Читать книгу Конспекты на дорогах к пьедесталу. Книга 3. Часть 3. Учёба - Елена Поддубская - Страница 6

Как только Горобова забывала о трещине в стопе, нога принималась ныть и даже стрелять. В результате Наталье Сергеевне, активной и быстроногой, приходилось ходить медленно, а гимнастику заменить плаванием. Благо бассейн в подмосковном Жуковском, где она жила, находился недалеко и попасть туда можно было даже в предпраздничный день. Пообещав своему гостю, агроному Эрхарду, вечером быть пораньше, Наталья Сергеевна отправилась на железнодорожную станцию. Каждое утро она добиралась до Малаховки на электричке. Дорога была расписана по минутам: в семь утра выход из дома, в семь двенадцать автобус до вокзала, примерно двадцать минута езды на нём по городу, затем быстрым шагом до электрички, которая приходит в семь сорок. На ней в пути всего три остановки, это ещё пятнадцать минут, чтобы уже в восемь быть в Малаховке. Там пешком от станции до института максимум пятнадцать минут, и всё, рабочий день начался. Немногим более часа дороги – мечта для любого москвича. В столице на одном только метро, под землей, без дневного света, без свежего воздуха, прокатаешься дольше. Тогда как её путь – сплошная благодать для организма. Вот сегодня, например, снегу за ночь намело, от мороза ветки трещат, даже через окно автобуса видно. Ветер стих, а солнце появилось. «Мороз и солнце, день чудесный!» – любовалась женщина зимней красотой города, чистым настилом дорог, пока не растерзанным в разноцветную кашу, стоячим воздухом, обжигающим, но таким живительным, что восьми минут ходьбы до остановки хватило, чтобы насытить мозг кислородом, а тело доброй энергией. И причина хорошего настроения – именно в природе. Ну и совсем немножко от того, что ночь провела рядом с мужчиной, который появился без всякого зова. Пришёл, обнял, приласкал. Не вызывая обычных страхов, не требуя ответных чувств, не торопя с принятием трудных решений. Горобова улыбнулась. Сильвестр Герасимович так вовремя приехал и так тактично влился в её вчерашнее состояние, что после работы хотелось спешить домой. Чтобы вместе приготовить праздничный стол и, пригласив к себе Лыскова, втроём встретить Новый год. дружили с осени, с той поры, как познакомились в совхозе, где студенты и преподаватели института отрабатывали сельхозпрактику, а Эрхард руководил процессом. И за то, что отношения мужчин не заставляли женщину делать выбор между ними, Горобова тоже была благодарна своему гостю, его такту и терпению.

Горобова дремала в автобусе. За разговорами с Сильвестром Герасимовичем она не выспалась. По- хорошему не мешало бы ей уйти из института сразу после утренних зачётов и экзаменов. Пообедать в столовой общежития, где наверняка нынче будет праздничное меню, и вернуться поспать пару часов прежде, чем идти в бассейн. Ну а там уж, как получится. Жаль, конечно, что не было у них в институте своего бассейна. Как не было, впрочем, манежа, катка, большого игрового зала, и ещё многое чего, чем могли похвастать многие другие профильные вузы страны. Но зато природа Малаховки, с озером и лесом вокруг него, вполне могла заменить многие спортивные комплексы. Тут и поплавать летом, и побегать на лыжах зимой просторов хватало. Впрочем, Горобова ценила в МОГИФКе прежде всего ту добрую, почти домашнюю обстановку, что царила и между преподавателями, и в среде студентов.

Мысли об институте, ставшем вторым домом, прервались, как только женщина подъехала к железнодорожной станции. Необыкновенное количество народа на привокзальной площади насторожило. Когда же Горобова узнала, что движение электричек прекращено из-за аварии на путях, она тут же пожалела, что отказалась от предложения Эрхарда довезти её до Малаховки. Наталья Сергеевна гадала, как быть. Добираться до Малаховки на автобусе значило терять как минимум полтора часа. Общественный транспорт между подмосковными населёнными пунктами вообще плохо ходил, а теперь, учитывая, что намело снегу и встали электрички, автобусы, даже если и пойдут, то будут переполненные до отказа. Женщина поправила красивое шерстяное пальто с богатым песцовым воротником. Ходьба в сапогах на каблуке и по снегу сделала своё дело – свежая трещина в стопе напомнила о себе. Осмотрев привокзальную площадь, Наталья Сергеевна махнула рукой таксисту и уже через час, в половине десятого, была на работе. Из машины её едва ли не под руки выгрузил Орлов. Не ожидая увидеть ректора на улице, Наталья Сергеевна спросила, всё ли нормально? Иван Иванович наспех сообщил, что Горобову уже заждались в институте, а ему срочно нужно по делам и, к радости таксиста, не чаявшего выбраться из Малаховки с пассажиром, укатил. Необыкновенная тишина на территории поразила декана спортивного факультета. Навстречу женщине шёл кто-то в шубе, в шапке, натянутой глубоко на лаб и в высоко поднятом шарфе.

Он поздоровался издалека. Не признав встречного, Горобова остановилась:

– Добрый день! Ты кто?

Студент высунул студент нос из шарфа и улыбнулся:

– Я Володя Толстый.

Горобова тут же согласно кивнула. Парень не так давно перевёлся в МОГИФК из МГУ, с биологического факультета. И так как подобных случаев на практике декана было мало, она прекрасно запомнила Толстого.

– Ты почему уходишь? Уже сдал зачёт?

– Отменили его. Тофик Мамедович застрял в Москве. А Рудольф Александрович нас отпустил до одиннадцати. Я за хлебом, а то столовка уже закрыта. Можно? – приплясывая от холода, парень кивнул на стеклянный магазин за воротами.

Наталья Сергеевна согласно махнула:

– Беги, конечно.

Толстый сорвался с места, поскользнулся, чуть не упал, рассмеялся.

– Вот ведь, ёлки зелёные, сколько как! Вы, Наталья Сергеевна, осторожнее на поворотах. Блинова нет, Мирона тоже не сыскать, так что некому песочку посыпать на снежок. Като-ок, а не дороги, – предупредил он. По сердцу декана от такой заботы разлилось тепло.

– Спасибо. Ты сам не грохнись, – предупредила она. Володя отбежал уже совсем к воротам и оттуда, вспомнив, догнал декана фразой:

– Вас там ждут Малыгин, Попович, Штейнберг и Андронов.

Всех перечисленных студентов Наталья Сергеевна прекрасно знала, вот только не могла понять, зачем им понадобилась. Володя опередил её вопрос: – Дело у них к Вам. Срочное. Я побежал, извините, – попросил он.

– Да, конечно, – согласилась Горобова: – Только скажи ещё: Бережной на кафедре?

– Рудольф Александрович в общежитии. Воюет с дежурной Анной Леонидовной. Она отказывается после вчерашнего пропускать студентов без пропусков, – ответил парень без лишних уточнений.

– А что случилось вчера? – удивилась декан. Пропустить такого рода информацию мимо ушей она не могла. Но студент засмеялся:

– Не могу знать, так как сам только что приехал. Тоже стал жертвой перебоев на железной дороге. Правда мне повезло больше, чем тем, кто едет из Москвы. Я ведь тоже из Жуковского, как вы, – объяснил он и улыбнулся, не размыкая на морозе рта. Горобова мимолётом подумала, что зря не пошла на электричку. Десять рублей, отданные за такси, лишними бы не были. Впрочем, эта мысль оказалась сквозной. Другая, о юноше, задержалась в голове декана дольше. Володя хотя и торопился, говорил с достоинством. Такой в жизни не пропадёт. Успешных и лидеров Горобова за годы преподавательской деятельности замечала слёту. Поэтому смотрела на парня с довольством. Он, смешно сощурившись на солнце, снова натянул шарф на нос. Мгновенно его очки покрылись от пара изо рта тонкой корочкой льда. Декан, сделав ему жест идти, сама тоже продолжила путь.. Про дела в общежитии Бережной ей наверняка доложит, так что не стоит терять на них время. А вот вопросы по зачётам, сорванным из-за аварии, кроме неё не решит никто. Не обращая внимания на боль в ноге, Горобова быстро дошла до амфитеатра, что был на пути к основному корпусу. Через стеклянную стену она увидела, что единственный лекционный зал заполнен наполовину. На ходу Горобова успела заметить в нём третьекурсника Гену Савченко и первокурсницу Свету Цыганок. Рядом с ними сидели подруги Рита Чернухина и Катя Глушко, обе со второго курса. Появление декана не осталось незамеченным, ребята стали приветливо махать. «Родной, иначе не скажешь», – вновь подумала Наталья Сергеевна про МОГИФК и улыбнулась. Осторожно поднявшись по скользким ступеням центрального крыльца, она вошла в холл. В гардеробе, как обычно, стояли две женщины. Уборщица Соснихина, помогающая гардеробщице в часы пик, тут же доложила, что Орлов порядок навёл, и все работают, как положено.

– Спасибо, Мария Николаевна, – поблагодарила Горобова и в пальто пошла на второй этаж. – Если кто меня спросит, я на месте, – предупредила она. Соснихина хотела что-то ещё сказать, но Наталья Сергеевна указала на циферблат стенных часов, давая понять, что сильно спешит.

Перед кабинетом Горобову действительно ожидали четверо ребят. Не давая женщине прийти в себя, первым за ней увязался Юлиан Штейнберг и начал разговор без прелюдий.

– Наталья Сергеевна, хоть снег и мороз, но мне срочно нужно жениться.

От такого заявления Горобова замерла на месте.

– Штейнберг, ты ничего не перепутал? Здесь деканат, а не районное бюро записи актов гражданского благосостояния.

Юлик потёр большой орлиный нос и хмыкнул:

– Нет. В ЗАГС мне потом. А от Вас нужно разрешение на комнату.

– Что?

– Комнату нам со Станевич нужно. Срочно. Как будущим молодожёнам. Потому как если мы неофициально… начнём жить, то это получится разврат, товарищ декан. А у нас высокоморальное общество развитого социализма, в котором…

Декан прервала, взмолившись:

– Штейнберг, ты меня с парторгом не перепутал?

С Владимиром Ильичом Печёнкиным, которого имела в виду, декан была в давней фронде. Впрочем, как многие другие преподаватели. Поэтому Юлик поспешил извиниться. Горобова, повесив пальто на дверь на плечики, повернулась к юноше и не спросила, а скорее попросила. – Неужели нельзя подождать со свадьбой до лета? Или обстоятельства не позволяют?

Горобова намекала на незапланированную беременность. Юлик понял не сразу, а когда понял, шарахнулся:

– Да вы что, Наталья Сергеевна! Я же вам говорю – общество высокой морали. Ира меня к себе – ни-ни. Даже целоваться не даёт. А вы…

Декан такой щепетильности улыбнулась и выдохнула:

– Вот и прекрасно. Значит, вполне можете ещё полгода подождать. Летом распишетесь, осенью выделим вам комнату, как молодой семье.

– Никак невозможно терпеть до лета, Наталья Сергеевна, отказался Юлик. Его откровенный вид рассмешил женщину, заставив снова вспомнить свою прошедшую ночь. Штейнберг подумал, что она над ним смеётся и надулся: – Если мне не верите, спросите у Павла Константиновича, что бывает у мужчин от воздержания. – проговорил он с отчаянием. Внезапное напоминание о молодом и любимом всеми студентами преподавателе Лыскове, насторожило декана. Она знала, что после сельхоз работ в совхозе по институту ходили слухи об особой симпатии Лыскова к ней, что отчасти было правдой. Тем не менее, декан решила уточнить, что имеет в виду студент.

– При чём тут Лысков, Штейнберг? – Женщина смотрела пронизывающе. Мгновенно сообразив, что ляпнул лишнее, Штейнберг хлопнул себя по лбу.

– Ну да, при чём тут Лысков? Совсем я заучился. Павел Константинович – преподаватель по анатомии, а я про физиологию. Это вам, Наталья Сергеевна нужно спросить Тамару Ивановну Хломенок. Она нам так здорово про рефлексы лягушек рассказывает. А скоро мы им даже головы отрезать будем, представляете?

Парень пытался заговорить зубы. Горобова усмехнулась:

– Хитрый ты, Штейнберг.

– Есть немного, – признался Юлик прямолинейно и улыбаясь. – Но я ещё и находчивый. Меня за это в команду КВНа взяли. Юра Галицкий сказал, что я для них – клад. Я ведь столько одесских приколов знаю. Хотите расскажу?

– Хочу. Чтобы ты наконец-то оставил меня работать, Штейнберг, – Горобова закусила карандаш и, задумалась: – Находчивый… Что же мне с тобой делать? Комнат-то нет, хоть клад ты, хоть два клада.

– Да? – Юлик расстроился, хотя про комнаты знал. – А мы с Игнатом хотели сегодня уже идти кольца покупать, чтобы… ну, как новогодний подарок.

– С Андроновым? – Горобова сразу поняла, что речь идёт об одногруппнике Штейнберга. Студент со столь редким именем был в институте один. Женщина прищурилась: – Ему тоже невтерпёж?

– У него травма. Сестра умерла, сами знаете.

– Какая связь между этим… и кольцами?

– Прямая, как я понял. Катя Глушко, говорят, сильно похожа на ту сестру… Вот. Тоже рефлекс.

– Рефлекс, рефлекс, – обдумывая, декан стала рассеянно рисовать карандашом разные загогулины. – Вы же не лягушки безголовые, чтобы одними рефлексами пользоваться. Ладно, иди, Штейнберг. Буду просить Орлова отдать вам комнаты из резерва, – комнаты на первом этаже общежития, о которых шла речь, находились в крыле, противоположном столовой и обычно пустовали, так как предназначались для размещения преподавателей, приезжающих в институт на переквалификацию, на курсы по повышению специализации, или для защиты научных работ. Малаховский институт имел свой филиал в Воронеже. Заметив, как мохнатые брови студента взлетели вверх и рот разъехался в улыбке, Горобова махнула: – Раньше времени не радуйся. Орлов может и отказать. И Андронову скажи, чтобы не входил. Ничего другого я ему не скажу.

– Так как нам быть? Жениться или нет?

– Жениться, конечно, Штейнберг. Что за вопрос? Вот только жильё я не гарантирую. Ну, с другой стороны, при определённых обстоятельствах люди годами друг друга ждали без…, – она вовремя остановилась.

– Понял, – кивнул парень решительно. – А Витьку и Сане что сказать? – кивнул он на дверь. – Там вообще дело швах. Бывшая жена Малыгину вчера в столовой устроила головомойку. Тофик Мамедович разнимал, а медсестра… – Декан прекратила рисовать, медленно оторвала от листка взгляд и чуть не проткнула им говорящего: – Ой! – опомнился Юлик, – Наталья Сергеевна, я вам ничего не говорил, – прошептал он, указывая на дверь. До него дошло, что он прокололся: и Малыгин не хотел бы, чтобы декан знала о его ссоре с женой, да и расселение ребят, оставшихся без жилья, станет теперь для Горобовой приоритетным. В кабинет постучали, и одновременно открылась дверь. На пороге стоял Рудольф Александрович. Присутствие Штейнберга сюрпризом для него не явилось.

– Здравствуйте, Наталья Сергеевна, – проговорил Бережной с почтением.

– Здрассьте, – ответил Юлик за деканом, хотя к нему не обращались.

– Виделись уже, – напомнил Бережной. – У тебя все? – посмотрел он на парня.

– Почти.

– Всё, – определила Горобова. – Иди, Штейнберг. Попробую тебе помочь.

– В чём помочь? – удивился куратор группы «один-один». Обычно его студенты по всем вопросам обращались сначала к нему. Горобова снова стала выводить карандашом ажурные линии, какие можно увидеть на росчерках ювелиров. Это означало, что для неё разговор снова вошёл в штатное русло.

– Жениться надумал наш Штейнберг, – сообщила она новость, словно речь шла о чём-то обыденном.

– Как? – вопрос у Бережного получился почти нарицательным. Юлик потупил глаза, промолчал. За него сказала Горобова, приобщив к сказанному информацию про Андронова. Рудольф Александрович от неожиданности стал жевать губы, прошёл к столу, сел напротив декана. – Значит эти тоже, – проговорил он как бы для себя и, поняв по молчанию Горобовой, что от него ждут пояснения, добавил, усмехнувшись. – Прямо эпидемия какая-то. Свадебная, – тут же куратор рассказал всё, что вчера услышал про Джанкоева и Михайлова.

– М-да, – согласилась Горобова, окончательно отложив карандаш и глядя то на парня, то на мужчину. – И вправду не институт получается, а филиал дворца бракосочетания, – она вытерла лоб. Не потому, что он у неё вспотел, а от вмиг навалившейся усталости.

– Женятся, Наталья Сергеевна, не все. Некоторые – наоборот, – произнёс Бережной с ещё большей озабоченностью и добавил, что его в кабинет начальницы привело совсем другое дело. Лаконично и без лишних красок обрисовав вчерашнее происшествие в общежитии, заведующий кафедрой по лёгкой атлетике заключил, что теперь Виктору Малыгину и его другу Саше Поповичу совершенно некуда идти. Рудольф Александрович так и сказал: «Совершенно некуда», – усугубляя ситуацию. А потом, для пущей жалости, добавил, что жена Малыгина, узнав, что Виктор намерен с ней развестись, вылила на мужа кастрюлю соуса из-под макарон, затребовала денежной компенсации в тысячу рублей и едва не побила медсестру Татьяну Иванову. О случившемся Бережному рассказала уборщица Соснихина. Она, свою очередь, узнала о произошедшем от сына. Миша, тоже студента «единички», оказался свидетелем вчерашних событий. Разбираться в правдивости сведений Рудольф Александрович не успел, поэтому выложил начальнице всё, что услышал. Горобова надула щёки и выдохнула:

– И где же я им всем посреди года найду комнаты? Скажи ты мне на милость, Рудольф… Александрович. – Отношения мужчины и женщины уже давно были настолько дружескими, что, оставшись один на один, они могли позволить себе обращение на «ты». Бережной, не отпуская Штейнберга взглядом, беспомощно развёл руками. Конькобежец понял, что правильно догадался: если найдут жильё, то прежде всего для высотника и штангиста. На секунду он расстроился. Но только на секунду. Не таким парень из Харькова был эгоистом, чтобы не понимать, что ребятам действительно нет больше хода на дачу бывшей жены, так любезно предоставленную для проживания всего три месяца назад, а при нынешних обстоятельствах, когда выяснилось, что женила она Малыгина обманом, ставшую ненавистной. Стоя ровно и глядя в глаза так, что трудно было усомниться в его искренности, Юлик вслух согласился уступить комнату ребятам, если ректор согласиться её выделить. Когда он вышел, Наталья Сергеевна почувствовала в душе такое успокоение, какое можно сравнить разве только что с какой-то необыкновенной увиденной благодатью.

– Хороших ребят воспитываем, да, Рудольф? – сказала она, улыбаясь. – Понятливых, добрых.

– Так на том стоим, Наталья Сергеевна, разве ты не знаешь? – обрадовался и Бережной. Как известно, хорошие воспитанники бывают только у хороших воспитателей. Весь их коллектив, вся страна с её педагогической системой – от садиков до вузов, и далее до предприятий и организаций – была гарантом достойного поколения молодёжи. Горобова потянулась рукой к телефону. Для выделения резервных комнат на самом деле требовалось разрешение Ивана Ивановича. Ответила декану вовсе не секретарь ректора.

– Елизавета Петровна запаздывает, вместо неё на связи товарищ Бережная. Представьтесь кто вы и какова цель вашего звонка?

Горобова тут же представила немку, чопорно сжимающую губы, и не смогла сдержать улыбку:

– Здравствуйте, Адольфа Генриховна. Это Горобова. Не узнали меня?

В трубке на секунду повисла пауза, всё же голос у декана был командный, после чего Цандер призналась, что действительно декана не узнала. – Ну может, наконец-то, богатой стану, – отшутилась Наталья Сергеевна.

– И богатой, и счастливой. Во всяком случае, я вам этого, Наталья Сергеевна, желаю от всего сердца, – успела произнести Адольфа прежде, чем сделать нужную паузу и выслушать вопрос. Записав всё, о чём Горобова просила узнать, и пообещав передать это Лизе, как только та явится, она отключилась.

– Ладно, это пока отложим. А вот поговорить с Малыгиным я хотела бы именно сейчас. Ты не знаешь, Рудольф, что там вчера за история с пропусками в общежитие произошла? – декан посмотрела в упор. Если он, проживая на территории института и уже будучи в курсе других событий, сразу не доложил ей про вчерашний случай, значит либо дело не стоило её внимания, либо, наоборот, от неё его тщательно скрывали. «Был бы Орлов на месте, спросила бы сразу у него», – подумала Горобова, заметив, что Бережной с ответом явно тянет. – Не умеешь ты, Рудольф, притворяться, – Наталья Сергеевна встала. – Ладно, придётся самой идти в общежитие и всё выяснять.

Бережной встал у неё не пути, как наседка:

– Не придётся.

– Почему?

– Сама сейчас увидишь, – Рудольф Александрович как-то странно улыбнулся и кивнул на дверь.

Подойдя к ней так быстро, насколько это позволяла боль в ноге, Горобова распахнула её. И тут же на неё обрушился гвалт. В коридоре перед её кабинетом стояло человек сорок студентов.

– Это ещё что за делегация? – поразилась декан. Молодёжь, переглядываясь, молчала.

– Да никакая это не делегация, Наталья Сергеевна, а олухи, которым нужны пропуски, – пояснил Бережной.

– Почему? – удивилась декан. Волейболист Гена Савченко с третьего курса ответил за всех.

– Да потомуша, Наталья Сергеевна, эта тётя Аня в общаге совсем с катушек слетела. Она устроила на входе гестапо и никого без пропусков не пускает.

Женщина нахмурилась:

– Савченко, про твой русский язык мы с тобой поговорим позже. А в данный момент я прошу тебя ответить мне без грубостей и намёков: с чего это вдруг дежурная стала проявлять такую сознательность, да ещё и в канун праздника?

Гена, одёрнув на себе спортивную куртку, хмыкнул, но не ответил, так как конфликт на проходной в общежитие возник не без его участия. Другие тоже молчали. «Пора заканчивать с незапланированными делами, иначе не то что в бассейн, к началу Нового года не поспею», – подумала Горобова и приказала:

– Если кто-то не забрал пропуск с сентября, явитесь к секретарю, когда она появится, и заберёте. А те, кто потерял его, явитесь туда же с заявлением.

– Так я не понял, будет у нас олимпийское перемирие на время сессии или как? – уточнил Савченко. Он благополучно обходился без всякого пропускного документа уже второй год, даже не утруждая себя тем, чтобы его заказывать.

– Савченко, я делаю скидку не то, что ты все свои мозги потратил вчера на то, чтобы сдать мне экзамен, – огрызнулась Горобова, стараясь приструнить наглеца. Он вместо ответа осклабился и не преминул отметить, что экзамен сдал с первого раза. Ещё раз дав понять, что других уточнений от неё не будет, декан жестом пригласила войти в кабинет Малыгина. Виктор без разрешения затащил с собой Поповича. Запустив приятелей, Наталья Сергеевна попросила Бережного отменить самосуд дежурной общежития. С этим вопросом декан тоже должна была разобраться лично, но чуть позже. «Поспать после обеда точно не получится, – вздохнула она и предложила ребятам сесть за стол. Им предстоял непростой разговор.