Читать книгу Пещера Восходящего Солнца - Елена Су - Страница 10

Они познакомились в столовой телецентра «Останкино». Паша не смог оторвать глаз от застенчиво улыбающейся девчонки с косой челкой и аккуратными красными губками-бантиками. Она просеменила мимо него к дальнему столику у стены. Шаги мелкие, частые, так ходят японки в кимоно и сабо. Паша вдохнул обволакивающий, нежный шлейф духов, и сам не заметил, как оказался сидящим напротив нее с обалделой, глупой улыбкой и все еще держащим свой поднос с обедом на весу. Она подняла глаза, щеки вспыхнули мгновенно, зелень глаз стала сияющей, увлажненной. Он улыбался и смотрел, она отводила уже слегка напряженный взгляд.

– Павел… меня… Павел зовут, – протянул он, пытаясь поймать ее взгляд.

Возникла пауза. Сердце его бешено колотилось:

– Как вас зовут?

Снова пауза. Тут ее взгляд скользнул по зависшему в воздухе подносу. Побелевшие костяшки пальцев, сжимающие его так сильно, что компот почти полностью расплескался, и открытая улыбка решили его судьбу.

– Жанна, – ангельским голоском пропела девушка и улыбнулась в ответ.

Вечером того же дня они вместе вышли из дверей «Останкино» и гуляли до утра по влажным майским улицам.

Цацу чуть не стошнило, когда она услышала эту романтическую историю. К Жанне она относилась снисходительно – не замечала ее. А вот Паша раздражал ее безумно. Одно то, что он без конца хвастался, выводило Цацу из себя.

После окончания журфака Паше посчастливилось попасть на телевидение. Его дядя был главным оператором на первом государственном канале. Но, как ни странно, это не сыграло никакой роли. Дядя – алкоголик в завязке, замкнутый, еще более хмурый в недолгие периоды ремиссии, – не питал родственных чувств ни к кому, кроме собственной матери. Но у него была женщина, Раиса Степановна, из тех ангелов-хранителей, которые иногда необъяснимо проникаются сочувственной любовью к подобным «непризнанным гениям» и вытаскивают их из запоев. Потом читают им наставления, окружают заботой и нежностью до следующего срыва, и все повторяется.

На одном из семейных торжеств Раиса Степановна насела на Павлика с вопросами о будущем. Тот простодушно ответил, что еще не думал, надо разделаться с госэкзаменами. Милая женщина привычно взяла мужские проблемы на себя и подыскала ему место на известном скандальном телеканале. Раиса Степановна была всего лишь администратором какой-то маленькой фирмочки, пригревшейся в телецентре, но не имеющей отношения к индустрии телевидения, но это не помешало ей заиметь связи по всему корпусу.

Работа оказалась не такой интересной и уж точно не приводящей к популярности и журналистской славе. От Паши требовалось в основном одно – брать интервью у прохожих на улице. Затем отснятый материал монтировался и шел как вспомогательный видеоряд к теме какой-нибудь передачи. Надо ли говорить, что сам Паша никогда в кадре не появлялся.

Но свое положение не виделось ему удручающим, может быть, потому, что вокруг было столько знаменитостей! В коридорах можно легко встретить и Туту Ларсен и Дану Борисову, и даже самого Леонида Парфёнова. И это далеко не весь список звезд, который Паша так любил перечислять в кругу своих друзей и знакомых.

– Иду я по лестнице, вернее бегу, – надо срочно найти системщика. Сворачиваю в коридор, еще толком не освоился в останкинских лабиринтах, ищу нужный номер комнаты, и вдруг – бац! Налетаю на кого-то. Бумаги, папки – в разлет по всему коридору. Я начинаю судорожно собирать их. И тут этот человек, на которого я налетел, тоже наклоняется, чтобы помочь мне, но как-то странно это делает… Ноги не сгибает, носки врозь, но это же просто неудобно! Смотрю, а это Васечкин39! Вернее, Егор Дружинин40. Ну, он еще хореографом на «Фабрике»41 был.

Подобные истории затем обрастали несуществующими подробностями. Чаще всего они заканчивались дружеской беседой и обменом любезностями со знаменитостью. Цацу корежило от этого: «Я знаком с этим», «Говорил с этим», «Видел того-то», «Пересекался с тем-то»…

– Да что ты САМ сделал?! «Я! Я!», – передразнивала его Цаца, – головка от патефона! Эти люди своим делом занимаются. Они что-то сделали в этой жизни, а ты к их славе примазываешься. Знаком, видел – ну и ладно! Сам в этой жизни соверши поступок – потом хвастай, – каждый раз презрительно выговаривала ему Цаца.

Пашу это оскорбляло, но не надолго. В глубине души он даже с чем-то был согласен. Но эта ужасная манера Цацы – расстреливать его презрением каждый раз, когда он восторженно живописал случаи из жизни телецентра, – его злила. Так они несколько раз схлестнулись, и потом Паша старался сдерживаться в ее присутствии. Но иногда его все-таки уносило в хвастовство, и он снова получал свою пулеметную очередь от Цацы.

А вот Жанна смотрела на Пашу, как на героя. Что бы он ни говорил, ни делал. Им было хорошо вместе. Тот самый период в жизни молодой пары, когда каждый безоглядно любит, не замечая недостатков другого. И мир вокруг кажется идеальным, добрым и солнечным. А внутренняя тень каждого влюбленного пока мирно спит, накапливая силы, жир, энергию.

Жанна определилась с профессией еще в пятом классе. Ее привлекало все красивое, и вокруг себя она любила создавать уютную, праздничную атмосферу. Сразу после окончания девятого класса она поступила в колледж и в неполные девятнадцать лет имела диплом парикмахера-визажиста. В ее одежде не было случайных деталей. Каждый аксессуар о чем-то говорил и должен был нести окружающим какую-то определенную информацию о ее личности на сегодняшний день. Цаца долго не могла прийти в себя от ее «носочков под цвет глаз» из прошлого похода. Тогда дождь лил не переставая трое суток, и единственным требованием к одежде была водонепроницаемость, но Жанна все равно продолжала следить за цветовой гаммой своего гардероба. А окончательно Цацу добил заяц. Простой, плюшевый, довольно уже потертый заяц, с длинными лапами, ушами и круглым пузом. Какая-либо из конечностей постоянно торчала из рюкзака Жанны во время переходов. Идя друг за другом по узкой тропе, кто-нибудь обязательно упирался носом в это плюшевое недоразумение.

На, как казалось Цаце, тактичный вопрос «ЧТО ЭТО?», Жанна, протягивая второй слог и хлопая ресницами, ответила: «Ушастик». Цокнув языком и картинно закатив глаза, Цаца пробурчала что-то неразборчивое и быстрым шагом направилась вперед. Больше к этому вопросу они не возвращались. И Цаца честно старалась забыть о зайце, чтобы не раздражаться.

Жанна попала на работу в телецентр, откликнувшись на стандартное объявление одной из газет с вакансиями. Затем успешно прошла собеседование и воодушевленно приступила к своей первой в жизни работе. Это лишь кажется, что в «Останкино» вход открыт для избранных. Например, чтобы устроиться администратором, подбирающим статистов, зрителей для бесконечных дневных телешоу, особого таланта не требуется. Эта вакансия открыта всегда, так как у любого человека, даже беззаветно любящего телевидение, существует конечное количество знакомых и родственников, способных выручить его своим присутствием на съемках в определенный день и час. И рано или поздно они выдыхаются, чувствуя полную безысходность и бессилие от необходимости очередного набора группы из шестидесяти человек. А вот позиция парикмахера-визажиста, гримирующего и причесывающего тех самых статистов, была более-менее стабильной и надежной. Тебе подгоняют группу разношерстных личностей, твоя задача – привести их в надлежащий вид. Как правило, людям нравилось видеть свой посветлевший облик, и они сердечно благодарили Жанну за это. Платили немного, ссылаясь на «престиж» работы на телевидении, рабочий день был ненормированным, но Жанну все устраивало.

***

– Эй, голубки! Вы идете или как? – Боля кричал, стоя на выходе из сувенирных рядов симферопольского рынка.

Паша и Жанна растерянно искали его глазами.

– Я здесь! Идите сюда!

Они не размыкая объятий стали просачиваться сквозь плотную толпу. Пара подошла ближе, и Боля понял причину заминки. Жанна держала в руках довольно симпатичную фенечку, сделанную местными умельцами. Она продолжала уговаривать Пашу надеть ее. Тот что-то неуверенно канючил, уткнувшсь в ее шею и продолжая обнимать.

– Боля, ну скажи, что она милая? – обратилась Жанна за поддержкой к другу. Капризные нотки в ее голосе всегда звучали нежно. – Я хотела сделать Паше приятное, а он не хочет даже примерить…

– Паша, как ты можешь! – и Боля загоготал.

Паша, припертый к стенке, ненавидящий всю эту сувенирную дребедень, решил сдаться. И тут же был вознагражден поцелуем и сиянием любимых глаз. Он решил, что не такая уж это и жертва за такой бонус. Ну и что, что он будет носить эту бессмыслицу весь поход, зато Жанна довольна и счастлива, а значит и он доволен и счастлив. А большего ему и не требуется.

Боле пришлось силой прервать их затянувшееся воркование. Он взял обоих под руки и почти насильно вывел за пределы привокзального рынка, подальше от сувениров.