Читать книгу Птицелов. Стань птицей. Победи тьму - Елена Новикова - Страница 5

Криминальная статистика говорит, и не без основательно, что преступников тянет вернуться на место преступления. Некоторые приходят и затёсываются в толпу зевак, собравшихся за оградительной лентой.

Кто-то получает от этого дополнительную дозу кайфа и адреналина – вот он я! Поглядите, глупые менты. Стою совсем рядом с вами, смотрю, как вы копошитесь, как рассматриваете дело моих рук. Может быть, вы даже проходите мимо меня, что-то у меня спрашиваете, выискивая ценного свидетеля. Но вы – никто! Вы – жалкие букашки перед таким великим гением, как я.

Кто-то тихонько стоит с краю и исподтишка наблюдает. И испытывает при этом нечто вроде волнения перед экзаменом. А не оставил ли я чего-то, что укажет на меня? А не найдут ли полицейские свидетеля, который развернётся, укажет пальцем – вот же он! Ловите! Нужно знать, что уже есть у полиции и как они будут действовать дальше.

А кто-то возвращается на место преступления, когда всё уже утихнет. Сидит где-нибудь рядом на скамеечке с мечтательным видом, глядя на солнышко, наслаждаясь его лучами. И такое блаженство на его лице, что прохожие невольно начинают улыбаться – жизнь прекрасна и удивительна даже в мелочах! И ни один не в силах даже предположить, что вот этот сидящий на скамье, вспоминает, что сотворил здесь. А он вновь и вновь наслаждается моментом.

Реже, когда кто-то приходит скорбеть о совершённом или его тянет туда чувство стыда и неподъёмный груз вины, что ложится на плечи и никогда никуда не денется.

Кому-то достаточно «чертогов разума», чтобы побывать на месте. С гордостью, страхом, печалью, сожалением или чем-то другим.

А вот следователи возвращаются на места преступлений гораздо чаще и в любом случае. Их туда направляет служебный долг.

Данил Муранов в одиночестве шагал от дороги к траншее. Длинные ноги легко перешагивали через неровности. Высохшая трава шуршала под подошвами. Лес сейчас выглядел совсем не так, как вчера, когда здесь было людно и работала техника.

Лента заграждения всё ещё очерчивала неровный квадрат территории. Данил хотел вернуться сюда ещё до того, как вчера все разъехались. Мысль о том, что это место выбрано неспроста, не давала спать. Полночи следователь ворочался и пытался вспомнить хоть что-то, что отличает этот кусок леса от всего остального.

«Во-первых, близость к дороге, – лёжа с закрытыми глазами думал Муранов. – Но и километры в обе стороны тянется всё тот же лес. Почему там? Какие-то особенные деревья? Тоже нет – всё то же самое. Координаты»? Тут мозг, как будто включил сигнальную лампочку – у всего на свете, если оно не двигается, есть чёткие координаты.

Это понимание выгнало Муранова из постели около двух часов ночи. Протянув руку, Данил щёлкнул выключателем. Свет настольной лампы показался очень ярким. Пока ноутбук загружался, Данил успел сходить на кухню и поставить чайник. Сон, который до сих пор ещё как-то пытался завладеть человеком, окончательно отступил.

Электронная карта оказалась довольно подробной. Муранов, ориентируясь по дороге и поворотам, нашёл место обнаружения второго тела. От него мысленно провёл линию до места обнаружения первого. Ничего особенного в цифрах координат не оказалось. Ничего такого, что могло бы говорить об их сакральном значении. «Хотя, – думал Данил, отпивая крепкий кофе, – может быть, это для меня ничего незначащий набор цифр. Здесь могло быть зашифровано всё, что угодно. От даты рождения, до реального адреса или номера телефона».

Ориентирование по сторонам света, тоже ничего путного не дали. Если соединить одной линией обе точки, то выходил юго-юго-восток. Слишком мало для того, чтобы строить теорию о каком-то геометрическом захоронении.

Данил допускал мысль, что всё выбрано вообще случайно или же у него не хватает данных для понимания. «Скорее всего второе». Муранов поднёс чашку к губам, но она оказалась пуста, только небольшой осадок на дне.

Скриншоты отправились прямиком в телефон самого Муранова, а следователь – в кровать. Время приближалось к трём часам. Скоро начнут под окнами ездить машины, а он всё ещё почти не сомкнул глаз. Было ли это проблемой? Пожалуй, нет. Сложив руки на груди, Данил просто приготовился лежать до будильника. Мысленно он раз за разом прокручивал комбинации полученных цифр и незаметно заснул.

А утром, плотно позавтракав, вызвал служебную машину и отправился в лес. Дежурный водитель, привыкший к тому, что с этим следаком не особо поговоришь, даже не пытался это делать. Так в тишине они и добрались до нужного места.

– Ждите здесь, – приказал Муранов, как будто водитель мог бы его оставить.

– Окей, – ответил водитель, в тайне радуясь, что мрачный длинный Муранов хотя бы на время не будет дышать ему в затылок.

***

Под одеялом безопасно. Тут очень душно и от этого тянет в сон. Но сны не приносят успокоения. Они стали наполненными плохими, нехорошими образами. Всё место в них занимает тот страшный огромный человек из телевизора. Он ничего особенного не делает, просто смотрит. Но его глаза, сощуренные, превращённые в чёрные щели, неотступно следят, куда бы не пошёл, куда бы не побежал. Всюду они! И из этих узких щелей сочится Тьма. Она почти осязаема. Иногда даже виден туман, что дымкой окутывает остальное лицо того мужчины и весь его рост. Тьма через человека разглядывает его, последнего, единственного воина Света. Она пытается понять, достойный ли он противник? Сможет ли оказать сопротивление? Во сне он ничего не может. Плачет, пытается убегать, но ничего не выходит.

Он не готов сейчас. Сейчас не настало правильное время! Но Учитель требует восстановить баланс. Да и ему самому это понятно, он уже не тот глупый мальчишка, который первый раз услышал о Птице, борющейся с Тьмой. Просто не существует иного пути и иного выхода. Он избран, чтобы охранять Свет, чего бы ни стоило.

А пока, пока хочется вот так лежать, свернувшись под одеялом и тихонько поскуливать от страха, что внушает Человек из сна.

– Чего это ты валяешься? – голос матери обвинял покруче любого прокурора. – На работу опоздаешь.

– Сейчас, – сил не было.

Такой упадок говорил лишь об одном – это Тьма уже начала наступление на мир. А так как он единственный, кто смог её рассмотреть, ему больше всех и достаётся.

– Заболел что ли?

Властная рука ухватила за одеяло и потянула. Холодный воздух рванулся в тёплое нагретое безопасное гнёздышко. Мужчину, что свернувшись калачиком, лежал на узкой софе перетряхнуло от его прикосновения. Его руки, засунутые между коленями, подрагивали. Замутнённым взглядом, полным слёз, он посмотрел на мать.

– Снова? Да сколько можно? – она озверела буквально за секунду.

Одеяло полетело на пол. Сухие руки сжались в кулаки, какие-то острые и угловатые. Женщина принялась охаживать сына, который и не пытался увернуться. Её удары были чувствительными и безжалостными. В конце концов, он не маленький мальчик, которому простительно намочить простынь!

– Мама, – канючил мужчина, едва прикрывший голову ладонями.

Стыд мешался в нём с каким-то удовлетворением от того, что чем-то насолил нелюбимой маме.

– Уйди с глаз моих, кобелина проклятая! – кричала женщина. – Отец, ты глянь! Опять напрудил! Скорей бы женился, чтобы жена за ним мокрые тряпки стирала! Надоел хуже горькой редьки!

Мужчина сполз с софы. Мать больше не била. Шипя себе под нос ругательства, она стаскивала простынь. Её сын, прикрывая мокрое пятно на трусах, поплёлся в ванную.

«Надо быть сильным. Надо быть очень сильным и смелым, – говорил Учитель. – Я верю в тебя, ты именно такой. Соберись и действуй. Свет нуждается в тебе». И он обязательно будет. Всего за пару лет ему многое удалось. С тем, что пришло в мир сейчас, он тоже справиться.

Тёплая вода текла через забитую известковым налётом душевую лейку. Он сидел на корточках в ванной, чтобы не разбрызгать воду по полу. Смывая с себя ночной запах, мужчина смывал в сток неуверенность.

***

Муранов спрыгнул в траншею. Это было странное чувство. Довольно высокие стены перекрывали обзор. Остро пахло землёй. Даже на зубах, хотя он не разговаривал, поскрипывали мельчайшие крупинки. Под ногами было неровно и местами мягко. Это был грунт, из которого вчера поздно вечером ассистенты Марины Григорьевны извлекали тело. «Может быть, какие-то части его всё ещё здесь», – подумалось следователю.

Он присел на корточки. Стены траншеи будто сомкнулись. Только земля и бесконечное по-осеннему прозрачное голубое-голубое небо, при взгляде на которое слепит глаза. На Данила накатило какое-то оцепенелое спокойствие. Он поднял голову и застыл. Легчайший ветерок ласкал его высокие скулы, трепал волосы, остужал разгорячённую мыслями голову. На какой-то момент ему не хотелось ничего иного, как растянуться во весь рост в этой траншее и лежать так вечно. Земля будто приглашала его в свои объятия, обещая умиротворение и гармонию. Следователь чуть покачнулся, теряя равновесие, и машинально выставил руку, чтобы удержаться. Под пальцами оказалось сломанное перо. Это вывело его из трансового состояния.

Ребята Ленц потрудились на славу. Кроме этого сломанного пера, которое вряд ли могло дать какую-то дополнительную информацию, ничего на месте погребения Муранов не нашёл. Повертев свою находку, он сунул её в карман пальто и выбрался из траншеи, не особо напрягаясь. Оттряхнув пыль с брюк, Данил кругами пошёл по площадке. Вчера также ходили Курёхин и Сергеев. Опера и эксперты фиксировали, подбирали и упаковывали всё, что не должно было оказаться в лесу, но оказалось.

– Свежие окурки тоже брать? – уточнял Паша. – Это же работники сделали.

– Тебе дядя Калмык что сказал? «Собирать». Вот собирай и не гунди.

Несмотря на шутливый тон, сам Виктор внимательно шарил взглядом по земле. Надежды найти что-то полезное не было. Но чем чёрт не шутит?

При воспоминании об оперативнике Муранов покривился. Сергеев его раздражал, как мелкая заноза, которую никак не удаётся вынуть. Следователь, пройдя по площадке, остановился перед поваленным деревом, под корнями которого нашли вторую неизвестную. Это была тоже сосна. Копия первой. Довольно толстый ствол, пушистые лапы с созревшими шишками. На коричневато-красной коре красовался синий крест, нарисованный краской из баллончика. Данил провёл кончиками пальцами по этому кресту. Метрах в двадцати на тонкой берёзе, какой-то болезненно кривой, тоже был крест. Траншея должна тянуться в ту сторону.

Муранов не сразу понял, что поглаживает не потрескавшуюся кору дерева. Палец его двигался по геометрическим линиям, которые никак не могли появиться самостоятельно – слишком ровными и упорядоченными они были. Следователь вынул из кармана телефон, включил фонарик и чуть ли не прилип к сосне. Под синей краской действительно оказались прорезанные линии. Большой треугольник обрамлял меньший. Рядом были чёрточки и закорючки, будто танцующие червячки, водящие хоровод.

Чьё-то давнишнее баловство? Те линии, что не были испачканы краской, выглядели старыми. В них даже натекла смола, чуть сгладившая замысловатый узор.

Сфотографировав находку, Муранов пошёл вдоль траншеи к месту, где было выкопано первое тело. Шагать по расчищенной, натоптанной тропинке было гораздо легче, чем добираться сюда от дороги. Сжимая в ладони телефон, Данил надеялся, что интуиция его не подводит.

Не подвела. На поваленной сосне, на которой уже начала желтеть хвоя, нашлась такая же отметина – два треугольника и закорючки. Их было видно гораздо лучше, потому что синий крест располагался с другой стороны ствола. Муранов почти лёг на ствол, чтобы лучше рассмотреть вырезанный узор. Линии были уверенные, чёткие. Лишь пару раз рука резчика соскользнула с намеченной траектории, но после он несколькими движениями поправил рисунок. Меньший треугольник был вырезан гораздо глубже, чем внешний большой. Вся кора из него удалена и наплывы смолы чуть смазывали остроту углов. Данил сделал несколько фотографий в разных ракурсах и с разным разрешением. Почему они не увидели это в первый раз? Впрочем понятно – было темно и экспертов интересовало тело в яме, а не поваленное дерево.

***

В лесу тело не пахло так сильно. Открытое пространство и ветерок делали своё дело. Не пахло и когда санитары выложили тело из мешка в холодильную камеру. А вот сейчас, когда Ленц аккуратно очищала останки от земли, было неприятно. Марина Григорьевна понимала, что респиратор и вытяжка справляются, но воображение играло свою роль.

– Снова эти перья, – говорила себе под нос судебный медик.

От левой ключицы до правой тянулось ужасное ожерелье. Перья крупной птицы, вставленные в плоть, покрывали грудь неизвестной молодой женщины. В сочетании с проступающими дугами желтоватых рёбер зрелище было не для слабонервных.

– Вера, записывай, – обратилась Марина Григорьевна к своей лаборантке.

Та предпочитала сидеть спиной к секционном столу. Работа в Бюро угнетала девушку, но кредиты не давали просто так взять и уйти с нелюбимой работы.

– Предположительный возраст покойной двадцать пять – тридцать лет. Части стреловидного шва практически срослись. Лицевые кости имеют характерные для европеоидной расы черты. Отсутствует верхняя левая шестёрка и левая нижняя четвёрка. На зубах имеются сколы. Определить прижизненные или посмертные не представляется возможным. Успеваешь?

– Да, Марина Григорьевна, – ответила Вера, быстро пробегая пальцами по клавиатуре.

– Волосы у корней имеют более тёмный оттенок, – продолжила Ленц, осторожно приподнимая на черепе спутанные локоны. – На черепе повреждений не обнаружено. Нижняя челюсть отделена от верхней механически. Предположительно ковшом экскаватора.

Веру передёрнуло. Она ненавидела, когда приходилось присутствовать на вскрытии криминальных трупов. «Уйду. Вот последний платёж сделаю и точно уйду», – говорила себе Вера и брала очередной кредит, чтобы погасить предыдущий.

– Мягкие ткани частично отсутствуют. Явно выявленные гнилостные процессы позволяют сделать вывод, что тело находилось под землёй около двенадцати-четырнадцати месяцев. Видимых механических повреждений торса нет. В сохранных тканях присутствуют оболочки жуков-некрофагов, взрослых особей не обнаружено.

– Фу.

– Вера, я тебе уже говорила, чтобы ты перевелась от нас. Не можешь работать здесь, иди в медсёстры, – разозлилась Марина Григорьевна.

Работать с Верой становилось день ото дня тяжелее. Зачем вообще идти в медицину с такой брезгливостью?

– Там платят меньше, – буркнула Вера, поплотнее натягивая на нос маску респиратора.

«Лучше б я диктофоном пользовалась», – подумала Ленц. Краем глаза Марина Григорьевна посмотрела на висящие на стене большие часы. Она обещала Муранову подготовить отчёт и все акты до полудня. Уж кого-кого, а Данила Александровича подводить не хотелось.

***

– Ты смотри, Пашка, какая красоточка, – Сергеев держал листок на вытянутых руках, любясь изображением. – Нравится девочка?

Курёхин любопытно вытянул шею, отрываясь от экрана ноутбука. Майор завалил лейтенанта бумажной работой, от которой к концу дня спина просто отваливалась, а колени не разгибались.

– На, смотри, – Виктор отдал распечатку. – Чё скажешь?

– Ничего так, – покивал Курёхин. – А кто это?

С листа смотрела довольно миловидная девушка, хотя в чертах её лица было что-то искусственное. Но в целом – приятная внешность, хотя ничего выдающегося, что могло бы выделить такую девушку из толпы.

– А почему только лицо? Где плечи? Шея? – Курёхин перевернул распечатку, заглядывая на её обратную сторону.

– Потому что эксперты работали с черепушкой. Тут, Павлик, как у того коня, – только лицо, – довольный своей нелепой шуткой расхохотался Сергеев. – Ну чего ты сморщился? Хорошо эксперты восстановили, с этим можно работать.

Шутки шутками, но когда Сергеев рассматривал то, что прислали на электронку из лаборатории, думал майор о том, что ребята, сидящие там, совсем не дураки. Это была почти фотография живого человека. Конечно, у оперативника, насмотревшегося за время службы на сотни фотороботов, которые не очень-то походили на оригиналы, несколько притуплялось восприятие. Но в том, что основные черты жертвы, были переданы достаточно точно, Виктор не сомневался.

Майор прикрепил листок на пробковую доску, висящую над его столом. Там уже висел с десяток листов-ориентировок и каких-то записок самому себе, о которых Сергеев давным-давно думать забыл.

– А вы теперь по базам её искать будете? – спросил Курёхин, потягиваясь и вовсе не торопясь обратно за ноутбук.

– Нет, что ты, – отмахнулся Виктор, вводя свой логин от системы. – Разошлю патрульным, пусть по городу бегают и людей опрашивают.

Лейтенант открыл рот, чтобы что-то сказать. Но Сергеев больше не намерен был шутить:

– Боже, Паша, не тупи! Конечно по базам. И в ориентировку по области кину. Иди рапорт пиши, бесишь.

Сейчас от них зависело, как быстро удастся установить личность трупа. «Первого трупа», – поправил самого себя майор. О том, что вчера в городское Бюро судебной медицины было доставлено похожее по всем признакам второе тело, думать не хотелось. «Маньяк. Это маньяк. Чёртов грёбанный маньяк, – вздыхал про себя Сергеев, ожидая, пока база прогрузится и с ней можно будет работать. – Любить коня в лицо и около! Сколько там ещё закопано девок? Своими бы руками придушил»!

На экране наконец появилась главная страница программы. Виктор сверился с текстом, присланным из лаборатории и начал вносить параметры найденной жертвы.

***

– Ой! Вы что стучаться не умеете? – Вера подскочила на стуле, когда в кабинет стремительной походкой вошёл Муранов.

– Извините, если напугал, – сказал следователь, немного сбитый таким приёмом.

Он приехал в Бюро прямиком из леса. На его брючинах всё ещё оставалась лесная пыль, а в правой туфле застряла хвойная иголка. Только Данилу было наплевать на свой внешний вид.

– А где Марина Григорьевна? – спросил Муранов.

– Сейчас придёт, – Вера старалась не смотреть следователю в глаза.

Лаборантка даже отодвинулась подальше вместе со стулом и продолжила быстро-быстро набирать текст Акта вскрытия. Присутствие этого высоченного человека с нестандартной внешностью напрягало её.

Муранов посмотрел на часы на запястье. Полковник Агатов, его непосредственный начальник, звонил уже трижды со вчерашнего вечера. Ни на один звонок Данил не ответил. Он себе примерно представлял, чего от него хочет Константин Николаевич, но дать ответы руководителю следственного отдела Муранов был не готов. Теперь вопросов стало больше у самого Муранова.

– Данил Александрович, – Ленц улыбнулась, как ей казалось, очаровательной улыбкой.

Но тонкие губы лишь обнажили желтоватые от огромного количества кофе зубы. Привлекательным уставшее лицо не сделалось.

– Акты готовы? – вместо приветствия сказал Муранов.

– Да, конечно. Вы решили сами за ними приехать? – сердце чуть дрогнуло, ненужные фантазии снова непрошено полезли в голову.

Марина Григорьевна уже смирилась с ними и даже начала находить какое-то удовольствие в этом тайном своём увлечении. Ленц взяла со своего стола подготовленную папку с материалами и протянула её следователю.

– Появился ещё ряд вопросов, – Муранов пролистал документы.

Отчёт практически не отличался от отчёта по первой неизвестной. Причина смерти не установлена, смерть наступила более года назад. Все эти специфические названия процессов, анализов и прочих характеристик. Данил выискивал нечто, что поможет ему понять, в каком направлении искать преступника. Или хотя бы подтвердит догадку, которая пришла к нему, когда он сидел в лесу на корточках на краю траншеи и вдыхал земляной запах.

– Слушаю вас, – Марина Григорьевна незаметно подходила всё ближе к Данилу.

– Мне нужно, чтобы вы установили в какое время года были совершены захоронения. Это можно сделать?

– Да. Вместе с телом на глубину погребения должны были попасть семена, насекомые, пыльца или нечто подобное. Вы хотите понять, были ли обе жертвы убиты в одинаковый период?

– Именно, – кивнул Муранов.

– У меня достаточно материала, чтобы это сделать, – Марина Григорьевна потянулась к плечу следователя.

Её пальцы почти коснулись пальто, когда Муранов резко отшатнулся. В его тёмных глазах полыхнуло что-то похожее на гнев. Губы сжались в тонкую полоску, натягивая кожу на высоких скулах.

– Хвоинка, – щёки Ленц покрылись неровным румянцем.

– Ещё мне необходим полный анализ этих образцов, – Муранов вынул из кармана пару пакетиков, в которые упаковал маленькие частицы с коры поваленных сосен, на которых был нанесён рисунок. – Поручение я выпишу, как только вернусь к себе. Постарайтесь побыстрее.

Ленц приняла пакеты и сделала шаг назад. На пару мгновений повисла тишина, нарушаемая лишь щёлканьем кнопок клавиатуры, по которой увлечённо стучала Вера.

– Какой же он неприятный! Просто передёргивает от одного его вида. Бррррр! – лаборантка моментально перестала печатать, едва следователь покинул кабинет.

– Что?

– Да противный он. Глаз почти нет. Нос, как у орла, – кривилась лаборантка. – Ещё и голос противный. Красавчик, блин. Ещё и строит из себя не пойми что.

Слова лаборантки отзывались в сердце судебного медика. Часть её сознания соглашалась с каждым определением. Другая – бунтовала, находя Муранова крайне привлекательным, харизматичным мужчиной.

– Ты акты подготовила? Проверила? Или опять мне за твои ошибки краснеть? Лучше бы этим занялась, чем следователей рассматривать и обсуждать! Через десять минут вернусь – чтобы всё было распечатано и по папкам разложено! – Марина Григорьевна очень хотела ткнуть Веру носом в клавиатуру.

Злясь на несдержанную лаборантку, на себя, слишком поддавшуюся ненужным чувствам, на Муранова, эти чувства пробудившего, Ленц вышла из кабинета, хлопнув дверью так, что посыпались кусочки краски. Громко стуча подошвами, Марина Григорьевна отправилась в лабораторию, передавать принесённые следователем образцы на исследование.

***

– На сегодняшний день мы имеем уже два идентичных убийства. Обе женщины примерно одного возраста и телосложения. У обеих «вживлены» перья крупной птицы в область грудной клетки. Кроме того, на местах захоронений я нашёл насечки на деревьях.

Муранов стоял перед столом Агатова, выкладывая факты по делам. Константин Николаевич был крайне недоволен подчинённым. О чём сказал тут же, как только Данил переступил порог начальственного кабинета:

– Вам, Данил Александрович, особое распоряжение требуется, чтобы вы соизволили прийти с отчётом? Я когда говорил это сделать? Вчера вечером. Есть какое-то объяснение, почему вы этого не сделали?

– Мне нечего было докладывать, – прямо ответил Муранов. – А сообщать предварительную информацию лично не имело смысла.

– Позвольте мне самому решать, какая информация мне нужна, – Константин Николаевич шумно выдохнул через нос. – Из-за вас мне пришлось выкручиваться перед вышестоящим начальством. Это не то, к чему я стремлюсь. Докладывайте.

Вокруг трубопровода было слишком много заинтересованных людей, которые стояли очень и очень высоко. И любая задержка для них означала потерю денег. Когда это не какой-то простой из-за плохой погоды, а что-то криминальное и громкое, эти люди напрягались вдвойне. Агатов догадывался, насколько глубоко во власть, в том числе и в руководство Следственным комитетом, тянутся ниточки. Его уже несколько раз дёрнули. Пока незначительно, вроде узнавали, как движется расследование. Но на самом деле дали понять – дело под пристальным наблюдением.

И вот сейчас Муранов докладывает о том, что выкопанные тела явно носят криминальный характер. Более того, судя по настрою следователя, он намекает на серию. «Этого нам только не хватало», – подумал Агатов.

– Мало ли отметин на деревьях, – Константин Николаевич отмахнулся.

– Эти особенные.

Данил вынул из папки распечатки. Идя к руководителю, Муранов основательно подготовился. Внутри него крепло чувство, что они столкнулись не просто с сумасшедшим, а с кем-то, у кого есть особые ритуалы. Отработанные ритуалы – насечки на деревьях, перья, воткнутые в тела жертв. Может быть, что-то ещё, чего они пока или не видят, или со временем это нечто уже невозможно обнаружить.

– Что я должен здесь рассмотреть? – Агатов надел очки и подтянул листы к себе.

– Вот, смотрите, – Муранов карандашом обвёл контуры рисунка. – Насечки практически одинаковые.

– Да, определённое сходство есть. И вы предполагаете?..– Константин Николаевич смотрел на Данила, высоко подняв голову, чтобы видеть глаза следователя.

– Что стоит поискать ещё такие знаки в той местности.

– Ну уж нет! Не выдумывайте! – Агатов поднялся со стула. – Вы, Данил Александрович, по-моему, перегибаете. У нас есть уже два тела, вот с ними и нужно работать, а не выискивать что-то ещё на свою голову.

– Это ритуал, Константин Николаевич, – стоял на своём Муранов. – Причём, чётко прослеживаемый. Это наверняка имеет какое-то сакральное значение.

– Вас на шаманизм потянуло? Корни взыграли? – полковник произнёс это и лишь потом подумал.

Было излишним вести себя так с подчинённым. Что бы там сверху не говорили и не просили, от двух трупов в лесу не отмахнуться, тем более что информация уже просочилась в прессу. А те успели разнести её по всему свету. «С прессой будут проблемы», – подумал Агатов. Константин Николаевич взглянул на Муранова и остолбенел.

Изнутри шло что-то тёмное. Данил потратил годы, чтобы научиться контролировать бешенный темперамент и подавлять вспышки гнева. Но, когда его задевали по-настоящему глубоко, эта мутная взвесь, что иногда закрывала мир красной пеленой, поднималась и смотрела через его глаза наружу. Внутренний голос, принадлежащий, наверняка, демону, нашёптывал злые слова и подсказывал жестокие решения. В такие моменты Данил как мог крепко сжимал кулаки и стискивал зубы, чтобы не дать прорваться в этот мир тому, что сидело в нём от рождения. Лицо его в этот момент превращалось в окаменевшую маску, способную вселить ужас в любого.

– Кхм, – Агатов прокашлялся, отходя к окну. Там было, кажется, безопаснее. – То есть, вы предполагаете, что мы в данном случае имеем дело с сумасшедшим?

– Необязательно, – зубы удалось разжать с трудом. – Но я хотел бы убедиться, что в этом лесу больше таких насечек нет. А если есть, то мы обязаны найти все жертвы.

Муранов всё ещё сжимал кулаки, но чувствовал, что в этот раз победа снова за чистым разумом. Напряжение немного уходило. «Какого чёрта? – думал следователь. – Давно такого не случалось».

– Значит так, – Агатов сел за свой стол, отгородившись от Муранова разложенными на столешнице папками. – Людей я вам не разрешаю брать на поиск гипотетических жертв. Если у вас есть время, помимо основной работы, то пожалуйста. Действуйте на ваше усмотрение. Но помните, что завтра на планёрке я жду от вас отчёт по текущим делам.

– Я вас понял, Константин Николаевич.

Выйдя из кабинета, Муранов со всей аккуратностью прикрыл за собой двери. С одной стороны, он прекрасно понимал Агатова – на того давили сверху. Но с другой.

Другая сторона волновала Данила гораздо больше начальственных чувств. Там, в холодильной камере трупохранилища Бюро судебной медицины, в двух ячейках лежат останки неизвестных пока девушек. Кто-то безумный в одно мгновение – Данил хотел верить, что это произошло быстро – оборвал, по крайней мере, две жизни. Убил молодых женщин, чтобы потешить своё самолюбие? Провести некий обряд? Ведь на ритуальность указывало очень многое, тут даже додумывать ничего не приходилось.

И вот эти останки подняты на поверхность. Совершенно случайно. Муранов внимательно изучил всю ситуацию с трубопроводом – его наметили ещё около пяти лет назад, но строительство всё оттягивалось. Никто и предположить не мог, что за время ожидания, кому-то взбредёт в голову использовать лес за городом, чтобы хоронить в нём тела. То, что осталось от живых людей, лежало сейчас на металлических холодных поддонах. Обезличенные, безымянные. Данил мысленным взором видел их, они просили о помощи, требовали отмщения, молили о том, чтобы им вернули имя, родных и биографию.

Было невмоготу думать о том, что где-то среди деревьев, что тянут свои вершины ввысь, под корнями лежат ещё такие же замученные, истыканные перьями тела.

***

На улице было неприятно. Слишком солнечно. Лучи отражались от витрин, от проезжающих машин, от пряжек на сумочках красивых женщин. Очки с тёмными стёклами, вечно норовящие сползти на кончик носа, усиливали этот блеск, заставляя глаза слезиться.

Мужчина шмыгнул носом. Он старался не смотреть на лица людей, в каждом из них ему виделось осуждение. Они как бы говорили: посмотрите, вот он идёт, идёт и ничего не делает, а кто будет спасать мир от грядущей Тьмы? В эти лица невозможно было смотреть и не чувствовать себя ничтожеством, но он не мог их осуждать – люди были в праве требовать от него решительных действий. Слишком большая ответственность лежала на его плечах. И он должен был справиться. Учитель верил в него.

– Ещё слишком рано, – бубнил себе под нос мужчина.

Чтобы восстановить баланс нужно столько всего подготовить. А нелюбимая работа отнимала так много сил. Но бросить её нельзя, и не только из-за денег. На работе можно быть подальше от дома.

– Слышь, ты можешь двигаться быстрее? – кто-то толкнул его в плечо.

Мужчина посторонился, пропуская спешащего прохожего мимо. Они были на пешеходном переходе. Сигнал светофора сменился на жёлтый, вот-вот поедут машины. Мужчина посмотрел на быстро удаляющегося от него обидчика, жалея, что не может толкнуть его в ответ.

На противоположной стороне он увидел её. Тонкая, изящная, хрупкая. Очень похожая на тропическую птичку. Выкрашенные в розовый волосы подхвачены красной лентой. Яркий макияж. Остренькие ноготки малинового цвета. И чёрное длинное пальто, почти касающееся грязного асфальта.

Резкий гудок клаксона вывел мужчину из задумчивости.

***

– Вот чё мы тут не видели, Данил Саныч? – Сергеев вёл машины и не переставал разговаривать практически ни на минуту. – Те же ёлки, те же берёзки.

– Это сосны же, – поправил с заднего сидения Паша Курёхин.

– Иголки есть, значит, ёлка, – повернулся к нему Сергеев. – Так зачем? Ты такую таинственность развёл, Данил Саныч.

Муранов вздохнул. Поручения для оперативников он не выписывал. Но Сергеев, несмотря на его нагловатость и панибратство, создавал впечатление нормального человека.

Лес встретил их привычной тишиной. Солнце перевалило за зенит, светового дня оставалось совсем немного для поиска. Данил понимал, что рассчитывать нужно лишь на удачу и внимательность. В любом случае, за один день им втроём не прочесать эти квадратные километры, усеянные деревьями.

– Мы ищем вот такие рисунки на стволах, – Данил показал фото на экране своего телефона.

– Ох, ты, какие каляки-маляки, – Виктор взял телефон в руки. – Метки?

Вся его весёлость вмиг испарилась, уступая место профессионализму. «Умный мужик, этот Калмык», – одобрительно подумал Сергеев. Майор скинул снимок себе и вернул телефон следователю.

– Как искать будем?

– Вы идёте на восток от первой места, я – на юг от второй, лейтенант, у вас свободный поиск. Через три часа встречаемся здесь же, – Муранов с сомнением посмотрел на наручные часы.

Этого времени, конечно, не хватит, но по крайней мере они отсекут самые логичные варианты.

– Слышь, Курёхин, ты, если что, ори громче, – сказал Виктор.

Насвистывая незатейливую мелодию, оперативник медленно пошёл в указанную сторону. Внимательный взгляд оглаживал каждое дерево по пути.

Муранов потянул носом, как ищейка. Ему одновременно хотелось найти отметину и не хотелось их больше встречать. Прищурив глаза, Данил шагал всё дальше от края траншеи, время от времени сверяясь с компасом в смартфоне.

Под деревьями уже начинал сгущаться вечерний сумрак.