Читать книгу Жена в наследство - Елена Счастная - Страница 5

Часть 1
Глава 5

Оглавление

Похоже, Маттейс твёрдо решил меня наказать. Хоть, признаться, я и надеялась, что он передумает, когда схлынет с него первая волна гнева и придёт понимание, что я не виновата. Но ничего подобного так и не случилось. Мне дали времени только до конца дня – прийти в себя – а потом в комнату заявилась ещё незнакомая служанка, которая представилась Абией – и передала веление Хилберта следовать за ней. До последнего ведь не верилось, что это случится. Но слушать меня пока никто не захотел. Я тоскливо глянула в окно – единственный путь немедленного побега. Так ведь расшибусь в лепёшку, когда буду падать.

– Я хочу поговорить с йонкером. Немедленно, – сказала как можно более твёрдо. Может даже, надеясь испугать девушку. – Это всё какой-то абсурд!

Я едва не добавила стандартное: мол, мы живём в двадцать первом веке, а это всё дикость – но, понятное дело, двадцать первым веком тут и не пахло.

– Мениэр ван Берг приказал… – начала было оправдываться служанка, видно, всё же испугавшись моего решительного тона. – Нельзя ослушаться. Ведь…

– Таковы правила. – В комнату, распахнув чуть приоткрытую дверь, вошёл Алдрик.

Внутри так всё и оборвалось. Раз и он тут – значит, и вовсе дело плохо. Своего подручного Хилберт, похоже, просто так не гонял.

– Какие ещё правила? – Я невольно говорила всё громче. – Где они прописаны?

Так и покажут они мне документ, конечно… Мениэр сдвинул брови.

– Деланная непонятливость ни от чего вас не убережёт. Страж имеет право назначать наказание той, кого выкупил. Он вообще на многое имеет право. Но подумайте, это для вас, возможно, будет и хорошо. Вас ждёт омовение соком шадрумы. Всего лишь. А в бреду наказанные порой начинают говорить правду. Если вы невиновны…

– Знаете что? Идите в… – Я замолчала, не зная, куда здесь можно кого-то послать. Да и выражаться благородной девице явно не к лицу. – Я и так ни в чём не виновата! Я не рабыня!

– Не рабыня, верно. Но близко к тому, если вы ещё не поняли. Ваше мнение здесь мало кого волнует. Особенно в таких обстоятельствах.

Алдрик на миг выглянул наружу и махнул кому-то рукой. Через миг внутрь вошли два стражника в плотных кожаных нагрудниках. Пригляделась – броня поблескивала крупной чешуёй, будто её сделали из какого-то земноводного. А вслед за ними в комнату вдруг протолкнулась Дине. И лицо моего вечного стража вдруг поменялось: слетела с него вся непоколебимая суровость, уступив место виноватой строгости. Он зашарил взглядом по фигуре йонкери – жадно, будто насытиться захотел впрок. Я невольно дёрнула бровью, наблюдая за ним. Интересно… Похоже, юная сестра Хилберта вызывала в этом грозном мужчине вовсе не двусмысленные чувства. Как бы это не оказалось для меня полезным…

– Что здесь происходит, Алдрик? – Дине окинула всех взглядом и повернулась к нему. – Что за шум? Почему стража?

Впрочем, мениэр быстро пришёл в себя.

– Мейси дер Энтин не желает исполнять приказ мениэра ван Берга-старшего. И отказывается пройти через назначенное наказание.

Девушка сжала кулачки, на которых, как и всегда, можно было разглядеть хотя бы одно пятнышко от краски.

– Отец не в себе от боли. Он не понимает…

– Он понимает, – оборвал её Алдрик, сводя густые брови. – И он желает знать, что наказание было исполнено. И что правда о причастности или непричастности мейси дер Энтин к тому нападению открылась.

– Алдрик, – ласково произнесла Дине. Вдруг шагнула к нему и обхватила его широченные запястья пальцами. – Поговорите с отцом ещё раз. Поговорите с Хилбертом… Мейси была под воздействием зова, когда убегала. Это всё какая-то чушь! Даже Ренске ван Стин подтвердит.

Вот! Я была с ней совершенно согласна. Во всём, кроме того, что сестра антреманна пожелает за меня заступиться. Я даже руки у груди невольно сомкнула, ожидая, что этот каменный страж сдастся под напором хрупкой и маленькой рядом с ним Дине. И мужчина дрогнул. Можно было поклясться, что он поплыл от её умоляющего взгляда, как шарик мороженого. Он повернул ладони и взял руки девушки в свои. Сжал бережно – но отпустил, делая шаг назад.

– Маттейс приказал, – всё, что ещё сорвалось с его губ.

Стражники шагнули ко мне, осторожно отодвинув Дине в сторону, будто фарфоровую статуэтку. Она вперилась в меня расширенными от ужаса глазами и отмахнулась, когда Алдрик склонился к её плечу, что-то тихо говоря. По лицу мужчины пронеслась гримаса мучения. Я отшатнулась, как стражники приблизились. Выставила перед собой руку.

– Не трогайте! – выдохнула. – Сама пойду. Только дайте поговорить с мениэром ван Бергом. Если это возможно.

И подбородок вскинула, не находя больше никаких слов. Похоже, против всех этих правил даже лом не поможет. Особенно, если знаешь их не слишком хорошо. Алдрик вздохнул протяжно. Коротко посмотрел на Дине, которая всем своим видом сейчас демонстрировала обиду, и махнул рукой.

– Хорошо. Думаю, мениэр ван Берг-старший захочет с вами увидеться.

Он качнул головой в сторону двери и вышел сам, не дожидаясь, пока я, ошалевшая от такой неслыханной милости, поспею за ним. Признаться, боязно было встречаться с Маттейсом. Боязно было увидеть его ослабевшим, может даже немощным. Всё ж не железная – даже того, кто обращался со мной всё это время не очень-то ласково, будет жаль. А такие, как он, не терпят жалости. Как бы не обозлился от этого сильней.

Алдрик провёл меня в другую часть замка, по пути приветствуя кивками всех Стражей, что нам встречались. Те посматривали на меня с интересом, кто-то с осуждением, но без явной злобы. Будто они и сами не верили в то, что я могла подстроить нападение на карету. Скоро мужчина остановился у тёмной массивной двери – единственной на всю обширную полукруглую площадку, куда нас вывела крутая винтовая лестница. А покои у Главы Стражей, похоже, немаленькие… Впрочем, они, наверняка, соответствуют величине его эго.

– Подождите здесь, – Алдрик остановил меня взмахом руки и скрылся в комнате.

Как я ни прислушивалась, а ничего разобрать не могла: только смутный гул низких голосов. Но мениэр вернулся быстро и отошёл в сторону, позволяя войти внутрь.

В громадных – как и предполагалось – покоях йонкера пахло снадобьями. Не химическими таблетками и микстурами, как в моём мире, а чем-то, как сказали бы там – натуральным. Но от того этот запах не становился менее страшным. Он говорил о страданиях и мало – о надежде. Густой, почти душный.

Первым меня встретил вопросительный взгляд мениэра Геролфа Видбри. Будто он не понимал, чем я могу помочь Маттейсу, если даже он не мог. Лекарь, который легко залечил мою рану, не имел таких сил, чтобы на сей раз мигом спасти йонкера.

Я кивнула ему и прошла дальше, едва продираясь сквозь плотный воздух комнаты.

– Не думал, что вы придёте, – голос Маттейса вовсе не выдавал слабости. Разве что был чуть более хриплым.

Мужчина лежал на широкой постели и смотрел на меня через полумрак покоев, пока я шла к нему. Спокойно смотрел, без злобы и укора во взгляде. Будто на самом деле всё же предполагал, что невеста поневоле наведается к нему.

– Как вы, мениэр? – решила я начать всё же с элементарной вежливости.

Если стану скандалить с порога и кидаться с упрёками, разве этим не подтвердится не слишком добрая репутация Паулине? Да и вряд ли хамство что-то изменит. Только хуже сделает.

Я остановилась у постели Маттейса и огляделась в поисках кресла или стула, куда можно было присесть. Отчего-то мне хотелось цивилизованного разговора, а не метания грязи в оппонента. И показалось вдруг, что йонкер разделяет моё желание. Он оставался спокойным и внимательно наблюдал за мной, пока я усаживались в предупредительно подвинутое ко мне Геролфом кресло. После лекарь кивнул Маттейсу и вышел.

– Вы поменялись, Паулине, – проговорил тот, когда я вновь повернулась к нему. – Не могу понять, как. Но что-то в вас изменилось. С тех пор, как вы приехали в Волнпик, видел каждый день что-то новое в вас.

– И что же вы думаете на этот счёт, мениэр? – я усмехнулась уголком рта.

– Это меня озадачивает, – он вздохнул глубоко, будто перевёл дух. – И настораживает.

Наверное, говорить ему было трудно. И тут только, приглядевшись, я увидела, как расползается нехорошая синева по его шее над расстёгнутым воротом рубахи. Видно, это и есть следы яда, который растекался по его крови. Стало не по себе.

– И вы верите, что я могла быть виновницей нападения на карету? Виновницей вашего ранения? – Странно, но как я ни опасалась встречи с Маттейсом, а сейчас говорила ровно и уверенно.

Наверное, потому что не чувствовала обычной враждебности от йонкера. Только любопытство и лёгкое раздражение: а уж отчего – большой вопрос.

– От вас можно ожидать чего угодно. Вы знаете, о чём я говорю…

– А если не знаю?

Маттейс вздёрнул брови.

– Будете играть в святую невинность? Хорошо. – Он сдержанно улыбнулся, и по его губам разлилась синеватая бледность. – Все эти годы я то и дело задавался вопросом: чем я тогда вам не угодил? Откуда в вас возникло такое непреодолимое желание непременно избавиться от меня? – Он смолк, глядя на меня выжидательно. Мне, ясное дело, нечего было на это ответить. Тогда он продолжил: – Я любил вашу мать. Всю жизнь любил. Но не мог жениться на ней. Потому что должен был взять в жёны девушку-Ключ. Обязанность Стража – в те времена. Так было нужно. Но и судьба сложилась так, что с Катрин мы стали вдовыми оба. Мне хотелось хоть часть жизни провести с ней. Да только дочка у неё оказалась с подвохом, – йонкер покачал головой. – Почему изнасилование? Почему не убийство? Воровство? Вы хотели унизить меня сильнее? Вы не только довели меня ссылки в Волнпик. Вы довели свой род до разорения. Мать до самоубийства. И сестру до безумия. Вы довольны? Сейчас вы довольны?

Его голос всё же стал чуть громче. А я застыла от потрясения, шаря взглядом по его бледному, блестящему от испарины лицу. Можно было легко догадаться, каким красавцем он был в молодости, какая сила хранилась в нём – до сих пор. А теперь он угасал. Я почти чувствовала, как жизнь утекает из него. И может быть, если бы не воля Паулине, всего этого не случилось бы теперь.

– Что ни случилось раньше… Я не имею к нападению на нас никакого отношения, – только и сказала. – И то наказание… Вы не можете наказать меня, не разобравшись. Не узнав правды!

– Я узнаю правду. Может быть, узнаю, потому что уверенным быть не могу. И зря вы считаете это наказанием. Вернее, кто-то может посчитать. Скорее это испытание, – Маттейс слегка прищурился. – Через него проходят все Стражи. Столкновение со своими страхами. Оценка воспоминаний и прошлого. А может быть, и признание своих ошибок. Вам нужно это. Если невиновны, это оградит вас от излишних дознаваний антреманна.

– Но я не Страж.

– Вы лучше, – йонкер вдруг коротко рассмеялся. – И вы вернёте силу в род ван Бергов. Если не угодите в очередную передрягу. Похлеще той, что уже случилась.

– Как я её верну?

Разговор с Маттейсом затягивал всё сильнее. Хотелось слушать его голос, уверенный и ровный. Узнавать именно из его уст о том, что мучило меня все эти дни. Казалось, ещё немного, и он сам поймёт. Он уже понимал что-то. Его пытливый взгляд не сходил с моего лица, улавливал всё. Каждую эмоцию.

– Вы станете женой старшего из рода, разумеется. И откроете самые важные способности Стража – управление порождениями Пустоши. И тогда Глава Ордена передаст свою силу другим Стражам. Как бывало раньше. Разве я вам этого не говорил? – Йонкер откинулся на подушку сильнее. Похоже, разговор утомил его. Слова стали отрывистей, дыхание чаще. – Вам, похоже… Нравится. Раз за разом осознавать свою значимость. Маленькая коварная дрянь.

Маттейс смолк, а я вскочила с места, заметив, как напряглись мышцы его шеи. Как стиснули пальцы одеяло. Надо звать лекаря. Но я не могла не сказать ещё что-то, что рвалось из горла, будто крик во сне. Невыносимо и беззвучно.

– Я не Паулине дер Энтин, – я всё же склонилась к нему, пытаясь достучаться. – Я только оказалась в её теле…

Взгляд Маттейса вновь переметнулся на моё лицо, непонимающий, гаснущий. А в следующий миг я просто побежала к двери – выскочила наружу и тут же попала в руки Алдрика. Лекарь тоже ещё был тут: они о чём-то разговаривали, пока не появилась я. Геролф тут же метнулся обратно в покои йонкера.

– Снова от вас одни беды, – проворчал Алдрик, уводя меня прочь.

– А то вы много знаете обо мне. Хоть вы меня не трогайте. Вам я ничем не насолила, – не хотелось молчать и выслушивать очередные обвинения.

Достали. Натурально достали меня эти альфа-самцы. Мужчина покосился на меня удивлённо.

– Думается, мениэр ван Берг не передумал насчёт своего приказа.

Я помотала головой. Но теперь мне казались справедливыми слова йонкера. Может, если я скажу правду под действием сока этой шадрумы, от меня наконец отстанут? Хотя бы в покушении на Маттейса перестанут обвинять.

– Я сделаю так, как сказал мениэр ван Берг, – нарушила я тяжкое молчание, пока мы с Алдриком возвращались к моим покоям. – И надеюсь, вы меня не угробите.

Алдрик неопределённо пожал плечами, явно желая сыграть на моих нервах. Но тут же кивнул серьёзно.

– Гробить вас себе дороже.

Служанка Абия вместе с взволнованной Лаурой ждали нашего возвращения.

– Вам лучше прибрать волосы, – бесцветно посоветовал Алдрик.

Лаура тут же подскочила и бросилась ко мне. Она заколола тяжёлые локоны и собрала их в сетку, чтобы точно не падали на спину. Всё это время она с опаской косилась на Алдрика, который так и стоял у двери в ожидании.

– Может, лучше я пойду с вами, мейси? – тихо проговорила служанка, склонившись ко мне.

– Не стоит, – громко ответил за меня Алдрик. – Мейси Абия справится лучше.

– Что же, она знает, как проходит это наказание? Вы часто его практикуете? – не удержалась я от язвительности, медленно ощупывая собранные волосы и не торопясь идти куда-то за Алдриком.

Наверное, мне просто хотелось оттянуть этот миг.

– Нет, – Страж усмехнулся. – Просто она училась у мениэра Видбри. И сумеет в случае чего вам помочь.

Да это же прямо облегчает мне участь! Я покачала головой, отворачиваясь. Ещё миг промедления…

Лаура сникла немного, но вида постаралась не подать. Только взгляд её, направленный на Абию, стал тяжелее и подозрительнее. Я как будто кожей чувствовала её тревогу, да и сама беспокоилась. Но идти надо. Сама ведь так решила. Абия кивнула мне ободряюще, стоило только к ней повернуться. Алдрик пропустил нас с девушкой вперёд. Служанка пошла первой, а я потащилась следом. А Лаура так и осталась стоять у двери, провожая нас взглядом.

Даже по сторонам смотреть не хотелось, хоть мы шли теперь в ту часть замка, где бывать ещё не приходилось. Я только переставляла ноги, невольно прислушиваясь к дыханию Алдрика за спиной. Через бесконечное количество поворотов и спусков с башни мы вышли к узкому коридору, в конце которого темнела низковатая дверь, освещённая одним только факелом на стене. Шаг служанки стал быстрее – и пришлось приноровиться.

Она открыла тяжёлую толстую створку и пошла вниз по ещё одной лестнице – куда-то в неведомые недра Волнпика.

Внизу было жарко. Чем ниже мы спускались с Алдриком и явно взволнованной Абией, тем плотнее становился воздух, тяжелее вливался в лёгкие. А может, это просто казалось – от страха. Я не знала, что меня ждёт, представить не могла, на что это будет похоже. Самое страшное наказание, которое со мной когда-либо случалось – это хороший удар по попе ремнём от отца, когда во втором классе после первого сентября я ушла с подружкой гулять, не сказав, куда. Мобильников тогда ещё не было и в помине, а потому родители сильно испугались. За это я и схлопотала по мягкому месту: таким злым отца больше никогда не видела. До тех самых пор, как он не ушёл от нас. Но глупо было даже надеяться, что экзекуция, которая мне грозила теперь, окажется чем-то сродни шлепка по заду. Это дикий мир, как джунгли, где какая-нибудь тварь так и норовит цапнуть тебя из-за куста. Жаль только, я не Маугли.

Как бы я себя ни приободряла, пока спускалась по крутой каменной лестнице в душные недра Волнпика, а всё равно тряслась от подступающего ужаса сильнее. До того, что Алдрик, который шёл позади, это заметил.

– Возьмите себя в руки, мейси, – посоветовал строго. – Чем больше вы боитесь, тем больше увидите. Ваши страхи обнажатся и обрушатся на вас.

– А разве не в этом цель? Не за этим мениэр ван Берг отправил меня сюда? – я нервно хихикнула и тут же захотела хлопнуть себя ладонью по губам.

– Я только пытаюсь облегчить вам участь, – Страж развёл руками.

– Да ладно, – я хмыкнула, едва повернув к нему голову. – Это же не убьёт меня. Так ведь?

– Нет. Но бывало, люди сходили с ума, – серьёзно пояснил он. Меня будто когтями по спине продрало. – Редко, но бывало. Вообще это испытание не предназначено для женщин: они слишком восприимчивы. Да и Стражи проходят его всего один раз. Перед Посвящением. Но я уверен, вы справитесь. Так что дышите. Успокойтесь.

Да чтоб тебя! Лучше бы ты молчал. Так и захотелось накинуться на этого тугодума с нападками и упрёками. Разве ж можно такое говорить и считать при этом, что одного «успокойтесь» хватит, чтобы я и правда успокоилась? У мужчин в этом мире явная патологическая атрофия чувств.

– Я спокойна, – пришлось откровенно солгать.

Но странное дело – сердце и правда немного унялось – и по взмокшей спине побежал холодок, несмотря на ощутимую жару вокруг.

Наконец мы спустились в самый подвал. Или это можно было скорее назвать катакомбами. На миг я представила, как каменистый холм, где стоит Волнпик, весь изрезан внутри ходами, будто муравейник. Наверное, так оно и было. И гадать только оставалось, что творилось здесь раньше, а то и продолжало твориться.

Впрочем, об этом мне пришлось догадаться достаточно скоро, когда я увидела открытые клетки с толстыми прутьями – вдалеке, скрытые тенями, которые только еле-еле разгонялись светом факела в руке Алдрика. Были тут и каменные камеры – и до того подмывало спросить, кто в них содержался, что аж в горле саднило. Но, наверное, я боялась услышать ответ.

– Раньше здесь много изучали тварей из Пустоши, – Алдрик будто угадал мои мысли. – И тех, кто нёс в себе часть их крови.

– Часть крови? – я прикинулась непонятливой, хотя, наверное, должна была что-то о том знать.

– Проклятие Стражей, – растерянно буркнул мениэр. – Разве вы не слышали?

– Я жила далеко о всего этого, – пришлось и дальше гнуть свою линию. – Могла что-то упустить.

В голове будто что-то прояснялось каждый раз, как к очередной крупице знаний о здешних порядках и особенностях добавлялась ещё одна. Любая из них могла приблизить меня к возвращению домой. И уже не так пугали меня эти мрачные, раскалённые застенки: всё внимание сосредоточилось на том, что ещё расскажет Алдрик. Напряглась и служанка, что шла передо мной. Прислушалась: наверное, чтобы после обсудить с другими женщинами, если узнает что-то любопытное.

– Вы же видели знак Стражей. Три сущности. Каждый Страж носит в себе одну. Облик. Но это не позволяет ему обращаться, только даёт определённые силы. Львы достигают высших рангов и самого большого могущества. Могут принимать самые редкие Ключи и открывать самые мощные силы, а ещё питать ими других. Буйволы – становятся хорошими сильными солдатами. А Драконы – учёными, алхимиками и лекарями. Вы должны это знать.

– Никогда не откажусь послушать ещё раз, – загадочно ответила я, хоть и не знала ни черта.

И уже почувствовала знакомую ломоту в висках от прилива новых познаний и напряжения в мозгу от осознания их. Да тут и без всяких зелий свихнуться можно. Но надо слушать и мотать на ус – кто знает, где может пригодиться. По крайней мере, роль Ключей мне открывалась всё яснее.

– Что же с проклятием? – напомнила, когда молчание начало затягиваться, будто Алдрик вдруг забыл, зачем затеял этот рассказ.

– Право, странно, что вы не знаете. – Резко захотелось стукнуть его по голове. – Редко бывает, но случается, что Страж носит в себе все три сущности. Тогда это не дар силы, а проклятие. Потому что они давят на разум и тело сильнее. Пытаются взять верх и подчинить. Сливаются вместе в страшные и причудливые формы. Такие Стражи рискуют поддаться и со временем обратиться в химеру, подобную той, которая гналась за вами в лесу.

Вот оно что. Тогда не удивительно, что их здесь изучали. Наверное, чтобы узнать, как с этим бороться. А может… Кто знает, какие знания хотел приобрести тот, кто брался за такое дело.

– Сейчас здесь пусто, – пришлось констатировать факт.

– Потому что почти всех обнаруженных Проклятых теперь выгоняют в Пустошь. Самых опасных казнят. Многие скрываются. С их поглощающим даром так и не сумели сладить. Теперь они Изгнанные.

– Да, я слышала, – видно, об этом мне и говорил Хилберт. О тех, кто слышит зов Пустоши. Кто поддаётся ему.

– Все слышали. И каждый родитель молится Хельду Светлому, чтобы их ребёнок, если и родится Стражем, то с одним Обликом. Иначе его ждёт страшная жизнь. И довольно короткая. Потому как ни один Ключ, какой может попасться на пути, не может избавить от этого груза. Кроме таких, как вы. Но они очень редки. Очень. И чем дальше, тем их рождается всё меньше.

– Матушка говорила мне, – снова подыграла я, чтобы не выглядеть уж совсем подозрительно.

– Конечно, – как-то не слишком уверенно поддакнул Алдрик.

Я невольно обернулась: взгляд мужчины задумчиво шарил по моему лицу. На одной щеке его дёргалась жилка – я уже замечала за ним эту особенность в карете, когда наблюдала незаметно. Так он делал, когда о чём-то крепко задумывался. Похоже, моё седалище начинало помалу полыхать. Потому что, если подручный Хилберта заметит мою растерянность и незнание обычных вещей, он сразу тому доложит.

А вот хорошо это или плохо, остаётся только гадать. Может, и зря я проболталась Маттейсу…

Совершенно невозмутимая на протяжении всего пути служанка остановилась у одной из комнат и открыла дверь, пропуская меня внутрь. Там оказалось не так страшно, как я себе представляла. Обычная каморка, словно для прислуги. Правда, по стенам на полках стояли бутылочки с каким-то содержимым разных оттенков и консистенции. Вытянутые и круглые, глиняные и стеклянные. В каких-то жидкости едва заметно светились. Да только не время было тому поражаться – потому что мой взгляд зацепился за глубокую деревянную ванну, до половины наполненную вовсе не водой с маслами – это и дурак поймёт. Сомнительного вида жидкость имела чуть зеленоватый оттенок, а запах от неё шёл такой, что хотелось зажмуриться и попроситься к маме. В общем, ничего хорошего он не сулил, этот запах.

– Раздевайтесь, – не дав времени толком осмотреться, бросил Алдрик. – И ложитесь в ванну. Абия вам поможет. И приглядит за вами.

Но внутри будто что-то перевернулось. Теперь я абсолютно не понимала, как вообще оказалась здесь. Зачем пришла, согласилась на это безумие – в прямом и переносном смысле.

– Я в неё не лягу, – в мозгу будто замигал красным отдел, отвечающий за инстинкт самосохранения. – Скажите Хилберту. Или Маттейсу, что я отказываюсь. Должен быть другой путь!

Служанка отшатнулась от меня, сделав было шаг навстречу. Я отмахнулась от нее, почти оттолкнула от себя, и девица уставилась на меня с непониманием и опаской. С ними точно сделаешься буйнопомешанной.

– Что за выкрутасы, мейси? – в голосе Алдрика сверкнула раздражение, будто комар, которого он только что прихлопнул, вдруг ожил и снова запищал над ухом.

– Если это испытание даже Стражам назначают всего один раз в жизни, – вдруг вспомнила я все его слова. – Разве я вынесу?! Вы точно издеваетесь!

Отвратная вонь сока этой проклятой шадрумы просто с ума сводила. Я будто снова услышала тот смутный нарастающий гомон издалека, который однажды заставил опрометью броситься прочь из кареты. Откуда-то из-за стен Волнпика. Но сильные, словно стальные, руки вцепились мне в плечи. Встряхнули – и жутковатое наваждение тут же прошло. Я моргнула, глядя в почему-то испуганное лицо Стража. Как будто такой истерики он от меня вовсе не ожидал. А может, почувствовал что-то?

– Вы успокоились? – поинтересовался он на удивление мягко и участливо. Я кивнула. – Тогда покончим с этим скорей. Ложитесь. Я не буду смотреть.

«Ещё бы ты смотрел», – фыркнула я мысленно.

Алдрик, отпустив меня, демонстративно отвернулся и сел за стол, что стоял у дальней стены. Провёл пальцем над пламенем горящей на нём свечи, едва задевая самую верхушку. Да он так спокоен, будто на ужин пришёл. А мне-то что делать? Служанка некоторое время смотрела на меня вопросительно, а после начала распускать шнуровку на одном боку моего платья. Я оттолкнула её руки и разделась сама.

– Можно остаться в сорочке? – спросила громко, не поворачиваясь к Алдрику.

– Нет.

Я стянула и рубашку, содрогаясь не то от страха, не то от того, что тело предвкушало уже погружение в скорей всего холодную жидкость. Абия поддержала меня под локоть и подвела к ванне. Я шагнула – и брови сами вскинулись – эта непонятная жижа оказалась приятно тёплой. Но в то же время мерзко тягучей и липкой.

– Можно поскорей? – устало вздохнул Страж.

Плеснуть бы на него этой дрянью – пусть бы поплевался. Я села, а служанка слегка подтолкнула меня в плечо, чтобы погрузилась до самой шеи. Пришлось откинуться на стенку ванной. И сразу Алдрик повернулся ко мне. Не знаю, что случилось, но меня как будто назад швырнуло. Словно взгляд Стража стиснул меня твёрдыми ржавыми тисками. Саму голову – до хруста в висках.

Но это ощущение прошло, а его заменило другое – страшного жжения по всему телу. Оно нарастало и нарастало – от того, какое даёт крапива, до того, что можно было бы сравнить с одним огромным ожогом. Но я не кричала, не металась по ванной от жуткой боли – неведомым образом взгляд Алдрика просто не давал мне пошевелиться, пусть и хотелось сделать хоть что-то. Хоть немного сбросить эти невыносимые ощущения: как слизь проникает в каждую пору и выедает что-то внутри.

А после всё погасло. Пару мгновений я просто дышала, слыша на удивление чётко, как воздух шумит в лёгких. В каждом пузырьке альвеол. Вдох-выдох. Будто шуршание по песку неподъёмными ногами. Проносились перед внутренним, затуманенным смутными мучением взором обрывки чужой жизни – здесь. В этом мире.

Солнечный сад, то ли с сиренью вдоль дорожек, то ли другими кустами, что пахли так похоже. Светлое платье женщины, что идёт впереди, колышется при каждом шаге. И ветер трогает концы лёгкой шали на её плечах. Рядом с ней Маттейс ван Берг. Моложе на несколько лет, чем теперь. А в моей душе – только туман неприязни и ревности… Да, ревности – больше всего. Обиды – может быть. Едкий туман, отравляющий. Нарастает и нарастает, распирает всё внутри злобой и желанием вернуть всё, как было. Чтобы не было его, а был отец.

Знакомое чувство: чтобы отец был – не где-то далеко, а здесь. Или хотя бы жив…

Мои или чужие тревоги – уже неважно. Сплелись, перемешались. И глаза Маттейса, такие светлые, серебряные, смотрят приветливо, когда он оборачивается через плечо.

– Твоей старшей дочери будет самый лучший Страж, Катрин. Тот, кого сама выберет. Но самый лучший.

– Хилберт? – смеётся женщина. Приятно так. Тепло. Она счастлива, кажется. – Хилберт лучший. После тебя, конечно, Тейс.

Он пожимает её руку, качая головой с притворным укором. И солнце переливается на его пепельных волосах, делая почти золотыми. Меня передёргивает – и выбрасывает в другое воспоминание.

Через просветы между ветвей сада видно дорогу к дому, невысокому особняку из серого камня с зелёными ставнями на окнах и ползущим по стенам плющом. Солнце играет в мутноватых стёклах бликами. Бегает россыпью ярких пятен по гравийной дорожке от самых ворот до крыльца. И по ней несётся всадник, лёгкий, быстрый. Останавливается резко почти у самых ступеней и, спешившись, бросает повод подоспевшему слуге. Я наблюдаю за ним, затаив дыхание, слегка раздвигая ветви. Он бросает в мою сторону короткий рассеянный взгляд – его глаза такие же, как у его отца. Смотрят чаще всего мимо или задумчиво, потому и не поймёшь, что сейчас у него в голове. Самый перспективный Страж Ордена. Да не удивительно – ведь сын самого Маттейса ван Берга.

Я прячусь, пригнув голову, и рысцой бегу в дом через боковой вход, когда Хилберт скрывается за дверью. Знаю, куда он пойдёт: Маттейс уже дожидается его в кабинете, который раньше принадлежал отцу. Он планирует важный разговор. Держась на расстоянии, следую за мужчиной и успеваю поймать дверь, прежде чем та захлопывается за ним – остаётся маленькая щель.

– Зачем нужно было выдёргивать меня из гарнизона? – после приветствия ворчит Хилберт.

– В этом гарнизоне ты скоро забудешь, как выглядят нормальные женщины, – подначивает его отец. – А уже не мальчик-цветочек.

– Ты опять? – сын едва не стонет.

А многие девицы Шадоурика уже давно рыдают по ночам в свои подушки, потому как один из самых завидных женихов антрекена предпочитает службу погоне за невестами.

– Паулине, – старший ван Берг на миг задумывается. – У неё все задатки сильного Ключа. Жаль, пока неизвестно, какого именно. Её нельзя упускать… Да и смотрит на тебя сам видел, как. Думаю…

Хилберт усмехается, холодно, отстранённо, прерывая рассуждения отца.

– Эта вздорная девица выпьет мне всю кровь.

В груди подпрыгивает сердце. Я жду ещё хоть слово от него, которое дало бы понять, что у него есть в душе ко мне. Или там пусто? Только необходимость иногда встречаться и перебрасываться парой слов?

– Зато она даст тебе гораздо больше, – голос Маттейса становится твёрже.

– Ты хочешь, чтобы я жил так же, как ты? – размеренные шаги пересекают кабинет и стихают где-то в стороне окна. – В постели одна, в голове – другая?

– У тебя нет другой, – легко парирует старший. – Если ты, конечно, не имеешь в виду одну из тех местных потаскух, что иногда валятся к тебе в койку. В надежде на огромную любовь, разумеется.

– Ещё неизвестно, какой из неё Ключ. Вот исполнится восемнадцать. Прольет кровь на Око Хельда в храме – и посмотрим, – невозмутимо отпирается Хилберт.

А у меня внутри всё падает и падает куда-то, оборвавшись от разочарования. Ему плевать на меня. Плевать. Он не видит меня – единственный среди всех, кто готов заплатить любые деньги Саллийской короне, чтобы забрать мою невинность. Даже не способности Ключа, которые пока не открылись, а просто право сделать своей женой. Потому как мало попросить руки у родителей, надо показать всем, что ты можешь содержать девушку непростых, древних кровей. И достоин отомкнуть свои силы Ключом с большой силой Знака.

А Хилберт ничего этого не хочет.

Задумавшись, я перестаю слышать продолжение разговора и вздрагиваю, когда доносятся до слуха приближающиеся шаги. Отшатываюсь от двери и бегу прочь, прежде чем она распахивается. За поворотом наталкиваюсь на сестру.

Она вновь вернулась сегодня под утро. Умоляла не говорить матери, что пропадала всю ночь вместе со своим Лукасом – Стражем из гарнизона, что расположен под Шадоуриком. Он красавец, конечно – но я не доверяю ему. А Эдит души в нём не чает. И даже отдала самое ценное ему, что выйдет ей боком, если тот не пожелает на ней жениться. Или не найдёт денег.

И вмиг мои самые страшные опасения подтверждаются. Глаза сестры припухшие от слёз, и видно: по дрожащими губам и бледному лицу, по тому, как стискивает она мои плечи ледяными пальцами – что она на грани постыдной истерики.

– Он бросил тебя, да? – невольно в голосе прорезается укор.

Дура. Сама виновата!

– Он дезертировал ночью. Из гарнизона сбежали несколько Стражей… и он….

Рыдания выплёскиваются из груди Эдит, и приходится быстро вести её в комнату. Пока не услышали мужчины.

От громкого стука двери я вздрагиваю всем телом, пытаясь вырваться из этой отвратительной жижи обиды и ненависти. Барахтаюсь, как мошка в капле воды.

– Я люблю тебя, Паулине, – слышу проникновенный шёпот. – Я заберу тебя у Маттейса.

– Не тебе с ним тягаться, Тейн. Он уже заявил права.

– Ещё посмотрим…

Жжение становится невыносимее. Я пытаюсь сбросить его, как колючий свитер, но не выходит. Силы утекают куда-то. В голове размеренно тикает, будто готовая взорваться тонной тротила бомба. Как остановить этот кошмар?!

Домой… как же хочется домой.

И неведомая мне шадрума проявляет милость, вызывая из глубин мозга картины привычного мира. Но это не воспоминания. Что-то другое.

– Откуда ты здесь? – это мой голос, почему-то полный возмущения и страха. – Тебя не должно здесь быть!

Меня толкают обратно в глубину вязкого, тошнотворно тёплого бреда. Прогоняют. Я задыхаюсь, но выплываю. И перед глазами вертятся лица родных людей. То гаснут, то становятся ярче. Картинка проявляется, как на фотоснимке, всё чётче.

Вижу маму, которая как будто говорит с кем-то по телефону, улыбаясь – наверное, со мной. Или уже нет? После из зеленоватой мути возникает наша с женихом квартира. Антон сидит за ноутбуком, что-то сосредоточенно читая с экрана. Я вижу его как будто со стороны: на этом месте зеркальная дверца шкафа – наверное, из-за неё. Разглядываю жениха, такого знакомого до каждой мелочи и не могу понять, что чувствую. Соскучилась? Рада? К нему подходит со спины девушка со светлыми, чуть встрёпанными волосами до плеч. Ставит на стол пустую чашку и обнимает его за шею, что-то спрашивая. Он разворачивается резко, вставая – сгребает её в нетерпеливые объятия. Разворачивает лицом ко мне – меня прежнюю. Так он не обнимал меня, наверное, уже пару лет как. Задирается длинная футболка, что на мне надета – или только на моём теле, внутри которого уже другая? – обнажаются бёдра до самых ягодиц. Она без белья. Видно, недавно только выбралась из постели. И с кем провела ночь, нетрудно догадаться.

Антон придавливает её к столешнице, ловит губы своими. Она лёгким жестом снимает с него очки и откладывает в сторону. Обнимает, раскинув колени, подпуская его ближе. Продолжая удерживать её одной рукой, жених резким движением стаскивает с бёдер домашние штаны и входит в неё быстрым толчком. Она откидывается на стол спиной, едва не опрокидывая дорогущий ноут. Выгибается. Я не слышу никаких звуков, но вижу по её приоткрытым губам, как срываются с них стоны при каждом его движении.

Прав был Алдрик: в этом бреду я видела свои страхи. Самые большие, что сидели занозами в душе с того мига, как она оказалась здесь, в чужом теле. Я боялась, что та, кто сбежала отсюда, украдёт мою жизнь. А может, уже украла? Сделав что-то, что я забывала делать. Исправив мои ошибки?

И сейчас закрыть бы глаза, чтобы не видеть, как мой жених имеет другую. Нет, меня, конечно – думает, что меня. Но я ведь всё понимала. Но, к счастью, всё начало расплываться. И тут я снова увидела себя. Только другую – ту, которой стала. Паулине стояла передо мной, одетая в то самое красное свадебное платье, от которого слепило глаза – до того ярким оно казалось в окружении бесцветной пыльной пустоши.

И со спины к ней приближались помалу те самые твари, похожие и на льва – гибким, покрытым короткой шерстью телами, и на дракона – тяжёлым хвостом и гребнем вдоль позвоночника. И на буйвола – рогатой головой, вытянутой мордой, наполненной, правда, острыми зубами. Они обступали её, не пытаясь напасть, не стараясь убить, а подчиняясь.

– Ты не вернёшься, – проговорила девушка. – Ты никогда не узнаешь путь. Забудь.

Я и хотела бы что-то ответить, но губы как будто слиплись. Из горла полился только хрип, от которого содрогалось что-то в голове. И лишь через несколько мгновений я поняла, что меня просто трясут за плечи. Нещадно, пытаясь скорее привести в чувство.

Жена в наследство

Подняться наверх