Читать книгу Полюса притяжения - Елена Тодорова - Страница 8

В Магадане все идет не так слаженно, как планировалось. Рагнарин задерживается. Его нет уже седьмой день. Звонит регулярно, как и обещал. Когда у него поздний вечер, Яна только добирается домой из университета. Восемь часов разницы с трудом укладываются в голове. Насколько же Россия огромная страна! Ее территория включает одиннадцать часовых поясов, которые сменяют друг друга с востока на запад, разбрасывая людей не просто на километры, на целые календарные дни.

Рагнарин рассказывает, что в Магадане начались жуткие морозы. Шахиной здесь, в столице, тоже холодно. Она Дениса совсем мало знает, но этого оказывается достаточно, чтобы безумно тосковать и плохо спать ночами.

Она расспрашивает его крайне подробно о всякой ерунде, только для того, чтобы продлить разговор.

– Снег? Много? – кажется, ее интересует и структура осадков, и степень влажности.

– Много, Ян. Все белое. Ничего не видно. И продолжает мести.

– Ты еще не домой?

Он посмеивается с того, как она на нервах строит вопросы и предложения.

– Нет. Еще не домой.

– А когда? Не знаешь?

– Если завтра все пройдет хорошо, то в среду. Главное, чтобы из-за погоды рейсы не отменили.

– Приезжай, пожалуйста.

Но в среду тоже не получается.

– Ты в субботу будешь свободна?

– Да. Я буду дома.

– Если до субботы прилечу, проведем вместе целый день.

А ей и надеяться страшно, чтобы не спугнуть это обещание. Старается, не предаваться напрасным фантазиям и мечтам.

Вопрос с отцом Шахина решает, но вовсе не так, как рассчитывал Рагнарин. Чтобы избежать возможных компрометирующих телефонных звонков, она уговаривает сурового родителя позволить ей записаться на языковые курсы углубленного изучения русского, знаний которого ей якобы не хватает для учебы. Отец сам зондирует всю необходимую информацию на сайте школы и соглашается, что, учитывая график Яны, ей подходит только последняя вечерняя группа, занятие в которой заканчивается после десяти вечера. Она убеждает его в безопасности, добавляя, что Ксения запишется вместе с ней, чтобы подтянуть стилистику устной речи. Дом подруги дочери находится рядом с этой самой школой, и при необходимости, тут они уже подключают родителей Луценко, эти два дня в неделю Яна может оставаться у них ночевать. О том, что Ксения уже не единожды оставалась у нее, служит для Мехмеда своеобразным успокоением и гарантом. Причин для отказа не остается. Через несколько дней после разговора Шахина получает уведомление о зачислении в языковую школу и просьбу явиться за планом занятий.

Совесть нещадно ест ее поедом. Она впадает в ненавистную ее натуре тяжко переносимую хандру. То и дело порывается во всем признаться отцу. Ситуацию разруливает Ксения, убеждая Яну в оправданности и даже гуманности таких мер. Они идут в школу, берут план занятий, до приезда Рагнарина успевают посетить первое вводное занятие. Как ни странно, преподаватель хвалит их обеих, хотя и делает Шахиной замечания по стилистике и отмечает в ее речи неоправданные лексические повторы.

Терзания совести ослабевают. Она добросовестно работает над материалами, которые им дали на самостоятельную обработку, и старается не зацикливаться на том, что изначально привело ее в языковую школу.

Но уже в пятницу они с Ксенией вместо занятий по русскому посещают запланированный концерт. Первые полчаса Шахину обуревает глубокий моральный шок. Группа «Ленинград» подрывает и смешивает все ее мысли. Оказывается, она действительно слабо владеет русским языком. Попеременно краснея и бледнея, вслушивается в производные скабрезных слов, не замечая того, что в какой-то момент начинает заряжаться чумовой энергетикой исполнителей.

– Вот это да… Такая мощь от них прет! Они сами кайфуют от того, что делают, – восторженно кричит Шахина приплясывающей в наэлектризованной разношерстной толпе подруге. – Солистка – просто петарда!

– Да!

– А что означает это слово?

– Какое?

– Ну, это… По*бень?

– А-а-а, – заливисто смеется Ксенечка. – Дребедень, ерунда, фигня…

– Слушай, ну это же лучше всяких курсов, – на выдохе кричит Янка.

– А я говорила!

Вместе хохочут. Танцуют и подпевают.

– Как же, должно быть, офигенно – стоять там! – кричит Янка подруге, не особо заботясь, разбирает ли та в шуме ударных нот смысл сказанного. Эти слова просто выходят из нее на пике воодушевления. – Сцена. Свет софитов. Внимание и эмоции такого количества людей! Потрясающе!

На кураже эмоций после концерта набивает Рагнарину сообщение.

Яна Шахина: Все идет по плану[5]!

Он ничего не отвечает, хотя прочитывает сообщение в течение минуты. А еще через пять – перезванивает.

– Ты где?

– Я???

– Да, где ты находишься?

– Мы с Ксенечкой по набережной гуляем.

– Значит, вопрос с отцом решен?

– Да.

Не успевает Шахина мысленно укорить себя за изворотливость, как Рагнарин информирует:

– Жди. Сейчас приеду за тобой.

Едва до нее доходит смысл сказанного, вопит, не сдерживая радости.

– Ты в Москве? Москве? Москве?

– Полтора часа назад приземлился. Не хотел тебя беспокоить. Думал, спишь уже.

– Вау-вау-вау! Мой Денисочка вернулся, – последнее Яна уже не ему, а подруге своей вещает.

Высота ее голоса заметно снижается, но звучит все равно достаточно громко, чтобы он услышал и инстинктивно задержал дыхание. Ни одна из его многочисленных бывших не называла Рагнарина подобным образом. Никому из них не хватало смелости, вот так вот в открытую присвоить его себе.

Не ища себе малодушных оправданий, решает, что смелость Янки вызывает у него уже не простое уважение, а определенное и вполне осознанное восхищение. И то, что именно она сказала… Это ему, как ни странно, тоже доставляет удовольствие.

– Как ты меня найдешь? – прерывисто шумит в динамике.

– Сбрось мне «точку» геолокации.

– Ок. Сейчас. Да… Тогда я отключаюсь? И жду?

– Да. Давай. Я выхожу из дома.

Никак не приноровиться к тому, что каждая новая встреча с Шахиной открывает внутри него новые территории, которые раньше за ненадобностью скрывались в темноте. Нервные окончания оголяются и искрят. Внутренности сотрясают поразительно мощные незнакомые ощущения. И все это происходит за ничтожную десятку секунд, пока Янка с радостным смехом мчится к нему навстречу.

– Денис!

Обнимая, прижимается лицом к его шее. Нежно трогает губами кожу. Не целует, но этого бесхитростного контакта хватает, чтобы пробить тело Рагнарина током. Планомерно выдыхая, он зарывается лицом в ее неукротимые пышные волосы. Вдыхая, заполняет легкие запахом, который по столь же невероятным причинам уже стал для него странным афродизиаком. Прожил двадцать восемь лет и не подозревал, что подобные ощущения в принципе возможны.

Поднимаясь на носочки, девушка отстраняется и заглядывает ему в лицо.

– Привет!

Задорно смеется. А он лишь удивляется тому, как легко у нее это получается.

– Привет, Яна.

– Как у тебя дела? Как? Все хорошо?

– Все хорошо, – подтверждает с усмешкой.

– Ты вернулся. Ты вернулся! Вернулся… – повторяет с восторгом, словно до сих пор не верит тому, что видит его.

Тогда он тоже смеется. Хрипло и сдержанно, но искренней, чем когда-либо в жизни.

– Да, солнечная, вернулся.

– Познакомьтесь, – отступая в сторону, Яна указывает на невысокую светловолосую девушку. – Денис, это моя любимая подруга Ксенечка. Она добрая, умная, милая и веселая! Ксенечка, это мой Денис. Он – самый лучший.

С кем-то другим он бы усомнился в искренности сказанных слов. Когда он успел покорить ее? Резонный вопрос. Только с Шахиной нельзя проследить логическую цепь событий и их последствий. Рагнарин лишь знает, что в ней нет ни грамма фальши. Она говорит исключительно то, что чувствует.

– Привет! – бодро здоровается подруга, будто бы подражая Янкиной манере поведения. Но, вот ему и наглядное сравнение, не вызывает никаких эмоций. – Приятно познакомиться, Денис!

– Взаимно. Полагаю, вы нагулялись? – последнее уже Шахиной.

Неосознанно притягивает ее ближе под бок. Касается губами виска.

– Угу. Мы собирались домой. Подвезем Ксеню?

– Хорошо. Давайте в машину.

Девушки несутся к автомобилю практически бегом.

– Крутая тачка, Денис! – восклицает подруга. – Вот бы еще цвет поярче, чтобы в глаза бросалась…

Рагнарин не утруждает себя ответом, а Яна оглядывая предмет обсуждения рассеянным взглядом, мысленно недоумевает, что особенного Луценко нашла в его машине? И зачем вообще человеку выделяться за счет средства передвижения?

Улавливая ее потерянность, Денис смеется.

– А тебе какие автомобили нравятся, Ян?

Она хмыкает, немного стыдясь своей несведущести. Если она ранее где-то что-то и слышала, в памяти ни одной марки не всплывает. Пустота.

– Те, которые на ходу, – выдает, припоминая, как барахлила и глохла посреди дороги старая машина отца.

Рагнарин вновь смеется, но поддерживает ее:

– Разумно.

У подъезда через лобовое стекло терпеливо наблюдает за тем, как долго прощаются девушки. Перешептываясь и эмоционально жестикулируя, спорят. Ему не слышно, о чем, и неожиданно любопытно.

Это уже полноценный абсурд. Женские разговоры и сплетни, даже если они касались непосредственно его персоны, Дениса никогда не заботили. Но с Шахиной с самого начала все идет исключительно странно.

Луценко входит в подъезд, а Янка не спешит возвращаться в машину. Так и стоит, будто каменная статуя, даже не оборачивается.

Покидая салон, Рагнарин хлопает дверью сильнее, чем нужно, чтобы вывести ее из этого странного оцепенения и подготовить к своему приближению. Однако никакой реакции от девушки не следует, пока он не останавливается непосредственно перед ней.

– Все нормально?

Поднимая взгляд, она улыбается. И попутно с этим судорожно сжимает в кулаки, безвольно повисшие вдоль туловища руки.

– Да, конечно.

Чуть склоняя голову набок, Денис щурится. Внимательно изучает ее лицо.

– Что сказала твоя подруга?

Янка резко и нервно выдыхает, разбивая воздух облачком пара. А затем так же бурно и взволнованно втягивает новую дозу кислорода.

– Ксеня думает, ты со мной играешь.

– И почему же она так решила?

– Вероятно, потому что ты… богат, – давать оценку его финансовому состоянию для нее намного унизительнее, чем озвучивать посеянное подругой семя сомнения относительно истинных намерений Дениса.

– А ты сама как думаешь? – вкрадчиво интересуется он.

По спине Шахиной слетает ледяная дрожь, и она, не справляясь с ней, содрогается всем телом. Хмурясь, поднимает воротник и, зябко ежась, втягивает глубже шею.

– Я не знаю… – выдыхает прерывистым шепотом. – Мне страшно. Наверное, это возможно.

Глаза Рагнарина, задерживаясь на ее лице, вновь сужаются. Лицевые мышцы приходят в жесткое движение, когда он с силой сжимает челюсти.

– По живому, Янка, – без каких-либо эмоций произносит он.

– Что?

– Полоснула.

– Прости.

– Прекрати, – резко останавливает ее Денис. – За что ты извиняешься? Чувствуешь себя виноватой?

– Не знаю…

– А надо знать. Станешь извиняться ради приличия, будут пользоваться. Даже тогда, когда правда на твоей стороне.

– Я не хочу, чтобы ты злился на меня.

– Едем, – с привычной уверенностью командует он. – Договорим в машине. На улице холодно.