Читать книгу Ивановы. Фамильная магия - Елена Михайловна Аксенова - Страница 4

Как я прожил время до субботы рассказывать не буду, потому что это скорее напоминает об обыденности нашей жизни. Мне не хочется портить листы реальностью.

Ивановы жили в совершенно другом измерении. Там не было квартплат, скидочных карт, а слово “акция” имело совершенно другое значение. Если бы только я имел возможность загадать желание до рождения, я бы попросил быть Ивановым, одним из тех рыжиков, которые прятались в своем поместье в лесу. Они озаряли мир своей свободой выбора. Поверьте, вы не имеете понятие о настоящей жизни, сидя в душном вагоне метро между гопником и бомжом. Вы, как и я, ничто. Но по велению судьбы пустое место оказалось среди скал, чтобы попытаться прикоснуться к самому прекрасному, что есть на земле, чтобы попытаться узреть истину.

Анна встретила меня со своими красными губами и орущим младенцем на перевес. С извиняющимися глазами она пригласила меня войти в сад. Погода была более, чем прекрасная. Я мог поклясться, что чуял запах сирени, хотя на дворе был вовсе не май. Их сад без украшений для прошедшего дня рождения выглядел блестяще, и я порадовался, что смог подыскать себе более ли менее приличный наряд для пикника. Я знал, что сейчас мне везет, но все люди из высшего общества видят, насколько я далек от них. Голубь среди павлинов. Чтобы как следует распушить хвост был нужен солидный капитал, коим я не обладал в силу рождения. Хитрости воровства и взяточничества были мне также чужды не по этическому соображению, а исключительно от отсутствия навыков.

Пока я ждал стакан лимонада от Анны, ко мне вышла чернокожая женщина средних лет. Я узнал в ней мать спасенной девочки по таким же жестким волосам и круглым глазам. Если можно найти ключ от квартиры, где лежат деньги, на тротуаре у твоего подъезда, то я тогда это сделал.

Большинство людей боятся ответственности, потому что это сковывает. Они и другим советуют бежать от нее, прихватив слова “я не должен, я не обязан”. Но есть и те, для кого привязанности равняются свободе. Обрастая связями, они становятся собой.

Агата была именно такой. Человек может подделать свое резюме, но не может исправить ощущение рядом с ним. Мне казалось, что я упал с разбега в пуховую подушку – вот какой была эта женщина. Если бы я только мог выбирать себе мать…

Не буду вдаваться в подробности ее благодарностей. Пожалуй, я видел в ней бедность также, как видел богатство в Игнате. Сложил дважды два. Молодой наследник заделывает ребенка пухловатой иностранке без гроша или с несколькими грошами. Представляю, в каком шоке была Агния. Хотя, учитывая то, как равнодушно она относилась к искусству (дома не было ни одной написанной рукою картины), я мог бы рассчитывать на ее равнодушие и к этому вопросу.

Анна вернулась с подносом прямо из каноничного американского сериала. Я смекнул, что меня хотят оставить вдали от положенных почестей, умаслив без посторонних глаз.

Но все изменилось, когда вниз спустился Игнат. Если бы мне сказали, что это тот человек, которого я видел ранее, я бы перекрестился. Настоящая любовь – пятно от кетчупа на белой блузке: ее не скрыть ни расстоянием, ни манерами. Я растерялся от теплоты, которая лучилась из глаз рыжего, от нежности. Более того, я был уверен, что его выбор привязанности самый правильный для мужчины, желающего крепкого семейного очага. Жаль, я не из таких. Но даже я приклоняюсь перед тем, что выше меня самого, выше времени и обыденности. И это не только деньги.

Мы поздоровались, холодно, как и всегда. Потом повисла неловкая пауза. Я решил, что пора бы сыграть по-крупному, иначе эта встреча станет последней.

– Спасибо за внимание, конечно. Но я считаю, что наше знакомство затянулось. Вам, – я повернулся к Игнату, рассчитывая, что при жене он спрячет свое высокомерие. – оно удовольствие не доставляет, а мне надоело быть в тягость. Пожмем друг другу руки и попрощаемся?

У меня в голове зрел отличный план по несчастному случаю, где им придется не просто сделать меня своим знакомым, а оставить гостем в прекрасном особняке прямо под столицей.

– Молодой человек, – голос Агнии сбил с меня напущенное равнодушие. Я вздрогнул. – Зайдите ко мне в кабинет.

Помните ли вы себя, плетущегося за учителем на казнь к завучу? Я нет, потому что был прелестным мальчуганом с высокой успеваемостью. А вы ждали трагичную историю? Увы.

Она открыла тяжелую дверь своим длинным ключом, а потом жестом пригласила меня внутрь. Я хотел бы сказать, что увидел красное дерево и пишущую машинку (винтажную, конечно), возможно, рояль. Но это была самая обычная комната, больше похожая на офис, чем на библиотеку. Компьютер там был не фруктовый, минимальные украшения, никаких рамок с фото, цветов, дорогих изданий. Разочарование года.

– Присаживайтесь, не стесняйтесь, – она обошла стол и по-хозяйски опустилась на офисный стул. – Думаю, такая обстановка вам куда ближе нашей гостиной. – я хотел возразить что-то умное, она подняла руку в знак молчания. – Я хорошо знаю такой сорт людей, как вы. Слишком хорошо, пожалуй, чтобы не замечать, как открывается ваш рот при виде моей внучки Вероники и всей нашей своры. Однако вы все еще здесь.

Я вопросительно поднял брови. Играть с этой женщиной в святую невинность, что жарить просроченную курицу, надеясь на отсутствие поноса после. И тут она предложила мне сделку, которая навсегда разделила мой мир на “до” и “после”.

– Мне нужен продажный тип в доме. Такой, который не чурается постукивать, подмигивать. Вы, очевидно, из таких.

Я смотрел на нее максимально пронзительно, не отрицал, не соглашался.

– Вы хотите прикоснуться к другому миру? Пожить в удовольствие? Написать давно задуманный роман? – она прищурилась. – О! У вас нет творческой жилки. Конечно. Тем более далека от вас вся наша роскошь.

Она смерила меня своим грубым, безучастным взглядом. Кажется, я был приступом эпилептика, вскрывшимся чирием, вросшим ногтем. Но неведомая сила заставляла эту роскошную старушку сидеть со мной в одном помещении как бы трудно ей это не давалось.

– Мне нужен тот, кто станет моими ушами и глазами. В вас, молодой человек, я вижу перспективу беспринципности. Это так?

Я скитался взглядом по ее нежной, матовой коже. Коварство, бьющее в грудь, могло бы ранить кого-то более романтичного. Но я не отличался тонкой душевной организацией. Более того, я боялся потерять тот шанс, который мог привести меня прямо к пьедесталу.

– Да.

Агния улыбнулась и на ее тонких губах в дорогой незаметной помаде я увидел легкие складочки. Так я стал непонятно кем в жизни Ивановых.

Пояснительная бригада. Одна старушка заимела большую семью при солидном капитале. И если москвичей сгубил квартирный вопрос, то эту подмосквичку захлестнул наследственный. Была ли это мания? Нет. Чем больше у вас денег, тем меньше близких. Увы и ах, такова жизнь. Мне была странна забота о том, что ты не унесешь с собой в могилу, но вполне возможно, у Агнии были основания полагать, что деньги ее до могилы не дотянут и будут растасканы еще при жизни. У меня не было ни того, ни другого, поэтому мне было глубоко плевать на мотивы старой мегеры. Это был мой шанс стать кем-то большим, чем линейный персонал умирающего издательства.

Я согласился. А когда покинул кабинет госпожи Ивановой увидел сцену прямиком из телесериала на канале Россия. Многоуважаемая Агата со своим мужем ворковала где-то в коридоре и вот, что я услышал:

– Ты всегда был у меня. Еще до нашего знакомства я так в тебя верила, что прикрывалась этим щитом от всяких неурядиц. И смотри, ты со мной вопреки всему.

Ее темные округлые плечи неуверенно вздрогнули, а ржавый мужчина тронул ее подбородок и обнял. Вы бы почувствовали умиление от таких чувств, но я был куда более циничным.

Любви и чувственности я предпочту шелест купюр и удовольствие.