Читать книгу Его моя малышка - Елена Лабрус - Страница 6

– Боюсь, это непосильная задача, – выдохнула Скворцова, когда собранные со стула цветные маркеры не поместились в руке и разлетелись по полу.

– Марина Вячеславна, – ворвалась в этот момент в кабинет одна из сотрудниц и запоздало извинившись, стала что-то усердно шептать про кровлю, стеклянные купола, температуру, усиление перекрытий, дополнительное оборудование.

Роман из вежливости, чтобы не подслушивать, занял себя тем, что всё же собрал несчастные фломастеры и сложил на стол, невольно улыбаясь тому, как Дианка на руках у Скворцовой, раскрыв рот, внимала словам взволнованной женщины. Внимательней самой Скворцовой.

– В общем, разделяю ваше разочарование, что вы проделали такой путь зря, – проводив подчинённую, вернулась к Гомельскому владелица «West-East». – Но мне сейчас срочно нужно подняться на крышу. А там, для ребёнка не лучшее место, поэтому, думаю, разговор придётся перенести.

И Роман хотел было возразить, но не смог, буквально потеряв дар речи.

Нет, не от того, что она всё же сказала «разговор перенести», а не «закончен, и прошу меня не беспокоить», значит, шанс есть. А от того, как она обняла Дианку. Словно отдавала ему самое дорогое сокровище в мире. Закрыв глаза, прижалась губами к её кучерявой макушке. И в глазах, кажется, даже блеснули непрошенные слёзы, когда с рук на руки она передала отцу девочку и поторопилась отвернуться.

«Это личное. Это же что-то глубоко, трагически личное – такое отношение к ребёнку», – не на шутку заинтересовался Роман.

И в диком желании проникнуть за кулисы жизни этой необычной женщины, он совершил, наверно, самый странный поступок на сегодня.

– Могу я позволить себе вас пригласить? – выпалил он неожиданно даже для себя. И уточнил: – Раз уж на вашей территории поговорить нам так и не удалось.

– Вряд ли вам удастся затащить меня на свою, – улыбнулась Марина, сглаживая неловкость, а то это «пригласить» вышло чересчур лично.

– А если вовсе не для того, чтобы решать деловые вопросы? Просто для знакомства, – и снова поспешно добавил: – Исключительно дружеского. На событие, которое никак не связано с бизнесом, но обещает быть интересным, – словно резко забыв, что Скворцова не общается ни по каким другим вопросам, кроме рабочих, ломился он напролом.

– Звучит заманчиво, – покрутила она в руках один из фломастеров. – А ещё интригующе. И что же это за мероприятие?

– День рождения дочери, – удобнее устраивая на руке, заглянул Роман в лицо своей девочки, до сих пор сжимающей в руке подаренные бусики. – Да, Диан? Пригласим Марину Вячеславовну?

– Но я же не член вашей семьи, – неожиданно испуганно посмотрела на него Скворцова.

– Уверяю вас, большая половина гостей, что там будет, не члены нашей семьи. Так что вряд ли вы будете чувствовать себя неловко.

– А ваша жена? – произнесла она и улыбнулась, когда, словно застуканный на месте преступления, а точнее, вспомнив, что с ним была жена, Роман поспешно оглянулся. – Ваша жена не будет против?

– Со своей женой я точно это улажу, – довольный тем, что ему удалось заинтересовать мадам Гешефтсфюрер, широко улыбнулся Роман. И Дианка вдруг тоже радостно заверещала, довольно запрыгала у него на руках. И не оставила Марине Вячеславовне шансов отказаться.

– Хорошо, – мелко закивала та, соглашаясь.

– Тогда я пришлю приглашение?

А когда Скворцова снова кивнула, про себя подумал: и машину пришлю, чтобы уже наверняка.

И, словно застыв на этой мысли, принялся разглядывать странную, не вписывающуюся ни в какие представления о богатых уверенных в себе бизнес-стерв, женщину.

Нет, не оценивающе, не нахально, не по старой мужской фронтовой привычке – вызывающе, а скорее с бесцеремонной откровенностью учёного, впервые увидевшего нечто настолько поразительное, что он и не заметил, что это – лицо женщины. Пристально изучал мелкие неровности кожи. Досконально исследовал остроту скул. Скрупулёзно пересчитывал морщинки в уголках век. И так тщательно пытался дать название серому цвету её глаз, словно совершил открытие в живописи и хотел его себе присвоить. Пасмурный? Грозовой? С сединой? Твидовый? У него как раз был такой пиджак: тёплый, мягкий, из натуральной шерсти тонкорунного мериноса, именно такого оттенка мокрой дорожной пыли.

Когда же воображение от австралийских лугов незаметно перенесло его к картинам, написанным в технике гризайль, женщина спохватилась, что её ждут, а Гомельский вспомнил, что где-то тут потерял жену. И с сожалением равным тому, когда Диану пытались лишить вытребованных бусиков, он отвёл глаза, в отличие от дочери, вынужденно приняв поражение.

А ему казалось, что вот-вот и он поймёт, что скрывается за серой бетонной стеной её глаз. Увидит за размытой дымкой сумрачного перламутра отблески огня, что испепеляет её изнутри. И за промозглой свинцовой пеленой дождя угадает солнце. Но нет, не получилось с кондачка оценить, что же она из себя представляет – эта странная взрослая женщина с мудрой сединой в глазах и одетая как подросток. Но тем лучше – Роман любил сложные задачи.