Читать книгу Не ищите песок в Антарктиде - Елена Попова - Страница 4

Машина летела по пустынной утренней трассе, заглатывая ленту асфальта вместе с разметкой. Кристина почти не следила за дорогой. В голове густо роились мысли о совещаниях, сорванных поставках, интрижках на работе, больной кошке и новых сюжетах. Она не сразу заметила крошечный красный грузовик далеко на встречной. Но когда в зеркале заднего вида появился второй, похожий на божью коровку грузовичок, Кристине показалось это нарядным и знакомым. Где-то она это видела. Утро, дорога, красные грузовички. Да! В своем же рассказе.

Она восхитилась, до чего точно описала сцену. Но в следующую секунду тонкие золотистые волоски на руках встали дыбом. Героиня, которая так же отвлеклась на красные машинки, погибла. Засмотрелась на яркие грузовики, упустила из внимания трассу и резко затормозила, увидев ёжика, перебегающего дорогу. А в следующее мгновение эти нарядные фуры сплющили малолитражку. Кристина сбавила скорость. Грузовики приближались. У нее вспотели ладони – впереди было сужение дороги. Она включила аварийки и затормозила. Недовольный гудок сзади, отборный мат водителя, лихой вираж огромной фуры. Красные громадины чудом разминулись и унеслись прочь.

Дорога давно была пустынна, а Кристина всё не могла двинуться с места, с ужасом глядя на пару ёжиков, деловито топчущихся у обочины. Потом достала старинный блокнот в грубом кожаном переплете и дрожащими пальцами нашла нужную страницу. Пробежала глазами. Не в силах ехать дальше, стала читать следующий рассказ.

От беременной жены ушел муж, не оставив ничего, в результате та попала в психушку, а новорожденного пришлось на время отдать в дом малютки. Правда, никто не умер, и через год ребенка вернули матери.

Успокоившись, Кристина отложила блокнот на правое сиденье, и тут зазвонил телефон. Света, лучшая подруга. Основательно беременная и жаждущая постоянного общения.

– Светулик, привет, – улыбнулась в телефон Кристина.

– Крис—ти! Он меня бросил! Бро-о-о-сил!!! – зарыдала трубка.

– Кто? – глупо спросила Кристина, леденея от того, что знала ответ.

– Счет заблокировал! Я даже к маме уехать не могу!

– Не плачь, тебе вредно! Ставь чайник, я скоро.

Кристина рванула с места и вздрогнула – показалось, что блокнот рядом шевельнулся. Она включила радио, начала было подпевать, но на смену песне возникли последние новости. И когда сообщили о крушении вертолета МЧС в Подмосковье, Кристина не сильно удивилась. Она боялась, но и ждала этого. В блокноте после рассказа про брошенную жену была зарисовка о разбившемся вертолете. Ей показалось, что руль стал липким, а в голове возник смех и звон бокалов, который вернул к тому дню, когда ей подарили этот блокнот.

Тридцатилетний юбилей она праздновала с размахом. Подгадала отпуск, сбросила все неоконченные дела на коллег, и улетела в Грецию. Одна, чтобы никого не видеть и не слышать. Но Света, которая сейчас рыдала у себя на кухне, а тогда еще свежезамужняя и счастливая, подстроила сюрприз лучшей подруге. И уединённый вечер превратился в шумную вечеринку, где Кристина знала только двоих – Свету и её мужа Олега. В угаре праздника кто—то и вручил ей блокнот, мол, подарок начинающему писателю. Старинная вещь долго лежала без дела, пока однажды не попалась на глаза при переезде.

Играя «в шашки» на дороге с раздражающе медленными машинами, Кристина летела к Свете и лихорадочно вспоминала, о чем писала после вертолета. О слепой девушке, чью собаку-поводыря сбила машина и теперь их два инвалида – один без глаз, другой без лап. Потом была детективная история про красотку, сживающую со света престарелых богатых мужей, потом о психе, который мстил всем девушкам, похожим на его первую несчастную любовь…

Что, если все её рассказы сбудутся? Кристина запричитала, сначала шепотом, потом всё громче:

– Мамочки мои, мамочки, нет, нет, это просто совпадение!

Она чуть не пропустила поворот к Светкиному дому и резко остановилась возле любимой пекарни. Силу сладостей в битве со стрессом она всегда уважала. Набрав пирожных, Кристина позвонила на работу и вполне естественно прокашляла в трубку, что берет отгул.

Света, опухшая от слёз, тяжело повисла на подруге прямо в прихожей и снова заплакала:

– Кристи, ну как так?

Кристина натянула улыбку и всучила Свете коробку из кондитерской:

– Чай готов?

Заедая слёзы выпечкой, Света рассказала, что Олег резко изменился после недавней командировки в Японию. Стал спать отдельно, ссылаясь на усталость, ужинал не дома, разговоров о будущем ребёнка не поддерживал.

Кристина с трудом проглотила кусочек наполеона, который вдруг приобрёл вкус резины – в ее рассказе неверного мужа соблазнила японка. От падения в пропасть животной паники Кристину удержала мысль об остановке на обочине. Зная, что будет в рассказе, она сумела изменить финал и не попала под фуры! Значит, Свету тоже можно спасти от психушки, несмотря на то, что японка оказалась реальной.

– Светуль, давай так. Я тебе прямо сейчас покупаю билеты, бросай всё и дуй к маме. А я к вам прилечу на выходных.

– Меня в самолёт не пустят, – Света погладила живот и снова скривилась, захлюпала носом.

– Точно. Хорошо. Тогда поездом.

– Я не хочу одна, – капризно надула губы Света, и Кристина в душе даже обрадовалась. Желание общаться было хорошим знаком.

– Ладно. Но тебе придется подождать субботы, у меня дел куча.

Света благодарно закивала, как китайский болванчик. Кристина решила, что можно спросить и о другом. Она достала из сумочки блокнот.

– Помнишь мой юбилей в Греции?

– Ха, как его можно забыть. Ты бы видела своё лицо, когда мы все завалились на виллу!

– А кому ты рассказывала, что я писательством балуюсь?

– Ты про этот блокнотик? Клёвый до ужаса, да?

– До ужаса, точно… кто его мне подарил?

– Как кто? Тот старый грек, который тебе глазки строил всю дорогу.

– Вообще не помню этого…

Кристина вздохнула и убрала блокнот, будто боялась оставлять его на виду.

– Если это важно, можем видео посмотреть, – сказала Света с набитым ртом.

– Какое?

– Ну, я же снимала.

– И до сих пор не стёрла?

– Я ничего не выкидываю, ты же знаешь. Олег, – она судорожно всхлипнула, – он всегда надо мной посмеивался…

– Ты умница! Давай посмотрим.

Сумбурное и дергающееся видео Кристина пересматривала дважды. Грека она узнала, он был приходящим садовником и на вечеринке его зазвали к столу подвыпившие гости. Ни по-русски, ни по-английски он не говорил, поэтому, когда вручал свой скромный подарок, она ни слова не поняла из пламенной речи. Жесты и мимика его казались забавными, он пытался донести что—то важное, но Кристина сочно поцеловала его, преувеличенно торжественно приняла блокнот и тут же забыла.

– А почему ты сейчас об этом вспомнила? – Света хорошо чувствовала подругу и даже отвлеклась от своего горя.

– Что же он говорит? – Кристина не слышала вопроса.

– Ой, делов-то! Подруби голосовой переводчик, – фыркнула Света.

Механический голос, безбожно каверкая ударения, выдал:

– Это не простая вещь. Она для добрых дел. Добрых историй! Ты писатель, ты пиши про всё хорошее. Будешь, да? Это важно писать по—доброму. Всё сбудется, но исправить очень тяжело. Ты будешь писать сюда, Христа? Ты сделаешь мир лучше?

– Вот чёрт. Чёрт, чёрт!

– Да что с тобой? – не выдержала Света.

– Ты всё равно не поверишь.

– А ты попробуй.

Когда Кристина закончила сбивчивый рассказ, Света ничего не сказала. Вообще ничего. Она пролистала грубые страницы от первой до последней и снова к первой. Потом встала и не глядя в глаза Кристине выдохнула:

– Уходи.

– Не поняла…

– Видеть тебя не хочу, пока не вернешь мне Олега.

– Как?

– Как разлучила нас, так и соединяй. Хоть к этому греку езжай и на коленях проси подарить еще один блокнот! И с ума я не сойду, не надейся!

Кристина опешила. Она не была готова к тому, что подруга ей безоговорочно поверит. Света вышла из кухни и закрылась в ванной. Судя по звукам, она опять взахлеб рыдала в полотенце.

Осторожно захлопнув входную дверь, Кристина медленно пошла вниз, забыв про лифт. Греция – это несерьезно. Она не знает даже имени того садовника. Да и где он теперь, три года прошло. А в блокноте всего одна страница осталась. И никак не уместить на ней переписанные истории. Если только… выбрать кого—то одного! Конечно же, исправить про Свету и Олега. Если убористо, то поместится. Кристина облегченно выдохнула, но тут же сама себя обозвала:

– Дура! Эти—то хоть живы.

Она остановилась на лестничной площадке, достала блокнот и в который раз за сегодня перелистала. Из восьми историй сбылись три. По порядку. Значит, скоро милый лабрадор—поводырь попадёт под машину. Если… она захлопнула блокнот… если уже не попал. Кристина побежала вниз по лестнице, не заботясь о каблуках. Что делать, она не знала, но надеялась, что, как и с прошлыми рассказами, она окажется рядом с происшествием, и сможет его пусть не отменить, но отредактировать.

Машина с пробуксовкой вылетела со двора, но тут же сбавила скорость. Ехать надо было не просто так, а куда—то. Кристина постаралась вспомнить детали и в бессильной злобе ударила по рулю. В их городке не было перекрёстка, на котором рядом стояло три аварийных довоенных дома. Собаку собьют именно там.

На всякий случай она поколесила по старым кварталам, но ничего похожего не встретила. Измученная и подавленная, как хирург после неудачной операции, она поплелась домой. На мгновение подумала, что зря сказалась больной – того и гляди на самом деле сляжет.

Не раздеваясь, она укуталась в плед и долго сидела, глядя сквозь заоконную синеву в недалекое прошлое, такое доброе и стабильное. Её знобило от невозможности изменить участь тех, которых она убила или покалечила на страницах проклятого блокнота. Почему все её истории такие тяжелые? Да потому что о чужом счастье читать не интересно. Да и писать тоже. Все счастливые семьи счастливы одинаково. Эту истину сформулировали задолго до первых неуклюжих новелл, которые Кристина читала только маме и Свете.

«Ну не радует нас чужая радость! Мы с большей охотой будем сочувствовать несчастненьким!» – доказывала на курсах писательского мастерства именитая гуру современной прозы. Кристина соглашалась и старалась добавлять максимум страданий в свои опыты. Только она никогда не задумывалась, что в реальности вообще не хочет быть причастна к таким вот цепляющим за душу историям. Хотя о какой реальности может идти речь, если старая бумага оказывается самой что ни на есть волшебной?

Кристина взяла телефон и стала искать контакты хозяев той маленькой греческой виллы, ёжась при мысли, что удалила их, как ненужные. Ей повезло и уже через полчаса телефон тренькнул сообщением в ватсапе. Разговорчивая хозяйка с цветочным именем Георгина выдала три абзаца радости и смайлов от того, что их вспомнила такая чудесная и щедрая гостья. Она ждала Кристину хоть завтра и обещала отличные скидки.

Кристина несколько раз набирала и стирала такое же цветистое вежливое сообщение, потом решилась и просто спросила, как ей найти садовника. Галочки уведомления давно посинели, Кристина успела сварить кофе и выпить его, усилив коньяком, а ответа всё не было. И только когда последний глоток коньяка жгучим отчаянием разлился по всему телу, Георгина ответила:

«Если вы про Лазаруса, он у нас больше не работает.»

Кристина охнула и быстро написала:

«Мне надо срочно с ним связаться. Это очень важно!»

«С тем светом пока еще не придумали связи.»

«Он умер?»

«Два дня назад.»

Кристина не сразу поняла, что боль в руке возникла от судорожно сжатого телефона. Пальцы крючило даже когда она откинула гаджет. Её не хватило даже на простое спасибо. Надежда хоть что—то понять умерла вслед за Лазарусом. С отстраненностью лунатика Кристина посчитала тех, кто должен пострадать и умереть из-за ее рассказов. Семеро людей, собака, котёнок и говорящий попугай с каждым ударом сердца приближаются к трагедии, а их персональный вершитель судеб сидит в пледе и пьёт коньяк с горя. Смутная, не оформившаяся мысль причиняла почти физическую боль. Или это на самом деле заболела голова, Кристина не поняла. Почему всё написанное стало сбываться только сейчас, хотя первому рассказу больше года? Ответ напрашивался только один – пока Лазарус был жив, блокнот не имел магической силы!

Кристина вырвала несколько страниц, описывающих случай со слепой девушкой и остервенело измельчала их, пока весь пол не покрылся бумажной перхотью. А потом пришла новая мысль, простая и гениальная. Только ничего, способного разжечь пламя, в котором погибнет старинная бумага, в современной квартире Кристины не было.

Она взяла блокнот и обула первые попавшиеся шлёпанцы – ближайший магазин был прямо во дворе. И выходя из подъезда она услышала, как консьержка причитает по телефону:

– Бедная, бедная Леночка! Как она теперь без этой собаки? Да кто его будет лечить, ну и что, что ценный поводырь, денег-то где взять?

Кристина втянула голову в плечи и выскочила на улицу, будто консьержка могла знать, из-за кого неизвестная Леночка осталась без собаки. Уничтожение листков ничего не изменило.

Кристине казалось, блокнот пульсирует у нее в руках. Она выронила его, но тут же подняла – вдруг такое обращение ускорит следующие истории?

Растерянная, в домашних шлепанцах и строгом офисном костюме, она стояла посреди двора и озиралась, как человек, попавший в параллельный мир. Не сразу поняла, что плохо видит из-за слёз. Нужды в спичках отпала, но возвращаться мимо консьержки она не хотела. Та наверняка еще не закончила разговор. Ненавистный блокнот продолжал тонко пульсировать, Кристина открыла его и поперхнулась.

Первая страница оказалась пуста. Текста как не бывало. Затаив дыхание, Кристина перевернула страничку и разочарованно застонала. Всё на месте, она просто открыла книжицу не с той стороны. Это не удивительно, обложка без рисунка.

И тут словно вьюга, в голове крутанулась мысль, от которой стало трудно дышать. Как хорошо, что в офисном костюме у нее всегда болтается короткий карандаш! Не сходя с места, Кристина убористо написала вверху чистой страницы, которая вдруг из последней стала первой:

«Клумбы у дома Кристины страдали от недолива. Дворник Селим считал, что осенью это уже не нужно. Но бархатцам хотелось пить, они тянули головки вверх, и так неистово призывали живительную влагу, что ясное небо сжалилось. Крупные, по-летнему теплые капли появились из ниоткуда и вот уже бодрый ливень задорно исправлял оплошность Селима.»

Кристина закрыла блокнот и посмотрела в небо. Небо равнодушно глядело вниз и не собиралось никого мочить. Пока не заболела шея, Кристина стояла и повторяла:

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Сухо и бесконечно чисто. Ни малейшего облачка. Кристина, опустив голову, пошла к подъезду, как на голгофу. Но не успела шагнуть под козырёк, как на макушку ей упала тяжелая капля. Потом еще одна. А потом Кристина засмеялась. Дождь был по-летнему тёплым.

Не слушая охи и вздохи консьержки, она поспешила домой, обнимая блокнот, как величайшую ценность человечества.

Когда небо за окном сменило голубой шёлк на фиолетовый бархат, Кристина была готова. Вокруг нее на полу бумажным ожерельем расположились цветные стикеры с именами и заметками. Она выдохнула, взяла блокнот, с опаской погладила его, как незнакомую собаку и открыла на пустой странице. А потом, уняв дрожащие пальцы, вывела аккуратными мелкими буквами:

«Кристину ценили на работе как лучшего организатора чего бы то ни было. Она не задумывалась о своих возможностях, пока однажды не случилось несчастья.»