Читать книгу Спорим, будешь моей - Елена Тодорова - Страница 16

Не знаю, поверил ли мне Чарушин, или же ему просто надоело… Все прекращается. Артем не появляется в парке, не вламывается ко мне домой, не пытается меня где-то подловить… Молчит даже телефон. Стоило бы выдохнуть с облегчением и порадоваться, но вместо этого мою грудь раздирает какая-то сумасшедшая и абсолютно непреодолимая грусть. Я не могу спать, не могу есть, не могу сфокусироваться и хотя бы десять минут думать о чем-то, кроме…

«Ты мечтаешь обо мне, Дикарка?»

Да, мечтаю. Как ни страшно и стыдно признавать, так и есть. Едва я лишь воскрешаю в памяти лицо Чарушина, сердце сжимается. И через секунду заходится, словно пойманный в клетку зверь. Дико. Отчаянно. Неугомонно.

А стоит вспомнить взгляд, улыбку, голос… И то, как целовал… Пусть грубо, но так искренне, так страстно и так жадно это было. Как забыть?

«Следующий поцелуй – твой…»

Если бы я могла только…

«Если бы могла, поцеловала бы?», – сама себя этим вопросом в ступор вгоняю.

Чарушин меня чем-то заразил. Заколдовал же… Боже, как я должна с этим бороться? Ни одна молитва не спасает.

Мы все равно смотрим друг на друга. Откровенно, интенсивно и долго, пока не приходится разойтись в разные стороны.

Какое-то время я пытаюсь убедить себя, что Чарушин просто занят. Вернулся его лучший друг, сын нашего ректора – Кирилл Бойко. Но на самом деле с ним я Артема редко вижу. Зато с этой девушкой все чаще. Даже по утрам Чарушин с остальными парнями на паркинге не зависает. В это время завтракает с блондинкой в нашем кафетерии. Я только недавно узнала, что она сводная сестра Бойко. Наверное, нет ничего удивительного, что Чарушин в нее влюбился. Или как это у них называется… Честно говоря, слово «любовь» в нашей академии я ни от девчонок, ни от парней никогда не слышала. Разговоры у них очень откровенные, но точно без «любви». Это что-то другое… То, о чем мне думать не стоит.

– Лиза, ты такая грустная, – шепчет в один из вечеров Соня. – Это из-за Чарушина?

Мне хочется на нее разозлиться, одернуть, наругаться… Но я остаюсь в том же положение, что и до этого вопроса. На спине, с прижатыми к груди ладонями. Разглядываю бегающие по потолку тени.

Сглатываю, прежде чем спокойно ответить:

– Живот болит.

– Принести таблетку?

– Нет. Я уже приняла одну на ночь.

– Все равно ты какая-то не такая…

– Соня, – сержусь, наконец. Тоном и взглядом ее осаждаю. – Читай свою книжку!

– Я читаю, – маячит разворотом очередного романа. – Тебе бы тоже не помешало. Тут такая сцена интересная. Представляешь…

Не дослушав, резко разворачиваюсь к стене. Подкладываю под щеку ладони и вскоре чувствую, как на них сбегают горячие капли слез.

Живот у меня, и правда, весь день болит. Но в груди – намного-намного сильнее. Из-за этого я и плачу. Злюсь на себя, но остановиться не могу. Стараюсь лишь, чтобы это было беззвучно. Пока Сонечка тарахтит, вполне успешно удается. Но вскоре ей надоедает «разговаривать» с моей спиной. Она возвращается к книжке, в комнате становится тихо, и мне приходится закусывать губы, чтобы не скулить.

– Улыбнись ему, Лиза, – доносится неожиданно после паузы.

– Что? – отзываюсь машинально.

– Улыбнись Чарушину.

Утирая слезы, оборачиваюсь.

– Интересно, зачем? – дрожь в голосе скрыть не удается.

– Это будет как знак, который он не сможет проигнорировать.

– Пфф… Только этого мне не хватало! Едва избавилась от его внимания!

Сонька пожимает плечами и снова опускает взгляд в книгу.

– Тогда продолжай плакать, – почти равнодушно подытоживает эта смутьянка.

– Я не… – задыхаюсь. Но достаточно быстро овладеваю эмоциями. – Не из-за него плачу!

– Угу… Живот болит, я слышала.

– Знаешь что?.. – выпаливаю возмущенно, хотя сказать мне нечего. Так и обрывается этот пылкий старт. – Спокойной ночи, Сонечка!

– Спокойно ночи, Лиза, – на контрасте с моим тоном очень спокойно отзывается сестра.

И я снова отворачиваюсь. Подтягиваю ноги, сжимаюсь в комок, напряженно застываю, зажмуриваюсь и… вижу Чарушина.

«Все дело в том, что я не хочу владеть собой. Я хочу овладеть тобой…»

«Будешь моей, клянусь…»

«Добегалась, Дикарка?»

«Оттолкни меня…»

«Я от тебя схожу с ума… Люто…»

В груди пожар разгорается. И очень быстро это бушующее пламя ползет по телу дальше. Конечности становятся влажными и липкими. Пальчики на ногах поджимаются. Меня начинает трясти.

Когда же этот недуг меня отпустит? Почему так долго?

Сопротивляюсь себе долго, но в конечном итоге сдаюсь и, помимо воспоминаний, позволяю себе мечтать. Представляю, что Чарушин снова пришел и забрал меня гулять. Мы пошли в парк, и там… он меня поцеловал. В какой-то момент сознание плывет. Фантазии заменяет сновидение. Оно как продолжение. Очень яркое, убийственно-острое, волшебное. Как хорошо, что здесь мне не нужно бояться и сопротивляться…

Просыпаюсь утром вся в поту. Боль внизу живота никуда не делась. То ли от нее, то ли от жара меня прилично потряхивает. Но я принимаю душ, привожу себя в порядок, принимаю обезболивающее и собираюсь в академию.

Сегодня я решаю пойти на физкультуру. После того, как Чарушин объяснил, что делать с мячом, мне удалось отточить броски. Далеко не каждая попытка заканчивается успехом, но все же я чувствую себя достаточно уверенно.

Кроме того… Я хочу его увидеть.

Ругаю себя, и все равно иду.

Я только посмотрю на него… В этом нет ничего плохого…

Ну, плохо, конечно… Но не очень…

«Никто не узнает…»

Только моя совесть.

Однако я о ней забываю, едва выхожу из раздевалки и сталкиваюсь в пустом коридоре с Чарушиным.

От неожиданности теряюсь и сходу поддаюсь сильнейшему волнению. Температура, давление, пульс, дыхание – все взлетает.

Он… Он будто специально ждал меня.

Мужская раздевалка находится с другой стороны и имеет свой выход в спортзал.

Неужели он и правда искал меня?

Едва мысли заканчивают формироваться, сердце своей безумной реакцией на мгновение заставляет меня испугаться. Оно скачет по груди, как истосковавшийся щенок. Разве что не лает и не пускает слюни.

Боже…

Мне действительно хочется улыбаться. Да не просто улыбаться… На ровном месте рассмеяться.

Боже, я счастлива только от того, что вижу его!

Боже…

А потом Чарушин оборачивается, и я вижу, что он держит у уха телефон. Окидывая меня каким-то неопределенным взглядом и тотчас отворачивается. Слышу, но не разбираю, как что-то говорит в трубку.

Мое сердце обрывается и обреченно летит вниз. В груди стремительной волной боль распространяется, а внизу живота горячие спазмы возникают. В голове становится одуряюще шумно. Перед глазами все расплывается. Горло подпирает ужасная тошнота. Но я продолжаю шагать без остановок. Поворачиваю и вхожу в темную арку, ведущую к спортзалу.

– Богданова! – окликает Чарушин неожиданно.

Я вздрагиваю. Мимоходом отмечаю, что в его голосе нет привычной игривости. Кажется сердитым. На меня? За что? Неосознанно натягиваю рукава на кисти рук и напряженно поворачиваюсь. Пока совершаю этот оборот, в голове как-то странно трясется. Словно не мозг там, а мелкие металлические запчасти. И это все кто-то рассыпал.

В глазах темнеет. Не сразу получается сфокусировать на Чарушине взгляд. А он еще и подходит ближе. Нависает, как раньше. Понять не могу, то ли его злость, то ли просто близость заставляют меня задрожать. Замираю неподвижно и стараюсь контролировать дыхание. Такое ощущение, что если оно хоть на миг собьется, я взорвусь.

– Я не верю тебе, – резко высекает Артем.

Я моргаю и просто продолжаю дышать.

– Ты не можешь его любить, – продолжает Чарушин. – Ты не можешь никого любить.

Боль внизу живота вдруг становится острее. Мне приходится закусить губы, прежде чем сделать очередной вдох и тихо спросить:

– Никого?

– Никого, кроме меня.

Это нахальное и самоуверенное заявление вызывает у меня остановку сердца. Глаза заволакивает слезами, и они проливаются. Я пропускаю вдох и в следующую секунду теряю равновесие.

Боль пытается меня удержать, темнота наползает рывками, но баланс вернуть не получается. Кто-то раскачал Землю. Она кружится с безумной скоростью. И я падаю. Чувствуя, как Чарушин подхватывает, совершаю последнее усилие приподнять веки.

Хочу посмотреть на него, прежде чем умру.

– Лиза…

Вижу его и улыбаюсь. Пока полностью не проваливаюсь в темноту.