Читать книгу Ветреное лето - Елена Васильева - Страница 8

Всю последнюю неделю Соня была сама не своя, рассеяна, погружена в себя, тиха и неразговорчива. Её мучило только одно – ожидание скорой разлуки с Ильёй. Да, они совсем не долго, как стали друзьями, и года нет, но ведь она знала его с первого класса. Она знала, что он всегда где-то рядом в пределах досягаемости. А всего через несколько дней он уедет на целый год. Она не готова к этому, особенно теперь, когда их отношения стали доверительны настолько, что они могли часами просидеть на скамейке в аллее под цветущими липами и проговорить обо всём на свете. Ну и что с того, что он её ни разу ещё не поцеловал, зато он спас ей жизнь, когда она тонула, и заступился в клубе, когда к ней приставал какой-то приезжий парень. Да все знали, что Илья Иващенко относится к Соне Вольской по-особенному и боялись не то, что пальцем её тронуть, но и слово грубое сказать. С ним она чувствовала себя не просто в безопасности, а полностью неприкосновенной для других. А ещё он во всём ей помогал, с любой своей просьбой она могла смело обратиться к нему. И он никогда ей не отказывал. И было намного легче готовиться к экзаменам вместе с ним, чем одной. И ездить на школьном автобусе сдавать экзамены тоже было не страшно, хотя она до паники боялась экзаменов, любых. Боялась, что что-то забудет, не поймёт, не успеет, не сможет. Но как только видела его с утра в школьном дворе в неизменной чёрной рубашке, цвет которой он не менял даже ради такого важного события, как экзамен, и чёрных джинсах, с двумя гелиевыми ручками в верхнем кармане рубашки, как страх сразу же куда-то исчезал, уступая место уверенности и спокойствию. Как-то она поинтересовалась, почему он кладёт в карман две ручки, на что он ответил: «А вдруг ты свою забудешь». В этом он был весь. Думал о том, что ей может понадобиться быстрее, чем она сама.

И вот теперь его не будет рядом долгий-долгий год. В юности всё воспринимается иначе, более ярко и тонко, и в юности год – это очень долгий период времени. Вот и Соня боялась этого длительного промежутка времени. Нет, она была уверена в себе и ещё больше была уверена в Илье. Она знала, что он вернётся к ней, но как она будет жить без него весь невыносимо долгий год?! Она не в силах была это осознать и с этим смириться. Поэтому с каждым днём чувствовала себя всё потеряннее, и настроение всё больше ухудшалось так, что в день отъезда она воспринимала всё происходящее как будто со стороны, как будто не с ней, не с ними.

В тот день они уехали утренним автобусом вместе, Даша и Лёха Смоленков поехали с ними вместе. В автобусе ехали молча, даже в сторону друг друга почти не смотрели, Даша, любительница поболтать, на этот раз тоже притихла. Во дворе военкомата простились, но ненадолго. После общих сборов Илья вернулся к друзьям, и они гуляли по городу, зашли в кафе и на дневной сеанс в кино. Но о чём говорили и даже что заказали в кафе и какой фильм смотрели – Соня так и не вспомнила потом. Всё прошло как в вязком тумане.

А вечером на вокзале они стояли на перроне и смотрели, как подходит поезд, на котором должен будет уехать Илья. Медленно и с шумом вагоны проходили мимо, тяжело тормозя и скрипя колёсами, а Соня вдруг так остро осознала всю реальность и необратимость разлуки, что вцепилась в руку Ильи мёртвой хваткой и не могла отпустить. Поезд встал, начались открываться вагоны, раздались громкие голоса командира, провожающих, смех и чья-то быстрая торопливая речь, послышались звуки гармони. Неподалёку возле соседнего вагона большая шумная компания кого-то весело провожала с гармонью и смехом.

Но ничего этого не видела, не слышала и не замечала Соня. Она видела только милые зелёные глаза как будто сквозь пелену.

– Соня, ты чего? – донёсся вдруг до её сознания голос Ильи, – Не плачь, Соня.

И она поняла, что плачет и сразу же это до боли ласковое:

– Сонечка… Ну не плачь, не надо.

Она бы и рада послушаться, но уже не могла остановиться. Слёзы застили глаза, не давая наглядеться на милое лицо, и теперь она чувствовала, как они катятся по её щекам. Раздался громкий пронзительный гудок. Соня вздрогнула от неожиданности, а Илья вдруг резким и быстрым движением прижал её за плечи к себе и так и держал не отпуская.

– Не плачь, Сонечка. Год быстро пролетит, ты и не заметишь даже, – его спокойный уверенный голос звучал где-то как-будто вдалеке, но вот прикосновение его рук, ласковое и успокаивающее было реальнее, чем слова. Он гладил Соню по голове как маленькую, приглаживая растрепавшиеся белокурые волосы, и не отпускал из своих объятий. Но когда раздалась команда, и все новобранцы начали строиться, Илье пришлось отпустить девушку. Соня почувствовала, как откуда-то взявшаяся Даша тянет её за руку и подчинилась её движению. Но из-за слёз ничего не могла видеть. И только когда снова раздалсяпронзительный свисток, и поезд тронулся с места, набирая скорость, Соня осознала, что Ильи больше нет рядом. Она заплакала уже не таясь и не сдерживая себя. И не сразу поняла, откуда заиграла музыка, послышался немного грубоватый низкий голос со смешливыми ободряющими интонациями:

Не плачь, девчонка, пройдут дожди

Солдат вернётся, ты только жди!

Пускай далёко твой верный друг,

Любовь на свете сильней разлук.

Соня вытерла слёзы ладонью и подняла голову, совсем рядом на перроне стоял гармонист из той весёлой компании провожающих, Он смотрел на девушку насмешливым и одновременно сочувствующим взглядом карих глаз, играл на гармони и пел только для неё:

Прости, что не сумел

Сказать, что буду смел,

И то, что будешь ты моей женой.

Соня поневоле улыбнулась гармонисту, а он продолжал играть и петь, привлекая всеобщее внимание. Тогда девушка сама ухватила за руку расстерявшуюся Дашу и потянула её назад к высокой арке выхода из вокзала.

А когда добрались до дома в шестом часу вечера, Соня упала без сил на свою кровать, отказавшись ужинать. От того, что плакала так долго, отчаянно и безутешно, как никогда в своей жизни до этого, ей показалось, что потолок над ней сужается и наваливается на неё всей своей огромной непомерной тяжестью. От страха она закрыла глаза, боясь открыть их снова, так и уснула, с мокрым от слёз лицом.

Её никто не тревожил, только бабушка Полина, заглянув в комнату, чтобы позвать внучку к ужину, тихо вздохнула:

– Напровожалась… Пусть поспит теперь, отдохнёт…