Читать книгу Узнать в толпе - Елена Шапран - Страница 5

Зоя решила ехать в редакцию прямо из аэропорта. Дедова синяя шестерка, вымытая и отполированная, ждала ее на стоянке.

– Привет, Вадим! – протянула она руку вихрастому парнишке.

– Здравствуйте, тетя Зоя! – Вадим стянул резиновую перчатку, помогая себе зубами и пытаясь быть галантным, поцеловал Зое руку.

– Работаешь? – улыбнулась она.

– Угу! Вот ваша машина в полном порядке!

– Спасибо! – Зоя протянула ему деньги. – Я вижу, работы у тебя прибавилось!

– Да! Спасибо вам! Мне теперь много людей звонят! Сегодня вот эти прилетают, завтра вот те! А вот то «Пежо» сегодня поставили, через две недели прилетят!

– Рада за тебя! Вот, держи сувенир из Турции! – Зоя надела кепку Вадиму на голову.

Вадим заулыбался, поблагодарил Зою и пошел мыть очередную машину. Зоя искренне порадовалась за Вадима, с которым случайно познакомилась полгода назад во дворе дома своего коллеги.

– Тётя! Если я вам помою машину, вы мне заплатите? – спросил он тогда.

Зоя не только заплатила, но и договорилась, чтобы к ее приезду машина на стоянке всегда была чистой. Эта идея очень понравилась ее друзьям и знакомым. С Вадимом созванивались, сообщали дату прилета и номер машины и оставляли для него деньги у охранников. С охранниками Зоя дружила давно, и они не возражали, чтобы пацан мыл машины клиентам. У Вадима была еще пятилетняя сестра. Его отца два года назад парализовало, мама работала на двух работах, и трудолюбие Вадима вызывало у всех уважение.

Настроение у Зои было прекрасное, ее даже не раздражали многочисленные пробки по пути и редакцию.

– Всем привет! – крикнула она, бросила сумку на рабочий стол и включила компьютер.

– Зоя Филипповна! А мы вас завтра ждем! – обрадовался выпускающий шеф-редактор Михаил.

– Ура! Зоя! – слышалось со всех сторон.

– Ребята! Я что-то пропустила? – удивилась Зоя. – Чем вызвана такая радостная реакция?

– Два дня назад главному позвонил один из ваших Якимото или Микимото! – сказал Михаил. – Но мыто в японском не очень! А главный так вообще только слово «суши» знает. Кое-как на макароническом[2] англо-японско-русском нам объяснили, что намечается очередной Великий Хурал в институте Киото, и госпожу Зою Шенай приглашают туда. Главный уже часы считает до вашего выхода из отпуска!

– Ого! Сейчас к нему зайду!

Зоя проверила почту. Было несколько рекламных писем и одно из Парижа от ее друга Жана Денье: «Обсерваторию города Киев собираются внести в предварительный список Мирового Наследия ЮНЕСКО. Я думаю, вам будет это интересно». К письму было прикреплено фото из штаб-квартиры ЮНЕСКО в Париже. Конечно, интересно! Она так давно собиралась поехать в Киев и проведать свою сокурсницу. Можно будет совместить приятное с полезным. Она написала Жану восторженную благодарность и пошла к главному редактору.

– Зоя Филипповна! – чуть ли не плясать начал он. – Это будет грандиозный материал! Собирайтесь на следующей неделе!

– Сергей Дмитриевич! У меня есть еще идея на не менее грандиозный материал! Киевскую обсерваторию собираются внести в предварительный список Мирового Наследия ЮНЕСКО.

– Это проверенная информация? – насторожился шеф и начал листать блокнот. – Источник надежный?

– Это очень надежный источник! И я с удовольствием напишу об этом.

– Как вы напишете? Вы и в Киев хотите поехать?

– Сергей Дмитриевич! Я поеду и в Киото, и в Киев, или не поеду никуда!

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

– Я вижу, вы хорошо отдохнули, прямо в бой рветесь. Очень рад! Ну, что же, собирайтесь.

Зоя вышла из кабинета главного редактора и облегченно вздохнула – чуть было не уплыла командировка в Киев. Она быстро оформила документы и поехала домой в Калугу. «Какой Жан молодец!» – думала она. Вот уже шесть лет он присылал ей эксклюзивные фото из NASA и кое-какие новости из парижских изданий. Зоя делала шикарный материал, тщательно скрывая свой источник.

С Жаном она познакомилась случайно в январе 1999 года на презентации японского оптического телескопа Subaru в обсерватории Мауна-Кеа на острове Гавайи. Ждали принцессу Саяко, чтобы в ее присутствии сделать первые изображения. Но выяснилось, что визит принцессы переносится на сентябрь. Фотокорреспонденты расслабились и не торопились устанавливать аппаратуру. Но неожиданно появились бывший премьер-министр Японии Дзэнко Судзуки и сенатор США Дирк Кемпторн. Они немного постояли на смотровой площадке, о чем-то поговорили и ушли в сопровождении доктора Г авайского университета.

Зоя сделала на свою «цифромыльницу» очень удачное фото, когда Дзэнко Судзуки жал руку сенатору. Никто особенно на нее внимания не обратил – с такой техникой профессионалы не работали. Но кадр получился четким. Фотокорреспонденты очухались, когда сенатор уже ушел. Они, конечно, успели сделать несколько кадров, но, так сказать, в свинячий голос[3], и с сожалением вздыхали, что поздно сообразили.

– Такой кадр мне бы карьеру обеспечил! – услышала Зоя разговор двух французских фотокорреспондентов.

У Зои, которая глядела на расстроенного молодого француза Жана Денье, возникла идея. Она видела, как Жан сделал хороший крупный план самого зеркала и панели управления, и пока любовался хорошими кадрами, тоже упустил момент, и сенатор уже ушел. А он ведь находился-то почти рядом!

Зое было абсолютно все равно. Она одинаково не понимала, чем отличаются демократы от республиканцев, тори от вигов, и это фото для нее ничего не значило. Но вот фотографии телескопа для ее журнала были бы очень кстати!

– Жан! – обратилась к нему Зоя на английском. – У меня к вам предложение!

– Слушаю вас, мадам Зои! – вежливо наклонил голову Жан. Они отошли в сторону.

– Хочу предложить вам обмен фотографиями! – Зоя показала Жану фото с сенатором. – Я вам отдам эту, а взамен прошу ваши снимки телескопа.

У Жана загорелись глаза. Зоя еле сдерживала улыбку, наблюдая бурю чувств на лице у Жана.

– Как отдадите!?

– Вам описать процесс? – Зоя по-прежнему сдерживала улыбку. – Технически это выглядит так: я копирую у себя на устройстве фото и переношу его на ваше устройство. У себя удаляю. Вы аналогично поступаете со своими фото. Если захотите, после публикации в наших изданиях, мы можем снова обменяться.

– Как это сделать я знаю! – обиделся Жан. – Зачем вам это нужно?

– Видите ли, Жан! – Зоя все-таки улыбнулась. – Моему журналу нет никакого дела до сенатора. У нас научно-популярное издание. Поэтому нашим читателям будет интересно посмотреть на телескоп. А вы уж сами решите, куда предложить фото с сенатором.

Жан задумался.

– Я подумаю!

– Да-да, конечно! – и Зоя пошла к группе японских астрономов.

Жан думал около часа. Он покрутился среди фотокорреспондентов, послушал разговоры и подошел к Зое.

– Мадам Зои! Вы же понимаете, что это не равноценный обмен! Я с этим кадром могу сделать карьеру! А что приобретаете вы?

«Хороший мальчик, – подумала Зоя, – не поржавели пружины благородных мыслей, и душа не обмельчала! Как там дальше у Бальзака? Не помню! Что-то про скрепы, сдерживающие пошлость».

– Я приобретаю друга! – совершенно искренне сказала она. – Поверьте, это очень много!

– Можно вас пригласить на чашечку кофе? – радостно улыбнулся Жан.

– И на тур вальса тоже! – засмеялась Зоя.

За шесть лет Жан сделал хорошую карьеру, и за все это время ни разу не забыл про Зою. Вот и сейчас прислал эксклюзивную информацию, и надо будет поторопиться сделать материал.

Через три часа Зоя добралась домой, распаковала чемодан, загрузила вещи в стиральную машинку и набрала номер своей подруги Антонины Груши. Груша ответила не сразу.

– Алло! – Тоня прерывисто дышала.

– Груша! Ты что, бежала?

– Да, есть такое! Привет, полутурка!

– Привет! Полутурка не я, а моя дочь! А я полудурка, потому что влюбилась в турка! – в трубку смеялась Зоя. – Как у тебя дела?

– У меня период стойкой ремиссии!

– Люблю твой юмор! – продолжала радостно Зоя. – Груша! У меня, наконец-то, командировка в Киев! На три дня к тебе заеду.

– Вот здорово! Только…

– Твое Вишневое далеко от Борисполя? – перебила ее Зоя. – Может, ты меня встретишь? Зайдем куда-нибудь и по коктейльчику опрокинем!

Антонина молчала.

– Алло! Тоня, ты меня слышишь?

– Слышу, слышу!

– Так чего молчишь?

– Зойка, тебе лучше лететь в Жулянах. Это от Вишневого недалеко. Но я не смогу тебя встретить. Я болею.

– Простыла что ли?

– Нет. Я уже три года на второй группе инвалидности – у меня немножко не ходят ноги.

– Как три года?! – Зоина радость начала испаряться. – Почему ты мне ничего не говорила?

– Та, кому нужны мои болячки.

– А что врачи говорят? Настолько всё это серьёзно?

– Зойка, если б только это!.. Приезжай, сама все увидишь и услышишь. Не пугайся только. Записывай адрес.

Зоя записала и отключила телефон. Потом сделала себе кофе и пошла на лоджию. «Вот Груша партизанка, думала она, разглядывая проплывающие облака, три года уже болеет, и ни слова!»

Они вместе прожили пять лет в одной комнате в общежитии физтеха. Совершенно непохожие внешне, но абсолютно одинаковые по духу. Зоя была светловолосой и сероглазой, а у Антонины были смоляные волосы и глаза изумрудной прозрачности. Вместе они чем-то напоминали Агнету Фельтског и Анни-Фрид Лингстад из квартета «Абба». Их так и называли – дуэт «Абба». На зеленые глаза Груши западали студенты всех факультетов и всех специальностей, но у нее в голове была только математика, помноженная на астрономию. Она вызывала недоумение преподавателей – девушка с такой внешностью должна была быть законченной дурой. Груша в уме перемножала четырехзначные числа, легко брала тройные интегралы и рассчитывала сложные траектории движения небесных тел. Она приехала из Киева поступать в МФТИ[4] и привезла с собой телескоп. На вступительных экзаменах получила четыре «пятерки». На устном экзамене по математике преподаватель никак не мог понять, как такая девушка могла решить все пять заданий письменной работы, гонял ее по всему курсу и, наконец, с восторгом поставил «пятерку». На устном экзамене по физике была та же история.

Более близкого человека, чем Антонина, у Зои никогда не было. За пять лет они ни разу не поругались. Домой в Киев Груша за все время учебы съездила только один раз после третьего курса на летних каникулах. А так они с Зоей часто приезжали в Калугу к Зоиным родителям, вместе путешествовали то по Золотому Кольцу, то на теплоходе по Волге. Груша всегда говорила, что самое страшное для нее, вернуться обратно домой: до такой степени сложными были у нее отношения с родителями. «Я всегда у них виновата, я всегда у них дура, что бы я не делала и что бы не говорила!» – как-то сказала она.

Когда на пятом курсе у Зои с Дамиром родилась Эльмира, она с удовольствием нянчилась с ней и при этом каким-то образом умудрялась участвовать в НИРС[5]. Вообще, Антонина не одобряла связь подруги с парнем из Нагорного Карабаха, да еще и турком по национальности. Но с Дамиром у нее сложились такие хорошие дружеские отношения, что Зоя удивлялась, почему Дамир женился на ней, а не на Груше.

– Это потому, что я похожа на их женщин! – пояснила ей Антонина. – Я ему не интересна. Такие, как я, у него всегда мелькали перед глазами. А ты – другая!

Антонина окончила институт с красным дипломом, получила распределение на Байконур и прямо из Москвы поехала в Ленинск. После распада СССР количество запусков в космос резко сократилось, стал неясен статус космодрома, и Груша поневоле вернулась в Киев. Немного поработала учителем физики в школе, потом лаборантом в Киевской обсерватории, но вскоре стала реже выходить на связь. Иногда Зоя не могла ей дозвониться неделями. «Болела я!» – потом коротко отвечала Антонина. Десять лет назад она сказала, что купила квартиру в маленьком городке возле Киева с красивым названием Вишнёвое.

– Приезжай в гости! – сказала она. – Только предварительно позвони, чтобы я была дома и была здорова.

– Что, часто болеешь? – спросила тогда Зоя.

– Раз в год обязательно! – то ли в шутку, то ли всерьез ответила Антонина. – А то и чаще!

Зоя прилетела в Киевский аэропорт Жуляны рано утром. Таксисты наперебой предлагали свои услуги, глядя на ее объемный чемодан на колесах, но она отказалась. Антонина говорила, что «маршрутка» останавливается возле ее дома, и ехать совсем недалеко.

Зоя позвонила в домофон. Через пару минут Груша ответила:

– Четвертый этаж!

Они долго обнимались в маленькой прихожей и радостно восклицали:

– Полутурка моя дорогая!

– Пятнадцать лет не виделись!

– Скучаю безумно!

– Груша! Как я тебя люблю!

– Ну, проходи! – Антонина, дергаясь, как при церебральном параличе, прошла в комнату.

– Тоня! А что это с тобой? – испугалась Зоя.

– Ну не все сразу! – улыбнулась подруга. – Сначала завтрак и чай, а потом я тебе все расскажу.

Зоя не могла спокойно смотреть, как у Антонины периодически судорожно дергалась шея, как в разные стороны раскидывались руки и дергались ноги. Но она в перерывах между судорогами успевала заваривать чай и делать бутерброды. Посуда была вся из разноцветной пластмассы.

– Стеклянная посуда вся давно побилась! – говорила Тоня. – Хлеб и колбасу покупаю в нарезке. Вообще справляюсь. На обед будет жаркое, я уже все купила. Магазин во дворе дома, так что потихоньку хожу с передышками.

– Почему ты мне ничего не говорила? Я бы врачей тебе нашла!

– Зоя! Врачи понятия не имеют, что случилось! Диагноз мне так и не поставили!

– Ну от чего-то эта раскоординация произошла!?

– Психиатры кивают на невропатологов, невропатологи кивают на психиатров.

– Какие психиатры?

Антонина помолчала. Прожевала бутерброд и хлебнула из чашки.

– Шизофрения у меня.

Хорошо, что чашка была пластмассовая, иначе она бы разбилась вдребезги.

– Что!!?

Дальше Зоя слушала, еле сдерживая слезы.

– Когда в 93-м я вернулась в Киев, три года жила с родителями. Чего только не слышала про себя! Моя младшая сестра всегда почему-то все делала правильно и правильно говорила. Ну это у нас с детства. И замуж она за хорошего человека вышла, хотя зять еще тот фрукт! Каждый день ему подавай свежую еду. Разогретую он не ест, видите ли, не для этого он женился! Не хотелось приходить домой вообще. Когда работала в обсерватории, даже несколько раз оставалась там ночевать. Короче, в один прекрасный день я начала слышать голоса! Какие-то люди говорили мне, что началось землетрясение. Потом у меня реальность начала плыть. Вокруг меня были развалины, и действительно я слышала толчки. Сначала я решила, что у меня открылся дар предвидения. Но землетрясения случаться не собирались, ну и я загремела в психушку на радость родителям. У них еще больше укрепилась мысль, что все-таки я дура, а они это всегда знали! Вообще-то, я раньше тоже видела сны о землетрясениях и еще о каких-то взрывах, но это было не так страшно и без голосов. А тут все вместе: и эти сны, и с родителями постоянная грызня! Диагноз – шизофрения приобретенная. Ну, короче раз в год лежу в больнице с депрессией.

– Тоня! Этого не может быть! Ты и депрессия! Это вещи не совместные! Я тебя всю жизнь знаю, у тебя точный математический ум! Кто, как не ты, знает, где реальный мир, а где его отражение и искажение!!

– Вот уже три года, как я в так называемом периоде стойкой ремиссии, как говорят врачи. Но я сама у себя в башке все расставила по своим местам, но на это ушло десять лет!

– А вот эти судороги?

– А это уже другая история. Все это похоже на побочные действия нейролептиков. Но психиатры отрицают это. Говорят, не так уж много я эти нейролептики принимала, чтобы поиметь такой побочный эффект. А невропатологи тоже ничего не могут понять. Сделали мне магнитно-резонансную терапию, но ни фига! Есть еще какой-то анализ мозга, но там лежать неподвижно нужно сорок минут. А в моем случае это невозможно. Говорю им, наркоз какой-нибудь сделайте мне, а они, мол, мы такого не делаем. Вот и все! Но ничего! Я со временем разберусь и с этим!

Зое хотелось разреветься. Она немного даже обиделась на Тоню за то, что та ей ничего не рассказывала. Можно было бы найти хороших специалистов в Москве. Но с другой стороны, думала Зоя, такая информация могла испугать, а Груша всегда была очень деликатной.

– А квартира эта чья?

– А это крёстная моя в селе умерла и дом мне завещала. Мы продали дом и купили мне эту «двушку». Зять все пыхтел, мол, зачем Тоньке такую хату купили, можно было бы и поменьше. Будто бы за его деньги покупали!

– А родители где?

– Отсюда пять остановок на автобусе. Иногда заезжают. Как-то сейчас притихли, не попрекают больше. Но роднее мы не стали.

– А тебе помогает кто-нибудь?

– Ну, соседи. Одноклассница частенько заходит – она работает тут рядом. И все, больше никто. Сестра появляется, когда денег нужно занять, но отдавать не торопится никогда. Все думает, что я не помню, я ж дура!

Зоя начала собираться в обсерваторию. Она решила побыстрее сделать статью, чтобы побольше побыть с Тоней вместе.

– Ты к обеду будешь? – спросила Тоня, провожая ее к двери.

– Нет, скорее буду к ужину, – чмокнула Зоя подругу в щеку. – Готовь свое жаркое!

В Киевской обсерватории ее приняли очень хорошо. Директор Владимир Михайлович был поклонником журнала «Астрономия сегодня» и очень обрадовался знакомству с автором многих статей. Информация из штаб-квартиры ЮНЕСКО его ошарашила. О, как он был счастлив!

– Вы знаете, у нас 7 февраля следующего года[6] намечается торжественное открытие Киевского меридиана! Приезжайте! Сердечный прием гарантируем!

Конечно, Зоя пообещала приехать. Она быстро оформила статью, сделала несколько фотографий, не забыла упомянуть о Киевском меридиане, чтобы разжечь интерес читателей, и отправила статью в редакцию. – Я хочу с подругой сходить в ресторан, – сказала она Владимиру Михайловичу, прощаясь. – Какой вы мне порекомендуете? Такой, чтобы было не очень шумно и вкусно.

– Рекомендую «Шампань»! – сказал Владимир Михайлович. – У меня там племянник администратором работает. Могу вас подвести.

– Да, подвезите, пожалуйста! Я хочу заказать на завтра столик.

В ресторане Зоя подошла к администратору и изложила свою просьбу.

– Понимаете, я хочу поужинать с подругой. Но у нее церебральный паралич, поэтому нам бы хотелось посидеть так, чтобы не привлекать любопытных взглядов.

Заказ оформили на завтра на 6 часов вечера за отдельным столиком в глубине зала. Потом Зоя договорилась с таксистом, чтобы он завтра приехал за ними, а потом отвез обратно. Она добралась в Вишнёвое как раз к ужину. Антонина приготовила замечательное жаркое, Зоя уплетала за обе щеки и очень хвалила. Она вообще не представляла, как Груша может вот так управляться! В квартире было очень чисто, на кухне каждая вещь на своем месте, все точно, как всегда математически, вымерено, чтобы не делать лишних движений.

Когда Зоя сказала, что завтра они идут в ресторан, Тоня растерялась.

– Все будет хорошо! Нас отвезут и привезут, будет отдельный столик, – успокоила ее Зоя. – Так что завтра наводим красоту!

Ночью Зоя вдруг проснулась от неожиданной мысли. А ведь Груша как-то справилась со своими галлюцинациями! Надо будет у нее расспросить! «Про свои сны пока не рассказывать не буду, – решила она, – зачем ее пугать, а завтра за ужином поговорим!».

Возле ресторана их встретили и проводили во второй зал. Сидя за столиком в самом дальнем уголке, они пили шампанское, вспоминая студенческие годы.

– Тебе лекцию прочитать или ты просто так спросила? – удивилась Тоня, когда Зоя попросила ее рассказать о борьбе с болезнью.

– Конечно, лекцию! – улыбнулась Зоя. – Я очень люблю твои лекции.

– Да, дети в школе тоже любили.

– А чего ты из школах ушла?

– Так болеть начала! Кто ж психов в школе держит!

– Ну, я тебя слушаю!

– Вот скажи, что ты знаешь о симметрии? Только не говори о картинках из учебника геометрии!

– Э-э, тогда ничего!

– Так я и знала! Мы живем в математическом мире, более того в зеркально-асимметричном, где есть винты и гайки, причем и правые, и левые. Мы часто встречаемся с винтами в технике, но винты распространены и в природе. Например, бивень нарвала – левый винт, раковина улитки – правый винт, пуповина новорожденного – тройной левый винт, образованный двумя венами и одной артерией, рога памирского барана – энантиоморфы.

– Какие-какие?!

– Один рог закручен по левой, а другой по правой спирали. Человек тоже энантиоморф. Левой рукой мы делаем вращения в левую сторону, а правой – в правую. У нас левый глаз и правый, левое ухо и правое.

– Что-то я не помню, чтобы мы это учили в школе!

– Это ты не учила! Обычно в учебнике все заканчивается центральной симметрией. Дальше все факультативно. Ну слушай дальше, раз заказала лекцию! Кристаллические решетки веществ, как правило, обладают зеркальной симметрией. Однако существуют и зеркально-ассиметричные решетки и некоторые из них имеют винтовую структуру. Например, решетка кварца. Но подлинным царством природных винтов является мир живых молекул. К таким молекулам относятся, прежде всего, молекулы белков – самые сложные и наиболее многочисленные из всех углеродных соединений. Все части тела, включая кости, кровь, мышцы, сухожилия, волосы содержат белки. К белкам относятся также ферменты и гормоны.

– Груша, но это уже биология!

– Математика есть во всем! Не хочу тебя удивлять, но двойная спираль молекулы ДНК всегда правая, а входящие в состав белка молекулы аминокислот – всегда левые. Короче говоря, живой организм на молекулярном уровне проявляется резко выраженной лево-правой асимметрией, то есть он построен из винтов, и одни типы винтов только правые, а другие – только левые.