Читать книгу Пузырь славы и почета. Сатирические рассказы и миниатюры - Елена Сомова, Елена Владимировна Сомова - Страница 4

Кто кого

Оглавление

Кто кого быстрее съест: я колбасу или она меня? Раскрывает рот колбаса. Желудок раззявился так, что конфета, съеденная пять минут назад, становится песчинкой, а потом вдруг египетской пирамидой, и поглощает меня, как мумию. Нет меня совсем, есть голод, поедающий изнутри меня саму. Что это? Шоколад неотвратимо надвигается, своей вязкой коричневой структурой жует меня, кусая бока своими коричневыми кубиками с орехами. Тут вступает кофе: он пьет меня большими глотками, обнажая горячие до молочной белизны зубы.

Сыр, гадство, сыр жрет меня, раскрывая хлебные поры бутерброда, больно царапая корочкой, соскребая слизистую оболочку с моих лор-органов. Хищный сыр! Я не подразумевала, что продукты ополчатся, и начнут войну против меня самой. Воинственный лимон каждой долькой поедает мои глаза и слезами моими питаясь, разъедает мое достоинство, потому что я ору от боли, и холодный пот от мороженного в рожке, заливает мои глаза. Клубничный джем в мороженом, в самом конусе рожка, оказывается, поедает беспощадно мой послеродовый живот. Вначале щекотно, а потом… «А-аа!» Бананы двинулись на меня в атаку, хватая за бока и локти. Яблоки бьют в поддых, прыгая от стены и лопая мои плечи. Волосы запутались в макаронах, поедающих мою кожу, как черви. Это змеи. Удавы. Давят меня в грудь, жрут сердце. А я их в детстве с сыром любила, а они… Подлые. Сжирают меня вместе с вафлями «Акульчев» без пальмового масла, с земляникой, эта земляника прямо кровавыми ножками отрывает от меня куски и ест, листьями запивает, вытянув их трубочкой, подобно губам. Ужас как больно. Что вы, подлые, делаете со мной? Отвисаете под кожей, вобравшись в меня, как сотни клещей, ворочаетесь, как змеюки, клубами двигаясь по органам. Голод сжигает еду и ее любопытство: как во мне: влажно или сухо, горячо или холодно.

Жрет-не нажрется колобок апельсина, расширяя корку до неприличного. Вкусная я?

О тебе мне приходилось мечтать в детстве, а твой брат мандарин обволакивал ярким ароматом, и вы мной наслаждались, ели мягкость моего характера, уничтожая мое существование на земле. На планете. Во вселенной. Съели совсем. На фотографиях я была худенькой девочкой, затем сочной женщиной и, наконец, вашей жертвой. Несчастная, рассовывала я вас по пакетам и несла в холодильник, не думая, что вы съедите меня, продукты. Самовозгораясь, даже чай уплетал мой мочевой пузырь, чмокая ложкой и пипикая сахаринками в воде. Рыбу я не любила, она пожалела, может быть, она-то меня бы пожалела, я же Сомова, рыбная фамилия. Съели меня гады продуктовые. Некого теперь печатать в журнале. Радуйтесь!

Ищут, зовут, а нет меня! Я во рту у колбасы. Уже разжеванная, спрыснутая мороженым с клубникой, проколотая горячими зубами кофе, почти сплю, но хотелось еще прочесть книжечку на сон грядущий, или фильмик посмотреть.

Щас! Дадут они фильм… книжечку! Пинаются, толкаются и воняют: бананы переполнены сливками и ломятся в апельсин, жмутся, орут в желудке: «А на фига нас брала из корзины? Лежали бы сейчас, гнили в магазине! Съела? Мы тебя не воскресим!»

Грязные белые сливки: белые, но грязные, в клубнике и шоколаде, что вы делаете в моём желудке? Тошнотворно-сладкий снег, мягкий и пластичный, из спрея, – и это сливки?! Корова не мычала над их созданием, жуя траву и вырабатывая молоко. Утренний завтрак синтетикой – порождение цивилизации, – что кусок пластика съесть, что сливки эти – одномоментно остается в организме и жрёт изнутри.

Ищут: «Мама, ты где?» Хотела крикнуть, но звук не идет: застряла в помидоре. Жуть какая!

Бывало, я завтракала только, получив успешный заказ и записав его. Так надо действовать: надо же заслужить хлеб насущный. Да, я теперь так и буду снова делать: успехов больше в работе будет.

Не ем, звоню. Не результативно долго, но не сильно многообещающие импульсы всё же были. Не ем и не пью. Активнее работаю. Думаю, как увеличить спрос на заказы. Молния мысли мелькнула, озарив мозг и всё вокруг. Одна удача. Не пойду есть, чтоб не спугнуть успех. Попью только. Маловато, но меньше бегать придется… Иногда разогнуть ноги надо всё же, чтоб не затекли мышцы. Работа в лес убежит – где искать придется. Не упускать возможность удачи, моей рабочей лошадки, конька моего, – важно.

Есть не буду совсем до следующего луча или проблеска, а свет удачи забрезжит – вгрызусь в работу, подобно коню в удилах – и на скаку захвачу себе успех. И есть не буду совсем – пусть внуки едят, дети. А то им не хватало еды, детям, было такое время. Главное, чтобы голова не кружилась. Если закружится – немного поем без рвения. Рвение – работе, а принимать пищу без рвения надо. Тогда всё будет отлично!


Вы когда-нибудь пробовали наблюдать за людьми, как они меняются, портятся или хорошеют от времени. Кое-кто надувается, наливается салом, заплывает мозг, жиреет печень, извращаются вкусы. Хиреют мечты, наконец, голос становится выше и – тут самое смешное – при попытке сообщить зрителям, соглядатаям что-либо важное, получается писк, отважный такой, но писк, и губы при каждом вспискивании складываются в углах в утиную пупуську: кря-кря! Это происходит из-за несоответствия внутреннего выгорания и насильственного обманного рвения показать себя еще в силе.


«Я сильный! Сильный и смелый!», – трясется от страха за результат фальсификации «двигатель прогресса». Вот-вот раздастся щелчок – и вся аппаратура для проигрывания одной и той же пластинки для втирания в мозги прошловековой плесени останется всего лишь пластмассой для домашнего пользования, а все «наработки» – недоделками и просто школьным сочинением, за которое оценку поставили как минимум 30 лет назад. Неактуальный неформат, но в иной плоскости – объед (не —кт) внимания потребителей – по всем правилам искусства вранья становится валютообразующей кнопкой для ленивой попы.

Потребитель вырождается в поглотителя, проходит его температура накала, охладевает финансовая дырка, а за бесплатно даже в подворотне… не то что в культурном заведении.

Пузырь славы и почета. Сатирические рассказы и миниатюры

Подняться наверх