Читать книгу Арбагарское детство - Елена Прядихина - Страница 5

Прошло пять лет со дня рождения Лиды. В её распоряжении был уже не только свой двор, но и весь поселок и прилегающие поля. В друзьях у неё были двоюродные братья и сестры примерно её возраста, в количестве десяти человек, а если прибавить троюродных и соседских детей, то получается огромная компания детей, которая носилась по поселку, поднимая тучи пыли и заглушая собой все посторонние шумы. И только вой пожарной машины, спешащей на пожар, они не в силах были перекричать.

Как заметил один умный человек, человечество быстро идёт вперед, а подвижные детские игры остаются неизменными десятилетиями. Во что играла Лида, и сейчас играют дети, собравшись на улице в погожий теплый день.

Но тогда игры были – протяжение во времени, никто не отвлекал детей от процесса, взрослые считали, проголодаются – прибегут и поедят. Поэтому игра в прятки затягивалась на многие часы, а игра в «войнушку» продолжалась несколько дней. Все ребята хотели быть советскими солдатами, а фрицами никто не хотел быть. Судьбу всегда решал жребий. Лида, независимо от того, на чьей она стороне, всегда охраняла склад. Ей так и говорили «стой тут и охраняй» и давали палку – оружие. Постепенно Лида потеряла всякий интерес к этой роли в нединамичной для неё игре и перешла в чисто девичий лагерь – со скакалками и играми в мяч. Она бойко била мячом об стенку сарая и подпрыгивала с нужным сплетением ног. А скакать через скакалку могла часами, тут не было ничего сложного.

Но однажды к соседям приехала городская девочка и привезла куклу с целой коробкой разных платьев. Девочка выходила на улицу, садилась на скамейку и начинала на куклу примерять наряды. У многих девочек посёлка жизнь остановилась у этой лавочки. Все стояли открыв рот и завороженно смотрели на этот спектакль с раздеванием и одеванием.

Лида не захотела быть пассивным зрителем, она прибежала домой, схватила с этажерки свою красивую куклу, принесенную Дедом Морозом, когда ей было три года, стряхнула с неё пыль, потому что никогда не играла с ней, и побежала к маме просить ткань на наряды для куклы. Мама не просто дала ткань, но и раскроила платье. Лида старательно сшила две половинки платья, но кукла в новом платье стала еще грустнее, потому что ткань была какая-то серенькая, неяркая. Лида долго думала и вспомнила, что у них давно в шкафу лежит отрез очень красивой ткани, мама иногда его достаёт, погладит руками, повздыхает и опять уберёт. Лида извлекла с полки ткань и, чтобы не сильно испортить материю, по её понятиям, очень аккуратно вырезала один цветочек в самой середине отреза. Кукла в новом платье с ярким цветком на груди засветилась. Только почему мама громко кричала и даже дернула за ухо, Лида не поняла, но решила шитьём пока не заниматься и опять перенесла свою активность на улицу. Тем более что и городская девочка уже бросила свою куклу и коробку с одеждой и носилась по поселку.

Иногда летом девочки объединялись и играли в «едушку». Нужно было взять из дома что-нибудь из еды, зайти в магазин купить на собранные деньги карамелек и пойти далеко в поле. И там, в поле, где во все стороны только бесконечная даль, под ногами ковер низкорослой травы, перепутанный тимьяном с вкраплением редких, но очень ярких цветов, расстелить взятую из дома без спроса скатерть, разложить на ней принесенные съестные припасы, сесть, а лучше лечь по периметру символического стола, и начать вести свои девчачьи разговоры. Иногда мальчишки, узнав о планах девочек, следили за ними, и когда припасы были выложены на импровизированный стол, нападали на еду. Но тут без боя не обходилось, и часто мальчики отступали и разбивали лагерь недалеко от девочек. И начинался диалог между двумя враждующими группами, вначале он шел во враждебной форме, мальчишки обзывали девочек «обжорами» и «жадобами», а девочки их просто и коротко «дураками». Потом разговор переходил в нейтральную фазу, вспоминая какой-нибудь смешной эпизод про кого-нибудь из ребят, и, наконец, мальчики по одному подбирались к столу, и уже вся компания начинала поедать принесенную еду и весело смеяться. С первыми сумерками сворачивался стол, и веселая ватага шла домой, в поселок заходили уже в полной темноте. Но поселок – это не поле, здесь бояться было нечего, и все разбегались по своим домам.