Читать книгу Простые вещи. Сборник рассказов - Елена Олеговна Долгопят - Страница 38

Снег за ее окном падал почти также, как за моим сейчас. В тишине и безветрии. Если открыть форточку, запахнет снегом в комнате. Как для кого пахнет снег, я не знаю. Для меня – молоком. Тихий свежевыпавший снег.

Она форточку не отворяла, и для нее снег никак не пах. Она и не смотрела на него особо. В кухне стояли зимние сумерки, она зажгла свет и поставила чайник на огонь. Жила она в многоквартирном доме, и слышала, как гудит лифт, как отворяется дверь подъезда, как идут и говорят о чем-то люди на лестнице, как лает во дворе собака. Снег падает на псину, она встряхивается.

Ей все это было не очень интересно. Она была человеком невеселым, даже угрюмым. Наступал вечер, а она и в магазин не выбралась за целый день. Хлеб еще оставался, и ладно, и сахару полсахарницы, вместо чаю кипятку можно попить сладкого.

Снег падал и падал, она его не видела и не слышала, но как будто чувствовала. И ей бы хотелось, чтобы он засыпал весь их город, и всю ее планету. С белым саваном снег часто сравнивают – не напрасно.

В дверь позвонили, но она не спешила открывать, надеялась, что уйдут, не хотелось ей никого видеть, ни с кем разговаривать. В дверь позвонили еще раз. Ей неприятно было, что кто-то стоит за ее дверью, и она пошла в прихожую, чтобы сказать, не отворяя: «Проваливайте!» Услышать, как от двери уходят, затем вернуться в кухню, выпить кипятку, в комнате включить телевизор, лечь на диван, свернуться под пледом и уснуть под глупый какой-нибудь фильм.

– Кто? – спросила она.

За дверью молчали.

Она заглянула в глазок. Стоял на площадке старик и смотрел растеряно. Был он как будто из очень давнего прошлого. И чемоданчик держал в руке стародавний, фанерный, с железными углами. И пальтишко было на нем словно бы из довоенного фильма.

– Кто? – сурово переспросила она.

– Письмо, – отвечал он.

И она заметила, что в руке его что-то белеет. Конверт.

– Бросьте в ящик, – велела она.

Но старик продолжал растеряно стоять перед ее дверью.

Она тихо отошла от двери и также тихо вернулась и приникла к глазку. Старик не уходил. Это ужасно.

Она вернулась в комнату, включила телевизор, посидела. Пробралась на цыпочках в прихожую, заглянула в глазок.

Старик не уходил.

Она повернула замок, дверь приотворила чуть-чуть, на длину цепочки.

– Ну?

Старик не сразу понял, что же она от него хочет. Наконец догадался и передал письмо.

Конверт оказался старым, затертым, кромка срезана.

Адрес ее. Но фамилия адресата чужая, незнакомая: Самарин. Она посмотрела на штемпель. Бог мой, за тысяча девятьсот семьдесят первый год письмо! Взглянула изумленно на старика.

– Я к Самарину, – сказал старик. – Геннадию Анатольевичу.

– Здесь нет Самарина, – сказала она.

– Как? – удивился и взволновался старик. – Как нет? Умер?

– Не знаю. Здесь я живу. У меня другая фамилия.

– Он мне письмо прислал, – жалобно сказал старик, – в гости позвал.

– Он вас в каком году в гости звал? В тысяча девятьсот семьдесят первом. Тридцать лет назад. Какой тридцать, сорок почти.