Читать книгу Неизвестный Миль - Елена Миль - Страница 10

Пана Гурьевна вспоминала, что в 1938 году она переживала арест брата, тяжелую обстановку репрессий, вынужденный уход с работы. Настроение у нее было подавленное. Чтобы вывести ее из этого состояния, М.Л. отправил ее в дом отдыха на Кавказ, а сам остался с дочкой Таней, уже школьницей, и сыном Вадиком 5 лет. Много возился с ними, ходил в Политехнический музей, писал записки Тане в школу, выяснял, почему ей ставят плохие отметки.

«Я тяжело переживала разлуку с детьми, но он буквально выпроводил меня из дома насильно и очень старался развлекать письмами, писал, как и обещал, почти каждый день. И был очень рад, когда я с новыми силами возвращалась домой.

29 сентября 1940 г.

Дорогая Паночка! Получил от тебя вчера открытку и очень был огорчен. Собственно говоря, я ожидал такой неприятности, все время думая, что тебе плохо или ты нездорова. Но думаю, что все уладится. Почему-то немного успокоился – может быть, потому, что получил открытку.

Самое главное – то, что ребята в порядке. Вадька даже поправился (чтобы не сглазить), кушает хорошо и гуляет. Татьяна тоже в порядке. Сегодня с ними провел весь день.

Вечером (после обеда) ездили в Политехнический музей, но опоздали.

Признаться откровенно, с завистью поглядываю на людей, у которых жены дома. Очень бы мы все хотели, чтобы ты набралась сил и здоровья.

Так себе и считай это задачей – долгом перед мужем и детьми. Собственно говоря, с голоду-то ведь у вас не помирают? А то, что купаться нельзя, так это через неделю будет можно. Только ты не принимай все близко к сердцу, расхлябанность на курорте – ну и черт с ней.

Ведь не ты там заведующая.

Солнце светит? море красивое? природа цветет? – ну и наслаждайся. А на сердитых воду возят.

Ты сходи на рынок – внизу, направо от санатория. Там всякая ерунда продается – я всегда с удовольствием там бродил. Купил там инжир (не сушеный), чуть от него не помер – потом 2 недели сушил у себя в палате. В горы одна не ходи, да и вдвоем ни к чему, уж лучше большой компанией.

А главное (это я на твоем бы месте делал), спи побольше.

А на пляже, наверно, груши продают... В общем, как хочешь, а приезжай здоровая, толстая и хорошая. А то не примем. Потому что у нас такая компания здесь собралась!

Последним Вадька подтягивается – тоже рожица круглая.

Деньги тебе зарабатываю на платья. В общем, жду хорошенькую жену.

Ну, пока, не хандри, развлекайся (в меру). Целую тебя крепко.

Твой Миша.

Еще одно письмо, которое показывает, как он волновался, если от меня не было письма:

Мы тебе писали в «Ахали Афон», и на «Кавказ», и в 4-й корпус, и в 1-й корпус, и просто в верхний Санаторий – одним словом, по последнему конверту, так что ты, походив по 111 палатам 2 корпусов, да еще зайдя на почту, сможешь собрать целую коллекцию писем от того дурня, что каждый день пишет.

Отпуск у меня не предвидится. Устал я очень – дни летят, не успеваю оглядеться. Так, работаю как машина. Жизнь однообразная – единственная надежда, что с курорта приедет молодая жена – немножко развлекусь. Зафрахтовал даже билеты в театр.

Сам он редко бывал в отпуске, раз в 3 – 4 года, а меня отправлял перед войной каждый год. Он меня очень любил, часто рисовал.

В письмах М.Л. часто просил меня прислать фотокарточку, но только такую, чтобы ему очень понравилась, – он хотел, чтобы я снялась у хорошего фотографа. Очень любил все изящное, красивое и хотел, чтобы и последняя черточка во мне ему нравилась.

Когда мы впервые приехали в Москву, то нам на троих дали комнату в 6 квадратных метров, и если у Миши оставались на ночь друзья по работе, то они ночевали под столом. Потом нам дали другую комнату – 10 метров, в ней мы жили впятером: с дочкой, сыном и няней (туда же мы втиснули маленькую детскую кроватку). А когда мы получили маленькую двухкомнатную квартиру на Бакунинской, это показалось нам счастьем, теперь уже к нам приезжали и останавливались наши друзья, бывшие студенты. Чего там только, каких только тварей не было... и мыши, и даже крысы, на которые устраивались побоища, били крыс чем попало.

Нашу жизнь он старался скрасить, сделать приятнее. Помню, в очередной раз я не хотела ехать в санаторий, а он меня буквально выпроводил. Посылал меня отдыхать одну, без детей каждый год.

Когда я приехала из санатория, он привез меня в новую квартиру, на столе белая скатерть, цветы, все так празднично, дети здоровы. Когда только он находил для этого силы?»