Читать книгу Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 2: Колхоз. Часть 2 - Елена Поддубская - Страница 5

Мастер спорта и кандидат в сборную СССР по прыжкам в высоту Малыгин шёл по рынку в Гаграх и радовался: вместо того чтобы поехать в колхоз с остальными студентами, Виктор восстанавливался после сложного спортивного сезона на Всесоюзном оздоровительном сборе. Прикупить зелень можно было и вблизи спортивной базы в Лиселидзе, на которой жили сборники, но там вполне можно было нарваться на тренеров. Поэтому вместо обеда Малыгин поехал на рынок в Гагры. У эстонцев, каких в этом приморском кавказском городе было почему-то немало, он купил домашние баклажаны, засоленные по особому рецепту. Получая в руки жирную «подошву», Виктор впился зубами в пряную мякоть и застонал: «Вкуснота-то какая!».

Быстро управившись с первой порцией, Малыгин вернулся к продавщице. Красивая блондинка за прилавком улыбнулась:

– Понравилось, дружок?

Мягкий прибалтийский акцент словно таял на слуху. Малыгин блаженно улыбнулся: солнце, теплынь, да ещё и женщина красивая, которая вкусно накормит, – чего ещё нужно от жизни?

– Ещё бы! Нигде так не умеют делать «синенькие», как у вас на Кавказе.

– У нас на Кавказе? – женщина лукаво улыбнулась, напоминая о просторах страны и её многонациональности.

– У нас на Кавказе, – подтвердил Виктор. – Как я люблю СССР! В Прибалтике – самые вкусные молочные продукты. На Алтае – мёд, пальчики оближешь. На Волге – рыба, объесться. А у вас тут – маринованные «синенькие».

Южные жители, независимо от республик, повсеместно звали баклажаны именно так – ласково.

– А у вас там – это где? – настояла женщина на ответе.

– Я родом из Удмуртии. Город Чебоксары. Слышали про такой?

– Слышали, как же. Только на удмурта ты никак не похож, – женщине хотелось поговорить. Такая форма общения с покупателем, когда никто никуда не торопится, характерна для курортных мест. Люди там все добрые, улыбчивые. От тепла ли? А может, от размеренного образа жизни? Этот позитив и внимание к себе отмечал Малыгин на юге всегда, а на Кавказе особенно.

Разглядывая женщину уже с мужским интересом, парень не переставал улыбаться. Торговка уселась на высокий табурет за прилавком, надеясь, что разговор затянется. Боковым зрением она ловила любопытные взгляды соседок, залюбовавшихся спортсменом; покупатель был красавцем. Удерживая баклажан, Малыгин на последнее замечание хмыкнул:

– Так я – русский. Вот вы же тоже не абхазка? Волосы светлые, глаза вон какие голубые! – Малыгину нравилось делать женщинам комплименты. С каждым его словом продавщица краснела и веки её опускались всё ниже. Засмущавшись, она не отвечала. – А живёте тут.

– Правильно. Живу тут. – Торговка кокетливо повела плечами. – А ты где живёшь?

– В Москве.

– У-у, – протянула продавщица, словно ответ разочаровал её. Виктор нахмурился, но тут же получил пояснение: – В Москве у вас вкусного точно ничего нет. Всё с периферии тащат. Снабжают столицу.

– Ага. Чтобы потом приезжие обратно всё в свои города увозили, – Виктор не удержался и стал есть второй баклажан, продолжая разговор и утирая замаслившиеся уголки рта выданной салфеткой. Размеренный говор местных жителей баюкал, как шум прибоя. Продавщица засмеялась и добавила, тише и оглянувшись:

– А тебе кроме «синеньких» ничего не надо?

– А что у вас ещё есть? – спортсмен по опыту знал, что, если женщина торгует соленьями, наверняка у неё имеется свой сад (в посёлке все жили в частных домах), а в нём – парочка плодовых деревьев, фрукты с которых продают повсеместно за копейки. Так и оказалось. Женщина предложила чачу, мандарины и хурму.

Малыгин кивнул:

– Куплю. Только не сейчас. Перед отъездом домой.

– Жену побаловать?

Малыгин усмехнулся. Женщины любой национальности были одинаковыми: чуть дай ей понять, что нравится, сразу станет пытливой и обидчивой.

– Нет. Молодой я ещё, чтобы жениться. Чачу – ребят угостить. Мандарины – тоже на лакомство, – ответил спортсмен.

– А хурма?

– А хурма? – Виктор задумался: если он вернётся раньше, чем ребята приедут из колхоза, долежит ли ценный южный плод до их приезда?

– Хурма, вижу, для зазнобы, – хитро прищурилась женщина, не дождавшись ответа. – Не может же у такого парня не быть любимой девушки? Или как?

– Или правильно, – засмеялся Малыгин. Отчего-то приятно было думать, что любимая девушка у него и вправду есть.

Распрощавшись, сборник прошёлся по базару ещё и купил немного фруктов у других продавцов, чтобы никого не обижать. «На закусь, – улыбнулся он, c радостью думая о вечере, для которого взял в магазине бутылочку вина „Алазанская долина“. – Надо бы ещё пару миндальных пирожных», – напомнил он себе, заранее зная, кого пригласит в гости.

Утренняя субботняя тренировка была единственной – после обеда тренер сборной запланировал для сборников только плавание. По сравнению с двухразовыми тренировками на стадионе и не менее неприятной утренней зарядкой час в бассейне казался истинным удовольствием. Плавание (не плескание в тёплой водичке, а именно два километра, которые нужно было проплыть за час), судя по последним доказательствам учёных, способствовало лучшему восстановлению после основной нагрузки.

Плавать Малыгин не очень любил, отчего теория ученых, корпевших во ВНИИФКе – всесоюзном научно-исследовательском институте физической культуры и спорта, что расположился в Москве в старинном доме на улице Казакова, – нравилась ему лишь тем, что в бассейне можно было шутки ради незаметно пощипать молодых атлеток. На стадионе ведь к ним не подойдёшь – тренеры бдят, да и настрой не тот. А вот в воде… Тем более что на этот сбор приехало гораздо больше спортсменок, чем на подготовительные, что проводят перед крупными соревнованиями. Туда отбирали строго по результатам и не более трёх кандидатов на место по каждой дисциплине. Тогда как на восстановительный сбор пригласили всех, кто входил в пятёрку, а по некоторым видам лёгкой атлетики – даже десятку лучших в стране, отчего глаза Малыгина разбегались. «Пошли мочить зад», – приказал себе он, собираясь в бассейн, но не забыв при этом тщательно причесаться и даже подбрить дневную щетину.

В самом начале заплыва Виктор почти лбом столкнулся со спортсменкой в синей шапочке.

– Здоровеньки булы, пловец! – весело пропела украинка. Она была хороша и для дебютантки сборной страны вела себя задиристо.

– Здорово-здорово, пловчиха! – парировал Малыгин в том же тоне, свернув на середине пятидесятиметровой дорожки и пристраиваясь рядом. – А я тебя сначала не признал.

– Тогда надо на ощупь! – Галина засмеялась, кокетливо отплёвывая воду.

Малыгина бросило в жар:

– Ну ты и дерзкая! – восхитился он и, не продолжая преследование, поплыл, улыбаясь так широко, что рисковал нахлебаться. «На ощупь будет сегодня вечером», – решил для себя высотник, уверенно рассекая воду и прикидывая, хватит ли для украинской красавицы двух миндальных пирожных.

Виктор не ошибся: на обратном пути на базу Галина села в автобусе рядом с ним и всю дорогу мило улыбалась. Весело болтая ни о чём, красавец прыгун договорился с ней о встрече после ужина. Зайдя в гостиницу, он уже собрался показать девушке тот столб в холле, где его надлежало ждать, как вдруг из-за стойки регистрации высунулась худая и вертлявая дежурная.

– Малыгин, тебе телеграмма, – прохрипела женщина глубоко и давно прокуренным голосом; на базе она работала много лет, всех жильцов знала по именам, а многих и по фамилиям, так как на сборы в Леселидзе сборники приезжали не по разу в год.

– Какая телеграмма, Татьяна Михайловна? – Виктор не мог и предположить, кто бы стал слать ему срочное сообщение в такую глушь, где даже, наверное, и адреса-то почтового нет.

– Такая. Иди сюда и слушай.

– Чего-о? – Малыгин дёрнулся к стойке.

– «Люблю, скучаю, мечтаю, что скоро будем жить под одной крышей. Лена». – От того, что была глуповата, дежурная читала громко и с выражением.

– Что за бред? Какая ещё Лена? – Вид молодцеватого кавалера, ещё минуту назад несокрушимо уверенного в себе, стал жалким. Вырвавшийся нервный смешок выдал его окончательно.

– Не знаю, Витечка. Тебе лучше знать, – в карих глазах Галины мелькнуло презрение. Резко выдернув телеграмму из рук дежурной, просунувшей послание под стекло стойки, Виктор не стал даже перечитывать написанное. Он шёл по лестнице в свою комнату и от досады стучал кулаком в стену. Если и была на свете хоть какая-то Лена, с которой он мечтал бы жить вместе, то вряд ли она стала бы писать ему такое послание, так как сейчас была в далёком подмосковном колхозе. Поднявшись в комнату, Малыгин вышел на балкон. В горах звёзды казались очень яркими и совсем близкими, а прямо над головой висела огромная луна.

– Полнулоние, – медленно произнёс Малыгин, вспоминая лето, и прижал телеграмму к груди: – Леночка.

Некоторое время спустя Виктор, распив бутылку вина с соседом по комнате, курил на балконе и, отламывая мелкие кусочки от миндального пирожного, бросал его с балкона чайкам; несмотря на то, что море было в полукилометре от базы, крикливые птицы долетали и сюда.

– Ненасытные, бестолковые и неблагодарные твари! Чем больше вам даёшь, тем хуже, – жаловался он в небо, нетрезво пошатываясь. После дня физических нагрузок юношу повело уже после первого стакана. Не соображая, что его может увидеть с улицы любой из прогуливающихся сборников, а затем «настучать» старшему тренеру, Малыгин затягивался и бормотал вслух:

– Эх, Санёк… – Виктор вспомнил друга Сашу Поповича, по совету которого согласился жить на даче. – Увидим мы ещё небо в овчинку с этой Капустиной.

Фамилию незамужней женщины Малыгин произнёс с отвращением. До него, конечно, быстро дошло, что телеграмму ему послала хозяйка дачи, которую зовут вообще-то Лолой, но она просит называть её «Леной».