Читать книгу Сказки жизни. Новеллы и рассказы - Елена Владеева - Страница 1

Этот вынырнувший из глубин сайта и прибившийся к ней виртуальный поклонник был ни на кого не похож и необычайно талантлив в полете фантазии. И слегка опасен почти гипнотическим воздействием… Самой Алине никогда не удалось бы так художественно и артистично исполнять назначенную себе роль. Правда, он играет лирическую драму, а ей видится захватывающее представление театра абсурда. Очень странный мужчина! И совершенно немыслимые послания…

"Я знал, верил, что есть такие редчайшие, необыкновенные женщины – как Вы. И Бог наконец-то воздает мне такой встречей. Долгожданной и благословенной! Я счастлив познакомиться с Вами! И до новой встречи – уже предвосхищаемой нетерпеливыми стуками сердца… Почтительно и благодарно целую Вашу руку. Отныне преданный Вам, Факир."

"В Ваших стихах пробивается живой, все преодолевающий, неиссякаемый родник! Не влекущий и подчиняющий себе поток страсти – но целительный источник нежности и несравненного дара прощения. Только женщина – и отмеченная редким даром женщина! – как по воде, пройдя над всеми невзгодами, сберегая вверенные ей жизни, способна сохранить и возвысить свою неповторимую душу. Продолжаю читать с восторгом, граничащим с преклонением. Ваш Факир."

"На какой хрустальный Небесный звук настроен камертон Вашей души в неизменных поисках гармонии в окружающем! Надо ли удивляться, что Вам легко отзывается музыка Слова, слышать которую даровано лишь Избранным? Но мое благодарное удивление беспредельно! Вы – Чудо, явленное в этот усталый мир, чтобы заменить его одряхлевшие опоры – угнетенные чувства, печальные мысли, разочарование и ожесточение душ – на внутреннюю чистоту, силу и доброту Женщины, Любимой, Любящей… Я счастлив, что Вы нашлись в моей судьбе! Преисполненный сердечной признательности, Факир."

* * *

После нескольких подобных экзерсисов новый знакомец Алины все еще не представился настоящим именем, предпочитая скрываться под загадочным ником – Факир. Да, в хорошем вкусе ему не откажешь – этот псевдоним как нельзя лучше подходил к его витиеватым восточным любезностям. Через некоторое время должно проясниться, зачем он к ней пожаловал. Скорее всего, просто виртуальный обольститель – хотя и талантливый, но в реальности отошедший от дел по возрасту.

Алина уже "стреляный воробей", и несколько лет обитая на литературном сайте, научилась хорошо разбираться в нюансах сказанного – за всеми междометиями, восклицаниями и многоточиями – поверх и помимо слов… Она не обладала великолепной надменностью и безответной отстраненностью иных авторов, и пристальным вниманием читателей не избалована. Когда на ее странице появился Факир, она в первый момент завороженно обомлела и совершенно искренно растрогалась. Но вскоре, почувствовав неловкость, свернула общение до дежурных вежливых фраз, лишь благодаря за прочтение и понимание. А Факир все не унимался и продолжал витийствовать, осыпая ее восхвалениями, будто поставил неведомую цель и упорно ее добивался. Но чего именно? Это оставалось загадкой.

* * *

Ирина углядела подругу в супермаркете у соседней кассы. Усталую, какую-то замученную или огорченную. Подбежав, радостно обхватила Вику вместе с набитой сумкой, заговорила-затормошила и утянула к себе в гости. Они, хоть и жили неподалеку, в последние годы встречались довольно редко, а когда-то были неразлучны, вместе работая в вычислительном центре, и потом дружили семьями. Сегодня вечером обе оказались свободны от мужей, и по такому случаю грех было не потрепаться под коньячок… Вид у Вики был очень неважнецкий, ей явно надо расслабиться и отвести душу разговором. В этом Ирина не ошиблась – буквально после второго глотка коньяка и тяжелого Викиного вздоха, она уже могла вкусить от пикантностей чужих проблем.

– Ты представляешь, я вроде обязана ей сочувствовать. Нет, я понимаю, конечно – она одинокая женщина, у мамы серьезная болезнь легких, безденежье и все такое… Получилось, что Андрей когда-то спас матери жизнь – буквально, и Алина не раз говорила, что по гроб жизни ему обязана. Да разве она одна? Короче – прилепилась насмерть. И к нам домой несколько раз приходила, даже чай вместе пили. Андрей давал ей какие-то направления и доставал бесплатные рецепты. Умом я все понимаю… Но слышать ее не могу! Правда, она звонит довольно редко, раз или два раза в год, что-то спросить про лекарства и обязательно в день рождения Андрея и под Новый год. А поскольку трубку обычно беру я – ну, ты знаешь, его и дома вечно знакомые пациенты донимают – аж вся передернусь от ее голоса…

Ирина слушала подругу, задумчиво посасывая ломтик лимона… Конечно, таких – как мой Пашка, "за пятачок дают целый пучок", но зато ей не грозит оказаться в подобной нелепой ситуации. Чуть улыбаясь, она мечтательно поводила глазами по обоям, взвешивая на невидимых весах промелькнувшую в уме идею… А что? Может выйти заманчиво! И хитро сощурившись, протянула:

– А давай мы отвлечем вашу страдалицу! Только надо придумать – чем… Она в соцсетях крутится? Сочинительствует, говоришь? Ну-ка, быстро вспоминай – на каком сайте она предлагала себя прочитать? В Фейсбуке, ВКонтакте? Хотя и необязательно. У меня есть знакомая, она тоже что-то пописывает – подскажет, где они в основном тусуются. Или пробью в поиске, если она пишет под своей фамилией. Как ее зовут? Алина – красиво звучит. Сейчас запишу. Почитаю – что она из себя представляет, и подумаю над сценарием. Нет, теперь и не спорь – у меня даже руки зачесались от предвкушения! Хи-хи… А то я заскучала что-то в последнее время. Давненько не брала я в руки шашек.

* * *

Возвращаясь домой от подруги, Вика сто раз пожалела, что настолько разоткровенничалась с Иришей. Она знала за собой эту неудержимую слово-охотливость, когда вдруг начинала забрасывать собеседника десятком ненужных подробностей, а мозг все медлил отдать языку приказ остановиться. А тут еще коварный коньяк, да и вообще… Кто после задушевных посиделок, теплый и размякший, уходит в промозглую осеннюю тьму – уже одним этим оказывается в проигрыше и положении ущербности. Не сказать, чтобы ее мучила совесть из-за предстоящего розыгрыша Алины, а тошно было, что саму себя выставила ревнивой неврастеничкой. Ирише, конечно, смешна ее исповедь… Как пригвоздила крепким каблучком еще в институте своего Пашу, так он по струнке и ходит. Шаг вправо, взгляд влево – караются с иезуитской неотвратимостью и такой же изобретательностью.

Но в их с Андреем семье совсем другой расклад. И как назло, именно вчера раздался очередной ненавистный звонок. А сегодня Андрей задерживался с работы – якобы его попросили кого-то проконсультировать, и Викину голову сверлила неотвязная гадкая мысль, черт знает что мерещилось… Было что-то в интонациях Алины, лишающее покоя – будто она имела право на Андрея, или у них был общий давний секрет… Хотя и перед Алиной, чем дальше – тем больше мысленно ей становилось неловко, уж больно лихо Ириша умела дурачить окружающих. Вика вспомнила кой-какие ее перлы из времен юности, причем довольно ядовитые, и смутившись, поежилась. А теперь эту фантазерку и конем не остановишь… Что-то будет?

* * *

"Вот зараза – сидит целыми вечерами, упершись в ноут! Пожрать не допросишься, самому все приходится. Как Митька к своей девице съехал, так совсем в виртуал ушла… Неужели, наконец-то, соизволила отключиться и посетить кухню? Сейчас только по-быстрому гляну Фейсбук…" – наспех заталкивая в рот печенье, Павел ввинтился за стол с компьютером на нагретое женой место. Печка у нее там что ли? Нетерпеливо перехватил «мышь», еще не остывшую от Ирининой руки.

"А Ирка опять забыла удалить за собой историю." – сам он давно был приучен семейной жизнью нигде не оставлять «хвостов». Не то, чтобы слишком наследил в своей биографии, но конечно, был не без греха. Так зачем нарываться? – "Ни фига себе, сколько она тут нащелкала! Странно… Куда это ее занесло? Обычно она по тур-сайтам бродит или что-нибудь по садоводству. И везде одна и та же фамилия… Алина Н-ская, какие-то рассказы, сказочки для взрослых… Интересно, кто такая? Знакомая ее что ли? Или Ирка сама начала сочинять под псевдонимом? Еще и стихи… Тогда точно не Ирка, он бы давно знал. Нет, от этого меня увольте, стихи – кошмарное занудство. А вот необычное название! Однако… Не сказать, чтоб душевный стриптиз, но крепко по нервам перебирает, забористо… Не ожидал я от дамских сочинений. И как у нее в голове такое возникает?

* * *

Поздний вечер субботы, почти ночь… Время только для себя. И задуманное ею, конечно, было не для спокойствия Вики, а исключительно для себя. Для собственного удовольствия! Ирина наугад включила тихую музыку. Нет, не то… снова – не то. А вот подходящее к настроению… Апельсиновый закат над морем, вкрадчиво наплывающие волны ласкают песок. И проникновенный мужской полушепот, обволакивающий нежную романтическую душу…

С опусами этой самой Алины она ознакомилась тщательно и в подробностях – почти до оскомины. С Викиных слов ожидала, что невезуха и уныние там лезут из всех щелей, но предположение оказалось ошибочным. Похоже, мадемуазель-сочинительница в полном порядке и цену себе знает. Вот ведь артистка! Значит, в реальности умело прибедняется и выжимает слезу? Или литературное впечатление тоже обманывает? Но пишет она хорошо – этого не отнимешь. И в стихах, и в прозе чувствуется оригинальный, не заемный стиль. В ее поэтический мир погружаешься, как в достоверно-осязаемую и захватывающую реальность. В общем, убеждает. Но тем увлекательней будет задача – испробовать ее на зуб, проверить на изгиб и сообразительность! А вот и обещанные страдания-причитания начались…

Что ж, весьма разносторонне. Не удивительно, что наш доктор к ней так проникся и взялся опекать. А может, даже запал на нее – чем черт не шутит? Впрочем, все правильно – кардиологу и положено тонко реагировать на "дела сердечные". Теперь, чтоб достоверно ее морочить, надо открыть свою страницу и состряпать нечто для антуража. Молодость походную что ли вспомнить? Институтские амуры?.. Но главное, почаще упоминать ее, любимую Алину, с ее неземными творениями. Разливаться майским соловьем… А назовусь как-нибудь позагадочней, например – Факир. Звучит вроде неплохо. Таинственный странник, маг и чародей… Восточный заклинатель змей.

Ирина затянулась сигаретой, представив экзотический кальян… Ну, несостоявшийся факультет журналистики – покажи былой класс! Она прикрыла глаза, каждой клеточкой впитывая музыку, наполняясь образами чувственной мелодии… Распахнулся незримый занавес, дух замер от волшебных декораций в таинственном свете. И в луче его он – Факир, всевластный повелитель слов, опутывающий сердца магическими нитями предвкушений и сладкой истомы. Она томно потянулась, кошкой выгнув спину. Чуть откинула голову, вдохновенно уходя в отрыв… Завихрила сознание, как шаман в трансе… Руки скользнули по груди и вдоль бедер, словно оставляя позади волну, и замерли над клавиатурой в дирижерском взлете… Печатала она «вслепую» десятью пальцами. Волшебная дудочка Факира начала заклинание змеи.

"Алина, здравствуйте! Я безмерно рад, что по счастливому наитию – или по воле судьбы? – попал на Вашу страницу. В нашей, как будто случайной встрече я ощущаю несомненное присутствие Божьего промысла! И не боюсь так откровенно говорить – именно перед Вами, Вашей душой. Вы необычайно интересны, ускользающе тонки и хрупки, изысканно-музыкальны в своих стихах, и наверно оттого – как чувствительнейшая к прикосновению струна – уязвимы холодным страхом НЕпонимания и НЕвзаимности. Если не расцените это, как дерзость… прошу Вас, поделитесь – я умею быть бережным к чужим мыслям и чувствам. Если, конечно, сочтете достойным своего доверия… Я непременно в ближайшее время прочитаю максимально всё из вашего творчества и обязательно напишу Вам подробное письмо. С искренним почтением прощаюсь до скорой встречи, до новой встречи с Вашими восхитительными стихами. Имеющий дерзость попросить разрешения поцеловать вашу руку, Факир."

* * *

"Что-то гениальное нашептала Вам душа, настолько трепетное и пронзительное, что я невольно задохнулся, читая Ваши стихи… От восторга, сопереживания и щемящей нежности. Тысячу раз благодарю, что Вы появились в моей судьбе. Несказанно родная по степени искренности. В Вас живёт безусловный талант – Небесный дар, любовь к Слову. И Вы владеете непревзойденным мастерством в создании настроения, в передаче тончайших нюансов и оттенков чувств. Я счастлив и горд познакомиться с Вами! С неизменным восхищением, Факир.»

"Вы написали совершенно удивительные, пронзительные стихи. Мои невольные слёзы, простите, тому свидетельство… А что до умения выделять главное, то суть, всё-таки (Вы позволите мне?) в первоисточнике – в Небе, в Боге. Сердечное спасибо Вам за глубокие и поистине провидческие размышления! Думаю, что Ваше земное предназначение это – откровенность – сокровенность – сакральность… Не в стихах, так в жизни Вы придете к Богу, а через Него или вместе с Ним – к Любви. Таким, как Вы – Избранникам, посланцам Добра и Света надо пробиваться из-под мрака кажущихся ненужности и отчуждения. Улыбнитесь миру! Вы такая колдовски-талантливая! И навсегда запишите меня в число своих благодарных поклонников-читателей. Пишите, творите на земле душевную радость – дайте нам надышаться Вашей волшебной чистотой, одухотворенной красотой и нежностью. Быть причастным к Вашему слову, хоть в малой степени читать в Вашей душе – с чем сравнить мне это блаженство? Пусть непонимающие Вас тащат в костер хворост зависти и жгут на нем собственное несовершенство. Их удел – копоть и зола… А Ваш путь – устремление ввысь, к Солнцу! Посылайте Ему искреннюю Любовь и получайте в ответ горячие Небесные поцелуи. Договорились? Целую Ваши прекрасные руки, Факир."

"Вот этой несравненной эмоциональной открытостью хочется бесконечно Любоваться. Пишите, пишите, пишите! У Вас это не получается, а нарождается. Как ощущение скорого счастья, к которому мы тоже (!) приложим сердце и неизменно хранимую в нем Любовь. Не правда ли? Как ни прекрасен бутон юности, ему не сравниться с женщиной в полном расцвете ее возвышенной души и проницательного ума. Лишь в зрелом возрасте, пройдя тернистой дорогой искушений, Любовь по-настоящему обретает верность и встает на крыло, воспаряя к Небу. С искренним преклонением перед Вашим чудесным даром, Факир."

Скажите – какой почтительный интим! А в то же время попытки играть роль психолога-гуру. Хотя сам почти ничего не публикует. Алина читала все новые, щекочущие нервы, откровения Факира. Он то умело обволакивал сознание медовой лавой восхищенных похвал. Это была не европейская паркетная галантность, выхолощенная иронией – о, нет! Утонченная и пряная восточная чувственность покушалась томить и будоражить ее душу… Попытка присвоения, печать обладания. То вдруг явный перехлест… И чрезмерность изысканности, перелившись через край, превращалась в пошлость. Сразу мысль – стоп! Все неправда. И она брезгливо отшатывалась. В словах Факира даже чудилась скрытая издевка. Нет, он не благодарный и тонко понимающий ценитель, а расчетливый и пресыщенный аукционный оценщик. Алина предпочитала оставаться полускрытой тенью ниши, а он тянул ее на подиум в самый центр, так и этак поворачивая и нахваливая глазеющей публике. Смотрите, господа – какой я отыскал образчик!

Да… с таким почитателем и злобных троллей не нужно. На ее увещевания и даже последующее молчание никак не реагирует. А в черный список его отправить как-то неловко… Но чего он добивается? Размышляя об этом, она чувствовала себя детективом в юбке, вроде незабвенной мисс Марпл, которой не терпится разгадать предложенный ребус. Дело ее женской чести и пытливого ума! Мысль о том, что он сумасшедший, промелькнула лишь однажды и надолго не задержалась. Слишком продуманы были слова Факира. А из письма Факира, пришедшего ей на почту, в котором он наконец назвался Виталием, вырисовывалась вполне ожидаемая картина: он разведен, одинок, романтичен. Без тонко понимающей его души очень тоскует… Оказывается, тоже пишет стихи, но не рискует их обнародовать, особенно после знакомства с удивительным творчеством Алины. Но может быть… Однажды он наберется смелости и пришлет ей прочесть несколько стихотворений… Она ведь так добра и не посмеется над ним? А он очень надеется выпросить у Небес и подарить ей персональное стихотворение – благодарное посвящение.

Факир неожиданно представился ей тоскующим стариком в инвалидном кресле – грустной пародией на самого себя в донжуанской молодости. И поддавшись чувству жалости собственного сочинения, она откликнулась тогда несколькими ласковыми словами. Потом раскаялась, разумеется. Цепляющийся за жизнь старичок мгновенно испарился – снова возник опытный и бесстыдный циник средних лет, от которого лучше держаться подальше.

* * *

"Да, непросто получается с объяснением видения мною нашего… астрального сближения? Звездной предрасположенности? Мне сейчас почудилось, что Вы улыбнетесь, если я скажу, что люблю Вас (и шепотом признаюсь: все мужики, практически, олухи!) В Вас есть главное – одухотворенная искренность, иногда на грани с обнажённостью, в прямом и переносном понимании. Ваша поэзия – непревзойденное чудо! Все очень тонко, божественно… И чарующе-женственно. Научите, пожалуйста, нас – разуверившихся – Любить! Кроме Любви нет для человека другого судии и заступницы. Как бы мне хотелось с Вами поговорить, глядя в глаза (не лирических героев)! Взгляд может высказать несравнимо больше набранных сухим шрифтом слов… Преклоняю колено перед Вами не лирической, а реальной. Часто пытаюсь воочию Вас представить… Фото на авторской страничке – восхитительно хорошо! Позвольте скопировать его, чтобы Вами любоваться…"

Павел вскипел от негодования, увидев текст этого наглеца. Возмущенный вдох застрял в пересохшем горле… Он с трудом сглотнул. Тфу-у! Ах, слюнявый кобель! Да как ты смеешь? Свирепо метнулся на страницу Факира – кто таков?! Там довольно безлико и опубликовано всего три рассказа. Начав читать, он невольно разинул рот и замотал головой, скидывая наваждение, а под волосами побежали мурашки… Фантастика! Это был рассказ о походе по Карелии студенческой компании – их компании! И во втором рассказе тоже сюжет из институтской молодости. Да, случилась тогда памятная хохма – здесь, правда, с очень лихими добавлениями. В первую минуту он буквально ошалел и подумал, что тронулся умом… Но вдруг пазлы нескольких последних дней – с победным щелчком – сложились в нужную картинку.

Павел все понял, и до боли прикусив палец, затрясся от беззвучного смеха. Сто пудов это была Ирка! Вот змеища! Тот самый Факир, который словесно обольщал Алину, оказался его собственной женой… Отпад! Сколько же подобных наживок заглотил он сам за двадцать лет семейной жизни? Но получается, что она знакома с Алиной – иначе зачем приманивать ее, как муху на варенье? Интересно, что они не поделили? Очень похоже на женское соперничество. Значит, из-за мужика… Еще не хватало ему приключений! И как теперь предостеречь неведомую, но симпатичную ему Алину от происков Факира-Иры, не выдав себя – мужа и собрата по одурачиванию? И вроде как причастного, а то с какой стати он вообще про Алину узнал. Надо хорошенько все переварить и обдумать. Как говорится, переспать с этой мыслью…

Оставался непрочитанным последний рассказ, Павел снова ткнулся носом в экран. Этот сюжет был ему неизвестен. Что-то про юношеские амурные переживания-расставания и вымученное объяснение с девушкой. Но тут у Ирки был явный прокол, сразу ясно, что писал не мужчина. Обычно наш брат норовит исчезнуть по-английски и терпеть не может подобных душещипательных разговоров. Это чисто их, женские штучки… А вот героя-супермена, от лица которого велось повествование, Павел не узнал, как ни старался. Возможно, тот парень вымышлен? Но вряд ли – слишком уж правдоподобен, и с такими, буквально осязаемыми подробностями… Павел аж зубами скрипнул. Скорее всего, супермен был притащен откуда-то по воле автора. Зато девушка оказалась до боли знакома, хоть и переименована в Марину. Конечно, это его Ирка. А вот и он сам, даже имя ему не потрудилась изменить. Но уж поехидничала над ним по полной… Позорище-е! Стало быть, таким лохом он ей видится? Кровь жарко ухнула в голову… И выходит, что сама Ирка в те времена крутила шуры-муры с неотразимым мистером Икс? Но там ей счастья не обломилось, и она решила взамен прибрать его, ничего не подозревающего Пашку. А он лопух, уши развесил, типа свадьба-женитьба… Очень похоже. Но и удивительно… Оказывается, что из-за кого-то другого, Ирка раньше тоже умела страдать, как человек?

Павел внезапно почувствовал странную опустошенность, будто сердце вместе с желудком зависли в мучительной невесомости и могли вот-вот оборваться… То ли затошнило, то ли правда, сердце… Он бессильно поплелся в ванную, кое-как почистил зубы. Исподлобья тупо посмотрел на себя в зеркало, взгляд фокусировался с трудом. И-ди-от! Хотя не случилось никакого открытия. Разве он не знал, что Ирка первостатейная врунья? Сколько раз сам поражался, да что греха таить – восхищался, когда эти художества его не касались. И все же… Некоторые полузабытые, смутные моменты вдруг ожили с беспощадной и высокоточной объективностью. Он болезненно замычал… Слабонервный стал, как обморочная барышня. Видно, чувствительных алининых стихов слишком перечитал. А все от дурного любопытства. Одно сейчас утешает, что сын Митька – его вылитая копия. Павел с отвращением плеснул в лицо холодной водой. И глядя в никуда, мимо Иркиного удивленного " ты чего вдруг?", молча рухнул в кровать, натянув до макушки одеяло. Засыпать он мог и под включенный телевизор. Такая счастливая способность.

* * *

Недоуменно слушая расстроенный голос в телефоне, Вика с трудом пыталась осознать слова Ириши. "Вот такие дела, Викуль… Как видишь, и на старуху бывает проруха. Пока я изощрялась в комплиментах вашей Алине, Пашка вдруг из дома намылился уходить. И главное – сразу разводиться собирается. Ничего, мол, нас теперь не держит, ты на меня не обращаешь внимания, и понес по кочкам… Я, видишь ли, такая-сякая бесчувственная. А кто-то, значит, нежно расчувствовался и на него внимание обратил? Сначала подумала: ничего, обойдется – остынет. Ради такого случая уж я расстараюсь! Ну, ты понимаешь? А он, гад, кочевряжится – и ни в какую… Потом плюнула на все и решила, будь – как будет…"

После их разговора, Вика еще долго не могла опомниться от удивления. Чтобы Павел в одночасье вдруг ушел от Ириши? Это просто невозможно! Или она уже ничего не понимает в жизни… От подобных женщин не уходят. От них можно быть только выгнанным взашей, путем спускания с лестницы без багажа – и не иначе! Видно Ириша, чересчур увлекшись мистификацией, ослабила привычную супружескую хватку. Об этом и трогательно-смешная жалоба Паши "ты меня совсем не замечаешь!" Но Алину она, конечно, разыграла мастерски. Слов нет – высший пилотаж! Вика по просьбе подруги прочла несколько посланий от имени Факира, Ирише очень не терпелось похвалиться своими литературными и психологическими талантами. Получилось классно, даже стало завидно – какое открылось дарование! Вика не ожидала, что в результате сочинится настолько колоритный персонаж. Хотя ощущение неловкое, вроде в замочную скважину подглядываешь или тайно в гарем прокрался. И смех, и грех…

* * *

До чего оказалось непривычным чувствовать в любимой женщине еще и друга. Как говорили в старину – задушевного… Без вывертов и одолжений. Без мелкого расчета: подешевле взять – подороже продать. Больше двух месяцев прошло, как Павел съехал от жены, а все не мог привыкнуть к неожиданному повороту судьбы. Точнее – захватывающему виражу… Он вспомнил вечно насмешливый Иркин взгляд, ехидные подколки и вздохнул. Всю жизнь – как на привязи. Ничего, пусть еще кого-нибудь оприходует, найдет себе новый объект для остроумия. А его увольте! После первого осторожного письма Алине, когда полунамеками, пытался предупредить о Факире – вроде случайно проходя мимо, заметил что-то странное – и ее благодарного ответа, он вдруг ясно, даже не понял, а необъяснимым образом почувствовал, что отныне будет не обслугой для жены, а другом и защитником своей любимой. Если бы не звучало так смешно – оберегающим ее Рыцарем. Кстати, надо позвонить Андрюхе, попросить нашего доктора посодействовать Алининой матери со здоровьем.

– Андрюха, привет! Как жизнь – все окей? Да тоже нормально. Слушай, такое дело – ты можешь сосватать одну знакомую на консультацию к хорошему врачу, насчет легких? Ну да, к пульмонологу. Сделаешь, Андрюх? Спасибище тебе огромное! Что значит – настоящий друг! А-а?.. Ты уже слышал? Телеграф исправно работает. Да, можешь поздравить! А эта женщина как раз – ее мать. Если мы по времени там совпадем, сразу вас и познакомлю. А за Ирку ты не волнуйся, она еще и не то переживет – непотопляемая… Значит, я на той неделе перезвоню? Спасибо, до связи! Жму пять!