Читать книгу Пляски калибанов. Рассказы и стихи - Елена Сомова, Елена Владимировна Сомова - Страница 4

Стоял Феня Мымриков на свежем воздухе, выйдя из плесени и затхлости обживаемого с младенчества жилища, и по привычке своей пускал людей с откоса, как паровозики в детстве: этот – плохой, не поддакивает, когда нужно, чтобы Фене победителем стать, этот – не сообразительный, всю свою мелочь выворачивает, если что Мымрикову надо, а вон тот сейчас подвинется – тоже полетит, куда надо с обрыва, уж слишком хорош мои идеи выдавать за свои! Все идеи в мире мои, Фени, сына любимого и родной, и неродной природы. А этот что расселся? Я же здесь! Пусть встает, и место уступает, а сам – куда надо, где все. Он – Феня Премамин, Припапин, хнычет до сих пор, хоть сопли уже втянулись в носовые отверстия и прилипли там, где положено, подошел и посмотрел с высоты: внизу валялись угробленные тела убитых им, сброшенных с обрывов своих мечтаний. Кто руки под себя поджав, кто ноги согнув и пригнув голову. Так и надо: что Фене мешали, лезли поперек пути, – вот и пусть валяются теперь, коршунам на съеденье остаются.

Однажды увидел Феня необычное пятно на горизонте его незавершенных дел. Подошел он к пятну и показалось ему, вроде как заячьи уши из шляпы торчат. Подошел спросил:

– Ты кто?

Уши вытянулись, и женский голос ответил:

– Я – Заяси Элеганси! А ты кто?

Феня Мымриков вытянулся по – строевому, и почесал в затылке. Сказать, что он хороший человек, Феня не мог, а врать не хотелось. Уж слишком привлекательны оказались вблизи ушки.

– Что – то у меня с лицом, – молвил Заяси Элеганси, – кто так беззастенчиво испортил мое лицо?! – неожиданно захныкала сущность.

– Совесть поможет! В отношении лица всегда помогает совесть! – оптимистично ответил филин с высокой ветки сосны, и широко размахивая крыльями, полетел в сторону полей.

– Ха! Совесть! Где вы видали эту невидаль?! – проскворчала из дупла белка. – Совести нынче нет нигде и ни у кого! – пропрыгивая каждую ветку все ниже к Фене, белка внюхивалась в воздух, и, найдя необходимый ингредиент его состава, резко метнулась в его сторону.

– Вот видишь, Заяси, – нет совести нигде и ни у кого, – перенимая оптимизм белки, радостно сообщил Феня Мымриков, в мыслях определив дальнейший ход действий: раз белка отменила совесть, полезть в ее дупло по орехи.

– Я вообще – то не Заяси, а Заяси Элеганси! – с элементом революционного пафоса пропела сущность из шляпы. – Вы же не скажете Герберту фон Караяну перед концертом: «Эй, Гэби, не пошел бы ты поискать свои уши!» Вот это ваше обращение – не что иное, как наглость, – пропел Заяси Элеганси.

– Ну все, в родном лесу не дадут кислорода! – не поддержав нотку революционного пафоса Заяси Элеганси, разочарованно сказал в сторону Мымриков. – Пойду займусь делом. Я вообще не онимаю, кто это Заяси Элеганси: женщина или мужчина.

– Это сущность, – ответила белка.

Феня Мымриков пожал плечами и пошел снова к обрыву совершать привычное для себя дело: пускать людей с откоса.

– А чего ты людей портишь, надоело жить? – заинтересованно спустив голову с ветки, молвила неизвестно откуда вновь появившаяся белка.

– Да нет, натура у меня такая, – даже не оправдываясь, а равнодушно выполняя задание, ответил Феня. – Я, Феня Мымриков…

– Торжественно клянусь!… – помогла было белка Фене додумывать речь, но споткнулась о камушек, прыгнув на землю, и продолжала уже лежа: – Горячо любить свою Родину!

Белка встала и угрожающе пошла на Феню Мымрикова, насупив свои рыжие беличьи брови. Мымриков слегка оторопел, но не испугался, – что мелкого зверька бояться? Это же не тигр, не кабан.

– Я – кабан! – зловеще прошептала белка, двигаясь на Мымрикова, – я сейчас тигра позову! – угрожала белка, а Феня подумал убежать, – не зря же мама его от картошки спасала с тетей Фросей каждый год во время учебы в вузе. Ка бы не перетрудился малый, ка бы не пригорюнился.

– Я – я… пойду, пожалуй… – учтиво склонил голову вперед с наклоном влево Феня. – Учитывая сложившуюся ситуацию… – и пошел, плавно ступая на мох и облетевшую от разочарования хвою.

– Я те щас пойду! Стоять! – белка не шутила. Заяси Элеганси в удивлении уши на брови наклеил, чтобы глазами не пропустить зрелище падения авторитета.

Белка сверхстремительно заскакала и, прыгнув на плечо Фене, дерзко укусила его за ухо.

– Ай! Ты, рыжая, тебе жить надоело? Спущу я тебя с откоса, дождешься! – с уха по шее на рубашку тонкой струйкой полилась кровь.

– А уж ты не герой ли, Феня Мымриков, пускающий людей, с откоса?! Карьеру матерого убийцы себе сделал, и решил легко отделаться? – белка в образе кабана уже вальяжно сидела на пне, закинув ногу на ногу. – А не видать тебе больше людей! – авторитетно сказала белка и забросала Мымрикова орехами.

Прямо в глаза оторопевшему Фене отовсюду летел фундук. Казалось, орехи обступают Мымрикова со всех сторон: жесткие, созревшие для боя орехи, бойко долбили по живому лицу Фени. На лице и плечах синели смачные фингалы. Мымриков сидел на краю откоса и стряхивал с себя хвойные иголки.

– Вот понесла нелегкая на природу… всякие тут зайцы, да белки…

– Я – Заяси Элеганси, не заяц! Я – твоя сущность изнутри двадцать лет назад, когда у тебя была совесть, но уже намечались весьма серьезные прорехи.

Феня подумал, что сбрендил. Вчера только брат приезжал посчитать количество сброшенных индивидов с вершины науки. Брат его уважает, не даст назвать Понькой. Брат его любит, заботится.

И тут появился брат, едва Феня о нем подумал.

– Ну как, много жертв и разрушений? – с улыбкой отважного делателя тщеславия семьи подошел к Фене его брат.

– Меня белка обидела, – прохныкал Феня и потянулся к сумке брата за гостинцами.

Гостинцев не было. Феня насупился и пошел в люди. Не спущенных с откоса стояло в очереди много, с ними – то прокуратор и пообщался, пока брат, белка и Заяси Элеганси эмоционально беседовали на тему фениного положения в обществе. Не состыковывались два конца: Феня располагался в таблице брата между людей, которых спускал с откоса, чтобы не лезли поперек пути. А что, если брат захочет сделать карьеру и спустит с откоса Феню? У Мымриковых такого не было отродясь, но учитывать цейтнот необходимо, – карьера требует. Медленно, но верно карьера Фени двигалась к решающему пункту передислокации объекта в субъект. Мымриков младший устал, и, согласно кодексу Заяси Элеганси, карьера должна перейти старшему брату. Феня озабоченно смотрел вниз.

– Загнанных лошадей пристреливают! – ехидно заметил Заяси Элеганси.

– Ты, пушнина! – взревел Феня. – Я тебя сейчас построю!

Над телами бывших друзей Фени пролетали коршуны и орлы, пролетали самолеты браконьеров и вертолеты спасателей, и все понимали: здесь орудовал Феня. Не успели к его площадке страха, где он с присущим ему вдохновением вершил судьбы мира, глядя сверху на всех, с высоты своего положения: прикончил тройку хороших людей – стал почитаем и уважаем стаей мелких головастиков, и пошел такую редку – еньку отбабахивать! И под откос у него летели под предлогом «маленький размах крыла, не устоял против ветра», или «вывих по непонятной причине в воздухе». А сам послал к летящему своих агентов – комаров с ядовитым спреем – и порядок! – пусть сдохнут во имя его площадки для отбора годных и не годных. Это у Мымрикова называется разбраковка. Там не годными оказываются все, кто не смотрел в рот их кумиру во время вещания секирчатой речи вдоль шей слушателей, кто не махал опахалом, чтобы вещающему не вспотеть от натуги. Но потел Феня Мымриков редко, если только жертва упиралась, но в основном все послушно набычивали рога и падали с откоса, околпаченные Феней, скручивающим крылья человеческие, отрубающим лучшие отросшие перышки, – после секиры фениной речи всем казалось, что они Мымриковым должны выплачивать проценты. И эти все послушно стояли в очередях, – сначала, чтобы заплатить любимому вождю народов, а потом сразу к нему на разбраковку, – положение обязывает. Раньше перья на крыльях, подрезанных Феней, еще отрастали, а теперь и вовсе зарастала кровавыми струпьями рана, и никогда там крылья не появлялись, а потом и сам испытуемый Феней Мымриковым, умирал без оплаты процентов за речь или, как положено по уставу Фени, – с откоса…

Ультразвуковая сетчатка Мымрикова и по сей день красуется возле пропасти.

Каждый строит по – своему свою жизнь: кто – то множит добрые дела и помогает людям, – друзьям или знакомым, или просто хорошим людям, но это не о Мымрикове.

Мымриков любит управлять дорогой, загубив пути своих близких, любимых в прошлом людей, которые отдавали ему самое сокровенное, секреты своей жизни. Этот урод черпает своими граблями по привычке не только судьбы женщин, губит их, подобно кабану, сунувшему клыки и нос в муравейник, пожирая кисленьких муравьишек и разоряя их дом. Этот гад суется в судьбы детей, не от него рожденных, рушит семьи своих бывших возлюбленных или друзей, случайно обмолвившихся о своем счастье, или не успевших скрыть от Фени счастье своей жизни и свои успехи.

Любить Феня не умеет, а обещать – знает, как. До сих пор считает, что женщина любит ушами. А он сам любит задницей, потому что своей пятой точкой он давит всё на своем пути. Алкание власти толкает Мымрикова на пути разорения всех, кто коснется его убожества. Феня слаб на почести и горд своими знаниями. В такси по навигатору едет и дает советы водителю. Водитель едва сдерживается, чтобы не высадить Феню из машины, или по – мужски не вломить этому зануде по черепушке.

– Расслабься, Феня, и получай удовольствие! – выручает всю компанию бывшая жертва его интриг. – Не отвлекай водителя советами, этому даже детей учат в школе. Не подвергай опасности всю компанию, нас пятеро едет, включая водителя, а ты беспардонно даешь советы специалисту. Ну представь, к тебе на работу водитель придет давать советы, как учить студентов, ты же не перенесешь этого. (К откосу пригласишь погулять) – этого нет, это вы не видели, хоть и знаете… просто мираж, фата – моргана, спасение от бедствия души и сердца.

А была ли совесть у Фени? Может, он родился без этого компонента интеллекта? Наверное, была. Летала стрекозкой над ромашками его души, но подули северные ветра – и нет ее, совести: распределение не на север, а на домашнее помучительство избрал Феня, и был прав. Он и по сей день прав везде и во всем, и все перед ним виноваты. И никому не хочется говяшкой крутиться возле его поступи. Там, где прошел Феня, не растут апельсины.

18 окт. – 9 ноября 2022 г.