Читать книгу Невольницы ада. Детектив - Елена Касаткина - Страница 3

Когда что-то не получается, мы расстраиваемся, но иногда неудачи могут быть сигналом «смени маршрут». А если это разочарование, которое воспринимается, как полное крушение твоей жизни? Можно так же попробовать сменить маршрут. На другой. Ведь логично же прилагать усилия ни к тому, что не получается, а к тому, что может получиться. Это всего касается. И отношений тоже.

Время, конечно, лучший лекарь, но когда рушится твой мир – спасает движение. И ты в этом движении жук Скарабей, который катит свой шарик, повторяя путь солнца от рассвета до заката, то появляясь из песка, то снова исчезая в нём. В том самом, из песочных часов отмеряющих жизнь.

Лена уткнулась носом в подушку и дала волю слезам. Она долго крепилась, не позволяя разрывающим сердце чувствам взять над собой верх. Это несложно, когда душа окаменела. На принятие решения много времени не потребовалось. Не раздумывая, написала рапорт на увольнение и, стараясь не смотреть на Махоркина, положила листок перед ним на стол.

– Лена!

– Не надо! Не надо ничего говорить. Подпиши, и я уйду.

– Я не подпишу это.

– Пожалуйста, не мучь меня. Подпиши. Я тебя очень прошу.

– Не могу.

– А я не могу видеть тебя. И работать с тобой больше не смогу.

– Ты ненавидишь меня.

– Наоборот. Люблю. Ты знаешь. Но это уже не важно. Ты не оставишь своего ребёнка. Ему нужны оба родителя. И я не хочу ставить тебя перед выбором.

– Я её не люблю.

– Я знаю. Но это теперь не имеет никакого значения.

Лицо Махоркина выглядело уставшим и постаревшим. Глубокие морщины прорезали лоб, а всегда уверенный взгляд стал измученным, потухшим и растерянным.

– Я не знаю, что мне делать. Что? Скажи.

Ей так остро захотелось обнять его, прижать к себе, пожалеть, но, собрав силы, она холодно произнесла:

– Подпиши.

Уже в такси, измаявшаяся болью, просила водителя: «Быстрее, быстрее». Как будто убегала, как будто боялась, что догонят, попытаются вернуть. А больше всего боялась себя: что не выдержит, что сдастся, что уступит. В какой-то момент поймала себя на мысли, что было бы неплохо, если бы, разогнавшись, машина въехала в бетонное заграждение. Мгновенно промелькнувшая мысль испугала. И отрезвила. Но горькие, болезненные думы не сдавались, продолжали мучить, мешали отвлечься на что-нибудь другое.

Подушка уже промокла от слёз, а она всё никак не могла остановиться. Дверь слегка скрипнула, и в слабом луче света появилась фигура матери.

– Доченька, попей валерьянки, – Евгения Анатольевна присела на краешек кровати и погладила дочь по голове. Лена замерла и притихла. – Хотя какая тут к чёрту валерьянка! – Мать вздохнула. – А знаешь, что я тебе посоветую? Наешься хреновины.

Лена развернулась и уставилась на мать заплаканными глазами.

– Какой хреновины?

– А такой. Берёшь хрен и через мясорубку перекручиваешь, добавляешь томатный сок по вкусу, можно ещё чего-нибудь. И как жахнуть! Так, чтоб глаза из орбит, чтоб мозги перемешались, а потом на место встали.

– И что, это поможет? – удивлённо спросила Лена, вытирая слёзы.

– Обязательно! Во всяком случае, пока эту хреновину будешь готовить, уже успокоишься.

– Нет. – Лена приподнялась и села, подтянув к подбородку колени. – Хреновиной тут не поможешь. Сиюминутный эффект может отвлечь, но не решить проблему. Мама, я не знаю, как мне дальше жить. Чем заниматься? Я ведь только и умею, что преступников ловить.

– Ну и лови себе на здоровье. Что в Москве других отделений нет? Работа тебя отвлечёт, а время сделает своё дело. На Махоркине твоём свет клином не сошёлся.

– Да как же я расследовать буду, если кроме мыслей о нём мне ничего в голову не лезет? Он мне мерещится в каждом встречном. Я постоянно думаю: как он, где он, с кем он. Я не знала, что это так больно будет. Лучше бы он мне изменил.

– Что ты такое говоришь, дочка? Чем это лучше-то?

– Тем, что я бы тогда могла его во всём винить, я могла бы ругать его, обзывать предателем, подлецом, ненавидеть, презирать. Стукнула бы, в конце концов. И мне было бы легче. Легче разлюбить и отпустить из сердца. Но как отпустить, если он не виноват в том, что так получилось… нет, виноват, конечно… и не виноват. Если я сама за него решила. Сама себе в сердце выстрелила. Как это пережить? Как, если мне сейчас даже одним с ним воздухом дышать больно?

– Понимаю. Но всё проходит, и это пройдёт. Может и звучит банально, но потому и банально, что верно. А если дышать трудно одним воздухом, то поезжай куда-нибудь.

– Куда?

– А к Светке в Новгород. Она тебя быстро в чувство приведёт. Развеешься, подышишь другим воздухом, отдохнёшь. Глядишь, и душевное состояние в норму придёт. Вот тогда и вернёшься.

Тёплые пухлые Светкины руки обнимали участливо и надёжно. Хорошо, когда у тебя есть старшая сестра. Она всё поймёт, поддержит, подскажет. И можно быть уверенной, что всё это искренне, всё от души. И никаких подруг не надо.

– Как будто и не расставались. – Светка подхватила чемодан, взвесила в руке. – Чего такой лёгкий?

– Ну извини, варенья не взяла, – Лена впервые за последнее время улыбнулась. Робко, неуверенно, словно пробуя – может ли улыбаться, будто забыла, как это делается.

– Я не о варенье, а о нарядах.

– Каких ещё нарядах?

– Разных, в которых будешь дефилировать по городку нашему. У нас тут офицеров холостых знаешь сколько…

– Света, о чём ты, какие офицеры? Я вот сейчас в купе с влюблённой парочкой ехала, они жеманятся, кокетничают и называют друг друга дурацкими уменьшительно-ласкательными именами. Знаешь, что я чувствовала? – Лена сделала паузу, подбирая подходящее слово. – Раздражение. У меня сейчас всё, что связанно с любовью или то, что про любовь: фильмы, песни, стихи, просто мысли – вызывают неприятие, самую настоящую аллергическую реакцию.

– Да. Не разлюбившие жестоки. Любовь – довольно эгоистичное чувство. Когда мы любим душой, всем сердцем, то обязательно хотим обладать объектом нашей любви. Это уже потом, когда подключаем разум, то осознаём, что не всегда наши желания следует реализовывать, что есть ещё и обстоятельства.

– Вот именно – обстоятельства.

– Ну всё, хватит об этом. Ты зачем приехала? Чтобы обо всём забыть. Вот и слушай меня. Будем вышибать клин клином.

– Ладно. Делай что хочешь. Моё душевное состояние в полном твоём распоряжении.

– Вот и чудненько. И расправь плечи, чего это ты вдруг горбиться начала?

– Да? Я и не заметила. – Лена выпрямила спину. – Надо же, прямо по теме моей диссертации.

– Какой ещё диссертации? Ты что, диссертацию написала?

– Пока нет. Пока только думаю, материал собираю, но тема как раз про невербальное поведение и жесты. Ты про спину сказала, а я вспомнила, что согнутая спина свидетельство того, что человек переживает мощный стресс. Тяжесть проблем не даёт ему расправить плечи. Когда человек не может справиться с ситуацией, он закрывается. И я тому наглядный пример.

– Слушай, так вот и пиши свою диссертацию, сейчас как раз самое подходящее для этого время. Компьютер в полном твоём распоряжении, я весь день в школе, Женька на службе, малый в садике. Работа отвлечёт от горестных мыслей, а вечером я тебя развлекать буду.

– Вот иногда и тебе хороши идеи в голову приходят, – Лена улыбнулась на этот раз широко и уверенно.

– Молодец, что приехала.

К военному городку ехать долго, через весь город.

Город, как книга. Книгу можно читать. А город? Как читать город? Очень просто: глазами, ушами, носом, всеми органами чувств. Смотришь сквозь стекло, ловишь лица людей, у кого-то улыбки, бывает, что и слёзы. Люди что-то говорят, тебе не слышно, но по губам пытаешь прочесть. По эмоциям, жестам понять.

Вот двое мужчин – один протягивает другому руку для пожатия. Тот улыбается, крепко жмёт. Вот дети. Ссорятся. Тот, что помладше размахнулся и стукнул того, который выше ростом. Братья, наверное. Это всё Новгород новый. С серыми многоэтажками, узкими тротуарами и уже почти голыми деревьями. Обычный.

Старый Новгород другой. Величественный, гордый, с белокаменными церквушками и главной достопримечательностью – Кремлём, сердцем города.

На конечную к военному городку автобус прибыл почти пустой. Пока ехали – совсем стемнело.

– А в Кремль когда сходим?

– В субботу. Днём погуляем по городу, а вечером зайдём в ресторанчик «Детинец». Он находится прямо в стенах Кремля. Там можно даже отдельную келью снять. Ну, это для тех, кому экзотики хочется. Или уединения. А нам сейчас уединения искать незачем. Я закажу столик в центральном зале. Отметим твой приезд.

Низкое новгородское небо нависало, давило чернотой вихрастых облаков, больше похожих на тучи. Где-то в расщелине волокнистых сгустков можно было разглядеть полоску лунного рожка. Молодой месяц подглядывал за идущими по аллее сёстрами.

У дома в слабом мутноватом свете фонаря стояла женщина. Тень от козырька падала на лицо, но по каким-то еле уловимым признакам в ней угадывалась тревога и озабоченность. Женщина нервно теребила пуговицу на растянутой до формы пончо старой вязаной кофте.

– Здравствуйте, Анна Николаевна! – поприветствовала соседку Светлана и весело прибавила. – А ко мне сестра приехала!

– Здравствуйте! – Лена внимательно всмотрелась в лицо женщины.

– Здравствуй, Светочка! Здравствуйте! – женщина печально посмотрела на Лену. – С приездом.

– Пошли, – Света взяла сестру за руку и сделала шаг в сторону подъезда.

– У вас что-то случилось? – Лена отдёрнула руку и подошла к женщине поближе.

– Сама не знаю. Что-то переживаю я… за внучку. Они с Андреем в поход ушли и до сих пор не вернулись. Говорила, дней на пять, а уже неделя прошла.

– Да что вы переживаете, Анна Николаевна? Вернётся ваша Наташка. Она же не одна, с парнем. Подумаешь, задержалась, понятное дело, любовь —морковь.

– Это да… – быстро заморгала соседка. – Только вот телефон у неё не отвечает.

– Всё будет хорошо, – Светка вновь потянула сестру за рукав. – Вернутся. А телефон, понятное дело, не отвечает. В лесу связи нет.

– Подожди, Свет. – Лена выразительно посмотрела на торопыгу. – А вы в милицию обращались?

Женщина скрестила на груди руки и слегка наклонилась к Лене.

– Ходила я. Только мне там сказали то же самое, что никуда не денутся – вернутся. «Зря ты, бабуля, тревогу бьёшь. Они небось и рады, что из-под опеки вырвались», – так мне сказал молодой парнишка, что там сидел.

– Вот видите, – вставила Светка, но тянуть за рукав сестру перестала.

– А куда они отправились? – Лена взяла женщину за руку, и та неожиданно всхлипнула.

– На Ильмень.