Читать книгу Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 3. Часть 3. Учёба - Елена Поддубская - Страница 2

31 декабря студенты Малаховского института физической культуры проснулись рано. Последний день года был рабочим и те, кто ещё не получил зачёты, обязательные для допуска к зимней сессии, торопились завершить семестр без хвостов. Близкий праздник был для них в этой связи второстепенным, и нежиться в кроватях не пришлось. Проснувшись и позавтракав в столовой на первом этаже здания, молодёжь побежала по делам. Первокурсница Ира Масевич ждала в холле первого этажа Андрея Попинко. Вчера товарищи по группе договорились, что перед тем, как вместе идти на зачёт по лыжному спорту, юноша переоденется в комнате, где жила гимнастка, и там же оставит вещи. Время приближалось к восьми, а москвича видно не было. Не желая опоздать, Ира пошла на кафедру лыжного спорта одна.

Около двухэтажного деревянного дома, что был неподалёку от общежития, уже стояли одногруппники девушки. Однако сама кафедра оказалась закрытой. Чтобы не замёрзнуть студенты подпрыгивали на месте, бегали друг за другом, кидались снегом. Он, промёрзший на тридцатиградусном морозе, был хрустким, отчего снежки получались ломкими и тоже просящимися в тепло. Молодёжь сетовала на опоздание преподавателя и радовалась, что кросс вокруг Малаховского озера перенесли на начало января, заменив его зачётом по слалому. Староста группы Лена Зубилина, понимая, что даже двигаясь, в спортивные костюмах легко простудиться, предложила всем идти к куратору их группы. Кафедра лёгкой атлетики находилась рядом и в точно таком же деревянном домике. Рудольф Александрович Бережной, увидев своих студентов, растерялся. Преподаватель Джанкоев, что должен был принимать зачёт у группы «один-один», накануне собирался в ЗАГС. Тофик Мамедович и медсестра института Татьяна Иванова решили подать заявление на бракосочетание. Их желание совпало с намерениями непосредственного заместителя Бережного Михайлова. Тот тоже накануне объявил начальнику про то, что хочет жениться на преподавателе по баскетболу Зайцевой. Михайлов тоже пока на работу не явился.

– Вот ведь приспичило им. Как будто завтра – конец света, – проворчал мужчина вслух, переворачивая последний лист на отрывном календаре. Однако тут же расплылся в улыбке, вспомнив собственную свадьбу и жену Адольфу. Поздно встретившись, сошлись они мгновенно. За те два месяца, что провёл Бережной в колхозе со студентами на полевых работах, стали дорогими друг другу людьми. Пылких признаний и долгих страстей их возраст не предполагал, в то же время позволяя ценить каждую мелочь, что с появлением в доме Рудольфа женщины приобрела другой характер. Вроде бы некогда заядлый холостяк и сам мог заваривать себе утром чаю, но у жены, добавлявшей высушенные травы, напиток получался вкуснее.

Зная заранее, что на обед будут вкусные борщ с чесноком, натёртым непосредственно в тарелку, и пирожки с луком и яйцами, бегун на средние дистанции почувствовал урчание в животе. Мысли о своём сбили досаду. «Михайлову уже тридцать пять. Зайцевой, если верить ведомостям по ГТО, на год больше. Когда им детей-то рожать?», – думал Рудольф Александрович, неотрывно глядя в окно. Было что-то пугающее в отсутствии обычно пунктуального и исполнительного коллеги. Ещё тревожнее стало после того, как припоздавший студент Шумкин сообщил, что прошедшей ночью между Малаховкой и Москвой произошла авария. Именно поэтому нарушился весь график движения не только пригородных электричек, но и поездов дальнего следования. От Казанского вокзала через Малаховку по Рязанскому направлению шла одна ветка. Объездных путей не было. Поэтому стало ясно, что нарушится график движения не только электричек, но и поездов дальнего следования по южному и восточному направлению. И пока всё восстановится, кто знает, может не только утро, весть день понадобится.

– Так что, Рудольф Александрович, лучше нам в Москву ехать автобусами, – предположил Шумкин. После обеда в столице планировался зачёт по лёгкой атлетике для всех спортивных дисциплин. А так как МОГИФК был довольно крупным институтом, мероприятию придали значение соревнований, оповестив об этом руководство Федерации по лёгкой атлетике. Многим, кто хотел бы выступить на первом в сезоне старте, опоздать в манеж на Щёлковской было бы обидно. Да и что будет с остальными зачётами? Декан Горобова из-за кражи в её кабинете, перенесла зачёт третьекурсников по «Основам спортивной тренировки» как раз на сегодня. И не одна она надеялась закрыть ведомости до начала сессии.

– Да, Шумкин, не лучшую новость ты принёс, – произнёс Бережной и

принялся жевать губы. Миша был опухшим и пах вовсе не свежим морозным воздухом. Что-что, а нюх у Рудольфа Александровича был отменный. «Разгильдяй, – расстроился он, вспомнив, как ручался за Шумкина перед руководством. По результатам летних вступительных экзаменов Миша не должен был быть ни в числе поступивших, ни, тем более, приписанным в элитную группу «один-один». – И не стоять бы ему сейчас в этой аудитории, и не дышать, наглецу такому, на меня перегаром, если бы не Степан Иванович, – думал Бережной, осуждающе глядя на спортсмена. Его бывший тренер Тимофеев был давним приятелем Бережного и очень просил его помочь Шумкину. Миша родился, жил и занимался спортом в маленьком городке Алексин Тульской области. Особых условий для тренировок там не было. Да и опыт провинциальных тренеров со столичными не сравнить. Своего бывшего воспитанника Сергея Желанова, когда пришёл срок, Тимофеев тоже отправил в Москву к Михаилу Александровичу Левицкому. Знал, что заслуженный тренер многоборцев сможет довести парня до олимпийского пьедестала, и не ошибся. Конечно, такими данными как Желанов, Шумкин и близко не обладал, но была в Мише какая-то бычковая упёртость. Характер в спорте решает многое. Соглашаясь с этим и чтя нелёгкий труд первого наставника, Бережной убедил декана спортивного факультета Горобову принять Шумкина в институт и определить в группу, которую курировал сам.

– Что у тебя с лицом? – спросил Рудольф Александрович у молодого десятиборца, стараясь не привлекать внимания остальных.

– Личное, – пробурчал Миша, мельком глянув на маленькую бегунью Лизу Воробьёву. Про их отношения Бережной догадывался.

«Эх, молодёжь! Знали бы вы, как скоротечна жизнь, не ругались бы по пустякам», – подумал куратор и тут же насторожился: Лизе сегодня предстоял первый серьёзный старт после четырёх месяцев их совместной работы. С лета результаты Воробьёвой на стайерских дистанциях лишь прогрессировали, и Бережной вполне мог надеяться на то, что сегодня она побьёт личный рекорд в беге на восемьсот метров. В манеж «Трудовые резервы» на Щёлковской были приглашены не только важные чиновники, но и ведущие тренеры страны. Всю неделю Бережной «натаскивал» девушку на результат, ставя её в забеги с ребятами из своей группы. Благодаря этому интенсиву Лиза вплотную приблизилась к нормативу МС. Ещё вчера она была настроена по-боевому. Но если сейчас окажется, что Лиза тоже накануне пила, Бережной тут же готов был отказаться от дальнейшей работы и с этой девушкой, да и вообще с женщинами. Их Рудольф Александрович всегда избегал, не находя должных слов, не умея подбирать ключи для мотивации. С парнями проще – если что отругал, засовестил, и пошло всё снова как по маслу. Женщины же всегда себе на уме», – успел сказать себе Бережной, пока шёл к Лизе. Но когда от губ маленькой бегуньи до него донеслись приятные ароматы какао и ещё какой-то сладости, строгий мужчина расплылся в улыбке. Эта радость была настолько несопоставима с тем, о чём говорили, что атлеты уставились на куратора группы с недоумением. В Малаховке жила лишь малая доля студентов и ещё меньше преподавателей. Гораздо больше их ехало сюда из столицы и других городов и посёлков ближайшего Подмосковья. Означало ли это, что отменят абсолютно все оставшиеся зачёты? Или придётся переделать расписание первой недели января, оставленной на подготовку к экзаменам? А, если кто не успеет сдать зачёты, допустят ли его к экзаменам? Ведь это противоречит положению о сессии. Не зная, что ответить, заведующий кафедрой стал прикидывать, что делать. Чтобы добраться до ближайшей станции метро, нужно ехать на автобусе сначала до ближайшего города Люберцы. Там пересесть опять же на автобус до посёлка Выхино и далее до «Рязанского проспекта» на маршрутном такси. Крайне неудобный и долгий путь в два часа вместо обычных двадцати минут.

От переживания Рудольф Александрович жевал губы и беспрестанно нажимал на пусковую кнопку хронометра. Аппарат висел у него на шее постоянно. Кто-то даже рассказывал, что на процедуру недавнего бракосочетания Бережной надел секундомер вместо галстука.

Оставив студентов, Рудольф Александрович побежал к ректору Орлову. Иван Иванович был соседом Бережного и тоже жил в доме, что находился от кафедры в двух шагах. Деревянное строение, покрашенное зелёной краской, сохранилось со времён основания купеческой усадьбы, на месте которой стоял теперь МОГИФК. Все в институте звали его не иначе, как зелёным домом. Именно с ректором Бережной должен был сейчас решить, что всем делать дальше. Для участия в сегодняшних соревнованиях по лёгкой атлетике в манеже на Щёлковской были заявлены также студенты столичного ГЦОЛИФКа – Государственного Центрального ордена Ленина института физической культуры. Он и подмосковный МОГИФК успешно ковали резерв для пополнения рядов сборной из молодых спортсменов, потенциальных кандидатов в сборную страны. Сорвать такое мероприятие было бы недопустимо. Бережной даже не сомневался, что Орлов займёт его позицию. Тем более, что кроме него из высшего руководства никого на данный момент в институте больше не было. Декан спортивного факультета Горобова, в чью прямую компетенцию входило решение подобного вопроса, жила в Жуковском и, судя по всему, не могла пока добраться до Малаховки.

Оставшись на кафедре, студенты заняли одну из аудиторий.

– Миша, откуда ты узнал про аварию? – поинтересовалась Воробьёва у Шумкина.

– Друг из Москвы позвонил, – сухо ответил десятиборец, не глядя на девушку. Лиза, растерявшись, посмотрела на подругу Николину. Лена указала глазами на дверь. В коридоре, встав у окна, девушки не заметили, что как из классной комнаты вышел их одногруппник Толик Кириллов и спрятался за лестницей, что вела на второй этаж.

– Мишка злится на тебя из-за Стаса, – объяснила подруге Николина.

– Ты же видела в каком Добров был состоянии. Сам бы он до комнаты не дошёл, – оправдала себя Воробьёва.

– Потому Стас и попросил тебя проводить его. Не меня, не Юру, не Мишку… – Судя по голосу, Лена улыбалась. Кириллов нахмурился. Шумкин был друг, добрый товарищ, но в общении с девушками тюфяк тюфяком. Тогда как красавец Доборов, старше их на два года, знал, чем заинтересовать любую из них. – Не делай, Лиза, тех же ошибок, что я. Задурит тебе Добров мозги и забудет, что ты есть, – посоветовала Николина.

Забыв про всякую конспирацию, Кириллов выглянул из-за лестницы. От неожиданности Николина вздрогнула, Воробьёва, обернувшись, ойкнула. Толик, глупо улыбаясь, подошёл к подругам.

– Вообще-то я шёл на второй этаж, – показал она на лестницу.

– Вообще-то мы так и поняли, – ответила Лена.

– Девчонки, может я чем могу вам помочь? – Тушуясь от того, что его уличили, парень был смешон и трогателен одновременно. Шерстяные гамаши выглядывали из-под надетых поверх штанов, просторных, со смешно оттянутыми коленками и заправленными в сапоги. Чёлка, взъерошенная, как обычно, и очки, в чёрной пластиковой оправе, стёкла которых словно кто-то ощупывал жирными руками, делали Толика похожим на Шурика из советских культовых комедий – безобидного, рассеянного добряка и хорошего приятеля.

– Поможешь на дорожке. – Ответила Николина.

– Да не вопрос, – согласился Кириллов. Он знал, что сегодня Лиза побежит восемьсот метров в забеге с ними, ребятами. Подняв, вместо извинения, две руки, Толик пошёл обратно в аудиторию. Когда дверь за ним закрылась, Лена сжала живот руками.

– Похоже, зря я вчера не переоделась, чтобы идти в общежитие, – призналась она. Возвращаясь накануне с дачи от ребят, девушки замёрзли, как сосульки.

– И ты хочешь в таком состоянии ехать на зачёт в Москву? Даже не думай, – воспротивилась Лиза планам, высказанным ранее. – Давай-ка я отпрошу тебя у Рудольфа, – предложила она, увидев Бережного в окно.

Заведующий кафедрой принёс хорошую новость: электрички пошли, хотя и не по расписанию. Но всё же это было лучше, чем ехать на автобусах. Услыхав о проблеме Николиной, он тут же предложил Лене отправиться в общежитие отдыхать, а на Щёлковскую приехать к четырём часам.

– В два тебе там делать нечего. Зачёт по толканию ядра и спринту я тебе и так поставлю. – Пообещал преподаватель, пристально изучая прыгунью в высоту. Она показалась ему такой же бледной, как осенью в колхозе, когда из-за болезни пришлось девушку срочно везти в Москву. Голова шла кругом от непредвиденных событий. Не желая добавлять к ним ещё и женских проблем, Бережной ласково подтолкнув студентку в двери: – Ты, главное, появись в манеже, чтобы тебя видели. Идёт? – добавил он.

Николина кивнула и поблагодарила.

– Пошли, возьмём у Танюхи Маршал горчицу, насыплешь себе в носки и прогреешь ноги, – предложила Воробьёва, быстро собирая в аудитории вещи. Глядя на подружек через окно, Шумкин громко вздохнул.

– Не грусти, Миха, – неожиданно подмигнул ему Кириллов: – Рудольф сказал, что выезд в одиннадцать. Значит, перекусим в городе, – Толик зачем-то кивнул на окно. Миша неопределённо пожал плечами. Радоваться, как остальные, отменённому зачёту по слалому, не получалось. Выходить на сильный мороз и скользить по сухому снегу тоже не хотелось.

– Лучше подождать до вечера, чем кусать что попало, – ответил он Толику и достал из сумки тетрадь с конспектами. До общего выезда нужно было убить почти час.