалечат.

Кстати, Вы лучше бы сняли доспехи.

Из-за забрала ужасная дикция.

Вы не торопитесь? Я?

Мне не к спеху.

Я, так сказать, опоздала родиться,

так что теперь не спешу никуда.

Вы посидите, я чайник поставлю.

Что в «Новостях» говорят про Дудаева?

А показали уже Югославию?

Меня печатать не стоит свеч,

а нынче надобно всё беречь,

копить и нести под проценты в банки.

Ну, кто поверит мне, самозванке,

что слишком много смертельной боли,

а мы, под общим наркозом

что ли, не чувствуем боли.

– Вы что кричите?

– Таких девиц надо в вытрезвитель.

Надолго? Что-что? Мне пойти проспаться?

И жизнь прекрасна, тем более в двадцать?

Но просто не чувствовать боли, эта

болезнь чревата… да-да,

тем светом.

На чернявую голову Югославии

снова камни

Снова били и приговаривали:

«Будем друзьями?»

Говорят, надо гвозди из этих людей —

и делают.

Самых цельных и стойких на гвозди

перевели.

Нержавеющих самых, самых острых

и смелых

забивают по шейку в пылающий пуп

земли.

В Лондоне. (Повод ли

для стихов?

Если не повод,

то императивнее поводов.)

Снова и снова

рвёт тела городов,

бьёт нарывами

подлыми

снова, снова.

Стиль телеграфный —

стиль новостей —

стиля жизни

уже крупнее.

И только вчера

были так рады —

заполучили

Олимпиаду…

Хочется выменять,

перемотать,

да ну эту Олимпиаду —

нате!

В гробу её видели…

Разве так

за праздники

платят?!

В Лондоне. Паника —

не то слово.

(Где бы взять слово,

чтоб не было взрывов в метро

снова и снова?)

Может, хирурга большого…

Вскрыть метастазы…

Сколько их!

Снова, снова.