Читать книгу Арбуз, или Осознанная жизнь с правилами и без - Елена Коваленко - Страница 3

Вот, если бы сейчас оказаться в доме, где-нибудь на калифорнийском побережье, и чтобы он непременно был на горе с видом на море. Представляю, как вечерами я спускаюсь к причалу, у которого стоит моя белоснежная яхта, и там меня уже ждет красавец муж за штурвалом. Потом мы отправляемся в открытое море и любуемся невероятной красоты закатом, наслаждаясь Каберне Совиньон из частных коллекций! А на рассвете, я сажусь в свой лазурный кабриолет Майбах, искрящийся всеми радугами успешной жизни, и отправляюсь на работу в Голливуд, где работаю режиссером в большом кино со спецэффектами и лучшими операторами мира.

– Эй, ты чего уснула? Старт-то объявлять будешь? Все готовы уже! – спросил меня ассистент и ткнул рукой под дых. Я очнулась и открыла глаза. Передо мной была студия Первого канала Москвы.

– Где моя рация? Ага, вот она. Спасибо, – поблагодарила я ассистента и громко объявила в рацию, – внимание! Все приготовились, все по местам. Камеры готовы? Звук готов? Актеры по местам! – сказала я как обычно, объявляя съемку уже в двухсотый, а может, и трехсотый раз за свою жалкую и ничтожную жизнь.

Вместо своей американской мечты, я работаю выпускающим телевизионным режиссером в Москве. Вместо Майбаха езжу на работу на метро, доделываю ремонт в своей маленькой квартире на окраине города, а когда удается выкроить выходной иду с подругами в клуб. В погоне за продвижением по карьерной лестнице, я забыла что такое отдых. Работа сделала из меня машину по производству телепродукта, и к жизни я начала относиться как к тому, что случается со мной изо дня в день, и не понятно, куда это все ведет.

– Пойдешь сегодня с нами в клуб? – спросила моя близкая подруга Саша, когда съемка закончилась и мы с ней шли по студии. Она была на лет десять старше меня, но вела себя еще как молодушка и всегда после работы любила веселиться на славу. У нее не было семьи и всю жизнь она посвятила только работе.

– Шутишь? – устало ответила я. – Я должна еще до завтра залить то, что сняли, свести по таймингу, потом сценарий, смонтировать и еще что-то надо было, не помню что… наверное ничего. Саша, почему я чувствую себя ничтожеством?

– Ты о чем, Настя?

– Я столько делаю для канала, а в результате я всего лишь маленький винтик в гигантской машине, да еще и денег вечно не хватает. Вчера на новые туфли пришлось кредит брать.

– Насть, ты не маленький, а огромный такой винт! – утешала меня Саша. – Успокойся ты! Так живут миллионы людей. Ну и хрен с ним с кредитом, туфли важнее, поверь мне, я давно уже тут живу.

Вдруг когда мы проходили по тесному коридору павильона, Саша случайно стукнулась о железную балку головой. И эта балка неслучайно оказалась у ее головы.

– Ой, – сказала она, – ну кто сюда это повесил?! Ладно, Насть, подумай лучше о позитивном! Посмотри, что у тебя есть – красивый любящий муж, доход стабильный, хоть и невысокий, зато жилье свое, чего не скажешь про меня, например. Я же не ною на жизнь. А тебе чего еще не хватает для счастья?

– Не знаю. Чувствую, что это все как будто не мое. У тебя было такое?

– Наверное ты просто не умеешь ценить то, что тебе дается свыше, – указала Саша пальцем в небо.

– Свыше? Не смеши меня, я не об этом. А тем более, если бы там кто-то был, он бы по достоинству оценил мои заслуги, и я бы уже давно была на калифорнийском побережье или лазурном, получая «Пальмовую ветку».

– А что тебя не устраивает-то?

– Надоела такая жизнь. Кручусь словно белка в колесе. Один день – копия другого. Совсем не думаю, сколько осталось жить. Если посчитать, то это где-то двадцать тысяч дней всего! Или десять, а того гляди еще меньше. А это почти ничто! А что если завтра я умру, Саша?

– Слышь, подруга? Умирать она собралась. Так, я поняла, это переходный кризис. Надо наслаждаться каждым мгновением сегодня, поэтому работа подождет, я настаиваю, собирайся! Мы с Катей за тобой заедем в десять, тебе надо срочно развеяться!

Тем вечером в клубе выпивка текла рекой. Саша разливала по рюмкам очередную порцию текилы:

– Жизнь, – начала она философски, – она не такая как в фильмах, понимаешь, Настя? Это в детстве нам родители рассказывали сказки. А в реальности надо пахать, чтобы выжить, а тем более, если хочешь в свой Голливуд попасть.

– Не хочу пахать, девочки, хочу мчаться на Майбахе по Беверли Хиллс уже сейчас! И чтобы ветер в лицо бил, и чтобы мотыльки в груди, девочки…

– Девочки, за мечту! – перебила меня белокурая Катя. – И чтобы самые сокровенные мечты сбывались, ну вот просто незамедлительно!

– Катя, знаешь за что я тебя люблю? – сказала я влюбленно мечтая, смотря Кати прямо в глаза.

– За что?

– Ты мой ангел света!

– А я? – приревновала Саша.

– И ты мой ангел, – повернулась я и также влюбленно посмотрела на Сашу глазами, которые прикрывали взъерошенные волосы.

– Ну подруга, да тебя одни ангелы окружают. Я ведь тоже не дура, хочу чтобы и меня тоже они окружали! И что мне делать? – спросила Саша, выпивая текилу, наверное, в десятый раз.

– А что делать? Я не знаю, что делать. Может быть, просто… любить?

– За любовь, девочки! – подняла тост Саша.

– Так, тихо, к нам идет кто-то симпатичный, – интригующе заметила Катя.

– Слушай, Насть, – придвинулась ко мне совсем вплотную Саша и даже немного обняла за плечо по-дружески, – я тебе скажу, что деньги и статус, за которыми ты гонишься, и даже твой Голливуд – это не главное в жизни! Ты еще маленькая совсем, но скоро поймешь, что главное – это любовь. Вот так!

– Девушки… Разрешите вас пригласить?! – отвлек Сашу незнакомец, приглашая ее на танец.

– О! Пойдем! – согласилась, не раздумывая, веселая Саша и встала из-за стола, поправляя задетое короткое платье. – Все, девочки, оставляю вас ныть по эфемерным мечтам и иду наслаждаться прекрасной реальностью.

Полночи мы танцевали как в последний раз. Тогда я и не думала, что моя жизнь изменится уже на следующий день.

***

Ночью мне приснилось, что мы с мужем вышли в море на Beneteau Sense 51. Восьмиметровой красотке с кожаными сиденьями, белым парусом и зеркальным корпусом, в котором отражались солнечные блики на спокойной водной глади. А вдали светило ясное солнце так ярко, что от этой пленительной яркости слепило глаза. Небо было прозрачным, и там в глубине после голубизны виднелись звезды. Такого в реальности не увидишь, ведь днем звезд не видно, поэтому выглядело это как будто на другой планете. Словно ночь и день соединились вместе. Тут – ясный день, а там – в глубине неба, где космос – видны все космические тела. И там, в глубине, – звезды, луна и все гигантские объекты двигались словно в упорядоченном танце. А тут внизу среди моря – повсюду летали птицы в таком же неописуемо красивом и грациозном танце.

Во сне муж за штурвалом был невероятно красив, одет в белую рубашку и полосатый шелковый шарф. Улыбаясь, он включил классическую музыку на виниловом проигрывателе, потом радостно достал из небольшой холодильной камеры бутылку вина и достал штопор. Но в попытках открыть бутылку, штопор сломался. Муж проворно извлек откуда-то отвертку и молоток. Я знала, что он умел так открывать вино и что он обязательно его откроет. Но, орудуя инструментами, он старался напрасно – пробка камнем была приклеена к стеклу. Напоследок муж достал из-за пазухи дрель и начал сверлить горлышко бутылки.

Я проснулась в своей спальне от шума дрели. В соседней комнате моей квартиры, где я жила с мужем Громом, рабочие уже вовсю работали. Голова болела, а тут еще эта дрель.

– Еще б чуть-чуть поспать, – ныла я, но дрель вражески сверлила стену над головой.

– Ничего, – кутала я уши и голову одеялом, – я могу спать и под шум дрели.

Потом вдруг наступила тишина, и я опять провалилась в сон в надежде попасть обратно туда, где яхта, море и космос над головой. Но спустя минуту дрель опять заработала, на этот раз еще усерднее.

– Вы что серьезно?! – вскипятилась я. – Что вы в такую рань сверлите там? Что уже девять часов?! – посмотрела я на часы на стене. – Девять! Проспала!

В спешке я хотела одновременно и раскрыться, и одеть очки, и взять телефон, но запутавшись в одеяле я упала с кровати. Я встала, отряхнулась и устремилась на кухню. Меньше всего мне нужно было опоздание в период моего нестабильного озабоченного будущего. Четыре года я работаю режиссером, и профессия моя не давалась так легко, как вы могли подумать. И все из-за моей внешности. Вот, кого вы представляете, когда слышите слово «режиссер»? Наверное, это такой большой крупный мужчина после пятидесяти лет с просветами седины, небрит, в очках и с грубым, хрипловатым голосом. Такой себе Джордж Лукас? Я угадала? Нет, если нет, то тоже не страшно. Ну вот все люди режиссером видят именно такого вот человека как Джордж Лукас, ну вот он прямо типичный режиссер по внешности. Вот, даже, если бы он никогда в жизни не думал работать режиссером, все прохожие думали, что он – режиссер обязательно. Вот так Бог его наградил. Теперь хочу развеять ваши стереотипные представления о режиссерах современности, особенно, что касается телевидения. Вот тут типажей очень много: и худые, и совсем тощие от недоедания и потери невероятного количества энергии, и полные, и совсем толстые. Бывают режиссеры разные: и даже афроамериканцы, и китайские тоже, и корейские очень известные есть. Но вот, если бы вы вдруг увидели меня, то вы бы никогда в жизни не подумали, что я работаю режиссером. Ну вот, как если бы на пожарника одели балетную пачку, или на балерину пожарный костюм и шланг дали в руки. Ну вот я – второе. Вот смешно, да? Вот так я и выглядела в глазах своих сотрудников – такой вот балериной в костюме пожарника с пожарным шлангом в руках! Увидев меня в жизни, вы бы наверняка подумали: «И как такая изящная талия, тонкая шея и невинные, такие детские глаза могли стоять во главе масштабного съемочного процесса?» Тем не менее было именно так, потому что с детства у меня бурлит страсть к разрыву шаблонов. Когда я была еще маленьким ребенком, мама зафиксировала у меня ауру цвета индиго. Как она это сделала я не знаю, но это нам очень сильно помогло в общении. Родители меня не трогали вообще, и я развивалась сама так, как считала нужным и ходила туда, куда считала выгодным для своих внутренних позывов, вообщем, чем-то это напоминает современную финскую систему образования. Родители также не говорили в какой вуз надо мне поступать. Я, конечно же, сразу выбрала режиссуру, потому что именно она дает столько возможностей в жизни! Вы даже себе пока не представляете, хотя скоро в этом сами убедитесь и тоже, может быть, захотите стать режиссером. И еще мама говорила: «Дочка, ходи в школу!» А мне там вообще не нравилось. А кому-то нравится, вам, например, нравилось там? И родители все понимали и не ругали меня, если узнавали что я прогуливала школу. Ну вот я совсем себя не ощущала непохожей на других детей, но это было именно так. Все учатся в школе за партой, а я училась в это же в время в библиотеках, читая своих любимых авторов – Достоевского и Толстого, изучая историю мира, копаясь в письмах военачальников президентам во время войн и в других архивных документах и апокрифических научных фактах. Потом я на экзамены приходила, и все удивлялись, откуда мне столько известно. А мне было интересно именно это, а не сухие учебники и учителя с сухими голосами. Все школы – сухи как засуха в пустыне, я имею ввиду советского типа обязательное образование, а не современное удаленное и другое финское, где из человека делают человека, а не машину для вторсырья.

Как же я попала на эту работу на Первый канал? – спросите вы. Помимо своего таланта крушить шаблоны, я была вынуждена пойти работать из-за долгов, а еще друг позвал. Вот так вот, все просто. Оказывается, режиссером на ТВ может быть кто угодно, даже водопроводчик. И вы тоже смогли бы им быть. И не надо мне тут говорить, что у вас нет режиссерского образования, вы сможете и все. И попала я на канал сразу почти после вуза, мне было 24 года. Чтобы не казаться малолетней выскочкой из академии, вместо изящных привычных платьев, я стала одевать мужеподобные строгие костюмы от Версаче и очки в огромной оправе. Кто-то мне однажды сказал, что чем больше оправа в очках, тем умнее человек. И я послушалась этому совету, так как зрение у меня было не ахти и так. Я прятала красивые длинные волосы в пучок и пыталась казаться Джорджем Лукасом в глазах сотрудников – умным, бывалым мужиком в строгом костюме.

Я знала, чтобы не погнали с работы, помимо внешнего вида, нужен был еще и сильный голос, который бы слышали пятьдесят человек, а то и больше. У меня был не такой грубый голос как у Джорджа, поэтому я решила это незамедлительно исправить. В перерывах между съемками я практиковалась технике речи в туалете, искусственно понижая свой тембр и набирая обороты на низких частотах. Однажды меня заметили сотрудники как я кривляюсь перед зеркалом за этой дикой практикой и тихонько засняли на смартфон. Потом они это видео на Youtube выложили, и весь телеканал еще долго смеялся и подшучивал надо мной. Я думала, что такой позор не переживу. Поэтому настоящему режиссеру нужны терпение и выдержка, несмотря ни на что.

Еще одно важное качество для режиссера – это умение держать внимание одновременно на трех-четырех, а то и больше объектах. Например, видеть восемь мониторов одновременно, подключенных к камерам во время съемки большого шоу. А бывает к ним и десять камер подключены, а может и больше. Вот такое широкое поле зрения надо иметь, чтобы следить за тем, чтобы случайно на двух мониторах не была одна и та же крупность плана или лажи какой не было. Это надо, потому что продюсер, который все видит и за всеми наблюдает, не любит, когда его режиссер или кто-то другой лажает. Он может рассердиться и начать нервничать, и даже наказать за лажу штрафом или палкой. Да-да, именно так я называю – это метафора, как все в книге, ну вообщем, вы поймете это потом. И когда продюсер, который все видит и за всеми наблюдает, говорит тебе:

– Успей исправить лажу, а не то, будешь оштрафована на такое бабло, что потом век не отработаешь!

Так его так все боятся! А как не бояться-то? Вот вы бы, если бы его знали, его еще не все знают, то вы бы сами очень сильно его боялись и не лажали бы больше. И вот режиссер, помимо того, что следит за тем, чтобы не было у него никаких лаж, иногда в ответе перед продюсером за лажи и других людей. Режиссер одновременно должен видеть и всех участников шоу в кадре, а их у нас бывает по-разному. Когда я снимала про моделей, тех еще красоток, то и двадцать человек было одновременно перед глазами, а то и все сорок, плюс еще съемочная группа, тоже люди, и тоже все чего-то хотят и куда-то идут, в кадр например лезут. Когда на массовку попадаешь на крупных мероприятиях, например на шоу, то там может тысячи человек быть, а то и целый миллион. А потом еще техника: краны, тележки, рельсы и машины – все это тоже часто бывает перед глазами в кадре, иногда всего очень много сразу. Да, еще забыла сказать главное, – часто животные разные бывают в кадре, например, собака или дельфины (странно немного? Ничего. Это не странно, если вы дочитаете до финала книгу, поймете). Так вот, за этим всем мне тоже приходится следить. Вот такая профессия режиссер. Хотите тоже стать режиссером или думаете, это очень сложно? Нет, это очень легко. Поверите, когда сами попробуете им быть. И зачем я вам все это тут рассказываю? – спросите вы. Чтобы вы убедились в правдивости моей истории и поверили во все это, ну и еще для другого, вы поймете потом; не все сразу, потому что эта книга необычная, вот так и понимайте, что сразу все не поймете, но если дочитаете до конца, то вам столько всего откроется! И еще что хотела сказать про режиссера, что он очень ответственный служащий и перед всеми с кем имеет дело, и когда-либо имел. И про мониторы, которые нужно режиссеру видеть одновременно и все остальное сразу, я тоже не просто так написала, об этом вы узнаете из третьей части книги. А все, что изложено в этой книге, правда до единого слова, но перенесенная на литературный лад с другими персонажами, которых не существовало в реальности. Даже Насти не было никогда, но автор именно она и есть. Сложно понять? Не думайте, просто поверьте, что все, что в книге – это автобиография, но литературная, чтобы интересно вам было читать.

Я уничтожала свои силы бесплатно, почти задаром, делая не свою работу, а как я поняла, что это не моя работа, вы поймете чуть позже; и я даже не думала о том, что энергия моя – есть ценность, которую не продашь так дешево, как продают ее молодые люди. И вот именно этим и пользуется гигантская эта машина, нарушая все законы труда наемных за деньги сотрудников. Не буду я вдаваться в подробности, чтобы никто не обиделся, и говорю я не про московское телевидение, на котором я никогда в жизни не работала. А Москва и Первый канал в повести – это собирательный образ. А работала я на другом телеканале и в другой даже стране. Поэтому, это и есть то, что я называю автобиография, перенесенная на литературный лад. Чтобы вы не подумали, что я тут разоблачать кого-то пытаюсь. Моя цель в другом – донести вам истину человека, знающего обывателя, прошедшего путь к истинной любви, поверьте, мне есть что вам написать. Просто расслабьтесь и наслаждайтесь путешествием вместе со мной, именно туда я вас и приглашаю. Будет весело, обещаю! И вам тоже потом будет очень интересно жить по-другому вместе с Игрой в поток.

Юный возраст был главным моим козырем, благодаря которому меня взяли на эту должность. Но и еще образование режиссера, конечно же, хоть, как я уже говорила, даже образование не обязательно иметь, чтобы попасть сотрудником на канал, если есть связи.

Порой мне казалось, что это не моя профессия. И я напивалась вечерами от того, что Бог наделил меня совсем не теми качествами и внешностью, которые мне хотелось бы иметь, чтобы покорить Голливуд, ради которого я работала так усердно, что доводила себя до изнеможения. Престижный труд приносил вроде бы немалые деньги, которых все равно не хватало, забирая взамен почти все свободное время и силы. Выходные были редкостью, а недосып и разборки с группой – моими вечными спутниками. Казалось, что на работе меня все ненавидели. Я терпела. И все это было ради того, чтобы обрести социальное звание. Я решила во что бы то ни стало доказать всему миру, что я способна быть самым известным и почитаемым режиссером всех времен и народов, нарушая шаблон о внешности и данных. Я готовила свой самый гениальный сценарий, который вот-вот отправлю в продюсерские компании в Голливуд. Я шла навстречу мечте, и никто не мог меня остановить даже неудавшаяся внешность и по-детски наивный голосок. Я хотела, чтобы потом сказали: «Смотрите, какая она крутая! На первый взгляд тощая соблазнительница народов, а смогла поднять целую гору! Мелкая выскочка с рацией в руках строит бородатых мужиков с камерами и еще пятьдесят человек съемочной группы и говорит всем, что им надо делать, ради самого грандиозного Мегашоу на планете.» Казалось, что яхты, и дома, и Голливуд уже не за горами, но все обрушилось, как карточный домик, сегодня утром.

***

Я вышла на кухню и повалилась на стул. Гром, так звали моего мужа, готовил завтрак.

– Ммм… вкусно пахнет, – сказала я, вдыхая аромат кофе, – можно мне кружечку покрепче сделать? Что-то голова раскалывается, вчера с девчонками в клубе перебрала.

На дворе стояла весна в самом разгаре. Цвели деревья, в окно заглядывали лучи утреннего солнца, доносились ароматы цветов и щебет птиц. Весна, как несвоевременно ты принесла всю эту красоту! Впереди снимать еще целых три эпизода. А я уже так к тебе хочу в объятья, весна! Я вдохнула поглубже свежесть, что веяла из окна, и закрыла глаза. О, как же хочется поехать сейчас не на работу, а на природу и часами утопать в тени деревьев и искупаться в прохладе озера, чтобы наконец прошла головная боль.

Внезапно в окно ворвался поток свежего ветра и поднял легкую сатиновую штору чуть не под самый потолок. Такой ветер бывает, когда выходишь на рассвете к горной реке и чувствуешь мелкие брызги на своем лице от водопада, который где-то рядом, но ты его еще не видишь, но знаешь, что он есть. И вот, ты раздеваешься и готовишься нырнуть в горное озеро, как кто-то громко ставит тебе чашку с кофе на стол перед носом и ты открываешь глаза.

– Ау, доброе утро! – весело крикнул мне в лицо Гром. – Вот, твой кофе!

Интригующий вид мужа подсказывал, что он что-то задумал. После первого глотка кофе головная боль почти прошла.

– Что сегодня будешь делать? – спросил Гром.

– Будем снимать, может быть еще и воевать в перерывах. Почему меня там половина ненавидит? Как думаешь, Гром?

– Может эта работа не то, чем ты должна заниматься, Настя?

– Надоело воевать с ними.

– Тогда не ходи туда. Хватит тратить на это всю жизнь.

– Как ты так просто говоришь «не ходи». Нельзя, когда на тебе такая ответственность, даже если заболел или умер. Скоро большая съемка планируется, там главный сказал какое-то самое крутое в мире Мегашоу намечается. Так, мне некогда. Я должна убегать, а то времени нет.

– Погоди! Послушай, а в перспективе? Я серьезно, ты готова уехать отсюда с билетом в один конец?

– В каком смысле? Куда уехать?

– Помнишь Гошу музыканта, моего друга? – продолжил муж. – Сегодня ночью мы общались по скайпу. Он пишет, что сейчас в Гоа и зовет в гости. Говорит, у него можно остановиться на время, и еще он сможет помочь и все показать, у него там какие-то связи есть с тем, кто всех знает. Слушай, детка, поехали поживем в Гоа! Сменим обстановку. Если тебе так тяжело работать на какого-то дядю или еще кого-то там, бросай это!

Я не верила тому, что слышала. То ли от накатившего счастья, то ли от грусти, что вот-вот все может разрушиться в миг, в груди все сжалось.

– Неужели ты говоришь это серьезно? – спросила я мужа.

– Серьезнее некуда, детка! Это наш билет в рай! Представь: мы валяемся на пляже под пальмами, пьем коктейли, рядом снуют индусы… – затанцевал по-индийски муж, крутя головой из стороны в сторону, как любят делать в Индии. Мне стало от этого противно, но я сдержалась и только дополнила, сморщившись:

– И коровы..

– Это рай! Мечта!

– Неужели мечта, а жить на что будем?! И что я, по-твоему, все должна бросить, к чему шла полжизни?

– Да брось, ты не посвятила всю жизнь работе! Ты хотела отдыха и свободы!

– Ты меня плохо знаешь, раз так считаешь, Гром! Я не хочу уходить. Там меня ждет мое повышение. Что, забить на него? У нас освободилось место главрежа, и я вот-вот могу получить его. А это – зарплата почти в два раза больше. И это деньги!

– Деньги-деньги! – изменил свое настроение с веселого на мрачное Гром. – Послушай, Настя, посмотри реально, телевидение – это не твое.

– У меня там есть статус и стимул работать – это деньги. У меня были планы. Почему ради какой-то Индии я должна…

И вот по поводу моих планов я вам сейчас расскажу в паре слов. Со старта карьеры я начала откладывать деньги на дом в Калифорнии. Я представляла этот дом, самый большой в мире! И вокруг много друзей, и птицы летают каждый день над головой. Свежий воздух, море, романтическая идиллия; вот оно счастье, почти реальное, и уже почти в моих руках, только еще немного… пару лет, еще подкопить пару тысяч…

С Громом я познакомилась два года назад. Его настоящее имя Олег, но все зовут его Гром из-за фамилии Громов. Он музыкант – харизматичный перкуссионист, талант и душа компании. Ему дай джембе в руки и еще пару музыкантов, и отплясывать будет даже самый скромняга. Где Гром – там веселье и танцы. Девушки к нему липнут как пчелы на мед. Высокий, подкаченное тело, красивые серые глаза, русые вьющиеся до плеч волосы. Он притягивает к себе людей своей очаровательной улыбкой и необъяснимой энергетикой. Чем в свое время и покорил меня.

Мы познакомились, когда он встречался с моей подругой Златой. Это она нас и познакомила. Увидев меня, Гром понял, что это судьба. Он неожиданно признался в любви и полез ко мне целоваться. А я тогда подумала, что ж, если такой крутой парень запал на меня, а не на всех его поклонниц – тех, которые к нему липли в клубах, где он выступал, играя на перкуссии, то значит нельзя упускать такой шанс. И я решила пока что ничего не предпринимать, потому что была еще Злата, его девушка и моя подруга, и было такое чувство внутри что как-то это немного неправильно уводить парня у лучшей подруге. Помню, когда он впервые так нагло и так напыщенно дерзко полез целоваться пьяным и еще непонятно под чем он был, мне было тогда неприятно и я даже почуяла откуда-то какой-то странный тухлый запах дыма. Гром видно понял это и сжал волю в кулак. Он во что бы то ни стало решил добиться моего сердца, он в меня очень сильно тогда влюбился. Он даже быстро рассказал про нас Злате, и порвал с ней все отношения. Спустя пару дней он уже стоял у меня на пороге с цветами и конфетами.

Подарки и цветы каждый день, рестораны и вечеринки. И было так приятно нырнуть в море его безумной влюбленности в меня, не понимающей еще тогда, что вообще происходит. Я купалась в его заботе и внимании, во всем том, чего мне так не хватало в детстве. Мои родители не особо баловали меня любовью и подарками, так как жили мы ниже среднего, почти бедно. В период развала советской эпохи так жили много семей – очереди на дефицит. И вот, в такой бедной обстановке, когда думаешь чем накормить ребенка, моя мама учила меня, что я должна зарабатывать сама на то, что хочу. И родители давали мне полную свободу – как хочешь, так и живи, где хочешь, там и бери деньги, но у нас их нет, – вот такой был лозунг наряду с лозунгами дедушки Ленина, которого очень любили у нас в семье.

Гром одаривал меня подарками, и я ощущала его заботу. Теперь, в моей мечте рядом с домом в Калифорнии нарисовался мужчина. И без Грома я уже не представляла свою будущую жизнь. Меня любили так, как не любили мои мама с папой.

Вскоре Гром попросил меня о маленькой услуге. Там были квоты по браку… а! я вам забыла сказать очень важный момент. Гром был иностранец, который очень хотел легализоваться. Поэтому он попросил меня, так просто, несерьезно, чтобы мы с ним расписались для его легализации. Я не видела причин не помогать ему, раз просит, тем более меня не учили нравственным правилам в детстве и брак я вообще не считала чем-то серьезный, важнее было, что таким образом я помогала своему Грому, а не какие-то принципы системы, которые придумал человек советской эпохи. Да, вы не знали, это мне потом моя Катя скажет, что браки, то есть росписи в ЗАГСе, придумали коммунисты во время СССР. Я их не очень любила, поэтому и браки несерьезно воспринимала. Но как и всем девочкам, само слово Свадьба было для меня все-таки чем-то возвышенным и таким сказочно-трогательным и романтичным, что я просто не могла так вот: расписались тупо и все. Я хотела из своей Свадьбы сделать настоящее шоу. И поэтому даже так сказала Грому:

– Гром, ты, конечно, все это сам затеял с росписью, но я хочу все же чтобы было не так обычно как у всех, поэтому я приглашу всех друзей на наше шоу.

– Какое еще шоу?

– Как какое? Ты что забыл, что я режиссер? Я хочу свое личное шоу и чтобы все там участвовали!

– О чем ты?

– Как о чем? Я не хочу тупо расписались, выпили шампанского и первая брачная ночь!

– Ты забыла про медовый месяц.

– А у тебя что и на медовый месяц планы какие-то есть?

– Кончено, а как же! Я хочу свою любимую женушку потом повести в самое незабываемое путешествие.

– Хм, это интригует, но сперва послушай про мое шоу.

– Ладно, что там? Рассказывай.

– Так вот, я позову всех своих, да и твоих тоже, друзей, и обязательно всех, кто у меня и у тебя там в профиле в Фейсбуке, отмечу в этом посте про шоу. А еще пусть они все – каждый твой и мой друг, кого я отмечу в посте, позовут всех остальных своих друзей. Я даже попрошу, чтобы каждый друг, кто увидит этот пост, сделал его репост у себя на странице и чтобы обязательно в нем отметил всех своих друзей и также попросил всех своих друзей на своей странице в Фейсбуке сделать такой же репост этого поста, ну, про это шоу… и также с обязательными отметками их друзей, и так далее и до конечности.

– Ого, детка, тебе не кажется это перебор немножко? Столько людей звать. И кто будет вообще репостить твой пост?

– Ну ладно тебе, Гром. Ты, конечно, можешь сомневаться в том, что такое вообще возможно, но я хотя бы попробую. Я же режиссер и я просто не знаю, что мне такое еще придумать, чтобы привлечь на себя любимую и очень любящую всех внимание людей.

– Ну ты максималистка, конечно, надеюсь ты пошутила просто.

– Нет, не пошутила, тут все очень серьезно.

Гром рассмеялся, считая что это все-таки какая-то шутка. И смеялся он до тех пор, пока я его не пнула под дых. Он аж опешил и так сказал:

– Попробуй еще хоть раз меня пальцем тронуть!

Я испугалась и добавила:

– Вот ты не веришь мне, Гром. Это потому что ты Олег.

– Очень смешно, Настя. Вот вас девушек хрен поймешь!

– А я тебе еще раз все расскажу про мой тот замысел с самым грандиозным Мегашоу из Свадьбы и тогда, только тогда ты все поймешь.

– Иди готовь борщ просто мужу своему и все! И перестань тут нести всякую чушь про пост-репост!

Я засмеялась, потому что Гром меня схватил и очень сильно начал щекотать за бока, мы так игрались с ним, как дети, он меня повалил на пол в комнате, где стояла наша пальма – высокая красотка Драцена, и я, смеясь, еще ему такое придумала:

– Чтобы ты Гром не сомневался, что я так и сделаю и ты меня даже не остановишь! Я так хочу и все! Понятно? И даже… а вот еще: люди, ну те, кто постить будут, попрошу чтобы они ничего не писали вообще в комментариях, потому что они все равно ничего пока не смогут понять.

– Что понять, Настя?

– Ну как что? Ну про то! Как его? Это! А! Забыла, ладно вспомню, наверное, и скажу.

Наконец Гром успокоился и сказал:

– Ты и вправду будешь делать тот пост с просьбами о репостах и с отметками всех друзей?

– Да, Гром, кончено буду.

– Но зачем?

– Потому что, если что-то делать, то надо делать это правильно.

– Но малышка, у меня нет столько денег на всех твоих друзей и друзей их друзей, – обнял меня Гром так нежно и еще при этом посмотрел в глаза.

– Тогда пусть они сами с собой принесут что хотят, только не это противное и мерзкое, как его? Ну вот это! А! Забыла, ну ладно, я напишу чтобы они были все счастливые на нашей свадьбе как и мы.

За день до свадьбы я, как полагается, устроила девичник.

– А сколько ты хочешь от него детей? – расспрашивала меня Катя.

От этого вопроса я подавилась шампанским, и вылила его даже на Катино платье от Луи Витон.

– Ты что, Катюш? С ума сошла, что ли?! Какие дети? Мне 27 всего. Неа, я пока не думаю про детей, а тем более от Грома, – рассмеялась я. – Взбредет же тебе в голову такое спрашивать!

– Я не поняла, Насть! Тогда почему ты выходишь за него замуж? Ты его хоть любишь?

– Он крут и красив! Его есть за что любить, и он меня любит знаешь как? Он мне такое обещал путешествие устроить в медовый месяц!

– Ты точно хочешь замуж за Грома?

– Мы хотим! Мы хотим замуж с ним! И знаешь, я бы наверное, конечно, просто так бы ни за что не повелась на его эту квоту по браку, но внутри такое вот странное чувство, не знаю как описать. У тебя было такое, ну вот словно ты вот… ну просто знаешь, что тебе надо туда идти, и все?

– Как интуиция, что ли?

– Ну да, или нет. Ну не знаю, вообщем сложно все, надеюсь я скоро со всем этим разберусь. И вот еще что, Катя, ты вот думаешь, что я такая плохая? А нет, я очень хорошая – вот посмотри, Грому помогаю! Даже на такую жертву пошла, чтобы он наконец стал легальным в стране. И вот он меня так любит, и даже не знает как я его люблю.

После нашей с Громом свадьбы все взорвалось. Злата очень переживала, что ее бросил Гром. Она страдала и обвиняла меня в их разрыве. Звонила мне часто и угрожала: «Берегись, Настя, я способна на такое, чтобы вернуть Грома, что ты даже не подозреваешь об этом!!» Я бросала трубку, не разговаривая. Потом я получала по почте еще несколько угрожающих писем. Но мне было уже все равно, главное, что меня любил Гром и только меня одну. Ах, если бы мне тогда понимать всю ту трагическую боль, которую я причинила Злате, я бы никогда не повелась на эту квоту по браку, так как это был именно брак – вот очень правильное слово.

И вот, сейчас на кухне Гром ставит меня перед выбором: я должна или остаться с ним и ехать в Гоа, или оставаться со своей привычной жизнью и работой, а он поедет туда сам. Я выбрала… я пока не знала, что выбрать. И зачем мне вообще нужна была эта Индия, а Грому зачем она?! Но и Грома бросать я тоже не хотела, он мне нравился своей заботой, которую он оказывал мне как родной отец:

– Гром, почему ради какой-то Индии я должна менять свою жизнь? Ты меня спросил, хочу я все менять или нет?

– Ты это уже сделала, когда поклялась перед алтарем.

– Что?! Какой алтарь?! Не смеши, это была обычная роспись в ЗАГСе, не путай.

– Какая разница! Ты поклялась, что будешь слушаться меня!

– Что?! Я не помню такое, я помню «в радости и печали будем вместе», а не слушаться тебя!

– Это, милая моя, именно это и означает, – Гром совсем рассвирепел, но я уже порядком опаздывала и хотела перенести этот разговор. Он успокоился, когда я замолчала. Я думала, просто буду молчать и все, пусть сам говорит, главное чтобы волна гнева прошла, которая возникла между нами, и было очень неприятно это.

– Ладно, Гром, давай потом об этом еще поговорим, мне надо торопиться на работу.

– Да уж! Иди-иди туда, где тебя не любят и даже ненавидят там, ты сама мне говорила. Ты самая настоящая мазохистка, вот ты кто!

– Ах так Гром! Так может, ты будешь деньги наконец зарабатывать, а не просто барабан лупить по клубам!

– Я хотя бы не притворяюсь тем, кем не являюсь. А ты еще и манипулируешь сотрудниками.

– Я не хочу продолжать разговор в таком тоне. Мне пора.

Я собралась идти, обидевшись очень сильно. Гром увидел это и взял меня за руку, останавливая. Усадил на стул и обнял так любвеобильно как никогда в жизни.

– Послушай, детка, посмотри на это мое предложение с другой стороны. Закончим дела и к зиме улетим в теплые края. Снимем виллу с видом, как ты хочешь, и будем там жить. И это не какие-то иллюзорные фантазии, которые, ты же сама прекрасно понимаешь, не воплотятся в реальность, а это – экзотическая страна, где вечное лето, и это реальность, которая у нас уже в руках. Ты же об этом мечтала, о Голливуде, чтобы быть в красивом месте и чтобы дом был! И вот тебе: и тепло и море, фрукты и музыка каждый вечер. Зачем долго ждать, когда то, что ты хочешь, может появиться уже сейчас?!

– Ты не знаешь, зачем я хотела жить в Голливуде!

– Что, не за этим, а зачем?

– Я не буду с тобой говорить, это мерзко, то, что ты про меня так думаешь и так думал.

– А что ты хотела в Голливуде? Не это разве?

– Я хотела создавать великие фильмы, Гром, вот именно за этим я и хотела там жить, а кто создает великие фильмы, у того все есть: и яхта, и дом, и море. И именно за этим я туда хотела, понятно тебе? И сейчас работа мне нужна, чтобы накопить больше денег и переехать туда, понимаешь?

– Куда, в Голливуд переехать?! Не смеши!

– Я не смеюсь и серьезна с тобой, Гром. Вот, у тебя есть мечта?

– Нет, мне и так хорошо, и меня все устраивает, в отличие от тебя, милая Настя.

– И как ты живешь, Гром? – с омерзением спросила я.

– Вот так и живу. Благодарен каждому прожитому дню, не ною, что мне не нравится и что нравится. Вот так и получаю то, что мне надо.

– Вот так, значит, Гром, ты получаешь?! И что ты сейчас хочешь от меня?

– У тебя есть немного сбережений и у меня.

– На что ты намекаешь? Я не отдам свои накопления на вонючую Индию, они мне нужны на Калифорнию, на мою мечту! – кричала я, возненавидя Грома, который теперь позарился на мои накопления, которые мне достались таким трудом.

– Ты вот не знаешь, что я тебе предлагаю, и сразу кричишь на меня. А ты послушай для начала.

– Ладно, говори.

– Мы доделаем ремонт в твоей квартире и сдадим ее. Будет доход и не надо будет теперь работать вообще, только рай и море и пальмы.

– Ну не всю же жизнь валяться под пальмами?! А дальше что?

– Будем делать, что захотим! Путешествовать, развлекаться!

Зазвонил телефон, звонили с работы.

– Меня уже ждут, – сказала я спокойно. Муж обнял меня, отпуская на работу, и сказал напоследок:

– Ты подумай, малышка. И вот еще что: подумай, ты и дальше хочешь загибаться под рабством какого-то не твоего направления труда, или положишься на выбор мужчины и мужа твоего и будешь делать то, что я тебе говорю. И так и надо делать, а не так, как ты думаешь, понятно?

Я была шокирована таким его заявлением, и почувствовала себя в еще большем рабстве. То есть выбор был у меня не велик: из одного рабства телевизионного попасть в рабство мужа-садиста. А именно это я прочла сейчас в его глазах и очень сильно испугалась.

– Я подумаю, – ответила я, – и знаешь что, муж? "В радости и согласии" означает, что ты тоже слушаешь, что мне нравится, а что не нравится. И принимаешь решения, исходя и из моих желаний, а не только твоих эгоистичных – вот, что это означает, а не то, чтобы я тебе верна была всю жизнь.

– А ты что мне не верна?

– Послушай, Гром, – так по-юношески бездельно сказала я, – ну ведь ты сам прекрасно понимаешь, что штамп – это всего лишь условность, и ничего серьезного не подразумевает под собой; и ты меня сам просил помочь тебе легализоваться в стране, помнишь? Поэтому мы с тобой и поженились, а не потому, что для меня это все было так серьезно.

– А что для тебя это не серьезно, что ли? – испугался Гром и стал похож на потерянного брошенного щенка, неужели в моих словах он услышал, что я его бросаю. Но я же не это имела в виду.

– Ты что хочешь меня бросить? – спросил Гром.

– Нет, послушай, ты неправильно меня понял. Я хочу мира и согласия, и чтобы ты тоже интересовался тем, что я хочу, понимаешь?

– Ладно, но если наши желания не совпадают, тогда как?

– Тогда кому-то придется уступать.

После минутного молчания я только сказала:

– Прости. Гром, я тебя люблю и хочу, чтобы ты был счастлив.

– Отлично, тогда поехали со мной навстречу твоей мечте!

– Гром, моя мечта в другой стороне!

– А может ты ошибаешься? Откуда ты знаешь, что тебя там ждет, в Азии? А она большая и она, говорят, такое людям открывает, что потом просто у них БАХ!.. все переворачивается в жизни!

– У меня уже все итак перевернулось, Гром, после твоих слов.

– Ладно, не дуйся на меня, и ты меня прости, что кричал на тебя.

Мы обнялись и я поехала на съемку.

***

«А сейчас, визуализируйте вашу цель так, как будто вы ее уже достигли», – говорил голос из наушников, когда я гуляла в парке. Я закрыла глаза и представила себя на горе, солнце грело лицо и ветер щекотал кожу. Вот, муж обнял меня за талию. Было так приятно и тепло, как вдруг проезжающий велосипедист в парке обрызгал меня водой из лужи, прервав мою визуализацию. Я и впрямь верила, что так можно достичь всего что угодно, и решила просто ради интереса заняться и этой техникой. Но вот, какой был в ней смысл, если моя жизнь рушилась, и Гром увозил меня непонятно куда, и теперь было непонятно за какой мечтой я пойду.

Прошло несколько дней. Гоша показывал нам Гоа по скайпу:

– Вон там – море, пляж, пальмы, детишки побежали. Вот – куча сухих кокосов, корова лежит, папайя растет прямо во дворе.

– Ух ты! Смотри, Настя, папайя!

– Да мне все равно, хоть ананасовая плантация!

– Каждый вечер на сансете барабанщики пати устраивают прямо на пляже, – продолжал Гоша. – Песок тут – золото, вода в море – сказка. Фрукты, еда, жилье и все прочее – дешевое. А везде так пахнет кокосовым маслом и прочими специями прекрасными! Такими ароматными, что аж задыхаешься бывает от этого их женского аромата.

– Женского? – переспросил Гром.

– Да, ты не знал, что тут в Гоа повсюду эти краски разноцветные такие пахучие, что иногда ну просто нервы не выдерживают! Короче, если надумаете ехать, берите что-то такое, чего тут нет, но только не то противное, которое… ну как его? Это! А! Забыл, ну ладно… И вот еще что: гречку, колбасу, если едите, я сам давно в завязке от этого всего, и того пахучего также.

– Чего, мыла пахучего?

– Ну да, того противного.

Я листала гламурный журнал с Версаче и другими модными брендами и только вскользь слушала их с Гошей разговор по скайпу. Ну вот наверное, только мужики могут понимать друг друга вот так вот, с полуслова, подумала я. Ну вот как их понять, этих мужиков? Ну мужик, просто и все. Какое еще мыло?

– И обязательно привезите мне еще сюда в Гоа травок русских, – тут я посмотрела на экран лэптопа Грома и там был Гоша и он на все 32 зуба так улыбался, когда про травки русские заговорил, что аж у меня мурашки на теле выступили, как гусиная кожа.

– Гром, тащи сюда эти русские травки, там: ромашку, чабрец, зверобой и остальные тоже, все что на луге там в России растет и которых тут нет, ну вообще нет! Как они тут в Индии без таких травок живут? Ну вот, что у них тут есть? Только сандал и масло кокосовое, ну и все вроде. Поэтому вы там хорошенько в аптеке у лекаря затарьтесь.

Как оказалось желание улететь в теплые края давно созревало в уме моего мужа. Среди друзей Грома были музыканты и хиппи, которые оставляли пыльные города и отправлялись с билетом в один конец туда, где вечное лето, – в Гоа, на Бали, на острова в Таиланде. Кто находил удаленную работу, кто устраивался на месте. Отныне чужие места становились для них родиной, более любимой, более комфортной, чем та, откуда они родом. Я никогда не понимала таких людей именно потому, что ценила дом превыше всего. Гром еще до нашего знакомства мечтал улететь в Индию так же как и его друзья. И все это время он ждал подходящего момента.

Спустя пару недель надо было что-то Грому ответить сегодня вечером о своем решении: или я остаюсь с ним, или мы расстаемся. Вот она задача, которую каждый в жизни пытается решить для себя, когда становится перед выбором. Что выбрать и где правильный путь? Я же не знаю, что лучше для меня, я же не всезнающий такой! Поэтому, дорогие читатели, я для вас эту книгу пишу, чтобы у вас таких дилемм не возникало в жизни, как у Насти, которая не знала что ей выбрать, и она даже не подозревала, что так просто – все оказывается на поверхности, главное что нужно – это просто… ах, ладно, самое вкусное я оставлю на потом, на финал этой книги и на ее продолжение.

Вечером я сказала Грому, что мне надо еще подумать и пообещала дать ответ на следующий день. Я ждала встречи со своими лучшими подругами – Сашей и Катей, надеясь, что они как никто другой знают мою жизнь и нас с Громом, и они уж точно, наверняка, кто ж еще?!.. подскажут мне, что выбрать и куда идти!

И вот, на следующее утро осень пахла всеми красками красных и желтых оттенков серого. В гламурном ресторане на 89-м этаже многоэтажки с самым потрясающим видом на мир, сидели роскошными, сияющими блестками и стразами, картинками мои лучшие королевы – Саша и Катя. Белоснежная Катя, как я буду за тобой скучать, – думала я.

– А что, та придурочная к нам не вернется, что ли? Сколько еще ее можно ждать?! Вообще оборзела, и за что я ей плачу после такого?! Вот долбанутая на всю голову! – возмущалась Катя в ожидании нашей официантки.

– Ладно, Кать, ты чего так взъелась! – успокаивала Катю Саша. – Пусть там побудет еще некоторое время! У нее там наверно дел по горло важных, наверное важнее чем мы с тобой. Скоро вернется, образумившаяся и просветленная, небось.

– Кто еще может быть важнее, чем мы с тобой, Саша?! Она вообще ничего не понимает, безмозглая кретинша, и надо ж было ей свалить от нас! Еще тогда, когда она тут крутилась, надо было сразу заказать и все.

Я хотела узнать мнение подруг, как они относятся к тому, что я уезжаю от них. Я им доверяла больше всех на свете, даже несмотря на то, что порой у нас было не все гладко, все же тут в Москве это были два моих самых близких человека. Ближе чем мама с папой, которым всю жизнь было на меня плевать. Я планировала, чтобы узнать точно их реакцию, сказать что это я решала ехать в Гоа, а не Гром, подыграть немного. И вот, когда официантка, наконец, приняла и принесла заказ, я все никак не решалась им сообщить про Гоа, потому что тут было так красиво в этом ресторане! И все так дорого и изысканно… и вот, как я сейчас им тут, в этой красоте и богатстве, буду говорить про какую-то вонючую Индию?! Меня всю трясло, но надо было узнать их мнение.

Было еще утро, и в зале ресторана кроме нас не было посетителей. Я смотрела на город за огромными окнами – так низко и так высоко одновременно, он такой величественный и был как на ладони отсюда – с высоты птичьего полета. Там – крохотные люди сновали туда-сюда, в утренней дымке в пробках плыли стаи машин… Ах, мой любимый город, ты живешь своей жизнью сегодня и так и будешь жить завтра, а если я уеду в Гоа, то ты, наверное и не заметишь этого. И будешь не знать, что со мой там творится, а если там что-то будет плохое? – думала я, как услышала:

– Это банановое или яблочное? Я заказывала яблочное, а по вкусу банан какой-то мерзкий, – Катя пыталась понять содержимое шарообразного пирожного, деликатно протыкая его вилкой.

– Это от соуса, он полит банановый соусом, – пояснила Саша. – В прошлый раз я такое же заказывала. Поначалу показалась гадость редкая, а потом я распробовала. Самое вкусное в середине, внутри, ну там где, в центре, короче.

– Да? Я как раз сейчас туда доберусь.

– Девочки, мы с Громом уезжаем в Гоа, – решительно сказала я. И была немного в замешательстве от того, что не знала, чего ожидать от подруг.

– В Гоа?! Вот это здорово! Я очень за вас счастлива! – радовалась Катя.

Я удивилась ее ответу, совсем не ожидала и растаяла:

– Спасибо, Катя, за поддержку.

– Там же грязно, говорят, там мусор повсюду на улицах, – сказала Саша, – и коровы ходят и гадят где хотят. А вдруг это все еще и заразно там будет?

Меня аж передернуло, я замерла, ну вот и все. Ну вот вы представьте меня среди роскоши, и тут такое, я слышу от Саши, ну вот у меня даже золотая сережка от Тиффани сама просто так взяла и с уха слетела. Вы представляете какой позор! Девочки, я вам не могу передать словами это!

– И надолго? – спросила Катя.

– На всю зиму для начала. Это пробный период, возможно останемся дольше, – тупо улыбалась я, так тупо, как самая тупая блондинка на свете, хоть у меня был русый цвет волос, в отличие от Кати.

– Ты что, Настя, с дуба упала? – поперхнулась Саша своим лате. – Я понимаю на две недели уехать как все нормальные люди, оттопыриться на дискотеках и вернуться.

– Это что ж получается ты с работы увольняешься? – обиделась Катя.

– Придется уходить.

– У-у! Бросаешь нас? – заныла Катя.

– Нет, ну что ты, Катюша, я вас не брошу.

– Подумай хорошенько прежде чем увольняться, – предостерегала Саша, у нее задралась юбка, которую она поправила и случайно порвала чулок. – Фу, блин, что за хрень, чулок порвала единственный, – выругалась Саша.

– Я знаю как это называется, – сказала Катя, – я читала в одном журнале – это сейчас очень модное направление «дауншифтинг».

– Вот-вот, правильное название! – сказала Саша. – Настенька, ты же не даун!

– Я решила, – начала я отстаивать свою позицию, как будто она изначально была моя.

– Что-то на тебя это не похоже, это точно ты решила или Гром, признайся! – настаивала Саша.

Она видела меня насквозь. А я боялась, и мне было невыносимо стыдно признать свою слабохарактерность в принятии решения и выборе. Поэтому я решительно заявила словами, которые накануне говорил мне Гром:

– Четыре года я вкалываю с утра до вечера, Саша, без сна и без выходных. Наконец есть возможность изменить жизнь. Я поняла, что нет на работе счастья, – сказала я. И, так отчаянно жестикулируя, я случайно пролила свой кофе на скатерть. Официантка сразу же заметила это, пришла и, извиняясь, как будто это она виновата, заменила нам скатерть.

– На работе есть деньги и карьера. А какое же счастье без них? – уверенно заявила Саша и тут же взяла сигарету из пачки Мальборо. Курит Саша пошловато, как всегда причмокивает. Так вот, она взяла эту сигарету в рот и тут же поняла, что она прикурила не той стороной, которой нужно. – Вот, блин, – опять выругалась Саша и продолжила. – Дурочка! Где ты еще найдешь такие гонорары? А что Гром будет делать там с тобой? Играть на барабане? И кто там будет платить за это?!

– Так что же ради денег оставаться и опять как раб!? – вскипела я, прикрываясь словами мужа. – Нет уж. Если выбирать: или дальше пахать тут или пожить немного в раю – то я выбираю заслуженный отдых и рай.

– Нет, Настя, у тебя были другие ценности, ты хотела в Голливуд отправиться. Ты что забыла обо всем? – сразу поняла Катя.

– Ты что ж это творишь, подруга?! Совсем спятила?! – рассердилась Саша. И ей тоже показалось очень странным мое поведение. Вот подруги они сразу все видят и все понимают с первого слова.

– Ладно, девочки, я признаюсь, что – да, муж так очень хочет, а я не очень хочу. Но и работать не важно мне там, понимаете, как будто тяжко очень. Сложно с сотрудниками находить контакт, а тут такой случай.

– А кто же не хочет отдохнуть? А кто не мечтает вырваться из сети и пожить наконец по-человечески? Да вот мозги тоже надо иметь! Ты же знаешь, какая у нас конкуренция! Ты думаешь, что легко так пробиться наверх?! А что ты планируешь в Гоа делать? – рассудительно спросила Саша.

– Для начала я сделаю сайт о путешествиях и буду размещать там свои истории. Потом можно зарабатывать на рекламе турфирм и авиалиний, и все, что в этой теме, ну все что связано с полетами, там очень много разных сайтов есть и мне очень нравится именно тема самолетов и Азии. Ну еще, конечно же, Европа, но Европа это очень дорого и надо, наверное, много ездить, что бы в Европу попасть, особенно в Париж. Вот Париж самый дорогой и самый сказочный, ну мне до Парижа далеко. И я, конечно же, книгу еще напишу про полеты потом.

– И надо было для этого пять лет учиться в киноакадемии?

– Чтобы потом работать на телевидение? С кино пока не выходит, а с этими лжепророками связываться стало как-то не по себе, – грустно сказала я. – И знаете, девочки, я понимаю что Гоа – это не Париж, и тем более не Голливуд, но с чего-то надо начинать и есть вот такое чувство внутри как интуиция, что ли.

– Опять у тебя это чувство? – сказала Катя и за окном вдруг показалось из-за туч солнце, которое все время, что мы тут завтракали, было скрыто.

– А если вдруг в Гоа случится что-то непредвиденное? Вы накопили денег? – заволновалась Катя.

– Я не переживаю, у меня много денег.

– Скажи, Настя, и ты не боишься лететь в чужую страну? – спросила Катя.

– Единственное, что я боюсь – это как вы меня отпустите туда, и как я без вас туда полечу. Ну вот, прямо не могу, очень хочу вот просто всех вас взять с собой!

– Ты уже точно решила или еще думаешь? А выбор какой? – спросила тут же Саша.

– Или он, или моя работа, вот какой выбор. И что мне выбрать, девочки? Ой, девочки, я не знаю что делать!

– А что подсказывает тебе твое сердце? – спросила Катя.

Я прислушалась, я и не думала слушать какой-то внутренний орган, но раз Катя это говорит, то я это сделаю. Но почему-то ничего не услышала и оставила это на потом. А потом так и не наступило. Ну ладно, подумала я, значит этот орган вообще немой какой-то.

– Вы знаете, девочки, мне так надоело это, – сказала я, чуть не плача от горя.

– Что именно?

– Когда не понимаешь как поступить, что выбрать? Постоянно всю жизнь у меня был выбор, и я не знала, что делать. И вечно я боюсь сделать ошибочный выбор.

– Ты думаешь, ты одна такая?

– И что вы делаете? Как выбираете?

– А мы не выбираем, – сказала Саша, – мы ждем, когда само разрулится.

– Это как?

– А обычно, когда переждешь, то появляется третий вариант, о котором ты даже не подозревала.

– Правда?

– Надо только подождать, потянуть время.

– Но я уже и так тяну не знаю сколько. Он уже билеты сегодня собирается покупать и торопит меня. Каждый день я переношу на завтра.

– Тогда слушай свое сердце, и действуй так, как считаешь нужным, – мудро сказала Катя, а я просто подумала, что это все чепуха.

– Поверь, ты и только ты хозяин своей жизни, и забей на принципы системы и даже на то, что какой-то гений барабанщик официально твой муж. Разводы никто не отменял.

– Ну что ты, Саша, мы любим друг друга.

– Надеюсь, Настя, ты одумаешься и не полетишь, – отрезала Саша и, направляясь в уборную, она споткнулась и так бы и грохнулась, но успела задеть какого-то мужчину в галстуке и тот пролил на себя виски. Вообщем, ситуация была не из приятных. И я уже хотела уходить домой.

– Настя, независимо от того, что ты выберешь, главное, чтобы ты была счастлива, – успокаивала меня Катя, когда Саша ушла.

– Спасибо тебе за поддержку, Катюша. И ты тоже! Я хочу, чтобы и ты со мной была счастлива.

Мы обнялись.

***

И вот как я приняла окончательное решение. Уже было полседьмого вечера, я лежала на диване и смотрела телевизор, и именно свой канал, на котором работала. И вот я вижу выпуск новостей. И там грязь и вонь, наверное, похуже, чем в Индии, подумала я. И что я буду дальше тут делать? Я впервые включила свой канал, я раньше даже и не знала, что там показывают. Просто не было времени смотреть телевизор, а только работа и работа. Я решила уходить, потому что и дальше связывать свою жизнь с тем, что было перед моими глазами, не имело никакого смысла. Вот уж так устроен человек, и зачем ему все это показывать? Какая ему выгода, если он приврет или будет так нагло манипулировать человеческой волей? Призывая идти на войну, указывая что вон там – враги, они плохие, а мы здесь – братья, хорошие! Как же мерзко стало на душе от того, что четыре года моя работа была посвящена тому, что сейчас вижу. И это очень омерзительно. И так устроен человек, ему все равно на принципы морали. Главное – нажива и рейтинги. И все пойдет во благо труда на пользу повышения этих вот рейтингов, главное чтобы человек дышал, а дышит – значит живет. И вот еще что я поняла, когда смотрела новости, где говорили о восстании против системы и что там – враги, там – в соседней стране – “они там плохие, а мы хорошие”. А поняла я то, что люди не ведают, что творят, и даже думать не хотят, чтобы понять, что они творят. А только вот делают все это бездумно, на эмоциях и потому, что другие так сказали. Вы знаете, кто самые великие лжепророки, догадались? Да, именно телевизионные каналы – они и есть такие вот наглые, врущие и манипулирующие чужой волей. А человек, он наивен по-детски, потому что, если такое говорят на умном телевизоре, значит надо верить. “Ведь там работают умные люди, и плохого они не придумают, а тем более неправды какой-то!” Вот поверьте мне, я принадлежала к числу людей, работавших на телевидении, что неужели я умная? И что, вы бы слушались меня, если бы увидели как я говорю что-то «умное» с телевизора? А почему вы других слушаете бездумно? Не обижайтесь, я знаю, что не все такие, и многие задумываются, прежде чем что-то есть. А стоит ли это, вообще, полезно для здоровья или вредно?

На следующее утро я не торопилась покидать теплую постель. Был последний день, сегодня я решила писать увольнительную с канала. Я лежала и думала, а вдруг я лишаюсь двойного повышения и работа главного режиссера вот-вот ускользнет у меня из рук? Я решила перед тем, как написать увольнение, все-таки рискнуть зайти к генеральному директору – продюсеру канала – и узнать, что он думает про меня. Если он назначит меня главным режиссером проекта, тогда передо мной открываются все большие перспективы в сторону Калифорнии. Ведь мне канал вообще не нужен, а нужны деньги, позволяющие вырваться из этой страны. Но от мысли, что придется опять трудиться и день и ночь на эту мерзость, которая вчера мне открылась, стало как-то некомфортно на душе. Я очень замешкалась и не знала как действовать.

Кто-нибудь или что-нибудь подскажите как поступить! – заскулила я в пустоту. – Что делать?! Оставаться или уезжать? Как будто в ответ из соседней квартиры вдруг раздался сильный глухой грохот, словно там шкаф у них упал. Я испугалась, подумав что дом рушится, и вскочила с кровати. Сердце забилось от испуга, и пот хлынул по всему телу. Как будто специально этот грохот был для того, чтобы я заторопилась на работу.

– О, Боже, 9:15. Пора выходить!!!

Я быстро направилась в душевую, размышляя на ходу. Уехать была идея Грома, а не моя. Почему я должна делать то, что хочет он, забивая на свои собственные цели и амбиции? Какое он имеет право? А, совсем забыла, он же мой муж. Но, так себе муж, и вообще он даже не муж совсем. То есть официально мы в браке, но я хотела просто так Мегашоу устроить. Он сам меня уговорил, так… минуточку, сначала штамп, потом это поездка, бросай работу и давай сдадим твою квартиру, непонятно, кто тут вообще будет жить! И уедим! А я вообще живу своей жизнью или чей-то еще? И почему я все время делаю то, что он мне говорит? Я задумалась, и гнев с раздражением сильно накатили прямиком в мое сердце, и оно даже немного заболело. От этого я взялась за грудь и сдавила рубашку сильно-сильно. Надо в душ, расслабиться и успокоиться.

В душевой пар сгущался. Струи горячей воды обжигали лицо. Передо мной запотевшее зеркало с нечетким отражениям. Почему не было работы, которую я хочу, а досталась та, которую приходится терпеть? Неужели я изначально ошиблась и выбрала не свой путь? Тогда как выбирать, чтобы не ошибиться? И как теперь понять, что делать? Муж говорит: «надо ехать, тут нечего ловить». А я не знаю, как вообще поступить. И что, все бросить просто так, как ни в чем не бывало, как будто этого всего и не было никогда? Как такое возможно?!

Душ расслабил, и я со свежей головой подумала вот о чем: если директор разрешит мне перевестись с должности обычного выпускающего режиссера на главного, тогда я точно скажу Грому, что я никуда не еду и остаюсь. Правда, телевидение не было мне по душе так, как кино. О, кино!!! Кино было моей страстью! Эйзенштейн, Люмьер, Годар, неореализм, новая французская волна – и все реалисты с их импровизациями так запали мне в душу, что я решила когда-то однажды стать таким же режиссером самому себе! Я смотрела кино пачками и читала стопками книги, поэтому и пришлось одевать вскоре очки, чтобы лучше видеть что вокруг, а то иногда я даже могла просто так случайно стукнуться об что-то. Вот, наверное, зрение село, поэтому так часто случайно бьюсь головой, – решила я. А в очках стало значительно лучше. А еще есть такой окулист хороший у нас тут, ну вообщем, я вам про него немного позже расскажу, он даже зрение выравнивает тем, у кого все 100%. Представляете! Вот такой окулист. Ну вы думаете, что вы хорошо видите? Вот Настя так не очень хорошо видела все вокруг. Ну ладно, вы потом, когда будете второй раз читать эту книгу, поймете, что я имею в виду. И конечно же, когда я поступала в вуз, то ни секунды не сомневалась, на кого хочу учиться. И поступила не сразу, но постепенно, так, как было положено тому, кто еще не готов. Вообщем, с третьего раза все-таки поступила. А там были такие люди со мной на факультете и все как один только и говорили про Голливуд, что там мечта и все-такое, и просто все уши мне еще этим Парижем прожужжали. Ну ладно, что я вам тут рассказываю про то, что будет в третей книге. Ладно, больше не буду вам намеками писать и метафорами, от которых вы потом все так хохотать будете, когда будет книгу перечитывать. Вот сейчас она вам очень скучной кажется, так вот потерпите, и главное до финала дочитайте, поверьте такой книги вы еще в жизни не читали! Только один человек способен с интересом читать эту книги при первом прочтении – это тот, с которого я списала персонажа мастера Игры в поток, это реальный живой человек.

После киноакадемии я искала работу в большом кино, но жизнь мне ее пока не давала. Я не понимала, за какие такие грехи она вот так со мной поступила, что я не могла сразу после академии полететь туда, куда хочу – то есть в Голливуд на работу в большом кино. Жизнь показалась мне очень несправедливой. Я все ждала-ждала и требовала от жизни, как будто она мне должна работу мечты вот так вот – просто на блюдечке преподнести. А жизнь она не дура, вот так. Вы и сами, наверное, это уже знаете. Что я вам тут про это буду писать! А про что вы еще знаете? Может, вы чего мне расскажете, что у вас было после вуза? Как было? Просто все, или не просто? Очень интересно. И однажды я поняла, что уже в долгах повязала по самые уши, и они тянули меня на самое дно. Надо было срочно что-то предпринимать, а то так можно было и в самый ад попасть. Понимаете, что жизнь заставила вот так вот бросить свою мечту и идти на фабрику вторсырья? Вот так я называю телевидение, и пусть они меня забросают помидорами! Но только не огурцами, огурцы я не очень люблю, потому что они зеленые, а помидоры уже нет (это тоже метафора из финала книги). Я не обижусь, я их понимаю, да думаю, что они меня тоже хоть чуть-чуть. Не страшно, если кто из моих бывших сослуживцев будет читать эти строки и вознегодуют от обиды в душе, вы выбрали свой путь и так его и держите. Скажу только, что поначалу мне нравилось работать на телевидении как и вам всем. Я люблю компании, где трудятся на общее дело. Нравится внушать группе уверенность в недостижимое, как вера в чудо. Однажды мы снимали рассвет и было очень пасмурно, мы выезжали в 4 утра и все мне хором кричали, что кадра толкового не будет, а до локации ехать 50 километров. Я чувствовала, что ехать надо, и настояла на своем. Никто не верил. Когда мы приехали, распогодилось так, что мы сняли такой невероятной красоты рассвет с тонкими играющими в лучах сиреневыми и розовыми тучками, рассыпанными по небу, и солнце так трогательно невинно касалось их, скользя по небу… Ах, погода и природа! Я больше всего люблю снимать природу и людей в природных явлениях. Очень красиво!

Но спустя два года труда, наступили ссоры с сотрудниками. А ты же режиссер, ты главный, а они тут вообще ни при чем, и тебе приходиться отдуваться за всех! Ладно, не хочу вспоминать трагичное, знаю, что меня там недолюбливали, считая, что я не на своем месте. Даже внушая мне это на расстоянии. И вот как они это делали, я приходила не выспавшаяся в три часа и они просто так смотрели на меня и думали, вот что ты опять сюда приперлась? Командовать будешь? Да кто ты вообще такая! Иди туда, откуда пришла! Но однажды все изменилось, и я поверила в то, что я действительно не на своем месте и мне очень захотелось улететь в другую страну. Именно сегодня утром так и случилось. Но знаете что, вот человек такая очень странная натура, я сейчас не про мальчиков, но вот про девочек, вот у них действительно очень переменчивые настроения и потом – в другой книге я вам расскажу как это происходит и в чем именно причина. Прежде чем подписать заявление об уходе, я зашла в кабинет главного продюсера.

– Здравствуйте, Николай Викторович.

– Да, что ты хотела? Только быстро, – проречитативил немножко злой и не в настроении главный продюсер, которого тут на канале все боялись. А я его очень даже любила.

Но сейчас я занервничала, что пришла не вовремя. Он был занят и говорил с кем-то по телефону о чем-то важном, про шоу и про прогнозы, насколько все реально воплотить, сколько в результате там будет участников и сколько на разогреве, ну вообщем очень-очень и очень важное это было какое-то шоу, потому что он так еще несколько минут говорил и говорил, а я все стояла на входе и слушала, и вот он не выдержал и посмотрел на меня. Я занервничала и выронила из рук сумочку. Вставая, я стукнулась о дверную ручку и схватилась за голову. Николай Викторович увидел это, и выдохнул так трагично, как будто я его непослушный и заносчивый ребенок.

– Погоди минутку, – сказал он в трубку, и посмотрел на меня, – что ты хотела от меня, Настя? Только побыстрее, прошу тебя! А то там уже все на ушах стоят! И скоро меня съедят, если я им прогнозы не дам какие-то!

Вид у Николая Викторовича был такой, что «поскорей бы ты ушла отсюда, Настя, пока не пришлось вызывать страховую компанию, для возмещения убытков от твоей нелепости» – вот такое я прочла на его лице. Но мне надо было узнать, смогу ли я получить место главного режиссера, если останусь в Москве, вместо того, чтобы делить с Громом его абстрактные мечты на непонятном индийском полуострове в компании коров и их пометов и еще непонятно чего. Мне даже “брр” становилось, когда я представляла этот ужас, который меня там ждет. Поэтому я взялась с духом и спросила дрожащим голосом, который, как бы я не старалась, не получалось усмирить:

– Как по вашему, Николай Викторович, я могу рассчитывать на место главного режиссера проекта?

– Зайди на секунду, Настенька, – сказал он так спокойно, как любящий отец ребенку, которому предстоит узнать что-то, чего он боится. Поэтому, чтобы ребенку не было так больно, Николай Викторович и применил столь отцовский тон. Я уже предчувствовала, что он скажет, и – да, он это сказал:

– Очень хорошо, что ты об этом сообщила. Послушай, милая Настя, признаюсь я давно за тобой наблюдаю. Ты очень талантливый, и очень чуткий, и такой вот просто немного может даже слишком ранимым маленький человек с большой буквы Режиссер. Мне нравится твоя целеустремленность и то, что все выходит в срок. И в какой-то мере, я бы даже сказал, что все не только в срок, но еще и для пользы людей. Ты такой режиссер, которого бы я оставил себе, в доме даже бы завел. И я бы хотел тебя видеть на должности главного, но сейчас мы уже берем Никиту Сергеевича из Белграда. Он уже в пути, поэтому должность занята. В любом случае, я учту твое пожелание, и в случае чего, если он не будет справляться… Послушай, может быть ты ему поможешь освоиться тут, подскажешь что и где? Куда смотреть и что видеть, сколько людей в штате, ну вообщем, про всех тут расскажешь, и чтобы он понимал с чем он вообще связался. А?

Меньше всего я хотела стать подсказкой для главного, вместо того, чтобы быть этим главным. Кто же не мечтает стать главным! Все хотят быть главным, вот поверьте, если бы вы знали что-нибудь про Никиту Сергеевича из Белграда, то вы бы, конечно, сказали: “Мы тоже так хотим!” Во как!

Так как должности главного мне не видать как собственных ушей, я поняла, что все в моих руках:

– Послушайте, Николай Викторович. Я бы с радостью помогла освоиться Никите из Белграда, но если я не смогу иметь возможность роста в карьере, то я так считаю, я полечу в другую страну на время, мне нужен отпуск.

– Ладно, ты сможешь взять как обычно месяц.

– Мне нужно больше.

– Ты хочешь улететь навсегда? Ладно, – сказал так спокойно, как будто просил кого-то передать соль.

Вот так вот «ладно». Как ни в чем не бывало. Я была ошарашена. Неужели я тут вообще за ничтожество нахожусь?! После такого «ладно» я себя ни с чем не ставила в сравнение, я думала меня хоть как-то тут ценят как сотрудника, хоть как-то! Все же четыре года как никак! Ах, больно вспоминать даже те дни…

Я была уничтожена, по крайней мере внутри все сжалось от еще большего непонимания, кто я и зачем я тут, и что означают слова Николая Викторовича. И как мне теперь относиться ко всему этому? Вот такое замешательство. В любом случае, было немного приятно что главный продюсер все-таки видел меня главным режиссером, но… видно я слишком долго ждала, если бы немного раньше я бы набралась храбрости и зашла в его кабинет чуть раньше! Но нет, теперь уже поздно. Что ж, остается одно.

Я знала, что я сделаю…

Генеральный показал мне на выход и что он занят, и продолжил говорить с кем-то по телефону:

– Так я ж ему говорю, Валера! Вот смотри, по поводу прогнозов столько всех надо сюда и все!..

– Спасибо, Николай Викторович. До свидания, – сказала я тихонько, что он даже не слышал меня. Сказала с еле поднявшимися уголками губ, которые не напоминали улыбку, а так просто уважительный знак внимания и благодарности за все эти четыре года. Он меня даже не услышал. Ну и пусть, так даже лучше. Что уж там, какая-то ничтожная с маленькой буквы, или с большой, я уже не помнила, но мне уже было это не важно. Продюсер просто кивнул мне в ответ, значит все-таки слышал, или нет? Не важно, это уже тоже не важно. А что важно теперь, когда я официально безработная и еду по наивному такому юношескому, беспредельному повелению своего мужа, которого я даже мужем не считаю? А так, другом больше или близким помощником, даже секс с ним неприятен.

Я вышла из здания телеканала, с облегчением распустила туго собранные в пучок волосы, сняла очки и стильный пиджак от Версаче, который мне жал в плечах, и глубоко вдохнула свежий воздух. Прощайте мужеподобные костюмы! Я оставляю вас и отправляюсь за счастьем. А может наоборот, прощай, счастье, а отправляюсь… непонятно, куда я отправлюсь? Если мое счастье было тут, и я его просто так бросаю? Но я же все сделала правильно, или нет? А как понять ошиблась я или нет? А может есть какое-то средство? Что думаете, дорогой читатель? Знаете, я думаю что сейчас буду угадывать, процентов 50% людей в мире никогда бы ни за что не согласились бы бросить высокооплачиваемую должность и оставить свою любимую квартиру, в которую душу вложил в ремонт, в облагораживание, и уехать куда? Да, именно туда, где вонь и Индия, и мусор, и коровы и грязь, и конечно же, там море и есть все же много приятного и воздушного, и такого небесного и пронзительно-романтичного, я вам об этом еще напишу. Но вот мысли у меня про Индию были тогда, до ее первого посещения, именно такие отрицательные. Ну вот, если бы вы были на моем месте, что бы вы сделали? Как поступили бы? Не думайте, что я просто так с вами поболтать решила, это все по делу. И это очень важно. Ведь, если бы я вернулась обратно после встречи с мастером Игры в поток и прожила еще раз всю эту первую главу книги, то у меня не было бы вообще сомнений, как нужно вести себя и что делать. И выбор был не мой вовсе, и я уверена на все 250 миллионов процентов, что выбор этот был самый лучший для меня – это книга про Игру в поток и она уже идет.

Вспоминая тот день, когда я ушла с должности выпускающего не очень уважаемого режиссера, я все же понимаю, что мне надо было именно так поступить, как я поступила. Чтобы вам не казалось мое решение ошибочным; я все же шла за зовом сердца и души, и шла от боли разочарования и душевного дискомфорта. Помните, я писала о том душевном дискомфорте, когда подумала, что мне придется опять работать с утра до ночи выпускающим или главным? Да, это важно было для меня – не делать то, что не нравится. Ведь и на телевидение особо не было порыва идти изначально, но оно мне дало очень бесценный опыт, который так пригодится в жизни и особенно в Игре в поток – игре в жизни наяву. Об этом вы тоже вскоре узнаете. А сейчас, позвольте вас пригласить посетить Индию – красочную и мистически такую манящую и такую немного трагическую для белого человека. Но в приятном понимании этого слова.

Мы с Громом быстро закончили ремонт квартиры и договорились о сдачи с первым желающим. Когда арендатор прибыл в квартиру, мы даже его не видели, он просто взял ключ в секретном месте, открыл дверь и вошел в дом.

В моем сознании все ярче вырисовывались красочные картины будущего путешествия. Теперь мой дух захватывали представления, как мы мчимся по жарким гоанским дорогам, где мы будем жить, встречи с новыми друзьями и бесконечные вечеринки. Я расслабилась и отдалась предчувствию приближающегося отдыха в блаженстве и прекрасном чувстве радости и счастья – таким я прогнозировала наше путешествие в Индию. Но оно оказалось далеко не таким позитивно красочным, а намного печальнее. И несомненно, это станет очень сильным переломным моментом в моей жизни.