Читать книгу Шлейф - Елена Макарова - Страница 9
Часть 1
Наркомфины и фасоны
ОглавлениеДверь кабинета, ведущая в общую залу, распахивается, и из куплетов, зарифмованных его опустошенным умом, разом выступают персонажи квартирного театра.
Выпархивает младшая сестра жены, Роза:
Дункан весит сто пудов.
Чем платить? К Далькрозу
На обмен Внешторг готов
Выслать нашу Розу.
Дункан толста и неопрятна, Роза грациозна и девственно-чиста.
Являются родители Поли, Розы, Шуры и Леки – хмурый Абрам Варшавский с лоснящейся Шейной Леей:
Круто жали капитал,
Сох Абрам, сдал в весе,
Горе мыкал и менял
Много он профессий.
Но как только Наркомфин
Поднял курс валюты,
Стал Варшавский господин
Через две минуты.
Тут он сразу весь расцвел,
Занялся экспортом;
Булки белые завел,
Смотрит прямо чертом.
Шейна Лея всем страстям
Тоже дала волю
И, представьте, по утрам
Масла мажет вволю.
Чтоб не портить общий тон
И вторить супругу –
Как вам нравится фасон? –
Завела прислугу…
Промелькивает безымянная прислуга в белом фартуке, седые волосы пучком, поверх наколка.
Подходят вплотную легкомысленный Шура и целеустремленный Лека с его стеснительной подругой Мирой.
Шура бросил Караван,
Штепсель, арматуру,
И теперь, как Дон Жуан,
Рад всегда Амуру.
Шура спекулянтом стал
Денег-то навалом,
Для обмена он достал
Фунт гвоздей крестьянам.
Шура «страсть» держать готов
В заключенье строго.
Тьма на свете дураков,
Но таких немного.
Лека зелен, тощ и худ,
Весь ушел в науку;
Высох так, что весит пуд,
Нагоняет скуку.
Брось линейку, интеграл,
И не порть ты Шуры.
Стань мужчиной, черт тя драл,
Заведи амуры…
Улыбнись, взгляни кругом,
Сделай Мире глазки…
……………………………..
Поля с детьми – десятилетним Левой и восьмилетней Лялей – завершают шествие.
Поля стала разуметь
Канта, Локка с Юмом,
Но важней того уметь
Штрудель печь с изюмом.
Нет ритмической блохи,
Мучившей Далькроза.
Ляля говорит стихи
«Соловей и Роза».
У девочки и впрямь феноменальная память. Корней Чуковский, которого они навещали в Куоккале (от Сестрорецка полчаса на поезде), так вдохновился пятилетней Лялей, что даже имени ее менять не стал:
«Милая девочка Лялечка!
С куклой гуляла она
И на Таврической улице
Вдруг увидала Слона…»
От их дома на Кирочной до Таврической – рукой подать, из окна виден сад, переименованный нынче в Парк культуры и отдыха 1-й Пятилетки. Там-то и гуляла с куклой милая Лялечка.
Про Леву и вовсе несправедливо:
Лева много обещал,
Думали – он гаон,
Но «балдою» доказал,
Что большой балда он.
Гаон в переводе с иврита – гений. Балда – это игра. Расчерчиваешь квадрат пять на пять, в середине пишешь слово. От него, с добавлением одной буквы по вертикали или горизонтали создаются новые слова. Чем больше клеток заполнено, тем сложнее в мешанине букв увидеть новое слово. Лева – смышленый, но быстро сдается. Неусидчивый. Ляля, вдохновившая поэта, натура властная, на правах младшей манипулирует всеми. Но не Полей.
Есть у нас свой совнарком,
Поля – наш Ульянов.
Кто не хочет стать ослом,
Должен стричь баранов!
Роза Лялю балует. Детей у нее нет и вряд ли будут – балерины рожают, уходя со сцены, а Розу только что приняли в труппу.
Есть в Москве Наркомбалет,
Что ни жест, то поза.
Кто ж у нас Наркомконцерт –
Ляля или Роза?
– Графоман!
– Кто?!
– Вы, ваша светлость.
– Да мне и самому неловко за эти вирши. Так вот помрешь, не успев навести в делах порядок, а через сто лет попадешься в руки досужему исследователю. Для такого любая писулька – документ. И станет мне памятником карточный домик из случайных обрывков… Мертвецы лишены права голоса.
– Вы не мертвец!
