Читать книгу Отель для призраков - Елена Валентиновна Нестерова - Страница 6

Я думала, что жизнь в этом доме – отдых, время, данное мне судьбой, чтобы поразмыслить над тем, как я живу, но я ошиблась…

Новый день принёс мне новые трудности. Он стал моим первым рабочим днём в этом загадочном месте.

Как было в том стихотворении: «Маленький уютный домик ищет свою хозяйку. Не лентяйку, не зазнайку. Не на день и не на год этот дом хозяйку ждёт».

Проснувшись в кресле, я обнаружила, что укрыта тёплым пледом, а под головой – маленькая подушечка, вышитая крестиком.

Как славно! И кто же у нас такой заботливый?

Я ложилась спать, когда уже почти рассвело, совершенно вымотанная, и вот я просыпаюсь спустя всего пару-тройку часов, и что я вижу?

А то, что на дворе – лето, что птицы поют на старой рябине у забора, и что я совершенно счастлива.

Ночь прошла без сновидений. Кошмарный сон ушёл навсегда.

Да, да, навсегда!

Он просто превратился в реальность.

В дневном свете комната показалась мне совершенно иной. Я огляделась по сторонам и ахнула, она стала больше походить на огромный зал для приёмов и балов. Обшарпанные стены превратились в изящно подобранный декор, состоящий из слияния разных стилей, так искусно, что китайский шёлк, находясь рядом с виниловыми обоями, смотрелся гармонично и естественно.

Старая мебель исчезла, и остались лишь изящные столики для чаепития и пара прозрачных сервантов для посуды. Стоя вдоль стены, они удачно вписались в интерьер зала.

Моё кресло явно было не отсюда, и стоило мне встать, как оно исчезло.

Босыми ногами я прошлёпала по тёплому паркету и попала в другую комнату.

Вот и моё кресло. Оно стояло под огромной пальмой, а рядом с ним его братья и сёстры, такие же чудесные кресла для дневного отдыха под сенью экзотических деревьев.

Я долго блуждала по-своему «маленькому домику» с множеством отдельных комнат и не могла понять, что же такое случилось этой ночью и отчего моё новое жилище так подросло.

Наконец, добравшись до входной двери, я вышла на улицу. Здесь всё было, как и вчера. Тропинка в сад, высокий забор и калитка, которая вновь не поддалась на мои уговоры выпустить меня на свободу.

–  Не хочешь и не надо! – сказала я ей и показала язык.

Меня перестало волновать моё заточение и, весело напевая себе под нос, я вернулась в дом.

С кухни пахло выпечкой и кофе, и я не ошиблась, всё это и ещё многое ждало меня на маленьком столике у печки. Я с удовольствием позавтракала и сказала очень громко, чтобы меня услышали:

–  Огромное спасибо, господа, за столь дружеский приём и вкусный завтрак.

–  Пожалуйста, милочка! – ответили мне голоса.

Я убрала со стола и помыла посуду, и тут за спиной я услышала тихое покашливание, словно кто-то желал привлечь моё внимание и не придумал иного способа, как стоять за спиной и пугать.

Я обернулась, но в кухне никого не было. Что же, надо привыкать! Кашлять они все горазды, а показаться среди белого дня – кишка тонка.

–  Не тонка, Варенька, – прочитав мои мысли, сказал голос. – Просто это иногда бывает очень сложно… Я за предыдущую ночь, все свои ресурсы израсходовал, а этой ночью я тебе буду нужен, так ты уж потерпи мой бестелесный вид.

–  Ты что же, мысли мои читаешь? Так не честно!

–  Сам знаю, что не честно, но читаю. Ты в этом теле такая странная и совсем меня не помнишь, вот я и стараюсь узнать тебя получше, прочитать твои мысли обо мне. Прости меня, Варенька, я больше так не буду.

–  Ну, ладно, эту тему проехали, а что ты там говорил про эту ночь?

Почему мне понадобится твоя помощь?

–  Да, потому, что ты человек в доме – новый, и всех тонкостей пока не знаешь. Но ты ничего не бойся, я тебе помогу.

Начало пугающее, но чую, что дальше – больше. Тогда я ещё не знала, как я была права. День прошёл в изучении музея, в котором я оказалась смотрителем. Чем больше я путешествовала по коридорам и закоулкам, там сильнее это место казалось мне знакомым.

К вечеру я почти освоилась и даже подустала, и вкусный ужин, что ждал меня в гостиной, был как нельзя кстати.

Я поедала изысканные блюда и даже не задумывалась, кем и из чего они были приготовлены.

За окном сгущались сумерки, и в доме зажглись свечи. Красивые переливы света на потолке рисовали замысловатые картинки. Я разглядывала их, разинув рот, и не заметила, как рядом на стуле прозрачная тень обретала человеческие очертания.

А на потолке языки пламени нарисовали луну, наполовину затянутую облаками, и летающий корабль, что плыл по небу с наполненными ветром парусами. Маленькие звёздочки показывали ему правильное направление, выстроившись в яркую стрелку, но тут налетел облачный шторм и проглотил корабль.

И я разочарованно охнула.

–  А ты придумай другую историю, и она появится и закончится именно так,

как ты захочешь.

–  Господи, Петя, как ты меня напугал.

–  Я напугал? Извини. Тебе придётся привыкнуть к моим вечерним появлениям. Уверен, пройдёт ещё немного времени, и ты сама будешь этого ждать.

–  Возможно, я не спорю. А почему у тебя на шее какая-то красная полоса, от чего она?

–  От петли, дорогая. Но она пройдёт, очень скоро пройдёт. Вот ты полюбишь меня как прежде, и она исчезнет.

–  Как прежде? Раньше я тебя любила?

– Прежде – любила! – печально произнёс Пётр, и его изображение исказилось, как это обычно бывает, когда в телевизоре происходят помехи. Мне стало его безумно жаль. Мало того, что он призрак, так ещё и повешенный при жизни. А тут ещё я со своей нелюбовью. И почему я его совсем не помню? Дом почти помню, а его – нет.

Часы на стене пробили десять, и сразу после десятого удара раздался стук. Я бросилась к входной двери, но за ней никого не было.

На улице было сумрачно, но ночь ещё не окрасила небо в чёрный цвет, и звёзды спали, но зато загорелся фонарь у ворот странным, фиолетовым светом.

Впервые я видела подобные фонари. Лампочка высоко-высоко на столбе горела тускло, невнятно, словно перегорала, но освещала двор как днём, даже лучше. Сад наполнился тенями, и они скользили по дому и забору, создавая волшебные картины, вроде тех, что я разглядывала на потолке в гостиной.

В калитку продолжали стучать, настойчивей и настойчивей, того гляди снимут с петель и ворвутся во двор… Что за навязчивые гости? Да ещё в такое позднее время.

–  Открой, Варенька, стучат же…

Пётр стоял рядом и смотрел на меня большими встревоженными глазами, затем он отвернулся, уставился на калитку и замер.

Фиолетовый фонарь отражался в его остекленевших зрачках, и преломлённые лучи ударялись в калитку, пробивая её насквозь. За воротами стоял человек. Я увидела это его глазами. Я повернула маленький ключик, и дверь с лёгкостью открылась, а ведь ещё утром этот процесс был для меня недоступен. Растрёпанный юноша в рокерской куртке держал на руках окровавленную девушку. Её голова была откинута назад, и длинные волосы почти касались земли. По ним стекали струйки крови. В фиолетовом свете её пепельные волосы казались почти синими, и всё её тело, и одежда, и руки юноши, всё имело точно такой же цвет.

Я вышла за калитку, давая возможность юноше пройти, и замерла на дорожке по ту сторону забора:

–  Я свободна! Я совершенно свободна! Могу взять и уйти!

Выйдя на дорогу, я оглянулась по сторонам. Вот она – свобода, бери и пользуйся. Возвращайся в Москву в свою уютную квартирку и живи дальше.

Я сделала шаг в сторону свободы и остановилась…

А как же мой дом и бедный Пётр, и этот несчастный парень, что пришёл ко мне за помощью?

Я нужна им! А кому я нужна – там? Кто ждёт меня в мире людей? Никто!

Я рванулась к калитке и захлопнула за собой дверь, окончательно сделав свой выбор – стать хозяйкой этого дома.

– Положите её сюда, – обратилась я к парню, предлагая опустить девушку на лавочку возле забора.

–  Нет, что вы, я не могу отпустить её. А вдруг она умрёт? Нет, я должен быть

рядом с ней.

Я стала осматривать несчастную. На вид ей было не больше шестнадцати лет, но на правой руке белело обручальное кольцо. Всё её тело было изранено и изломано. Руки висели плетьми и, взявши её за запястья, я поняла, что держатся они лишь благодаря коже и сухожилиям. Все кости были раздроблены и выступали острыми углами через кожу. Ноги были в кожаных брюках, но ступни болтались, как бельё на верёвочке. Но при всём при этом из груди девушки доносилось хриплое дыхание. Она была жива. А через секунду её тело вздрогнуло, и глаза широко открылись. Она посмотрела на парня и улыбнулась. И в ту же секунду исчезла.

Растерянный юноша всё так же стоял, раскинув руки и держа израненное тело, которого уже не было.

–  Где она? – растерянно спросил он.

Я пожала плечами, и по моим глазам он понял, что я так же удивлена, как и он, если не больше.

Он закрыл лицо окровавленными руками и заплакал. Теперь я поняла, что парень пострадал не меньше, чем его исчезнувшая спутница. В его спине торчала здоровенная арматура, которая прошла через весь позвоночник и вышла в районе шеи. Он был словно нанизан на неё, как цыпленок на вертеле. Ужасное сравнение, но всё это выглядело именно так.

Но похоже, что травмы не беспокоили юношу, и он не чувствовал физической боли, только душевная рана приводила его в отчаянье.

–  Она умерла! Умерла! Это я во всём виноват! Я убил её! Я!

Пётр подошёл к юноше и обнял его за плечи.

– Да, она умерла! Но ей уже не нужна наша помощь. Она в Раю. А вот у тебя будут большие проблемы, если ты сейчас не послушаешь меня и не сделаешь то, что я скажу. Видишь эту женщину, что стоит рядом?

–  Да, я вижу её.

Юноша убрал руки от лица и посмотрел на меня.

- Варенька, возьми его за руку. Немедленно, пока не поздно.

Я тут же сделала, что велел мне Пётр, но за секунду до этого паренёк начал превращаться в туман, и в моей руке была странная субстанция в форме человеческой ладони. Она напоминала желе или пудинг, который таял при моём прикосновении.

–  А теперь повторяй за мной:

Принимаю мир призраков и мир живых как единое целое.

Принимаю телесное и не телесное, как равное друг другу.

Человеческое тело отпускаю, а душу сохраняю,

И хозяйке этого дома свою душу вверяю.

Пока не пробьёт её час,

клянусь не нарушать данную мною клятву,

во веки веков.

А как пробьёт, следовать за ней без страха и сомнений.

Аминь…

Произнеся последнее слово в заклинании, молодой человек вновь обрёл своё тело, но уже не насаженное на арматуру, а совершенно целое.

–  Вот так-то лучше, теперь и поговорить можно, – облегчённо вздохнул Пётр.

Я отпустила руку юноши, и мы пошли в дом. Там, в гостиной мы сели за большой стол, и Пётр начал задавать вопросы бедному юноше.

Тот отвечал сбивчиво и заикался, путал слова и кашлял, но Пётр был терпелив, и скоро мы узнали, что парня зовут Алексей, а девушку, его жену – Мариной.

Они встретились этой весной и уже через месяц решили пожениться. Свадьба прошла скромно, денег у молодых не было, и единственным их богатством был мотоцикл. Их медовый месяц прошёл на колёсах в кругу таких же байкеров, разъезжающих по ночным улицам с сумасшедшей скоростью, пугая редких пешеходов.

В эту ночь они как обычно сели с друзьями на мотоциклы и понеслись по городу подобно ветру, но на повороте перед площадью мотоцикл молодожёнов попал в пробку и отстал от основной группы. Чтобы сократить разрыв, Алексей выехал во двор и помчался по маленькой улочке навстречу своей судьбе.

Детей он заметил в самую последнюю минуту, когда свет от фар осветил детские лица в нескольких метрах от мотоцикла. Девочка и мальчик перебегали улицу, держа на поводке непослушного пса. Он тащил детей, не давая им возможности оглядеться по сторонам. Алексей прореагировал мгновенно: вывернув руль, он съехал на обочину…

Мотоцикл попал в яму вырытую строителями пару дней назад для замены труб. Ну, как у нас обычно бывает, разрыть разрыли, а зарыть забыли. Алексей наткнулся на арматуру, а Марина упала вниз, на трубы, а сверху на неё упал искорёженный мотоцикл, соскользнувший вниз вместе с ограждением.

Единственное, что юноша помнил после падения, это то, что он оказался у калитки, и внутренний голос подсказывал ему стучать громко и настойчиво.

–  Что же, теперь я поясню тебе, что случилось, – обратился Пётр к растерянному юноше.

Ты, мой дорогой, погиб мгновенно и, отделившись от тела, увидел страшные мучения своей молодой жены. В твою душу закрались сомнения по поводу Божьей милости и справедливости этого мира, и ты восстал. Твой гнев и желание ей помочь не позволили твоей душе отлететь на небо, и ты бы навсегда стал призраком этой улицы, если бы не Ангелы, что следили за вами, чтобы сопроводить ваши души в мир иной.

Они и привели тебя сюда…

Пока Марина была жива – твоя душа держалась за её тело, но стоило ей умереть, как ты оказался совсем беззащитен. Прочитав заклинание, ты доверил свою душу этой благороднейшей женщине, хозяйке «Отеля для Призраков».

–  Отель для кого? – переспросила я.

–  Для призраков, моя дорогая. Для призраков! Но не для всех подряд, а для молодых людей, погибших в самом лучшем, в самом сладостном возрасте для земной жизни. Именно тогда уходить в мир иной трудней всего.

Алексею будет нелегко свыкнуться с его новым положением призрака, но он привыкнет и возможно когда-нибудь боль покинет его душу, и она вознесётся к небесам, где воссоединится с душой его любимой.

Новоиспечённый призрак сидел молча, низко опустив голову.

А я, напротив, задрала её повыше и смотрела на Петра, пытаясь получить как можно больше информации, чтобы окончательно понять, в какую трясину меня засосало.

–  Варенька, не смотри на меня так. Я ничем не заслужил твоего гнева. Открыть в этом доме «Отель для Призраков», чтобы хоть как-то скрасить им бестелесное существование в мире живых, была твоя идея.

–  Моя? И когда же я это придумала?

–  Более 300 лет этот Отель принимает посетителей. Ты рождаешься и умираешь, и рождаешься вновь, и всегда возвращаешься в этот дом. Ты хозяйка и хранительница, но, что более важно, ты посредник между миром живых и миром душ. Та клятва, что прочитал Алёша, была для вас двоих. Он вверял тебе душу, а ты её приняла под личную ответственность, и когда придёт твоё время – умирать, ты заберёшь с собой всех жильцов Отеля и будешь стоять с ними рядом на суде Божьем, как адвокат ответчика. Когда все покинут Отель, он закроет на засов свои двери и будет ждать, пока ты не возродишься вновь и откроешь его – ключом, выкупанным в своей крови.

–  Ты сказал – уйдут все…

Но почему ты не ушёл вместе со всеми в день моей последней кончины?

–  Я хотел уйти, но не смог. Я знал, что в мире мёртвых ты не задержишься надолго, а я хотел всегда быть с тобой. Помогать тебе, оберегать тебя.

–  Но почему?

–  Да потому, что я люблю тебя, Варенька.