Читать книгу Ивановы. Фамильная магия - Елена Михайловна Аксенова - Страница 2

С чего все начиналось

Оглавление

Впервые я встретил Ивановых на берегу Черного моря. Удивительно рыжие, как само солнце яркие, завораживающие. Я смотрел на их крепкие тела в купальных костюмах, на их ровные улыбки и мне мечталось быть частью этого клана. Богатые, вальяжные, статусные. За место любого из них простые смертные отдали бы что угодно. И я тоже. Я. Незаметный, не харизматичный и до ужаса будничный. Я стоял напротив этих солнечных лучей и грелся о их красоту.

Тогда я впервые увидел Веронику. Невысокую, фактурную, не старше двадцати лет девушку с глазами самого дьявола. Ради таких женщин стрелялись на дуэли, с улыбкой вбегали на эшафот, захватывали города и рушили устои. Как говорится, “в раба мужчину превращает красота”. Эсмеральда без цыганского напыления, Кармен без грязного прошлого, Дон Жуан в бикини. Ах, если бы я тогда только знал…

Я был в ежегодном отпуске и на скопленные деньги позволил себе чуть больше, чем позволяет рядовой редактор скромного издания. Если бы не пара удачных авторов, за которых я получил кое-какую премию, вряд ли бы эта книга была хоть когда-то написана.

Кто-то творит, потому что это интересно, а кто-то, потому что не может этого не делать. Я убежден, что только вторые способны породить настоящие шедевры.

У меня самого дара не было. Я не романтизировал свою заурядность, потому что мне хватало мозгов ее осознавать. Гениям вся вселенная помогает захватить свой шанс, добиться признания. Но я, Георгий Морозов, самый тривиальный житель земли, обреченный понимать свою природу.

Почему же я решил из теоретика стать практиком? Да просто потому, что эта история заслуживает остаться на страницах если уж не печатной книги, то хотя бы электронного документа Word. Эти люди жили, дышали, любили и ненавидели. И я был свидетелем их подлинной, первобытной страсти, на которую сам, к своему стыду, никогда не был способен.

Так вот, Вероника, рогатый ангел, спустившийся с кровавых небес, чтобы попасть в меня мечом для волейбола и кокетливо попросить его принести. О, Боже, да если бы она захотела, я бы принес ей голову Ксении Собчак на золотом блюде. Таким шармом обладала эта девушка.

Конечно, как и любой уже не юный мужчина, я надеялся, что ее заинтересовал мой воображаемый опыт. Однако мяч был просто мячом, получив который она отвернулась к сетке и больше не взглянула на меня. Никакого “спасибо”, никакой улыбки. Будто я муравей, которого невозможно заметить на земле с высоты человеческого роста. Я бы хотел с ней познакомиться, но природная гордыня сберегла меня от неловких фраз. Надев паленные очки Dior, я вернулся на свое место и больше не поворачивался в ее сторону.

Прошло два мучительных дня, прежде чем я снова увидел это огненное семейство на пляже. Видимо, они были заняты более интересными делами. Их деньги добавляли в жизнь остроты, мои же просто не позволяли мне скопытиться. С этими мучительными мыслями я наблюдал за Вероникой в новом белом купальнике. Густая копна ее рыжих волос плавно качалась в такт движениям и, если есть в мире что-то прекраснее длинных женских волос, то этого нет.

Так как эту книгу я по праву считаю своей, позволю себе небольшую ремарку. Вам, возможно, интересно, почему я так уверен в состоятельности своих кумиров. Видите ли, достаток, как и счастье, подсвечивает человека изнутри. Человек, который никогда (именно никогда) не смотрел на чеки, пылает самой настоящей силой. Эта заразительная уверенность ставит на колени простушек из Саратова, получивших разными путями кое-какой капитал, но так и не сумевших вытравить из себя внимание к красным бумажкам.

К сожалению, нельзя покрыть годы бедности парой хорошей обуви. Деньги видны в каждом вашем зубе, в каждом слове, в каждой эмоции. Бедные и богатые мыслят разными категориями, образами. Мы никогда не будем равны, и будет лучше вам смириться с этим поскорее. Ни к чему нам еще одна революция, правда?

Но вернемся к сути. За те дни, что ее не было, я перебрал сотни вариантов нашего знакомства, включая разыгранное утопление с моей стороны. Я думал снова и снова о возможных вариантах действия. Что мне делать, как быть? Сейчас или никогда, сейчас или никогда! И судьба сжалилась надо мной.

Анна, двоюродная сестра Вероники, узнала, что я редактор в издательстве. Как и многие домохозяйки, имевшие бурную деятельность в прошлом, она отчаянно пыталась найти пути самореализации в декрете. Писательство казалось не самой сложной задачей, особенно если у вас самомнение размером с дирижабль.

Она подошла ко мне, покачивая на руках хорошенького младенца. С удивительно подтянутой фигурой и отсутствующей усталостью на лице. Я сделал вид, что не взволнован.

– Извините, – присев на соседний шезлонг, начала девушка. – Вы ведь редактор в издательстве “Честная книга”?

– Да, – я снял очки. – А откуда вы узнали это?

– Если вы когда-то работали в бизнесе, то система “я – вам, вы – мне” всосалась в кровь и нервно прокуривает совесть, – ее губы в красной помаде растянулись в нервной улыбке. Она хотела выглядеть неуверенной, может, смущенной. Но я редко встречал настолько бесстыжих особ. Ребенок премерзко ковырял свой нос. – Так вы тут один?

– Совершенно, – я заметил, как рыжебородый мужчина лет сорока напряженно посмотрел в нашу сторону. – А вы нет.

– А я нет.

Впервые я не видел в женщине с младенцем репродукцию Мадонны. Анна, которую я бы никогда не решился назвать иначе, держала своего ребенка как сумку, не слишком дорогую, купленную по той самой красной бумажке, выдающую в ней простушку. Я знал, что она способна вить веревки из самых крепких орешков, но ее сестра уже зажала меня в тиски. Поэтому я позволил ей болтать о погоде, о городе, о море. Слушая вполуха, я размышлял, как бы мне напроситься на более тесные приятельские отношения. От природы глупым меня не назовешь, и, если эта женщина через кого-то узнавала про возможные случайные встречи с редакторами, она нуждалась в их правильном решении. А я нуждался в шансе на лучшее завтра.

– Вы так интересно рассказываете, Анна, вам бы книги писать, – врал я, не стыдясь.

– Правда? – попалась она. – Я, конечно, слышала это раньше, но не от профессионала вашего уровня, – я был разочарован дешевизной лести. Не от такой женщины. – Знаете, у меня сейчас есть кое-какие наброски…

– Хотите, чтобы я взглянул? – безопасный вопрос, у нее нет ни строчки.

– Обязательно, когда-нибудь, не сейчас. Есть несколько сильных моментов, которые требуют доработки.

Халтурщица, не способная отдать себя на растерзание миру. Писателем ей не стать даже после воскрешения Христа и всех апостолов. Дальше она понесла всю эту чушь, которую приписывают авторам, которую они сами себе приписывают. Долгие рассуждения над каждым словом и точкой, будто потягивая виски можно напиться. Тексты выходят залпом, а потом долго портятся угрызениями совести. Редактура – вот, что лишает нас подлинных эмоций, оставляя огрызки яблока для утоления голода. Зато криво никто не посмотрит. Творчество топят в профессионализме.

– Может, пообедаете с нами? – она выглядела любопытной и почти очарованной.

Я, конечно, никогда не производил эффекта на женщин, поэтому купился с радостью на эту симпатию, пусть даже временную. В приличном обществе свои законы, о которых мне, как человеку скромного достатка, было мало известно. Я представлял их с омарами и черной икрой, в окружении слуг. Стереотип? Более чем. Но право, я был не далек от истины!

За обеденным столом расположился салат с зеленой жижей, много сочетания мяса со сладкими фруктами, ничего существенного и привычного. Я сразу прикинул свои 100% шансы уйти голодным, но заинтересованным.

Первым ярким пятном на веранде в тени деревянной крыши была Вероника. Рыжая и еще более впечатляющая, она раскинулась напротив меня в белоснежной рубашке поверх своего крошечного купальника и расстегнула пуговицы почти до пупка. Зеленая жижа то и дело падала ей на грудь и если бы я когда-то рискнул это попробовать, то…

Но не будем об этом, ведь в тот момент я узнал, что ей всего 17. Про статью мне любезно напомнила Анна, которая явно ревновала окружающих к красоте сестры. Женщины и их бесконечное соперничество за внимание.

– По обоюдному согласию с 16 лет, крошка, – парировала Вероника и сердце мое подпрыгнуло в надежде. Если бы она действительно хотела быть со мной, а не уколоть сестру.

Анна села на соседний стул, чтобы вдоволь поговорить о литературе, в которой совершенно не разбиралась, но очень хотела бы. Пока я пихал себе в рот мягкие булочки, представляя жирный бургер с картошкой фри, и старался не облизываться на девушку напротив, ее родственница плела ахинею о Достоевском и Толстом, о которых, кажется, совершенно не имела собственного мнения. Я слышал выдержки из Википедии и общедоступных сайтов, такие очевидные, такие общеизвестные, что мне становилось лень изображать учтивость.

Рыжебородого мужчину, которого я заметил еще на пляже, звали Игнат, и он не был душой компании. Такие люди привлекают своей болезненной замкнутостью, ведь все мы с детства очарованы загадками и тайнами. Я, будучи взрослым человеком, понимал, что за такой холодностью прячется целая гора комплексов и обид. Но все та же первородная сила любопытства подталкивала меня к диалогу с ним, тему которого я так и не придумал. Наверное, он занимается арт-хаусом и серфингом.

Во главе стола расположилась единственная светловолосая женщина. Агния, как мне представила ее Анна, старушка, даже не повернула голову в мою сторону. На ней были огромные очки Chanel, белый льняной костюм и высокомерие, которое вряд ли обрадовало бы хоть кого-то. Но меня да. Два пустых стула по бокам. Собственные родственники были не готовы приближаться к ней. Не думаю, что ее это волновало. Она восседала с бокалом мартини, читая на ноутбуке фруктовой фирмы последние новости большого бизнеса. Я облизнулся при мысли о такой пенсии.

Вежливый человек, я считаю, был обязан поинтересоваться, все ли ему рады. Может, завести светскую беседу о погоде или политике. Но в этом мире роскоши мне не хотелось быть собакой, клянчащей угощения со стола. Я хотел быть одним из них, наглым и рыжим, выше, чем общие правила.

– Как я мечтаю пожить во времена Пушкина, чтобы кружиться в бальном платье и читать лирику, – Анна усердно напирала на меня своим мнением. Хотела, чтобы я отработал приглашение. – Вы считаете, сейчас возможно пробиться талантливым людям без связей?

– Вряд ли Пушкин со своим титулом не имел связей, – повернулся к ней я.

– Верно, верно.

– Черт бы побрал этих арабов! Они опять играют с ценами на нефть! – Агния ударила кулаком по столу, отчего платиновая цепь крупного плетения у нее на груди подпрыгнула. – Аня, хватит чесать языком. Позвони своему мужу, мне срочно нужно собрать акционеров. Я не собираюсь ждать еще ни одного мгновения! Мы купим Halil Inc. прямо сейчас!

– Да ведь у тебя есть его номер…

– У тебя детская присыпка вместо мозгов? У меня нет времени даже договорить это предложение. Я возвращаюсь в Москву. Вы можете и дальше наслаждаться моими деньгами, но я не занимаюсь благотворительностью! Поднимите свои жопы!

Я и сам был готов встать под ее гнетущим взглядом, такой энергией обладала эта дама. Поэтому вовсе не удивился, что даже прекрасная Вероника покинула трон и побежала в сторону виллы. Анна пожала мне руку и энергично заверила в приятности нашего знакомства. Она впихнула мне визитку, старую, потрепанную, видимо, очень долго ждавшую возможности показаться. На ней была надпись: “Анна Иванова, главный специалист по финансовым рискам ООО “Росконсалтинвест” Внушительно, но не актуально.

Значит Агния разрушила все принципы женского кодекса и расстроилась, что ее внучка выбрала семью, а не карьеру. Из всех сидящих за столом бизнесменом была только она. Не нужно быть психологом, чтобы понять, каким складом обладают твои приятели. Игнат витал в облаках, явно творческая личность, терпящая того, кто умеет зарабатывать хлеб, ненавидящий руку, которая его кормит. Вероника слишком занята своей персоной, очевидно выше работы. Хотя, как я понял из короткого диалога, их семья была куда больше, чем осколок, увиденный мною.

И я решил стать пазлом в этой мозаике.

Ивановы. Фамильная магия

Подняться наверх