Читать книгу Генри Сент-Джон, лорд Болингброк – английский мыслитель эпохи Просвещения - Елена Рубинштейн - Страница 2

Болингброк Генри Сент-Джон (1678–1751 гг.) – один из лидеров тори, выдающийся государственный деятель и публицист в истории английского Просвещения, вызывает, как мыслитель, споры и разногласия в оценках вплоть до настоящего времени. Почти три века его имя является предметом ожесточенной идеологической борьбы. Впечатления о противоречивости этой сложной личности, отмеченной современниками, наиболее полно передал известный писатель Филипп Честерфилд: «Никакие тона не будут достаточно темными и достаточно светлыми для характера лорда Болингброка, потрясающего примера неистовства человеческих страстей и бессилия самого совершенного и высокого разума. Добродетели его и пороки, разум и страсти не переходили друг в друга неприметно – от оттенка к оттенку, но являли поразительный и резкий контраст»[1].

Примечательно, что никто из современников не принял Болингброка безоговорочно. Поклонников его политических идеалов, как правило, шокировало вольнодумство мыслителя в вопросах христианской религии, а сторонники философских взглядов не разделяли его политических симпатий. Болингброк был удивительно разносторонне одаренным человеком и в течение всей своей жизни представал в нескольких ипостасях: крупнейший государственный деятель Англии начала XVIII века и неофициальный лидер оппозиции правительству Роберта Уолпола; талантливый философ, размышлявший о Вселенной и о месте в ней человека; блестящий придворный и светский лев, утонченность его манер и умение вести себя в высшем обществе Честерфилд приводил в пример своему сыну; прекрасный публицист, создатель литературно-политических салонов, объединявших лучшие умы английского общества того времени. Подобный калейдоскоп жизненных ролей, исполненных Болингброком, в значительной мере объясняется не столько особенностями сложного и противоречивого характера этой выдающейся личности, сколько тенденциями переходной эпохи, предопределившей все превратности «немного комедии, гораздо больше трагедии»[2]. Г. Дикинсон, автор фундаментальной биографии Болингброка, объясняет противоречивость своего героя, ставящую в тупик всех биографов, тем, что он «соприкасался» с глобальными идеями и «множеством выдающихся исторических характеров», «был вовлечен в важнейшие идеологические битвы своего времени, в конфликт между земельными и денежными интересами, в оппозицию той политической системе, которая утверждалась вигской олигархией, был причастен к возникновению деизма и вызову ортодоксальному христианству, к движению Просвещения»[3].

Болингброк был всесторонне образованным человеком, обладавшим энциклопедическими знаниями как в области гуманитарных, так и естественных наук. Блестящий знаток множества языков, свободно цитирующий древнегреческих и латинских авторов, он обнаружил в себе незаурядные литературные способности, которые проявились уже в ранних поэтических опытах. Болингброк, по единодушному мнению современников, признавался одним из лучших ораторов Англии. Для его речей был характерен настолько совершенный литературный язык, что Питт Уильям-старший, граф Чатам, ставил их в один ряд с произведениями Тита Ливия и латинской трагедией. В манере же, в которой они произносились, Честерфилду слышалось нечто мильтоновское, что производило на аудиторию сильнейшее впечатление.

Наряду с личными талантами, Болингброк обладал редкой способностью находить единомышленников. Всю жизнь он выступал в качестве организатора, идеолога и вдохновителя интеллектуально-политической элиты. В разные годы им были созданы «Клуб братьев», «Октябрьский клуб» – политические салоны приверженцев тори. Он выступал в качестве как бы посредника и связующего звена между английскими и французскими просветителями, вращаясь в кругах эрудитов одного из признанных интеллектуальных центров Франции – академии Энтресоль. Болингброк сыграл определенную роль в формировании философских воззрений Ш. Монтескье, Вольтера, А. Поупа, Дж. Свифта. Даже будучи вне активной политической деятельности в конце жизни, он оказал мощное влияние на формирование целой плеяды молодых политиков, наиболее ярким представителем которой явился Уильям Питт Старший, будущий член палаты лордов.

Политические произведения Болингброка пользовались популярностью и среди позднейших английских политических деятелей различных убеждений. Георг III (1738–1820) воспитывался на трактате Болингброка «Идея о короле-патриоте». Английские радикалы-борцы за парламентскую реформу в 1760–1770-е гг. и 1832 г. черпали необходимые аргументы в «Диссертации о партиях». Сочинениями мыслителя зачитывались американские президенты Джонс Адамс (1735–1826 гг.) и Томас Джефферсон (1743–1826 гг.). Как замечает современный историк Б. Бейлин, посвятивший специальный труд исследованию идеологических истоков Американской революции, Болингброк «осветил путь американским радикалам». Большой знаток американской конституции У. Гвин полагает, что ее творцы в значительной степени заимствовали у Болингброка знаменитую теорию «сдержек и противовесов»[4].

Однако вопрос о вкладе Болингброка в историю общественной мысли до сих пор является предметом острой дискуссии среди западных исследователей. Его называют шарлатаном, еретиком и оппортунистом; основоположником как либерализма, так и консерватизма; теоретиком беспартийного правительства и оппозиции.

Теоретическое наследие Болингброка интересно не только как ярчайшее выражение идей английского Просвещения, как источник, к которому обращались английские, французские и американские просветители. Его изучение позволяет открыть новые грани общих проблем истории Англии XVIII века и истоки идеологических доктрин более позднего времени.

Наследие Болингброка в XX веке стало привлекать исследователей идеологии консерватизма. Несмотря на мнение одного из английских теоретиков X. Сесила о том, что подлинный консерватизм возникает только после Великой французской революции, Болингброк занял почетное место в пантеоне английских мыслителей консервативной направленности XVIII–XIX вв., наряду с Э. Берком, Б. Дизраэли и Солсбери. Его наследие рассматривается как выражение идеологии консерватизма на раннем этапе, как торийский ее вариант. Консерваторы до наших дней в политической борьбе ссылаются на авторитет Болингброка. Консервативный политический деятель Р. Батлер в конце 60 гг., оспаривая у социалистов пальму первенства в понимании значения государственного регулирования, указал: «Мы использовали власть государства, начиная с Болингброка, задолго до того времени, когда до этого додумались социалисты»[5].

Около двухсот лет в английской историографии не стихает спор вокруг проблем партий и оппозиции в XVIII веке. Одним из главных аргументов т. н. «ревизионистского направления» Л. Нэмира и его школы, отрицающих существование этих институтов, является ссылка на отсутствие конструктивных идейных платформ у деятелей всех оппозиций XVIII века, которые бы противопоставлялись официальной правительственной программе. Анализ трудов Болингброка, ставшего организатором и вдохновителем одной из ранних оппозиций XVIII века в Англии, помогает внести ясность в этот вопрос.

Предметом изучения данной работы будут общественно-политические воззрения Болингброка.

Использованные источники можно разделить на пять групп: трактаты Болингброка, посвященные проблемам его общественно-политического мировоззрения – I; его журнальная публицистика – II; эпистолярное наследие Болингброка – III; свидетельства современников о Болингброке и его идеях – IV; произведения авторов, с которыми Болингброк полемизировал по общественно-политическим вопросам – V.

I. Сочинения Болингброка неоднократно печатались в Англии. Их первое издание появилось еще при жизни автора в 1748 г. под названием «Собрание политических трактатов». После смерти Болингброка его личный секретарь Дж. Мэллет, которому были завещаны все бумаги и рукописи мыслителя, предпринял первую попытку систематизировать их и опубликовать. В 1754 г. под редакцией Дж. Мэллета вышло пятитомное собрание сочинений Болингброка, включающее его главные труды. Это издание стало каноническим и послужило основой для всех последующих. В 1773 г. появилось четырехтомное собрание под названием «Разнообразные работы досточтимого Генри Сент-Джона виконта Болингброка». Однако четырех- и пятитомное собрания, познакомившие читателя с главными трудами Болингброка, не включают некоторые его работы, представленные в «Собрании политических трактатов». В 1844 г. появляется новое, наиболее полное издание в четырёх томах, включающее почти все произведения Болингброка. Оно было переиздано в 1967 г. и до сих пор является лучшим[6].

Перу Болингброка принадлежит более восьмидесяти разного рода произведений, совокупное изучение которых позволяет представить общественно-политические воззрения мыслителя. Сочинения Болингброка отличает отмеченный всеми современниками блестящий стиль изложения. Большинство работ написано в эпистолярной форме, которая являлась общепризнанной и распространенной в эпоху Просвещения. В каждом из сочинений Болингброка рассматривается, как правило, целый ряд проблем. В зависимости от преобладающей темы труды Болингброка можно разделить на четыре группы: философские, исторические, политические и социально-экономические.

1. Философские труды. Им Болингброк придавал огромное значение. Впервые философские мотивы проявляются в его ранних работах «Размышления по поводу изгнания» (1716 г.) и «Содержание писем к доктору Пуилл» (1720 г.). Главные же философские труды – «Письма, или Опыты, адресованы А. Поупу» и «Фрагменты, или наброски опытов» – пишутся им в 30 гг. Более точно дату их создания установить трудно. Опубликованы они были только в 1754 г. Посмертная публикация – воля самого автора, прекрасно сознающего взрывоопасность изложенных в работе идей. Вольтер считал, что, если бы их свести в один том, то они бы перевернули Европу. Замысел этих философских этюдов возник у Болингброка еще в августе 1731 г., когда он в письме к Свифту признавался, что мог бы доказать, что все претензии идеалистов, выдвинутые «против системы мира, физической и моральной, со времен Демокрита и Эпикура, абсурдны». Поуп осенью 1731 г. убедил Болингброка изложить письменно свои философские воззрения. Болингброк выражал уверенность, что его философия нанесет теологической метафизике такой сокрушительный удар, что даже Свифт, «чуждый всякого рода метафизических писаний», проявит к ней интерес[7].

Публикация философских работ Болингброка вызвала яростные нападки его идейных противников и растерянность даже среди почитателей. Так благоговевший перед Болингброком У. Питт был разочарован ими, а его постоянный корреспондент лорд Корнбери всячески открещивался от какого-либо единомыслия с автором, хотя на страницах посвященных ему произведений Болингброк обсуждал все принципиальные для его философии проблемы. Эти произведения дают представление о просветительских принципах мировоззрения Болингброка, о его отношении к религии, а также о его этической концепции.

2. Исторические труды. В 1730–1731 гг. на страницах журнала «Крафтсмен» появились «Заметки об истории Англии», в которых рассматривается не только история Англии начиная с периода англо-саксонского завоевания до 1640 г., но затрагивается ряд политико-правовых вопросов, в частности, дается четкое определение прерогатив короля, палаты общин и лордов. Знаменитые «Письма об изучении и пользе истории» были созданы во время последнего пребывания автора во Франции и опубликованы анонимно в 1738 или в 1739 гг. «Письма» посвящены виконту Корнбери, правнуку графа Кларендона, автору известной «Истории великого мятежа», зачинателю торийско-консервативной историографии Английской революции середины XVII века. В первых пяти письмах Болингброк обосновывает методологию истории как науки. Последующие три письма представляют собой историю Европы с конца XV века до Утрехтского мира.

3. Политические труды. Эта группа произведений самая многочисленная. В 1717 г. было написано «Письмо сэру Уильяму Уиндему», опубликованное уже после смерти Болингброка отдельным изданием в 1753 г. Созданное в годы изгнания и адресованное ближайшему другу автора, ставшему в дальнейшем лидером торийской парламентской оппозиции, оно представляло собой по существу исповедь политика, цель которой достаточно ясно сформулировал сам Болингброк: «Я сделаю все, чтобы быть оправданным». Мотивы своего поведения, бегство во Францию и службу у якобинского претендента Болингброк пытается раскрыть, объяснить и оправдать в «Письме».

В 1726 г. из-под пера Болингброка вышло «Рассуждение о партиях», едва ли не самая его знаменитая работа, которую Дж. Адамс, один из основателей США, оценивал следующим образом: «Это бриллиант, нет ничего столь же глубокого, правильного и совершенного по вопросу о правительстве ни на английском, ни на любом другом языке»[8]. Она вышла в свет отдельным изданием в 1734 г., была переведена на французский язык, обсуждалась в переписке французских просветителей. Монтескье, глубоко заинтересовавшийся этим трудом Болингброка, держал его в своей библиотеке. Представленные в сочинении Болингброка проблемы политической теории чрезвычайно разнообразны: принцип разделения властей, механизм взаимного сдерживания властей, происхождение, принципы и история партий тори и вигов, обоснование права «народа» на сопротивление власти, опровержение «нерушимого наследственного права» королей, критика абсолютизма как системы правления и защита принципов конституционной монархии, причины и итоги «славной революции» 1688 г.

«Письмо о духе патриотизма» (1736 г.), «Идея о «короле-патриоте» (1738 г.), «Состояние партий в момент восшествия на престол Георга I» (1739 г.) представляют собой, по замыслу автора, трилогию, стержневой идеей которой является проблема партий и оппозиции в политической системе Англии.

4. Социально-экономические произведения. В 1749 г. Болингброк начал писать «Некоторые размышления по поводу настоящего положения нации, в первую очередь относительно ее налогов и долгов, и об их причинах и последствиях». Это единственное произведение Болингброка, в котором мыслитель рассматривает экономическую политику английского правительства за почти полувековой период. Он исследует причины появления государственного долга и его взаимосвязь с налоговой политикой. Он пытается наметить пути преодоления того экономического кризиса, в котором, по его мнению, находилась Англия в середине XVIII века.

II. Болингброк явился одним из самых известных и популярных публицистов своего времени. Вопрос об авторстве статей в оппозиционном журнале «Крафтсмен» и о сотрудничестве с ним Болингброка исследовался английским историком С. Вэри. Результатом этих изысканий стало издание в 1982 г. сборника публицистических произведений Болингброка «Публикации в „Крафтсмене“» под редакцией Вэри. Сопоставлением инициалов, помеченных в текстах под трактатами и публикациями, ему удалось определить авторство Болингброка. Сборник 1982 г. содержит 49 журнальных статей Болингброка, остававшихся до этого времени неопубликованными. Вэри включил в него статьи публициста за период с 3 марта 1727 г. по 17 апреля 1736 г., так как последующий разрыв Болингброка с «Крафтсменом» сделал маловероятным его дальнейшее участие в издании журнала[9].

Публицистика Болингброка представляет огромную ценность для анализа его общественно-политических воззрений. Статьи в «Крафтсмене» позволяют более четко определить позицию Болингброка в дискуссии с вигской правительственной прессой, выделить наиболее острые проблемы, вокруг которых велась борьба. Например, проблемы реформы избирательной системы Англии, т. е. ликвидация «гнилых местечек» и прав избирателей, вставшие на повестку дня вовремя т. н. акцизного кризиса 1733 г., в наибольшей степени раскрываются не в трактатах Болингброка, а в публикациях за 1733 г. в «Крафтсмене».

III. Для исследователей общественно-политических взглядов Болингброка большой интерес представляет его переписка.

Болингброк оставил интересные рассуждения о личном эпистолярном наследии, позволяющие заключить, что он относился к своей частной переписке серьезно. Это свидетельствует из признаний и оценок к Дж. Свифту. Он замечает, что есть переписка, рассчитанная на публику. Таковы, по его мнению, письма Плиния и Сенеки. «А есть просто переписка друзей, как, например, письма Цицерона, которые доставляют нам больше удовольствия, чем что-либо, дошедшее до нас от античности, так как когда мы читаем их, то проникаем в тайну, которую от нас пытаются скрыть … Мы видим Катона и Брута и Помпея такими, какими они были в реальности, а не такими, какими историки и поэты представили их нам»[10].

Свои собственные письма к друзьям Болингброк относит ко второй категории. Однако, обсуждая со Свифтом возможность перлюстрировать их письма, он высказывает надежду, что в будущем у них найдутся более достойные читатели, чем правительственные чиновники, которые будут в состоянии их оценить. Характерно, что в письмах к каждому корреспонденту Болингброк находит свой круг проблем: к У. Уиндему он обращается как к соратнику по политической борьбе и обсуждает с ним действия оппозиции, по отношению к начинающему политику лорду Марчмонду, на которого возлагаются надежды, он выступает как наставник, как старший, с Алари, своим французским знакомым, основателем интеллектуальной академии Энтресоль, он обсуждает философские проблемы, с известным поэтом А. Поупом – вопросы литературы и проблемы английского языка. К сожалению, до настоящего времени переписка Болингброка полностью не опубликована. В 1798 г. появляется четырехтомное собрание «Письма и корреспонденция», общественная и личная, Сент-Джона, виконта Болингброка в бытность его государственным секретарем королевы Анны»[11]. Оно дает ценнейший материал для анализа внешнеполитической доктрины Болингброка. Интерес представляет изложенное в этом издании отношение Болингброка к основным событиям войны за Испанское наследство, а также его оценка политических деятелей той эпохи.

В 1808 г. на французском языке издается трехтомное собрание «Исторических, политических и частных писем Г. Сент-Джона, виконта Болингброка»[12]. Кроме трактатов, помещенных в первом томе, издание включает переписку со Свифтом, Поупом, французскими просветителями Паолли и Алари. Письма позволяют судить о настроениях Болингброка в период изгнания 1715–1726 гг. Из них мы узнаем о знакомстве с Монтескье. В предисловии к упомянутому выше изданию – «Сочинениям Болингброка» 1967 г. – помещено девять писем У. Уиндему за 1738–1739 годы, в которых дается оценка деятельности возглавляемой им торийско-вигской оппозиции, характеризуются ее недостатки и причины поражения.

Во втором томе трехтомного собрания бумаг из архива лордов Марчмондов помещено 59 писем Болингброка, написанных в 40 гг. XVIII век[13]. Они являются единственным источником, из которого можно судить о его политических настроениях того периода, об оценке действий оппозиции, о «министерстве на широкой основе» в 1745 г. и о других важнейших событиях политической жизни. Сравнительный анализ писем показывает их близость к «Заметкам о настоящем положении нации».

Большую ценность для настоящего исследования представляет издание переписки А. Поупа и Дж. Свифта, которая включает не только их собственные письма, но и письма к ним Болингброка[14]. Эта корреспонденция тем более ценна, что она посвящает читателя в содержательный диалог указанных корреспондентов. Благодаря ей мы можем проследить процесс рождения замысла «Писем об изучении и пользе истории» Болингброка. Из писем Болингброка Свифту мы узнаем, какими идеями знаменитого эссе «Опыт о человеке» А. Поуп обязан ему. Мы становимся свидетелями тех философских споров, которые вели эти незаурядные личности. Письма позволяют увидеть, как поэт, сатирик и философ взаимно влияли друг на друга. Мы как бы проникаем в их «творческую лабораторию» и видим, как рождались их идеи.

IV. На протяжении всей жизни Болингброк как личность, политик и мыслитель вызывал пристальный интерес окружающих, некоторые из которых оставили нам описание впечатлений от общения с этим выдающимся человеком.

В первом томе собрания бумаг из архива Марчмонда публикуются дневники графа Марчмонда с 28 июля – 31 декабря 1744 г., 20 сентября 1745 г. – 1 июля 1746 г., 30 августа 1747 г. – 2 марта 1748 г. В них автор подробно описывает беседы с Болингброком, воспроизводит его оценки текущих политических событий. Интересные сведения как о самом Болингброке, так и о его идеях содержатся в «Письмах к сыну» Честерфилда. В частности, он обсуждает публикацию «Писем об изучении и пользе истории». В «Характерах» Честерфилд среди описаний других современников помещает очень интересный и яркий портрет личности Болингброка. X. Уолпол, сын лидера вигов Р. Уолпола, политического противника Болингброка, в своих произведениях неоднократно упоминает и самого Болингброка и его работы. Мнение X. Уолпола интересно с точки зрения оценки мыслей Болингброка идейным противником. Ценный материал для исследования темы дало жизнеописание Болингброка, принадлежащее перу писателя-просветителя О. Голдсмита[15].

V. В процессе исследования темы были изучены некоторые произведения Н. Макиавелли, Т. Гоббса и Дж. Локка, с которыми Болингброк вёл дискуссию по вопросам политической теории, а также важнейший трактат «О духе законов» Монтескье.

Вигско-либеральная историография, объявившая вигов эпохи Болингброка партией прогресса, а ее лидера Р. Уолпола – неутомимым борцом за него, даже не утруждая себя анализом трактатов Болингброка, ограничивалась уничижительными эпитетами в его адрес. Смело можно утверждать, что начало «вигской» интерпретации произведений Болингброка было положено самим Р. Уолполом в парламентской речи в защиту Семилетнего акта, где он иронизирует по поводу выдающихся способностей своего антагониста. Эта негативная характеристика пополнялась и развивалась в течение всего XIX века и позднее признанными корифеями вигско-либеральной историографии. Т. Маколей писал о Болингброке: «блестящий мошенник», Дж. Морли называл его «шарлатаном», писания которого «пустейшие, безвкусные, наиболее лицемерные», Л. Стивен – «бьющий на эффект актер»; «искать в таком писателе стройную систему политической философии, – утверждал историк, – все равно, что критиковать готическую архитектуру с точки зрения человека, находящегося внутри монастыря». К. Робертсон утверждает, что Болингброку «нет места ни в истории политической, ни в истории философской мысли своего времени, он не внес никакого вклада в нее, не создал никакой школы»[16].

Под влиянием вигско-либерального направления оказалась часть зарубежных исследователей. Французский исследователь П. Азар книге «Европейская мысль в XVIII веке», критикуя деизм, называет Болингброка еретиком наравне с Мандевилем и Спинозой. Американская исследовательница К. Роббинс практически избегает анализа произведений Болингброка, окрестив его «оппортунистом, свидетельствам которого нельзя доверять»[17].

Однако уже с XIX века в историографии торийско-консервативного направления вопрос о значении теоретического наследия Болингброка решался иначе, Дизраэли впервые воздал должное Болингброку, признав за ним заслугу создания новой торийской доктрины без примеси якобитизма. «Он придал торизму, – пишет Дизраэли, – живость, энергию, помог ему освободиться от пут божественного права и непротивления, указав ему таким образом обратный путь к власти». Однако историки торийско-консервативного направления, У. Сичел, Ч. Петри, Р. Фейбер, Г. Макнайт, написавшие очень полные биографии Болингброка, основное внимание уделили его политической карьере, лишь вскользь говоря о его общественно-политических взглядах. При ближайшем рассмотрении позиции историков торийско-консервативного направления приходится констатировать, что, придерживаясь биографическо-психологического подхода, они так и не смогли выдвинуть свою концепцию при освещении теоретического наследия Болингброка в противоположность вигско-либеральной традиции[18].

С начала XX века труды Болингброка привлекают внимание тех английских теоретиков консерватизма, которые стремятся доказать его торийские истоки. Дж. Батлер первым назвал Болингброка не только основателем торизма, но и консерватизма в самом широком смысле. Этот тезис развит и дополнен К. Фелингом, Ф. Хорншоу, С. Хантингтоном. С. Хантингтон, проводя сравнительный анализ концепций консерватизма Болингброка и Берка, охарактеризовал первого как «представителя одновременно и аристократического, и ситуационного консерватизма»[19].

Американский исследователь У. Гвин, занимаясь теорией разделения властей, для выяснения ее происхождения обратился к трактатам Болингброка. По мнению Гвина, знаменитую теорию «сдержек и противовесов» отцы-основатели США заимствовали трудов Болингброка. С появлением работ Л. Нэмира образовалось т. н. «ревизионистское направление» в консервативной историографии, целью которого было опровергнуть тезис вигско-либеральной школы о существовании организационно оформившихся партий вигов и тори в XVIII веке. Л. Нэмир и его последователи доказывали, что партий в современном смысле слова не существовало, так как правительство и оппозиция не имели четко сформулированной программы действия. Возглавляемая Болингброком оппозиция и его программа были подвергнуты критике с нэмиритских позиций А. Фурдом.

Концепция английской истории XVIII века, данная Л. Нэмиром, вызвала противоречивые отклики даже среди представителей консервативной историографии Г. Баттерфилд, доказывая существование у тори того времени определенных политических принципов, ссылался на труды Болингброка, назвав мыслителя певцом свободы. Он утверждал, что тори Болингброк отстаивал в политической борьбе те же идеи, которые выдвигали виги XVII века, в частности, О. Сидни[20].

В 1932 г. появилась статья американского историка X. Филдхауза, в которой он впервые в историографии охарактеризовал Болингброка как теоретика беспартийного правительства. В 1955 г. западногерманский историк К. Клуксен высказал диаметрально противоположную оценку вклада Болингброка в общую теорию партии. С его точки зрения, английский мыслитель – основоположник теории партии, оппозиции и партийного правительства. Однако мнение К. Клуксена было подвергнуто справедливой критике последующими исследователями наследия Болингброка за излишнюю «идеологизацию и интеллектуализацию» учения английского мыслителя. Поэтому в историографии вслед за X. Филдхаузом утвердился взгляд на Болингброка как на теоретика беспартийного правительства.

В качестве исходной предпосылки этот тезис был использован американским политологом X. Мэнсфилдом. Его монография, посвященная сравнительному анализу доктрин Болингброка и Берка, признана одной из лучших в западной историографии. В полемике с М. Острогорским и М. Вебером, относящими возникновение партий в Англии только ко времени парламентской реформы 1832 г., он утверждал, что Берк, обосновав в своем учении тезис о «респектабельности» партии, явился первым теоретиком правительства на партийной основе. Согласно теории X. Мэнсфилда, Болингброк является антиподом Берка, защитником идеи министерства на широкой основе, т. е. на основе представительства от всех существующих партий.

Выводы X. Мэнсфилда о теории Болингброка были использованы американским историком Р. Хофстедтером для освещения не только английской, но также и американской партийно-политической традиции. Р. Хофстедтер, используя монографию X. Мэнсфилда и статью К. Роббинс, предпринял попытку показать эволюцию теории партии в эпоху Просвещения в Англии и, выделив и рассмотрев политическое наследие наиболее характерных мыслителей, найтисоответствующие американские аналоги. Он выдвинул «триаду» мыслителей: Болингброка, по мнению Р. Хофстедтера, рассматривавшего партию как политическое зло; Д. Юма, признававшего партию как уже необходимое зло политической жизни; Э. Берка, обосновавшего классическую теорию партийного правительства.

Появление трудов X. Мэнсфилда и К. Клуксена заставило английских историков пересмотреть традиционную вигско-либеральную и нэмиристскую точку зрения на проблему партии и оппозиции в учении Болингброка. В 1974 г. появилась статья консервативного историка К. Скинера, посвященная теории оппозиции Болингброка. По его мнению, мыслитель явился первым теоретиком организованной парламентской оппозиции в отличие от т. н. «легальной оппозиции», т. е. права любого члена парламента критиковать правительство, которое было обосновано еще в трудах Локка. Критикуя либерального историка Г. Дикинсона за непризнание Болингброка как политического философа, а И. Крэмника – за отсутствие в его работе анализа эволюции доктрин тори и вигов, К. Скинер приходит к выводу, что Болингброк для обоснования теории оппозиции фактически использует традиционную вигскую доктрину о праве народа на сопротивление власти[21].

Главным недостатком перечисленных работ является раздельное, изолированное рассмотрение проблем партии и оппозиции. Проблема же ответственного парламентского правительства в связи с вышеназванными политическими институтами, партиями и оппозицией вообще не затрагивается. Однако и раздельное рассмотрение исследователями проблем оппозиции и партии не свободно от недостатков. Оппозиция в учении Болингброка излагается в узких рамках – только как легальный политический институт. Проблема же оппозиции как формы борьбы, как средства предотвращения политического кризиса, чреватого кровопролитием и гражданской войной, также не привлекала внимания зарубежных исследователей.

В принципе, как нам представляется, неверен традиционный методологический подход историков, занимающихся историей партий в XVIII веке, к рассмотренным проблемам. Простая констатация исследователями факта отрицательного отношения мыслителей XVIII века, в том числе Болингброка, к партиям как политическим организациям вне исторического контекста и перипетий партийно-политической борьбы, без попытки выяснить, какой смысл вкладывался в тезис «Партия есть политическое зло», приводит авторов к обоснованию ошибочной «триады», ставшей стереотипом: Болингброк – противник партии; Д. Юм – партия есть зло, но необходимое; Берк – без партий свободное общество немыслимо. Говоря о Болингброке как теоретике беспартийного правительства, исследователи не учитывают ни истории реальных партий тори и вигов в его интерпретации, ни его полемики с правящими с 1714 г. вигами об отношениях к партиям. Его же контртезис «Да, партии нам нужны» они попросту игнорируют. Интерес к трудам Болингброка со стороны исследователей политических учений, выявивших ряд важнейших и интереснейших проблем, заставил историков, непосредственно изучающих его деятельность и карьеру, по-новому взглянуть на его теоретическое наследие[22]. Первым такую попытку предпринял английский историк Дж. Харт. Очень красноречиво название его книги «Генри Сент-Джон, торийский гуманист», посвященной анализу болингброковской «Идеи о короле-патриоте», которая рассматривается в русле гуманистических традиций как подражание, хотя и лишь с позиций этики и морали, «Государю» Макиавелли.

Следующая попытка такого же рода была предпринята американским историком И. Крэмником в книге «Болингброк и его окружение» Позволим себе подробнее остановиться на этой монографии, считающейся в зарубежной историографии удачным и наилучшим анализом общественно-политических взглядов мыслителя. И. Крэмник обосновывает замысел своей книги с учётом методологических ошибок своих предшественников. Он замечает, что все, писавшие о Болингброке, ни словом не обмолвились о взглядах и идеях его противников-вигов времен правления Р. Уолпола, что, по его мнению, в значительной степени объясняет ошибки школы Л. Нэмира, отрицающей наличие принципов у оппозиции, и Г. Баттерфилда, считающего Болингброка защитником вигских принципов. Правительство, с одной стороны, и оппозиция Болингброка, с другой, считает Крэмник, представляли два различных направления во взглядах на общество, правительство и экономику. Целью монографии И. Крэмника является доказательство того, что Болингброк имел мнения, которые «могут быть сведены в разумное и последовательное целое».

Однако при реализации этого действительно обнадеживающего и интересного замысла И. Крэмник обнаружил недостаточное знание основного источника – трудов Болингброка. Например, насколько И. Крэмник неудовлетворительно решает вопрос о социально-экономических взглядах Болингброка, явствует уже то, что в главе «Болингброк и новая Англия», посвященной их анализу, нет ни одной ссылки на основной источник по данной теме – сочинение Болингброка «Заметки о настоящем положении нации». Говоря об исторической концепции Болингброка, автор ограничивается лишь его «Заметками по истории Англии», обходя полным молчанием его методологию истории, изложенную в «Письмах об изучении и пользе истории». Складывается впечатление, что, увлекшись «окружением», он забыл о главном герое, свидетельством чего служит диспропорция в структуре книги: большая ее часть посвящена изучению окружения. Недостаточное знание источников и диспропорция привели исследователя к просчетам при рассмотрении теоретического наследия Болингброка как определенной системы взглядов на общество, правительство и экономику, противоположной уолполовской. Поднятые в книге проблемы – теория разделения властей, партии и оппозиции в интерпретации Болингброка – решаются поверхностно. Не может нас убедить и конечный вывод И. Крэмника, что идеи Болингброка как «разумное и последовательное целое» являются выражением примитивного консерватизма.

Английский историк Г. Дикинсон, чья монография считается едва ли не лучшим исследованием о Болингброке на Западе, определил жанр своего труда как биографию, необходимость появления которой объяснялась обилием нового материала. Скрупулёзно исследовав архивные материалы и корреспонденцию Болингброка, находящуюся в частных коллекциях, историк действительно уточнил и дополнил очень многие факты. Однако, когда в последней главе своей работы «Болингброк и его труды», он пытается исследовать его взгляды, то приходит к выводу, что Болингброк «не был ни первоклассным философом, ни историком, а только памфлетистом». По его мнению, в философии Болингброка присутствовали консервативные и даже реакционные мотивы, так как он отрицал теорию общественного договора и выражал сомнение в возможности переустройства мира на рационалистических принципах. Заслугой Г. Дикинсона является попытка установить взаимосвязь между философией Болингброка и его политической доктриной. Она видится исследователю опосредованной. Во-первых, он отмечает чисто светский характер всех программных установок оппозиции, возглавляемой Болингброком. Во-вторых, «как в религии и этике, Болингброк хотел возродить добродетели примитивного христианства и разумный эгоизм, так же и в политике он мечтал восстановить традиционное устройство общества, в котором бы господствовали представители земельного интереса, чье моральное лидерство и себялюбие способствовали бы спасению и процветанию нации в целом». К выводу, что Болингброк – всего-навсего талантливый политический памфлетист, не создавший никакого политического учения, приходит и другой английский историк С. Вэри.

Значение философии и исторических идей Болингброка впервые было отмечено исследователями наследия Вольтера в конце XIX – начале XX вв., пришедшими к единодушному мнению, что «ни один английский деист не вызывал больше споров в связи с теоретическими истоками философской и исторической концепции Вольтера, чем Болингброк». В трудах всех признанных знатоков наследия французского мыслителя присутствует утверждение, что аргументы в своей критике христианства он заимствовал из трудов Болингброка[23]. Наиболее отчетливо оно выражено Ч. Коллинзом, писавшим, что Вольтер обязан Болингброку «больше, чем всем другим английским деистам, вместе взятым». Он отстаивал тезис о прямом влиянии на Вольтера исторической концепции Болингброка.

Вышеизложенная точка зрения впервые была опровергнута А. Хэрном, полностью отрицавшим какое-либо влияние Болингброка на Вольтера. Основной его постулат был развит и дополнен Н. Торри. «Исследователи говорят о Болингброке как об учителе, а о Вольтере – как об ученике так давно, что это уже стало традицией, которая в действительности имеет очень мало оснований». Изучив в своей монографии «Вольтер и английские деисты» влияние на французского мыслителя многих теоретиков, в том числе и Болингброка, Н. Торри пришел к выводу, что влияние последнего было наименьшим. Ошибку предшественников, отстаивавших тезис об огромном влиянии Болингброка на Вольтера, исследователь объясняет тем, что этих авторов дезориентировало частое упоминание имени английского мыслителя в переписке Вольтера.

Н. Торри оспаривает в частности тезис Ч. Коллинза о прямом влиянии Болингброка на историческую концепцию Вольтера, утверждая, что подобное влияние невозможно в силу хронологических рамок, так как Вольтер познакомился с основным трудом Болингброка – «Письмами об изучении и пользе истории», – только в 1752 г. в Берлине. Анализ же собственного труда Волтера «Исторический пирронизм» показывает, что автор ничего не заимствовал из «педантичных работ» Болингброка, но, скорее, использовал труды Бейля и других французских скептиков. Бейль, подчеркивает Торри, оказал огромное влияние на всех английских деистов, в том числе и на Болингброка, чем и объясняется ошибка Коллинза.

Однако в дискуссию в 1958 г. вступил Дж. Брамфит, специально исследовавший вопрос о Вольтере-историке. Один из параграфов главы его монографии «Вольтер и его предшественники» посвящен Болингброку. В вопросе о влиянии Болингброка на Вольтера историк пытается примирить две противоположные традиции. Брамфит опроверг тезис Торри и Хэрна о эфемерном влиянии Болингброка на Вольтера с помощью письма, впервые обнаруженного издателем переписки Вольтера в 1958 г. Он считает аргумент Торри о том, что к моменту публикации «Писем» историческая концепция Вольтера уже сложилась, несостоятельным, допуская возможность знакомства Вольтера с идеями Болингброка в устной передаче. Брамфит указывает также, что в 20 гг. среди друзей Болингброка были распространены в списках его письма к одному из основателей академии Энтресоль Пуилли, написанные на французском языке, а также на анонимное издание во Франции «Писем», но неправильно указывает дату – 1735 г. Тогда «Письма» не были еще написаны. Брамфит утверждает, что, согласно Болингброку, история имеет чисто утилитарные цели, т. е. ее изучение имеет целью приносить пользу ныне живущим поколениям. Показывая эволюцию взглядов Вольтера на историю, он приходит к выводу, что в 30 и 40 гг. начинает проявляться различие в позициях обоих мыслителей.

Брамфит заявляет, что Болингброк бесспорно повлиял на Вольтера, когда тот еще формировался как мыслитель, и он заимствовал у Болингброка ряд фундаментальных идей, в частности, критику библейской истории и т. д. Однако в 50–60 гг., по мнению исследователя, Вольтер построит свою собственную историческую концепцию, весьма отличную от концепции Болингброка. Вопрос о Болингброке как теоретике исторической науки затрагивался в статье американского исследователя Л. Найдела и в предисловии к американскому изданию «Исторических сочинений Болингброка» в 1972 г., написанном И. Крэмником. Оба автора пытались выяснить, что представляет собой историческая концепция Болингброка, и пришли к выводу, что в его произведениях причудливо переплетаются «две ведущие и противоборствующие традиции исторического исследования». Болингброк характеризуется ими как последний представитель гуманистической историографии, имеющий дидактические цели, т. е. обучение с помощью примеров, с одной стороны, но, с другой, он – одна из «ранних фигур историографии Просвещения, с их скептическим отношением к ценности и полезности истории». По мнению И. Крэмника, это ведет к противоречиям в самой концепции, так как эти позиции являются взаимоисключающими: «История не в состоянии являться наставницей, если в то же самое время она недостоверна». Выводы И. Крэмника также не свободны от противоречий, так как, выявив две противоречивые тенденции в исторической концепции Болингброка, он в то же время определяет философию истории Болингброка как экономический детерминизм.

В русской дореволюционной и советской историографии нет ни одной работы, посвященной анализу общественно-политических взглядов Болингброка, а также его карьеры как политика. А. Ященко в 1912 г. прочитал в Одесском университете лекцию «Политические учения Англии в XVIII веке и начала XIX века», в которой охарактеризовал Болингброка как «убежденного представителя конституционно-либеральных идей английского образца».

Что касается советской историографии, то даже в «Исторической энциклопедии» отсутствует статья, посвященная Болингброку. В «Историографии нового времени стран Европы и Америки» он упоминается как автор изречения «История – это философия, которая учит с помощью примеров». Эту цитату Болингброк заимствовал у древнегреческого философа Диониссия Галикарнасского. В 1978 г. впервые на русском языке были опубликованы «Письма об изучении и пользе истории», послесловие к которым написал М. А. Барг. Исследовав методологию истории Болингброка, автор пришел к выводу, что Болингброк является представителем гуманистической историографии. Болингброк упоминается как третьестепенный мыслитель в «Истории буржуазного конституционализма XVII–XVIII вв.» Вместе с тем в работе «Конституция США: история и современность» он высоко оценивается как мыслитель, чьи труды послужили идейным источником американских конституционных теорий.

Таким образом, современное состояние историографии темы не дает ответов на многие вопросы, стоящие перед исследователем идейного наследия Болингброка, и диктует необходимость дальнейшего всестороннего и углубленного изучения его общественно-политических воззрений.

В 1991 году в издательстве Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова вышла коллективная монография «Просветительское движение в Англии» под редакцией профессора Н. М. Мещеряковой, где мною написан раздел «Политическое учение Болингброка»[24] (Е. Р.).

«Вышеупомянутая монография была подарена мною замечательному режиссеру Александру Сокурову летом 1991 года. Двадцать лет спустя в 2011 году была приятно удивлена, прочитав, как мою главу о Болингброке режиссер обсуждал с президентом Борисом Ельциным! О том, как президента заинтересовала «свободная система правления» Болингрока, рассказано в книге Сокурова «В центре океана», в главе «Исторический пример»[25].

В интервью от 12 июля 2020 года режиссер подробнее, чем в книге, рассказал о беседах об истории с Ельциным: «Может быть, в нашем разговоре ему были интересны какие-то исторические параллели… К этому он очень прислушивался, особенно он напрягся, когда я ему рассказал о британской теории разделения властей. Монарх и парламент. А почему не Германия, говорит он, почему не Франция? Но классическая политическая работа зафиксирована по-настоящему в политической истории Великобритании, как самой зрелой и публичной… Он очень обращал на это внимание».