Читать книгу В то далекое теплое лето - Елена Владимировна Келен - Страница 7

– Наташка, живая!

Артур не совсем вежливо потеснил Стаса и легко привлек ее к себе:

– Милая моя, – шепнули его губы.

– Где ты была?

– Что с тобой?

– Андрей едва не погиб!

– Да отвечай же!

– Наташка?!

Вопросы обрушились на нее точно ливень, прошумели и ушли, унося с собой мутную грязь.

– Зачем ты это сделала, Ритка? – спросила Наталья, после того как они остались одни.

Та неопределенно пожала плечами:

– Я, конечно, знала, что Влад – подонок, но не до такой же степени, и тем более с ним был Андрей.

«Знала? Откуда?» – мелькнула мысль, но Наташа тут же отбросила ее: ерунда какая-то.

– Если хочешь, Нат, я извинюсь, – сказала Марго. – Правда, что тебе это даст…

– Теперь уже ничего.

– Теперь? Можно подумать, если бы я извинилась заранее, тебе было бы легче, – фыркнула Озерцова.

– Мне было бы легче, если бы этого вообще не было. Ты поступила по-свински, Ритка.

– Ах, не делай из мухи слона, – досадливо отмахнулась та и вдруг притихла, вся подобравшись: – Ну а все-таки, что произошло?

– Ты шутишь или серьезно?

Маргарита не шутила.

– Я понимаю, тебя хотели изнасиловать, – сказала она, ничуть не смутившись замешательством подруги. – Но ведь не изнасиловали же, ну, потискали, да. Неприятно, конечно… По-моему, единственный, кто пострадал во всей этой истории, так это Андрей. Он бросился за тобой в самое пекло. Впрочем, мне его нисколечко не жалко.

– А тебе кого-нибудь бывает жалко?

– Нет. Жалость унижает. Человек должен либо любить, либо ненавидеть, но ни в коем случае не жалеть… А вообще-то, Нат, ты сама во всем виновата.

– Вот как? Это почему же?.. Из-за Артура? – внезапно догадалась Наталья и потому, как дрогнули ресницы подруги, с болью поняла, что не ошиблась. Их взгляды скрестились.

– Из-за своих дурацких принципов, – невозмутимо ответила Озерцова. – Сколько раз я тебе говорила: не будь недотрогой. Во-первых, это уже не модно, а во-вторых, ужасно раздражает. Парень, если быть податливой, быстро утрачивает интерес, запомни на будущее. Пусть обнимет тебя, поцелует – не отталкивай, просто прими как должное, и он сам отстанет. От поцелуя не убудет… Между прочим, Андрей – симпатичный парень. Жаль только, что его эмоции на уровне тела и совсем не контролируют разум. Слышала восточную мудрость? Человек – это тело, эмоции и разум. Если эмоции на уровне тела, это называется невежеством, человек живет интересами тела. Когда эмоции не привязаны ни к телу, ни к разуму, человек живет чувствами. И лишь когда эмоции контролируют разум, человек достигает мудрости.

– Умно… Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего. Я люблю риск, а не инстинкты. Что же касается Артура… знаешь, я, наверное, отобью его у тебя… Уже отбила.

Ледяная волна ударила в сердце. Наташа отпрянула, точно на змею наступила.

– А ведь ты права, Ритка, – голос девушки зазвенел от волнения.

– В чем?

– Жалость унижает… я ненавижу тебя, Марго!

Магнитофон кряхтел и тянул из последних батареечных сил, рыдая навзрыд. Танцевать не хотелось. Говорить тоже. Все молча сидели вокруг костра. И только Марго висла на Артуре, раскачиваясь с ним в такт мелодии. А тот, стараясь не встречаться взглядом с Натальей, отводил глаза и что-то ласково шептал на ушко королеве.

Наташа и не заметила, как подошел Андрей.

– Потанцуем?

Она непроизвольно сжалась. Темнота скрыла побелевшие костяшки пальцев, впившихся в податливую труху пня, но отвращение скрыть было невозможно.

– Нет! – вырвалось у нее.

Андрей полоснул взглядом, и на какое-то мгновенье Климовой показалось, что вот сейчас он сграбастает ее своими ручищами и разорвет на куски. Необузданный дикарь, хищник, упустивший добычу.

Стас, как бы невзначай, придвинулся ближе, положил теплую ладонь ей на колени.

– Эта кадриль уже обещана мне, – сказал он тоном заправского дуэлянта.

Андрей не возражал:

– Ну что ж, я подожду мазурки.

– Сожалею, господа, но сегодня только вальс, – неожиданно вмешался Борис и, стряхнув с души скребущихся кошек, пригласил девушку.

А что же Артур?

«Предатель, – подумала Наташа. – Значит, ему все равно кому рассказывать о Его Величестве Случае. А я то, дура, вообразила. Обыкновенный пижон… Нет, не верю, не хочу верить. Во всем виновата Марго. Она одна. Артур ведь остался из-за меня… или нет?»

Ответа на этот вопрос она не находила.

Они ушли вместе. Ритка и Артур. Ушли, как только танец закончился, не оглядываясь и не прощаясь. Марго, правда, небрежно махнула всем рукой. И, надо признаться, они здорово смотрелись вдвоем. «Идеальная пара», – метко заметил Стас… Идеальная – да, но при чем здесь она, Наталья, и при чем здесь… А Его Величество Случай жмурил пустые глазницы и пакостно хохотал.

Вернулась Маргарита только под утро. Счастливая и усталая она бросилась ничком на ворох одеял и тут же заснула, закутавшись в нем.

За завтраком Наташка давилась подгоревшей кашей, но еще больше – собственными обидами. Ребята о чем-то хмуро переговаривались, но о чем – она не вникала. Раз или два к ней обращались, она отвечала невпопад, и ее оставили в покое.

Марго вяло ковырялась в своей тарелке, то размазывая кашу по краям, то вновь собирая ее горкой. Вскоре это занятие ей надоело. Отставив подальше фирменное блюдо романтиков, королева сладко зевнула.

– По ночам надо спать, а не шляться где попало, – не преминул поддеть ее Стас.

– И с кем попало, – добавил Сашка.

Артур недобро усмехнулся, но спорить не стал. Зато Ритка заметно оживилась.

– Ах, ничего-то вы не понимаете, – воскликнула она. – Это была чудесная ночь.

Борис, видимо, считал по-другому. Он вздрогнул, сник и стал похож на большого побитого пса, получившего ни за что ни про что хорошую выволочку. А Озерцова продолжила:

– Вы говорите «спать». Так ведь и всю жизнь проспать можно.

– Ничего, жизнь долгая, успеем и проснуться.

– Это у кого как…

– Правильно, Андрей, это у кого как… Лично я тороплюсь жить, я ловлю каждый миг и не собираюсь им ни с кем делиться. Знаете, что сказал по этому поводу один жрец Таис Афинской: «Если боги тебя осчастливят, то ты умрешь еще молодой и красивой. Но если нет, то ты повернешься к миру другим лицом…» Я не хочу поворачиваться к миру лицом старухи… А вообще-то, все эти ваши разговоры о momento mori ужасно скучны. Сейчас лето. Такая прелесть. Я хочу в лес, хочу слушать птиц, ходить босиком по траве и просто любить. Это же так здорово – любить. Артур, проводи меня, – она легко вскочила, и Наташка в который раз поразилась ее непринужденной изящности.

«А ведь у тебя есть шанс не быть старухой, Марго, – подумала она. – Смерть и красота – всегда рядом».

– Рита, останься, – неожиданно заговорил Жаков. – Если хочешь, я сам провожу тебя.

– Ты?! – Марго проворно обернулась. – Ты… просишь меня?

– Да, прошу.

Дуэль глаз и слегка затянувшееся молчание.

– Лучше бы ты приказал…

– Рита!!!

– Что?

– Если ты уйдешь с ним… – Борис задыхался, подыскивая слова.

– То что, что будет? – торопила, подсказывала королева.

– Я… убью тебя.

Озерцова вздохнула:

– Ты прелесть, Борька, и только за это тебя можно полюбить, – она была серьезна, как никогда, – но я уйду с ним.

– Нет, – Жаков попытался преградить ей дорогу.

Стас подошел и с силой сжал его плечо, разворачивая Борьку к себе:

– Не переживай, Жак, все ее исторические прабабушки, хорошо известные по литературе, были блудницами. Тут уж ничего не поделаешь – имя и кровь, – едко заметил он.

– Что ты сказал? – от прежней невозмутимости Марго не осталось и следа. – Повтори!!! – она подлетела к Стасу.

– А что, разве я не прав?

Ответом ему была звонкая пощечина, отстраниться от которой парень и не пытался.

– Ты прав, – Озерцова зло усмехнулась, – имя и кровь. Тут уж действительно ничего не поделаешь. И знаешь, почему? Да потому, что на протяжении всей истории человечества именно эта огромнейшая пропасть отделяла королей от шутов.

Она круто развернулась и, высоко вздернув голову, точно норовистая кобылка, подцепила под руку Артура.

– Не забудь, Нат, сегодня в полночь…

– Что? – переспросила Климова, но Марго уже скрылась за деревьями.

Девушка удивленно пожала плечами.

– Да ворожите вы, – напомнил Албанов, осторожно ощупывая кончиком языка разбитую губу. – Ох, тут бы хороший выстрел Карецкого не помешал…

– Лучше бы я вам ничего не рассказывала.

Наталья бросила взгляд на руки Владислава, которые только вчера… хотя нет, позавчера, как быстро летит время, с таким остервенением сжимали обрез.

«А что, если?.. Молодец, Нат, – спустя час просиял Стас, – сама того не подозревая, ты подала отличную идею, и уж кто, кто, а я обязательно постараюсь ей воспользоваться. Сегодня же, да…»

Спустя час Наталья сидела в замке Карецкого и рассеянно наблюдала за бесшабашным разгулом атамановых удальцов, снова и снова пытаясь разобраться в том, что происходит.

Разбойники гуляли вовсю. Сегодня им дважды улыбнулась фортуна: они остались живы, да еще отхватили немалую добычу, отчего же теперь не повеселиться?

О существовании Натали, казалось, все забыли, и только кривой Касьян что-то запальчиво твердил ей, сверля единственным глазом.

Алексей мрачно усмехался, пил старую как мир горькую и жарко обнимал розовощекую девицу, выкуп за которую, тем временем, тщетно старался наскрести ее расстроенный отец. Девчонка дрожала, как осиновый лист, но это не мешало ей охотно отвечать на поцелуи атамана, торопливо подставляя свои сахарные уста. Невысокая, крепко сбитая, с большущими серыми глазами и толстой-претолстой русой косой, она была, что называется, кровь с молоком.

Вздохнув, Наталья украдкой поискала глазами Никиту, но пригожего парня нигде не было видно. «Одна, опять одна. Даже здесь. Вот ведь странно, где бы я ни была, я везде оказываюсь третьей, всему виной мой характер, скучный, не от мира сего. Неприятно, конечно, это сознавать, но что же теперь делать? Уйти? Куда?»

Скромный букетик лесных фиалок опустился ей на колени. Климова проворно оглянулась. За спиной стоял Никита, его цыганские глаза весело блестели.

– Не тужи, Наталка, – он небрежно отодвинул Касьяна, присаживаясь рядом.

Девушка улыбнулась, взяла цветы и осторожно погладила нежные лепестки.

– Спасибо тебе… Никита, – она вдруг смутилась, взгляд разбойника жег душу, рождая смутные желания.

– Никита! – раскатистый баритон главаря потряс каменный свод. Карецкий, залпом осушив чарку, встал и рывком поднял побледневшую пленницу. – Забирай ее… – Сказал, как отрезал.

«Что же ты молчишь?» – подумала Наталья, и тут же дерзко прозвучал ответ:

– Да на что она мне?

Разбойники загудели, подталкивая друг друга.

– Никита! – Наталья задохнулась от нахлынувшей радости, она боялась поверить в сказанное.

Пакостно хохотнул Демид:

– Нужто ты, парень, забыл, зачем девки надобны?

Однако Карецкому было не до смеха. Он гордо расправил плечи, приосанился, и глаза, секунду назад казавшиеся замутненные хмелем, острым лезвием полоснули людей.

– Уж если холоп побрезговал, атаману сам бог велел…

Надсадный девичий крик и – выстрел. О том, что случилось, Наталья скорее догадалась, нежели поняла. Слишком чудовищным это было.

Девушка-крестьянка медленно оседала, по белой вышитой блузе расползалось яркое алое пятно, сквозь судорожно стиснутые на груди пальцы катились тяжелые капли. Еще миг, и она повалилась на пол, подминая под себя бессильно трепыхнувшуюся русую косу.

Наталья не слышала своего голоса. Она хотела закричать, но с губ сорвался только едва уловимый хрип. Оттолкнув подскочившего к ней Никиту, Климова бросилась бежать. Скорее прочь отсюда, в свой двадцатый, хватит с нее приключений. Ветви деревьев больно хлестали по лицу, но девушка не замечала боли. Пораженная жестокостью Алексея, она никак не могла избавиться от странного чувства вины.

Сердце готово было вот-вот разорваться, когда Наташа наконец остановилась перевести дух и оглянулась. За ней никто не гнался, не пытался вернуть обратно.

Вдруг справа донесся едва уловимый шорох, а за ним – тихий приглушенный стон. Она прислушалась. Стон повторился, но теперь Климова явственно различила дразнящие нотки смеха и учащенное дыхание мужчины.

Осторожно, стараясь оставаться незамеченной, девушка подошла к кустам и раздвинула ветки. Лучше бы она прошла мимо… Роскошные волосы Марго жаркой медью полыхнули в закатных лучах солнца. Запрокинув голову, Ритка счастливо смеялась, крепко вцепившись пальцами в загорелые плечи Артура. А тот, небрежно придерживая ее за осиную талию, целовал упругую девичью грудь с маленькими, высоко вздернутыми сосками.

Кровь метко брошенным камнем ударила прямиком в висок, Наташка, готовая провалиться сквозь землю, отпрянула, кусая губы.

– Будь ты проклята, Марго, будь ты проклята…– прошептала она.

Пламя свечи дернулось, породив сотни причудливых существ, которые тут же запрыгали, заметались по комнате с беззвучным смехом. Марго, откинув волосы, тяжело вздохнула. Время тянулось нескончаемо медленно. Таинство обряда, захлестнувшее девчонок в самом начале, прошло, уступив место обыденности. Разговор не клеился.

– О чем ты думаешь, Марго?

– Странно устроен этот мир… Рука об руку идут жизнь и смерть, жертва и убийца…

– Коварство и любовь, – подсказала Наташка и тут же добавила: – Ну и мысли у тебя, аж в дрожь бросает.

– Ты помнишь Кравченко? – пламя вновь дернулось, разгоняя полумрак.

– Владимира?

– Его, – утвердительно кивнула Озерцова. – Владимира… Как непривычно… – И, словно вслушиваясь в имя, повторила: – Володю, Володечку… Он нравился тебе? – после небольшой паузы спросила она и, натянуто рассмеявшись, пояснила: – Ты же всегда была неравнодушна к суперменам.

– Не надо, Ритка, – умоляюще прошептала Климова, – ты ведь и так все прекрасно знаешь.

– Конечно, – усмехнулась Марго, – но, согласись, чтобы человека признали, иногда просто необходимо, чтобы он умер. Разве я не права? Смерть что-то такое делает с памятью, что подонок превращается в святого.

– А разве Володя был подонком? – перебила Наталья, тщетно пытаясь подавить волнение.

– Но он не был и святым, – равнодушно откликнулась Озерцова, поддевая ногтем затвердевшую на столе капельку воска. – А вообще-то я всегда поражалась твоей манере уходить от ответа… Вопрос, по-моему, стоял несколько иначе, ты не находишь?

– Почему тебя это интересует?

– Почему, зачем… допустим, просто так… Не хочешь врать, а сказать правду боишься, только вот чего боишься – обидеть мертвого?

– Боюсь! – зло, с вызовом, произнесла Климова.

Ритка усмехнулась:

– Ты всегда была ужасной трусихой.

– О, здесь я с тобой полностью согласна: смелость напополам с глупостью никогда не были моими близкими подругами! – выкрикнула Наталья и вдруг осеклась. – Что происходит, Марго?.. Мы же тогда вроде договорились, помнишь?

– Знаешь, Нат, мертвые не так страшны, как живые, – пожала плечами Ритка. – Правда, в общении с ними ты здорово преуспела, и, возможно здесь ошибаюсь именно я, но…

Он возник ниоткуда. Грозный посланец с того света. Мрачная фигура, завернутая в плащ, бесшумно отделилась от стены и направилась к девушкам. «Вызывается дух атамана Карецкого…» Довызывались на свою голову. Наташка приглушенно вскрикнула и стремительно выскочила из-за стола, едва не опрокинув огарок. Марго, не разобравшись, последовала ее примеру. Но зловещий призрак атамана, беснующийся в тусклых отблесках свечи, преградил им путь. Сверкнуло темное дуло обреза и завораживающе медленно поползло вверх, замерев где-то на уровне сердца. Повеяло могильным холодом. Грудь царапнула ледяная сталь. Никогда еще смерть не была так близко… Наташка, оцепенев, чувствовала ее дыхание, но карающая длань, словно взвесив что-то, качнулась в сторону и направила обрез туда, где стояла Марго. Озерцова попятилась. Кажется, она закричала, но ее крик захлебнулся в раскате выстрела. Вспышка на миг озарила комнату, выхватив бледное как полотно лицо подруги и спокойно-торжествующую гримасу убийцы. Атаман повернулся, и имя вместе с мольбой о пощаде комом застряло в горле:

– Андрей?!

Наталья отшатнулась, издав яростный вопль. Она бы, не задумываясь, растерзала его на месте, но колени от пережитого предательски дрогнули и, не подхвати ее Андрей под руку, она бы рухнула на пол.

– Испугалась? – вполне искренне посочувствовал парень, прижимая ее к себе

– Очень, – честно призналась Климова и, ощутив прикосновение его губ к краешку уха, тут же отстранилась.

– Как ты здесь оказался? Я не видела, чтобы открывалась дверь.

– Сбоку есть еще одна, почти неприметная, похожая на лаз, о ней мало кто знает.

– Но ты, конечно, знал.

– Конечно, я же вырос в этих местах, а уж в этих руинах, можно сказать, прошло все мое детство.

– Да, трудное же оно у тебя было, дитя подземелья… Подожди, но ты же стрелял? – вдруг спохватилась Наташка. – Я же видела вспышку, ты выстрелил почти в упор! Марго? – она стремительно обернулась. – Ты что… ты убил ее? – унявшаяся было дрожь снова охватила девушку.

Ритка лежала, не шевелясь, на холодном каменном полу, неестественно подогнув под себя одну руку, а другой прикрывала лицо, словно пыталась заслониться от наваждения.

– Да не переживай ты так, патроны-то холостые, – сказал Джиль, подходя поближе.

– Но она не встает… Рита, это Андрей, он пошутил, вставай! – позвала Наташка, но Озерцова по-прежнему не шевелилась.

– Притворяется, – произнес Андрей, правда, уже без прежней уверенности в голосе.

– Да нет, не похоже, – с сомнением ответила Наталья, наклоняясь над подругой.

Андрей присел рядом на корточки.

– Не думал я, что ты такая впечатлительная, Марго, – сказал он, пытаясь приподнять девушку. Рука ее, скользнув вдоль тела, безжизненно упала на пол. – Ну ладно, хватит дурачиться, твоя взя…– Он осекся на полуслове.

– Андрей, почему ты замолчал? Что случилось? Андрей!

– Не может быть, – растерянно прошептал парень, внимательно разглядывая на пламень свечи свои пальцы. Они были покрыты чем-то темным и липким. В нос ударил приторно-сладковатый запах.

– Это что, кровь? – тоже шепотом спросила Климова.

Андрей кивнул и беспомощно посмотрел на нее. От его былой самоуверенности не осталось и следа.

– Похоже, это уже не шутка, Нат… – он все еще пытался нащупать пульс. – Ритка, она… мертва, – сглотнув, хрипло сообщил Джиль.

– Ты же говорил, что стрелял холостыми?.. – цепляясь за последнюю соломинку надежды, напомнила Наталья.

– Я был стопроцентно в этом уверен! – воскликнул Андрей.

Они молча уставились друг на друга.