Читать книгу Невидимый город - Елена Первушина - Страница 21

Вымоленная гроза неспешно наползала из-за леса, и перед рассветом лежащая без сна Десси почуяла, как отяжелели и покрылись мелкими капельками влаги ее волосы. Все жилы в теле заныли, предвкушая сегодняшнее развлечение. Десси открыла глаза, убедилась, что снова видит в темноте, слезла с полатей, натянула рубашку и юбку. К ее немалому удивлению, Радка встрепенулась и сползла следом.

– Я с тобой пойду, – заявила она, протирая глаза.

– Брысь на место!

– Не-а. Ты не думай, я мешать не буду, я на бережку постою. Я тут без тебя оставаться боюсь.

– Вот еще!

– Да пусть идет, – шепотом предложил Дудочник, возникая на пороге; из-за его плеча торчал колчан с луком и пятью стрелами. – Видишь, любопытно ей. А любопытство – вещь хорошая. Без него в мире ничего не делается.

– Чтоб вам в другой раз комарами родиться! – проворчала Десси.

– Я за ней присмотрю, – пообещал Дудочник.

Десси хотела возразить, что за ним самим присмотр требуется, но поняла вдруг, что ей плевать. Где-то там, над Вьей, клубились тучи, созревали молнии, заводили хоровод ветра, и лишь это сейчас было важно.

– Топор возьми, – велела она Радке. – Смотри только, не напорись.

Гнешка то ли не проснулась, то ли лежала молчком.

* * *

За околицей их поджидали Карстен и Рейнхард.

– Спасибо, кормилицу не притащили, – поблагодарила Десси братьев.

– Не волнуйся, всем дело найдется, – успокоил ее Дудочник.

Десси топнула ногой:

– Если ты еще за старые шутки возьмешься!

– О чем ты, сестрица ведьма? Кто с тобой? – спросил Карстен.

– Да так, в другой раз расскажу. Забирай у Радки топор. Меч свой можешь брату оставить.

– А ты?

– Мое оружие завсегда при мне.

Карстен покрутил топорик в руках. Чудной какой-то. На деревенские не похож, на клевцы боевые – тоже. Сам легкий, обух узкий, а лезвие – будто половинка осинового листа. Сразу видно – ведьмачьи штуки.

* * *

Белый замок купался в розовых рассветных лучах и казался дивным пирожным с королевского стола. Только вот Десси была уверена, что это пирожное вовсе не спешит быть съеденным. Наоборот, само бы с удовольствием схрумкало пару человечков.

Рейнхард и Радка под присмотром Дудочника натаскали хворосту и развели костер. Дудочник вытащил из колчана стрелы и сунул наконечниками в огонь. Наконечники были из оббитого камня. В колчане Десси признала голенище от старого сапога.

– «На бой, бароны края! Скарб, замки, все в заклад, а там – недолго праздновать врагам!» – шепнул ей Дудочник на ухо, улучив минуту.

Десси посмеялась, и на душе у нее почему-то полегчало.

Только теперь она решилась поделиться с молодым Луньком своими планами:

– Сейчас, братец… э-э…

– Карл, – напомнил Дудочник.

– Угу, Карл. Он сейчас мост опустит, мы в замок пойдем. Там что-то есть такое, что Привиденьицу по нашу сторону Меча держит. Нужно это что-то найти и уничтожить. Тогда я для Привиденьицы дорогу открою, она и уйдет.

– А это что-то в каком роде? Ну, в смысле, на что похоже?

– Знать бы! Это только колдун знает, который заклятье наложил. Только вот еще что. Когда увидишь Привиденьицу, ни за что не давай ей коснуться тебя.

И, не позволяя Карстену времени обдумать ее слова и испугаться по-настоящему, крикнула Дудочнику:

– Начинай, проходимец, Шелам тебе в помощь!

Дудочник подхватил лук, сунул одну стрелу в зубы, другую наложил на тетиву, оттянул до уха, прицелился.

«Грм-м! Грм-м!» – прогудели стрелы и рассекли цепи, на которых висел мост. Тот заскрежетал отчаянно, потом его свободный конец плюхнулся наземь, поднимая кучи пыли. Однако мост встал почти ровно, не надломился, не перевернулся, не рухнул в ров.

«Первое везенье», – подумала Десси и махнула рукой Карстену:

– Пошли!

Во второй раз им тоже повезло. До замка они дошли без приключений. Прогнившие доски расползались под каблуками, но стояли. Белая паутина была скользкой, противно поскрипывала при каждом шаге, но вела себя смирно – за ноги не хватала, удушить не пыталась. Поднятая решетка не свалилась им на головы, двери покорно отворялись. Привиденьица будто не замечала, что в ее владеньях появились чужаки.

– Теперь иди вперед, – велела Десси Луньку. – Показывай мне все по порядку. Каждую комнату, каждый коридор.

– В подвал надо?

– Подвал напоследок.

Первый этаж. Огромная кухня, затхлый с гнильцой воздух. Белый неровный бугор в центре. Десси дернулась было, но признала под покровом паутины стол с табуретками. Неподвижный белый водопад у стены, гладкие, будто скорлупки, полушария – печь, горшки. Кладовки – здесь гнилью пахнет почти невыносимо; комнаты прислуги. Голые лавки, столы, подоконники. Отсюда уходили без поспешности, забирали все.

Скрип под ногами становился все громче и громче, но, как ни напрягала Десси слух, иных звуков ей разобрать не удавалось.

Лестница. Поворот, еще поворот. Паутина скользит, пружинит. «Может, она надеется, что мы попросту сверзимся отсюда?»

Второй этаж. Господские покои. Кровать с балдахином – паутина свисает с него клочьями, ее колышет влетающий в разбитое окно ветер. На плоском сундучке рядом с кроватью можно различить опрокинутый кубок, тарелку.

Карстен застывает в дверях, осматривается, потом просит:

– Десси, давай не будем входить. Можно?

– Можно, доменос.

Еще комната. Здесь тоже пусто. Две голые кровати, светильник на столе. На подоконнике застыл в ожидании маленький деревянный конек. Паутина оплела его ноги и спину, но голову почему-то пощадила. И на Десси с Карстеном смотрят из полумрака печальные черные глаза. Десси думает, колеблется, потом решает:

– Нет, не то. Идем дальше.

От скрипа у обоих уже звенит в ушах.

Галерея. Причудливые сталактиты, в которые паутина превратила висевшее по стенам оружие, кажутся Десси забавными. Но Карстен шепчет под нос страшные проклятия.

Пиршественный зал. Здесь светлее. Лучи солнца падают из узких окон под самым потолком, скрещиваются в центре зала. К стропилам привязана и медленно покачивается на высоте человеческого роста белоснежная резная колыбель. Десси видит ее плавное замедленное кружение и понимает: колыбель не пустая, там что-то лежит.

Они подходят ближе. В колыбели, как и положено, лежит младенец. Веселый здоровый ребеночек месяцев четырех-пяти от роду. Увидев людей, он улыбается, теребит пальчиками край лоскутного одеяльца, бормочет что-то вроде: «Ала, ала, гла…»

– Это… – шепчет Карстен.

– Да, – говорит Десси твердо. – Это то, что мы искали. Размахнись и бей.

– Ты очумела?

– Я – нет. Это ты очумел. Откуда здесь взяться человеческому ребенку? Кто его принес? Как он выжил?

– Не знаю.

– То-то. Ну же, не медли! Привиденьица может быть где-то поблизости.

Младенец заливисто смеется, тянет ручку к бронзовой пряжке на плече у Карстена.

Тот отступает:

– Так нельзя. Ты не предупреждала меня.

– О чем? Я сама ничего не знала.

– Нет. Я не могу так. Считай меня трусом. Давай сама. – Он протягивает Десси топор.

Топор внезапно изворачивается в его ладони и чуть не вывихивает Карстену запястье.

– Не отпускай! – кричит Десси.

Перепуганный Карстен хватается за топорище обеими руками. Но топор больше не подает признаков жизни.

– Ко мне он не пойдет, – говорит Десси. – Это твое дело.

– Железо же… из женской груди…

– Ты не понимаешь. Боевое оружие боится меня, боится Шелама. Думаешь, иначе я взяла бы тебя с собой? Ну же! – умоляет Десси. – Ну вспомни мать, отца, кто там еще был у тебя, о брате подумай… Вспомни, что ты видел здесь, в замке… О чужанах вспомни… Ну пропадем же все, пропадем!

Младенец ковыряет пальчиком в носу.

Карстен заносит топор, закрывает глаза.

* * *

Удар.

Глухой стук.

Карстен открыл глаза.

На полу лежит расколотая надвое березовая чурка.

Лезвие топора чисто.

– В задницу тебя! – говорит Карстен.

«Гла!» – отзывается сверху хриплый нечеловеческий голос.

В одно из окошек протискивается белый журавль и, будто ястреб, пикирует вниз, на людей.

Рейнхард узнал бы его. Радка узнала бы его.

Десси его узнать не может – впрочем, это ей и не нужно.

– А теперь беги со всех ног, доменос! – кричит она.

* * *

Карстен вновь заносит топор над головой.

Птица, угадав его движение, поворачивает и плавно опускается на пол, загораживая от людей дверь.

– Она… соображает? – шепчет Карстен.

– Да какая разница? Сам соображай давай, как нам отсюда смыться!

– Вторая дверь у нас за спиной.

– Куда ведет?

– Наверх, к бойницам.

– Давай.

Птица бросается на них.

В воздухе свистит топор.

Птица отступает на шаг, кричит протяжно-тоскливо, и Десси на мгновенье кажется, что она слышит собственный голос. Год назад, когда выла над Клаймом.

Карстен почти выталкивает ее за дверь.

Снова лестница. На этот раз взаправду винтовая. Круть-круть-круть.

– Ну, ведьма, ты-то что!? Всю работу на меня свалила!

– На мост выводи! На мост!

Еще одна узкая галерея, прорези в стенах – бойницы.

Узкие полосы солнца на полу, на стенах гаснут одна за другой. «Туча, туча, туча, ну скорей же! Карстен, скорей! Все, скорей!»

Хлопанье крыльев за спиной.

«Если она достанет Карстена, придется его тоже…»

Десси срывает со стены щит, бросает его в птицу.

Та уклоняется легко и не без изящества.

– На мост выводи!

Снова лестница. Десси все же оскальзывается, летит кувырком, закрыв голову руками, внизу вскакивает, не чувствуя боли.

Они опять оказались в кухне. У птицы, похоже, тоже затруднения со ступеньками.

Карстен с шеламкой мигом пролетают кухню, захлопывают за собой дверь. Карстен подхватывает с полу засов, накидывает на петли.

* * *

Вот и мост.

Запертая дверь ходит ходуном, будто все пришеламские кузнецы с подмастерьями колотят по ней молотами.

Десси отталкивает Карстена:

– Все. Жди меня на том конце моста.

«А вот теперь тихонько. Тихонечко.

Как там дверь? А ладно, мне до этого дела нет.

Я тут вообще одна. Одна-одинешенька. Никого нет. Только я и туча. И еще Клайм за спиной… на всякий случай».

Десси вскидывает руки, раскрывает ладони, тянет тучу, как огромное одеяло, на себя. Над ее головой послушно возникает черный клубящийся водоворот. Ветер туго захлестывает запястья.

«Ну же! Ну же! Иди, иди ко мне!»

Дверь разлетается в щепы.

По реке, по мосту, по спинам людей хлестнули тугие плети дождя.

Рейнхард, раскинув плащ, пытается прикрыть костер.

Птица расправляет крылья, взлетает – хрупкое белоснежное совершенство.

«Ну, скорей же, я так давно жду, я устала, скорей же, скорей!!!»

Молния!

Она разбивает воздух, стекает в ладони женщине.

Кровь закипает в жилах.

Десси кричит, но не от боли, от радости. Такого наслажденья ей не дарил даже Клайм.

Уши шеламки будто залепило мокрой глиной. Глаза… С глазами тоже творится что-то странное. Все вокруг: люди, дождь, согнутые ветром деревья, смертоносная птица в вышине – вдруг замерли, и Десси приходится изо всех сил напрягать зрение, чтобы различить малейшее, едва уловимое движение.

Миллиарды крошечных шариков падают с неба, и каждый отражает весь мир.

Птица висит в воздухе, бесконечно медленно опуская крылья, и также бесконечно медленно сама Десси шагает ей навстречу.

«Ну, лети же сюда, бедолага! Сейчас я отпущу тебя».

С ладоней Десси срывается бурый огненный шар. Он летит прямо в грудь птице. Но птица с легкостью уклоняется. Шар попадает в донжон; белая паутина вспыхивает, как солома.

Птица бросается на шеламку.

Десси встречает ее новым шаром.

Птица планирует чуть ниже, и шар вновь уходит в пустоту. Он трещит, разом взрывается, искры падают на мост, белая паутина начинает потихоньку тлеть. Дождь бурому огню не помеха. Замок потихоньку заволакивает белым дымком.

«Гла!»

Клюв щелкает перед самым лицом шеламки. Она отскакивает, поскальзывается, катится по настилу. Приподнявшись на локте, выпускает в птицу третий шар.

С тем же успехом.

Над головой шеламки проплывает топор. Она отползает, утыкается спиной в сапоги Карстена.

Птица набирает высоту, заходит на новый круг.

«Грм-м!»

Дудочник выпускает стрелу, но птица уклоняется от нее.

«Клайм, она не уходит! Клайм, я не понимаю! Клайм, что это!?»

«Все просто, солнышко. Чтоб выгнать привидение из нашего мира, нужно ему что-то отдать. Ты забыла одну мелочь. Не то, что не нужно тебе. То, что нужно ему».

«Но я думала…»

«Ты ошиблась. С кем не бывает. Иди ко мне, обсудим твои промахи».

«К тебе?»

«Сюда. За Меч».

У Карстена на носу, на бровях повисли дождевые капли, дым ест глаза, и Дессин защитник сердито трясет головой.

Птица заходит Карстену за спину и бросается в атаку.

Тот оборачивается, едва не спотыкается о Десси и все же в последний момент успевает взмахнуть топором, метя птице в шею.

Птица резко берет вверх.

Рейнхард вынимает из костра новую стрелу, протягивает Дудочнику.

Замок заполыхал от крыши до основания, но жар от бурого огня несильный. Не сильней, чем от летнего солнца. Хоть на этом спасибо.

Дудочник оттягивает тетиву.

Вода Павы побурела от отраженных в ней языков пламени, огонь лижет дальний конец моста.

«Грм-м!»

Стрела падает в реку.

Карстен пинает Десси:

– Ведьма, в задницу тебя, ты что, уснула? Сделай что-нибудь!

Десси кажется, что он кричит в огромный глиняный горшок: «Сдыелыай чтыо-ныбыудь!»

Десси отчаянно трет глаза, хлюпает носом.

«Клайм, я не понимаю, не хочу, не могу так!»

«Ты все знаешь. Ты знаешь все, что нужно».

«Клайм, я не соображаю ничего!»

– Ведьма, мы спать тут останемся?! Я не железный!

(«Выедымыа! Мыы спыаты туут остыаныемысыя?..»)

«Гла!»

Десси сжалась в комок, зажмурилась, зажала уши ладонями. Собственные движения кажутся ей медленными, тягучими. Как лягушка в патоке.

«Ой, вляпалась, ой, ну и вляпалась же, все коту под хвост, дура, не соображаю ничего, нужно было дуре соваться, делать что будешь? Делать-то нечего. Ой, глаза-то как дерет! Век не проплачусь. То, что ей нужно. А я знаю, что? Тоже мне, привели собаку для драки, спрашивать надо было, ходить и спрашивать, кто, как, что, колдуна искать, а ты полезла, не терпелось, да? Молнию хотелось, так и получай.

Клайм, ну почему ты мне не помогаешь?

Клайм, ну почему ты тоже умер, если такой умный?!

Клайм!!!

Она плачет, как я тогда.

«А в замке ровно кто-то застонал, или ребенок заплакал!»

«Есть что-то, что не дает ей уйти».

Ребенок в люльке.

«До самой могилы кнутом гнал!»

«Ты знаешь все, что нужно».

«Дать то, что ему нужно».

Даната!

Колдун подсунул ей эту деревяшку, а она поверила, что это ее сын.

Умно.

Без ребенка она не уйдет.

Чрево шеламское, да что ж я сделаю?!»

– Ведьма! Сейчас мост рухнет!

(«Выедымыа!..»)

* * *

Десси поворачивает голову и видит, как Дудочник протягивает Радке руку – требует пятую, последнюю, стрелу.

Десси хватается за штаны Карстена, с трудом поднимается на колени, кричит:

– Себя, Радка! Сначала себя!

(«Сыбяя, Рыадыкыа!..» – отдается у нее в ушах.)

Она так никогда и не узнает, как умудрилась девчонка понять ее слова, да и Радка никогда не узнает, что она поняла, но младшая сестрица ведьмы делает все так, будто сам Шелам нашептывает ей на ухо.

Радка берет стрелу, с усилием проводит острым краем наконечника по предплечью, макает кончик в выступившую кровь, передает стрелу Дудочнику.

Тот оттягивает тетиву, прицеливается, отпускает.

Птица бросается навстречу стреле.

Гортанный крик, последний всплеск белых крыльев, и птица (для всех – стремительно, для Десси – бесконечно медленно) падает в гигантский темный костер.

Карстен хватает Десси за плечо, рывком поднимает на ноги.

Они бегут по мосту. Спрыгивают на берег.

Десси падает на землю, прижимается к ней, отдает оставшийся огонь.

И снова чувствует пинок под ребра.

Она переворачивается на спину. Над ней на фоне разметанных ветром грозовых облаков возвышается Карстен.

– Что ты сделала с моим замком, ведьма? – спрашивает он сурово.

Десси улыбается. Ей приятно вернуться в мир обычных голосов.

– Не тревожься, доменос. Огонь потухнет, когда выгорит все белое колдовство. К человеческим вещам он не притронется.

Карстен недоверчиво хмыкает, отворачивается.

Десси встает с земли, отряхивает юбку.

На земле остаются два обугленных отпечатка ее ладоней.