Читать книгу Арбагарское детство - Елена Прядихина - Страница 2

Там, где солнце начинает свой разбег по русской земле, там, где перекати-поле, – это не крылатое выражение, а растение, которое вырастает до размеров небольшого кустарника, а потом на корню обрывается и несется, погоняемое ветром по улицам, пугая кур и малых детей. Там, где зимой снега нет, а морозы такие, что трещит от холода земля, рождается на свет моя героиня. По этому случаю большой пир не закатывали, но радость, что, родилась здоровая девочка, присутствовала.

Она родилась в первые месяцы после войны, которая гремела четыре года далеко на западе, а последние месяцы совсем рядом, потому что место рождения было рядом с китайской границей. Это была очень кровожадная война, она в своё жерло захватила большую часть мужского населения поселка, а вернула совсем не многих, да и те очень трудно входили в мирную жизнь. Папа нашей девочки на войне не был, у него была бронь, он занимал ответственную должность на шахте. Но сказать, что ему повезло, нельзя, он несколько раз писал заявление с просьбой отправить его на фронт, потому что был искренне уверен, что там у него больше шансов выжить. Шахта была стратегическим предприятием, за любое ЧП – расстрел. Ко всему прочему, он прошёл Бамлаг (бамовский лагерь), то есть как заключенный работал на строительстве легендарной Байкало-Амурской железной дороги ещё до Великой Отечественной войны, и, естественно, всегда был под подозрением. Но, несмотря на своё прошлое, занимал пост на шахте, и дома была телефонная связь – большая редкость. Любимая фраза отца была: «Что вы сделали с коренным москвичом?». Коренным москвичом он считал себя. Так и окрестили его «москвич», а многие, зная его непростой характер, за глаза называли просто «бамлаг». Но, несмотря на его характер, многие приходили к нему, чтобы поговорить о жизни, об урожаях и, конечно, о политике, зная наперед, что с ним можно говорить обо всём, не боясь о передаче информации в соответствующие органы.

Мама же нашей героини была очень добрая и умела острые стороны мужа сглаживать, но могла и вступить с ним в громкую дискуссию, из которой всегда выходила победителем. Приехала мама с родителями и с многочисленной роднёй почти с той стороны земного шара, с Украины. И смена черноземной земли и благодатного климата на неурожайные забайкальские степи и аномально холодные зимы была, естественно, не по свободной воле.

Смесь бурной отцовской крови и украинской широкой материнской души и родила нашу девочку. Девочка с первого дня заявила о себе очень громко, от её крика, казалось, звенели стекла и раскачивались лампочки. Но постепенно Лида, назовём девочку так, поняла, что на её крик особо никто не реагирует, отец на работе, мать по хозяйству хлопочет, братья, проходя мимо, толкнут кроватку, она качнётся и уже, можно сказать, жизнь налаживается. Еще братья ей давали сосать носовой платок, соски Лида не любила, а вот платок сосать ей очень нравилось, а если ещё нажуют хлеба и запрячут в платочек, так под своё громкое чмоканье Лида спокойно засыпала на радость всей семье.

Жизнь в люльке пролетела быстро, и скоро Лиду переложили на пол и обложили территорию, выделенную для игры малышки, перевернутыми табуретами. Ползать по кругу и играть надоевшими игрушками для Лиды стало быстро скучно, и у неё появилась цель расширить площадь обследования: прорваться через преграду, залезть на высокий порог и попытаться вывалиться в сени. Но дверь была очень тяжелая, обитая кожей и ватой, открыть её было не реально трудно, даже большим людям лет шести, что уж говорить о грудном ребенке. И если кто с улицы заходил в дом, то облако холодного зимнего воздуха сбрасывало девочку с порога, её поднимали и уносили опять в загон. И так повторялось изо дня в день. Несмотря на все преграды, большую часть времени она проводила на этом пороге, улица со своими шумами тянула к себе: крики петухов, лай собак, шум машин, хруст снега под валенками был гораздо приятнее для нашей героини, чем потрескивание поленьев в печи и мурлыканье кота. Там была жизнь, там всё было новое и интересное. К весне Лида научилась вставать на ноги, и отец приобрел для неё валеночки. Мама из старой курточки сшила новое пальто, а из своего шерстяного платья прекрасные ярко-красные штаны и шапку. И вот Лиду в роскошной новой одежде вынесли в свет. Свет ударил в глаза таким фейерверком цветов и звуков, что Лида замерла и закрыла глаза: «Может, мне это показалось?!». Но нет, этот волшебный мир существовал. Этот мир имел запах падающего снега, запах стылых ранеток, которыми был усыпан весь двор, и, самое главное, запах новизны, тот запах, который есть только на улице, в доме он погибает. Теперь затащить её в дом стоило больших трудов, она стояла часами, держась за скамейку, и с любопытством глядела по сторонам. Иногда с другой стороны скамейки садился воробей и спокойно чистил себе перышки, он понимал, что девочка, передвигается вдоль скамейки очень медленно, и он успеет улететь. Этих птичек Лида через окно, конечно, видела, но теперь она могла их разглядеть и даже попробовать вступить с ними в разговор. Она повторяла за ними чириканье и даже понимала ответное. Иногда к лавочке подходили мамины знакомые и что-то спрашивали, но понять их было гораздо труднее воробья. Через несколько дней стояния у лавки её приметил петух и стал понемногу приближаться. Сообразив, что это абсолютно безопасный человеческий детеныш, он стал сначала понемногу, а потом всё активнее клевать её красные штаны. Лида терпела, зная, что если заплачет, её унесут домой и, наверное, он бы её всю склевал, если бы эту проделку наглого петуха не заметил сосед, он отогнал петуха, а Лиде дал большую ветку. После его ухода петух попробовал опять клюнуть Лиду, но она, держась одной рукой за лавку, второй рукой так ударила петуха веткой, что он кардинально поменял своё мнение о девочке. И после этого знакомства с веткой с большим уважением проходил мимо и даже взял её под свою опеку, отгоняя от неё куриц из своего гарема и соседских котов, которые любили лежать на этой лавочке, распугивая птичек.

Время шло, Лида уже шустро ходила вокруг лавки, познакомилась со всеми соседями, знала всех ближайших котов и собак по имени.

Окружающий мир жил только для неё. Пришла весна и одарила её прекрасными деньками, солнце становилось такое яркое, что смотреть на него стало невозможно, под ногами земля стала покрываться зеленой травкой, очень даже ничего на вкус. Лида попробовала пожевать все виды трав и ни разу не отравилась. А главное, звуки становились все громче и громче, необычные птицы слетались со всего света, днем они устраивали громкие скандалы за теплые места в извилинах крыш и деревьев, а вечером давали многоголосые очаровательные концерты, которые стихали только после захода солнца. Петух ещё больше выпячивал грудь, надувал красный хохолок на голове и активно кукарекал весь день. Коты уже не грелись на солнышке, а где-то в овраге громко орали, пугая проходящих людей. А сами люди, как-то активнее стали ходить, даже бегать, и встречались, чтобы только спросить «ты посадила?». Лиде казалось, все чего-то «садят и садят», а куда и чего – она не понимала. Да и не хотела понимать, всё её внимание привлекал овраг через дорогу. Братья сказали, что там ручей, и даже один раз на руках её туда сносили и показали. А больше не хотели носить, сказав, что она здоровая кобыла и таскать её тяжело. И теперь Лиде надо было как можно быстрее научиться ходить, потому что переползать дорогу нельзя, все штаны будут грязные и будет она стоять в грязных штанах людям на смех. Стоять уже получалось не держась за лавку, но сделать первый шаг было очень страшно.

Папа, возвращаясь с работы, приносил кусочек хлеба от зайчика, останавливался в шаге от дочери, протягивал подарочек и просил подойти. Лиде очень хотелось, она тянула ручки, но ножки стояли, как приклеенные. Наконец кончики пальцев дотягивались до хлебушка, и она сразу отправляли его в рот. Он был нереально вкусный, пухнущий салом и луком. Однажды брат сказал, что это тот же хлеб, что отец утром берет на работу. Вот тогда Лида уже и поняла, что мальчишкам верить нельзя, болтуны они и вруны. Что она один хлеб от другого не отличит?!

С каждым днем становилось всё теплее и теплее, братья по нескольку раз на дню носились в трусах купаться в овраг. Оттуда доносились визги-писки ребятни с утра до вечера. Лида очень хотела, чтобы скамейка протянулась до оврага, она закрывала глаза и воображала длинную скамейку, которая пересекает дорогу и спускается по склону оврага прямо к воде. Но открывала глаза и видела только эту коротенькую лавочку. А ведь когда-то она ей казалась очень длинной. За день она едва успевала всю её пройти. Да когда это было? Это было так давно, когда загибалось только семь пальцев. А сейчас ей столько месяцев, что пальцев на двух руках не хватает, в общем, переросток по пальцам.

Соседи стали с подозрением на неё посматривать, типа, стоит девка крепко на ногах, а сделать шаг боится. Даже маме стали в уши нашептывать, не пора ли свозить дочь к знахарке, может, навели сглаз или порчу, ведь весь день стоит на улице на глазах у всех. Узнав об этих слухах, отец устроил такой шум, что добрые кумушки боялись полгода подходить к их дому, издалека поглядывая на дом бамлага и быстро проходя мимо по делам.

Но однажды в жаркий день, когда шум с оврага был особенно громкий, Лида подняла одну ногу, потом другую и пошла через дорогу. Она ни капельки не удивилась, она это проделывала сотни раз в уме. Перейдя дорогу, она прошла небольшое поле и спустилась в овраг. Она ни разу не запнулась и не упала. Подойдя к воде, она сняла тапочки, опустила ноги в воду и замерла. Это было настоящее счастье, о котором она мечтала половину своей жизни. Рядом ребята брызгались, смеялись, кричали, и только Лида молча стояла и улыбалась.

А в это время дома мама заметила, что дочь исчезла, добрые соседи тут же подсказали, что, возможно, её забрали цыгане, которые недавно проезжали на телеге. Но отец эту версию сразу опроверг, не может его дочь сдаться цыганам без боя, а следов боя не видно, и он побежал к оврагу, думая, что братья её опять потащили в овраг купаться. Как же он удивился, когда увидел свою дочь, шагающую по ручью!

С оврага до дома Лида шла впереди, а папа шагал сзади, весело посвистывая и ласково здороваясь со всеми кумушками, которые открыв рот смотрели на его дочь. Лиде в этот день исполнилось ровно один год, один месяц и один день. Абсолютно круглая дата.

Заплаканная мама встретила их у дома, легко стягнула дочь полотенцем, открыла калитку и запустила гвардию во двор. Посмотрела на скамейку, которая держала дочь у дома, и поняла, что с этого момента дочь будет отходить от её юбки всё дальше и дальше, а потом и вообще уйдет из отчего дома к своему мужу. Ещё раз смахнула слезу и пошла накрывать на стол: близилось время обеда.

Вот так сделала первые шаги наша героиня. Скамейка была её тренажером для ног, а птички, коты и петух – её первыми няньками. В то время в сельской местности, где у мам всегда было много дел и со скотиной и с огородом, не было возможности заниматься грудным ребенком с утра до вечера. Если была старшая дочь, примерно лет пяти и старше, то она полностью брала заботу о младшем брате или сестре на себя. Этой девочке приходилось весь день смотреть за малышом, но детская энергия брала своё и заставляла бежать на улицу к сверстникам, а малыша брать на руки и носиться с друзьями, практически, не замечая веса ребенка на руках. В фильмах того времени, в среде деревенских ребят, всегда можно заметить девочку с малым дитём на руках.

Но нашей Лиде не повезло, старшей сестры не было.

А ей и не приходится жаловаться на судьбу, умение постоять за себя ей дал петух, а преодолеть страх перед первым шажком – звонкие крики ребят с ручья.

Сейчас многие пытаются найти в себе корни своих комплексов или неудач в жизни, и чаще всего находят их в детстве. Что недолюбили их тогда, недоцеловали, недоносили на ручках. В общем, во всех их жизненных неудачах, в семейных проблемах, финансовых ямах виноваты родители, которых уже порой и нет на этом свете. Как бы человек не копался в себе, как бы не вытаскивал из себя детские страхи, не перебирал и не переживал свои неудачи, жизнь не будет меняться.

Просто надо однажды услышать смех счастливых людей, где-то там, за дорогой, и всей душой устремиться туда, и я не знаю, сколько для вас пройдёт времени, но вы обязательно, как Лида, найдёте в себе силы прийти туда. И уже ничто, ни детские комплексы, ни детские страхи, ни взрослые проблемы, не помешают вам быть внутренне счастливыми.