Читать книгу Сказки жизни. Новеллы и рассказы - Елена Владеева - Страница 7
Девять жизней. Новелла
Жизнь пятая – Алберт (1710 г. Нидерланды)
ОглавлениеИх внушительный дормез, запряженный четверкой крепких лошадей, степенно катил вдоль берега широкого Рейна. Алберт, не отрываясь, смотрел на расстилавшуюся вокруг прекрасную речную долину с маленькими уютными деревушками, водяными мельницами, полями и пастбищами. Никогда не виданное им чудо! И здесь уже царила настоящая весна. Когда они отправлялись в путь из Роттердама, то кутались в меховые одеяла, а сейчас они вовсе не нужны. Алберта так и подмывало поделиться своими восторженными впечатлениями с матушкой, но она тихо дремала в уголке, видно опять плохо спала ночью. Вообще дорога была ей в тягость, прежде она не выезжала из родного города, и Алберт порой чувствовал себя виновником ее неудобств, но даже это не уменьшало его счастья. Он только всячески старался развлечь матушку, и она ласково и понимающе улыбалась в ответ.
Из гостиницы выехали по обыкновению рано, лишь наскоро позавтракав, чтобы успеть побольше проехать до наступления вечера. Отец сразу же пересел в карету к синьору Буоно – им надо поговорить о торговых делах, и Алберт вел беседы со своим всегдашним другом и помощником Янсом. Время от времени он то радостно тормошил его за руку, указывая на что-нибудь интересное и необычное, то расспрашивал: во что играют вон те мальчишки или что возят в таких странных повозках, и чем может быть эта, непривычная его взгляду, островерхая постройка? Янс тоже с любопытством приникал к окну, перегибаясь через недвижные ноги Алберта, и все подробно объяснял о знакомых ему вещах или строил всевозможные предположения. Любоваться на окрестные виды им было очень удобно, поскольку отец распорядился сделать в боковой стенке дормеза окошко совсем близко к спинке, чтобы Алберту не приходилось тянуться к нему, а надо лишь повернуть голову.
Когда он уставал долго сидеть, Янс заботливо укладывал его отдохнуть, и Алберт иногда читал, а чаще лежал с закрытыми глазами и блаженно грезил… Раньше он просто перебирал в уме разное, ведь все житейские мечты существовали для других, а ему оставалось размышлять о прочитанном, и особенно об дальних путешествиях отважных мореплавателей, повторять латынь или мысленно разбирать шахматную задачу, предложенную отцом. Бывали еще волшебные, диковинные сны. В них Алберт неизменно сбрасывал свою увечность и невесомо кружа, летал над городом, подобно птице… И чувствовал, что вот-вот будет допущен к несказанной тайне, как избранный. И сон не обрывался горьким пробуждением, а растворялся в нежном тумане, оставляя в душе ласковое обещание… Но сны являлись по собственной прихоти, их нельзя было вызвать ни усилием разума, ни робкими просьбами, он суеверно боялся их спугнуть и просто ждал.
А теперь в его душе поселилась… Странно сказать – надежда, неизвестно на что… Одно несомненно, скоро он увидит чудесную цветущую Италию, о которой так много слышал от сеньора Буоно. Прекрасную страну, родину легендарных античных героев, цезарей, полководцев и поэтов! Они посетят древний Рим, Геную, Флоренцию, Неаполь, и на свое десятилетие он получит долгожданный подарок – увидит Средиземное море, сбудется его заветная мечта! Они проведут лето гостями сеньора Буоно в городке Амальфи на скалистом берегу залива, и само название было, как тающее во рту леденцовое, воздушно-мятное лакомство… Там он сможет искупаться в настоящей морской воде и вдоволь понежиться на песке под горячим южным солнцем. Над головой будет осеняющая весь мир яркая голубизна, так непохожая на низкое пасмурное небо их родины. И возможно от итальянского тепла хотя бы к пальцам его ног вернется чувствительность.
Иногда Алберту казалось, что он явственно помнит себя здоровым ребенком, который мог делать все, что вздумается! Или это лишь его горькие фантазии? Ведь по словам родителей, ему едва исполнился год, когда он упал откуда-то по недосмотру рассеянной няньки и так непоправимо искалечил спину, что у него совершенно отнялись ноги. Приглашенные доктора только покачали головами и в один голос сказали, что в позвоночнике поврежден самый главный нерв. Каких только лечений не старались употребить любящие родители, долго не терявшие надежды помочь своему мальчику! Но потом стало ясно, что все попытки исцеления бесполезны и напрасны, они лишь усиливают мучения сына, и остается единственное утешение – окружить его всевозможными заботами, и по мере сил, интересными занятиями и развлечениями.
А когда отец объявил, что ему удалось отложить достаточно средств, и весной они все вместе отправятся в Италию, Алберт был на седьмом небе от счастья! Целых полгода он страстно предвкушал эту поездку, стал прилежно учить итальянский язык, уже достаточно хорошо его понимал и даже немножко говорил, весьма одобряемый сеньором Буоно, торговым компаньоном отца. Тот обещал, что гостя у него, Алберт сможет обучаться игре на лютне или флейте вместе с его детьми. Наконец, все приготовления были завершены, прибыл заказанный просторный дормез, переносное кресло для Алберта и новые платья для матушки. Лошади наняты, дорожные сундуки и корзины уложены. Отец оставил управление мануфактурой на старшего брата Бена, и семья тронулась в дальний путь. Скоро, уже совсем скоро он увидит красоты дивной Италии!
Но всем этим блаженством, не раздумывая, он пожертвовал бы в эту минуту, чтобы проворно и беспечно пробежать по берегу, ярко зеленеющему молодой травой, вслед за промчавшимися куда-то и задорно перекликающимися деревенскими мальчишками в грубых башмаках! Из простого озорства ловко залезть на самое высокое дерево в округе и залихватски свистнуть оттуда! Или отчаянно проскакать верхом, пустив лошадь в галоп, под испуганное аханье матушки и уважительную похвалу отца. Или самому поднять на мачту и закрепить тугой белый парус, наполненный весенним ветром, и плыть на большой лодке по речной глади – к долгожданному морю, в необозримую даль!
* * *
Алберт прожил с матушкой в Италии до осени. И хотя здоровье к нему не вернулось, это был самый прекрасный и счастливый год в его короткой – меньше тридцати лет – жизни.