Читать книгу Тридцать четыре Ежки для Кощея. В погоне за женихом - Елена Лисавчук - Страница 3

– Игнат, что с Мирославой делать будем? Не убережем ведь родимую кровиночку от ошибок! Ой, недоглядим мы за ней, – причитала матушка, направляясь в гостиную.

– А чем вам не по нраву на неделю запереть меня в комнате? – предвкушая следующую встречу со своим ненаглядным, великодушно предложила я, следуя за родителями.

– Как сегодня? Чтобы ты при желании могла сбежать? – недовольно нахмурив брови, обернулась матушка. – Во второй раз, Мирослава, тебе нас не провести. Игнат! Чего молчишь! – рявкнула она.

– Созывай совет старших! – тяжело вздохнув, велел ей батюшка.

– А может не надо старших?! – испугавшись не на шутку, поторопилась я их образумить. – Авось не маленькие, сами разберетесь!

Мои бабусечки давно имели на меня зуб, и вот – нате! Такая радость – придумать изощренное наказание для непутевой внучки. Хуже для меня и придумать нельзя было.

– Ты нам тут зубы не заговаривай! – строго отрезала матушка и обратилась к зеркалу: —Покажи мне Акулину. – Зеркальная поверхность пошла рябью, и мы увидели разожженный костер, вокруг которого с бубном в руке расхаживала староста семейства Ежек, не забывая в такт покачивать бедрами.

Я присмотрелась: а костер-то не так уж и прост – его развели вокруг ритуального столба, к которому был привязан мужчина.

– Полоумные старухи! Отпустите! – грозно заорал пленник, перекрикивая громыхание бубна.

Я узнала этот голос! Да это ж дядька Назар – супружник одной из моих родственниц. Каким бы ни был его проступок, он не заслужил быть сожженным!

– И это к ним, матушка, ты хочешь меня отправить?! – возмутилась я.

– Возможно, не все настолько плохо, – с сомнением протянула матушка. При этом было видно, что сама-то она не особо в это верила.

– Чтобы понять, что ты погорячилась, доверяя им мое наказание, тебе надо увидеть, как пламя ритуального костра поглотит дядю Назара? – не сдавалась я.

– Девоньки, да неужто наша Илария образумилась и решила Миру к своим бабушкам отправить?! – подслушала нас Акулина и донесла радостную весть до остальных родственниц.– Теперь мы сами займемся воспитанием внучки, она больше не будет сумасбродничать, – подмигнув мне, сказала староста, и даже плясать возле костра перестала, а на очередной вопль мужика лишь лукаво добавила: – Развяжите его уже, надоел он мне со своими воплями. – И опять хитро в нашу сторону посмотрела.

Хотя откуда бы ей знать, с какой стороны мы на них глядим?.. Ан нет, староста точно знала.

–Теперь-то ты видишь, к кому меня отсылаешь? На его месте могу оказаться и я! – стращала я матушку, хотя сама в это не верила–ну не настолько уж мои родственницы и кровожадные. Проучить кого – это они на раз, а что бы какой вред нанести – на это у них наложено табу.

– Подумаешь, попугали мужикачуток. Зато будет знать, как голос на жену повышать! Женщины любят ушами, когда им шепчут сладкие речи в них, а не орут, требуя беспрекословного повиновения, – нисколько не раскаивалась в содеянном бабушка Акулина.

Повинуясь негласному приказу Акулины, а точнее ее взгляду, костер погас. Две прыткие бабуси (хотя этим двоим и по сорок лет не дашь), подбежали к дядьке Назару. Они скороговоркой пробурчали заклинание, верёвки спали, и мужчина тут же кулем повалился на землю. Видать, давно они его подвесили, раз ноги затекли. Две худощавые «старушки»подхватили мужика под руки и, словно пушинку, потащили к единственному на поляне дереву – сам он идти не мог. Его ноги елозили по земле, оставляя борозды. Привалив Назара к дереву, бабуси вернулись к остальным.

– Место в центре костра освободилось, Акулина, давай к нам сюда Мирославу, зачем оттягивать ее воспитание! – многообещающе пробасила Евдокия.

Вот сколько себя помню, столько мы с ней не ладили. Я показала ей кулак и наткнулась на недовольный взгляд бабушки Акулины.

–Не забывайся, девочка. Старость надо уважать. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать – старшие правы, даже когда не правы, – нарицательно произнесла старейшина рода и подмигнула.

– Извините! – пробормотала я неохотно, хотя мне это все равно не помешало показать самодовольной Евдокии язык.

– Я боюсь за нашу девочку! – тем временем жаловалась на меня старосте матушка. – Она вбила себе в голову, что влюблена в Елисея. Наделает глупостей – а потом всю жизнь будет расхлебывать. Надо с этим что-то делать.

– А он что? – строго спросила Акулина.

– А он – ничего. Ни одну юбку не пропускает. Ветреный больно.

Подобная матушкина оценка моего королевича меня возмутила.

– Он вовсе не такой! – вступилась я за Елисея. – Подтверди, папа, – призвала я скучающего в стороне родителя в помощники.

– Прости, перышко, но в этот раз я полностью согласен с Илорией, – отвел глаза отец и коротко кивнул старосте: – С вами ей будет лучше.

Из моих глаз хлынули слезы обиды. Тот, на кого я большего всего рассчитывала, отвернулся от меня. С матушкой мы всегда друг друга не понимали, но отец…

– Я не прощу тебя никогда, – бросила я, размазывая по щекам слезы.

– Никогда – это слишком длинный срок, со временем все позабудется, – по-доброму заметила Акулина. Ее мягкий, приглушенный голос успокаивал и вселял уверенность, что все будет хорошо. Не знаю, как это у нее получалось, но, не смотря на то, что обида на отца не прошла, на душе стало гораздо легче.

–Ты чего это, Мира, нюни распустила? Прорвемся, – смущенно кинулся меня успокаивать Зиги.

Действительно, чего это я разревелась? Я им еще покажу!

– Переноси сюда девочку, Илория, ты же знаешь, я не люблю долго ждать, – велела староста, и матушка, смахнув набежавшую слезу, направила на меня зеркало. Угрюмо наблюдавший за ней отец не выдержал и тепло проговорил:

– Скоро свидимся, перышко.

– Конечно, свидимся! – напоследок шмыгнула я носом.

Что поделать – не могла я на него долго сердиться. Тем более, что не собиралась надолго задерживаться в гостях.

Встретившись в зеркале со своим отражением, я ощутила, как меня захватил водоворот переноса: мир закружился, завертелся… и вот я уже стою на поляне, а недалеко от меня тлеют угли костра.

– Добро пожаловать в семью, а точнее –в основную ее часть, – радушно поприветствовала меня староста и смачно расцеловала в обе щеки. Развернув меня ко всем лицом, прикрикнула: – Ну что, девоньки, будем считать, что шабаш удался! Вон кто к нам пожаловал – наша внучка Мирослава! – и толкнула меня в спину на обозрение другим. Я, слава Богу, к таким фокусам с детства привыкла, и только из-за этого сейчас не валялась лицом в земле.

Не все оказались мне рады, у некоторых лицо было такое, будто они лимон проглотили.

«Или они все-таки ожидали, что я упаду?– заподозрила я. – Ну и Ежки!»

–Постойте, девоньки! А как же ее чувства к королевичу? – обеспокоенно спросила Евпраксия, самая старшая из родственниц. – Давайте, может, отпустим-с ее?

«Да! Да» – согласно кивая, чуть не прокричала я.

– Никаких «отпустим»! Она еще неразумное дитя, ненароком дров наломает…Мы сами все за нее решим! – наотрез воспротивилась Евдокия.

– Мирослава остается, – так резко одернула их Акулина, что все разом умолкли и согласно закивали, словно китайские болванчики. – Сначала надо решить, как с ней быть. – Стуча пальцем по подбородку, Акулина не сводила с меня своих прищуренных глаз. Не знаю, сколько мы так простояли, но я не осмелилась ее прервать. Когда уже начало казаться, что мы, задержимся на поляне до утра, ее глаза лукаво загорелись, и она заговорила:

– Передайте всем Ежкам: завтра на рассвете я созываю совет, будем думу думать.

Понеслось…

Если дело дошло до совета, так просто они меня не отпустят. Теперь оставалось надеяться только на себя и на то, что я найду способ сбежать от них раньше, чем Елисей, обнаружив мое отсутствие, поднимет полкоролевства на поиски.

– Елисей! Я о нем совсем забыла, – тихо вырвалось у меня.

– А что твой Елисей?! Поди обрадуется, что тебя сюда сослали и его счастью не будет конца, —съязвил Зиги.

– И ты туда же, – надулась я на него.

– Ты чего, Мира, я всегда на твоей стороне, – пошел на попятную пушистый друг.

–Значит, ты поможешь мне сбежать, – сев перед ним на колени, заговорщически прошептала я.

– Может, обойдется? – с надеждой ответил он. Я скосила глаза на довольных родственниц, водивших завершающий шабаш хоровод у потухшего костра.– Понял, устроим побег, а пока подыгрывай им, чтобы не вызвать подозрений, – без особой радости согласился он.

Я счастливо улыбнулась и, подхватив его на руки, радостно закружилась.

– Я смотрю, тебе лучше? – неслышно подошла к нам Акулина.

– Не то чтобы лучше, но я надеюсь, вы мне поможете. Как-никак, родня, – не моргнув глазом, соврала я.

– Конечно, мы своих не бросаем! – пообещала она и скомандовала: – По домам.

Родственницы достали портальные зеркала, и я машинально вынула из штанов свое.

– Вот это пока побудет у меня, – хитро прищурившись, забрала у меня зеркальце староста. И как я могла забыть, что оно у меня есть. Почему я вечно о нем забываю. Вспомни я о зеркале раньше – меня бы здесь уже не было! Досадливо топнув ногой, приняла смиренный вид.

Я посмотрела в предложенное зеркало Акулины. Вспышка света, ощущение водоворота – и вот я уже стою возле знакомой мне с детства незапертой резной калитки.