Читать книгу Драма на трех страницах – 2 - Елена Ворон - Страница 7

Снова девушка в красной шапке выгуливает свою невидимую собачку. И не надоело ей?

Шпиц, до ужаса породистый, умер ещё щенком. Спрятался под колесом соседской машины. Целый вечер искали – не нашли. Наутро весь двор услышал душераздирающий собачий визг.

– Чарли! – закричала девушка и подскочила с кровати.

Она подбежала к кухонному окну, и над двором ещё долго разносились плач и далеко не женская брань. А сосед чего? Просто поехал на работу как обычно.

И Чарли теперь не Чарли, а жутко породистая лепёшка на асфальте.

Всё бы ничего, но девушка в красной шапке никак не успокаивалась: вечером пошла наводить разборки.

– Что ты мне своей шавкой тычешь? – вместо слов сочувствия спросил сосед.

Низкий, чуть полноватый мужчина с насупленными косматыми бровями никогда не отличался особым дружелюбием.

– Меньше какашек во дворе будет, – вылетел единственный аргумент, который никого не устроил.

– Скотина бездушная! – выругалась девушка и перестала здороваться с хмурым мужиком.

Все зациклены на своей боли, и это нормально. Мужик не видел особой проблемы в том, чтобы купить новою собачку. У девушки в красной шапке в этот же момент прямо на глазах рушился мир.

* * *

Иду по «Красивому берегу» и замечаю, как этот самый бездушный сосед сидит на лавочке и разговаривает с теми, кого уже не увидеть. Мужик проворно поворачивается то в одну, то в другую сторону. Слышу только имена – Андрей и Алина.

Дети его. Умерли в один год: один за другим. Алинка – яркая девчонка, только глупая. Каждый использовал её, как хотел. Отец запрещал общаться с парнями сильно старше дочери. Она, конечно же, не воспринимала запреты всерьёз.

– Мне уже девятнадцать! – заявила она на весь подъезд, когда в очередной раз сбегала из дома.

«Второгодница», «страшила» и «шкура» – клички сопровождали Алину всю школьную жизнь. Девушка просто хотела ласки, тепла и понимания. Она шла туда, где всё знакомо. Да, ею пользовались во всех смыслах и все те, кому позволял её начальник. Что говорит – то и делаешь. Зато на целый час Алина хоть кому-нибудь становилась нужна.

– Слышь, да кто тебя, такую дылду, ещё возьмёт? – усмехался начальник.

Алина всегда чувствовала себя белой вороной. Выше сверстниц почти на голову. Старая одежда, неопрятный внешний вид. Никто не учил, как нужно за собой ухаживать.

Если бы не эти ужасные видео, где она угождает местному толстяку, всё могло сложиться иначе.

Слухи расползлись быстрее, чем змеи. Самое страшное – теперь в телефоне каждого прохожего лежало доказательство. Алина – та, кем её считают.

– Виталя, видел дочку свою? Актриса растёт, – ржал знакомый из мастерской, обращаясь к отцу Алины.

Отец на удивление не орал. Ходил мрачнее тучи и ни с кем не разговаривал. Через пару дней подошёл к Алине и ударил её грязной тряпкой наотмашь прямо по лицу. Дочь посмотрела на него глазами испуганной собаки, но на этот раз не ушла из дома. Заслужила.

Младший брат через год закончит школу. Ему проблемы Алины неинтересны. Они не разговаривали и ни разу не обсуждали происходящее. Он отдельно, она отдельно. У каждого свои ошибки. Просить защиты – глупо. Жаловаться – бессмысленно.

– Андрюха, твоя сестра…

Как только пацаны во дворе заводили эту тему, он обрубал.

– У меня нет сестры, – тихо отвечал Андрей.

– Знаешь, куда я вчера её отымел? – подначивал один из дворовых.

Андрюха, слабенький и хлипкий, не мог ответить здоровым амбалам. Приходилось защищаться хитростью.

– Слышь, гнида, у меня нет сестры! – крикнул брат Алины так громко, что не услышал бы только глухой.

Он не хотел, само получилось.

Алина стояла за домом. Потом сидела. Потом рыдала. Сходила туда, где всегда нужна хотя бы на час, и вернулась домой.

Андрей сидел в кресле напротив окна, когда Алина встала на подоконник. Брат подбирал слова, чтобы впервые поговорить с сестрой обо всём, что так долго замалчивалось. Алина открыла форточку, чтобы в комнате проветрилось.

– Я хотел сказать… – начал было Андрей и остановился.

Он опустил голову так, как делал это каждый раз, когда отца вызывали в школу.

В последние несколько раз отец забирал его вусмерть пьяный.

– Бать, зачем бухой пришёл? Тут же учителя, – Андрей пытался достучаться до отца.

– Поговори мне ещё тут, гадёныш, – срывался на крик отец и кидался на сына. – Двоечник поганый, да если бы мать узнала!

Слышать из каждого угла про то, с кем переспала дочь, стало невыносимым. Виталий решил топить горе в стакане – самый сподручный вариант.

– Я хотел сказать… – Андрей ещё раз попробовал начать разговор и заёрзал в кресле.

Захотелось отвернуться, чтобы не пришлось смотреть сестре в глаза. Он так и сделал. Говорить важные вещи иногда проще, если не видишь собеседника.

Алина открыла большую створку. Последние майские деньки. Её снова оставят на второй год. После объявления годовых оценок она пойдёт туда, где её гладят по волосам, а отец опять напьётся. Брат сделает вид, что ничего не происходит. И всё опять по кругу.

Андрей набрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы сказать то, чего боялся услышать сам. Алина сделала шаг. Случайный или нарочный – никто этого не узнает.

– У меня рак, – признался Андрей и повернулся в кресле. Сестра исчезла так, как исчезают призраки. Подоконник пустой. Андрей не сразу понял, что произошло. Когда понял – уже ничего не смог сделать. Никто из его семьи больше не слышал кличек Алины. Каждый, кто её знал, боялся называть имя девушки вслух. «Дылда», «шкура» и «второгодница» лежали в одной могиле.

Отец потихоньку спивался. Андрей думал, что похороны матери – самое страшное, с чем ему приходилось сталкиваться. Нет. Хоронить сестру – это новый уровень сложности. Не дать по лицу её «начальнику» – сложнее, чем бороться со смертельной болезнью. Не убить каждого, кто так или иначе прикасался к Алине. Ни разу не сказать отцу, что это он во всем виноват.

Андрея спасли тренировки на площадке, а после – в спортивном зале. Доктора назначили курсы химиотерапии. Тяжёлая атлетика заменила никчёмную жизнь на что-то по- настоящему стоящее. Масса набиралась быстро, про химиотерапию не шло и речи. Плевать на усталость и наращивать веса. Участвовать в соревнованиях. Быстрее, выше, сильнее.

Парень слышал, как за его спиной шепчутся. Чтобы перемывать кости, не нужно прикладывать конских усилий. Никаких докторов, никаких диагнозов. Никакого дела до сына. Отец целыми днями прикладывался к бутылке и хоронил Алину внутри себя.

– Это я убил её, – как-то раз признался хмурый мужчина своему сыну.

– И я, – поддержал Андрей. – Мы сделали это вместе. Отец хотел со злости ударить сына. Он не успел заметить, когда тот превратился в груду мышц и стальной характер. Рука не поднялась.

В день выпускного Виталий и все одноклассники Андрея поехали на кладбище. Рядом с могилкой Алины – ещё одна, свежая. Раку плевать и на мышцы, и на стальной характер. Болезнь вообще своенравная штука – ей не наплевать только на лекарства и терапию. Андрея провожали в день его школьного выпускного. Собралось полгорода.

– И куда папаша смотрит? Сначала девчонку упустил, теперь вот… – сказала женщина из соседнего подъезда, не подозревая, что её слышит отец Андрея.

С алкоголем Виталию пришлось завязать. Устроиться на работу, поставить на тумбочку возле кровати три фотографии. Жена, Алина, Андрюша. Сердце не вмещало так много любви. Хотелось плюнуть на всё и отправиться к ним, но останавливала навязчивая мысль в голове: «Ты должен жить за троих».

Потом ещё история с этой мелкой собакой. Девчонка в красной шапке переехала в этот район недавно и не знала о трагедии соседа. Теперь она вынашивала собственную.

Мужчина тяжело дышал каждое утро от страха и одиночества. Ехал на работу на раздолбанной «Ниве» и как ни в чем не бывало общался с другими мужиками. Слушал про их семьи, успехи детей и вкусные ужины. Оставалось только приехать домой, включить телевизор погромче и выть в подушку. Ещё одна смерть на его совести. Маленький породистый шпиц заливался лаем в кошмарных снах Витали.

Когда открыли «Красивый берег», многие сторонились этого места. Виталя первым вышел на прогулку. Огромные кусты сирени, внизу тихая речушка, отвесный склон, новенькие лавочки. Свежий воздух, вокруг ни души.

Когда к ноге Витали подбежал маленький жутко породистый шпиц, мужчина не поверил глазам.

– Ты тоже его видишь? – спросила девушка в красной шапке, напрочь забыв про субординацию.

Виталя робко кивнул и нахмурил кустистые брови.

– Иди сюда, мой маленький! – засюсюкала девчонка и надела на шею щенку принесённый с собой ошейник.

Виталя как в тумане побрёл дальше. Ещё несколько шагов

– и к нему вышла молодая жена. Слёзы копились слишком долго. Через несколько метров вышла Алина. Старенькая дырявая кофточка и потёртые джинсы.

– Пап, принеси мне на могилку новую одежду, – попросила дочь и впервые за многие годы прижалась к отцу.

– А мне спортивный рюкзак, – добавил Андрей.

Сын не подошёл, сел на ближайшую скамейку и дождался, пока отец сядет рядом.

– Не больше часа, – заботливо предупредила жена. – И только раз в неделю. Ты должен жить за троих.

Виталий понял, кто нашёптывал ему эти слова. Так и завелось: он приходил на «Красивый берег» один раз в неделю всего на час.

Девчонка в красной шапке приходила гулять со своим щенком каждый день.

Её дело. Виталий не вмешивался.

Я часто наблюдаю за ним со стороны. Хороший он мужик. Многие приходят сюда и не выдерживают тяжесть разлуки. Прыгают с этого самого «Красивого берега», чтобы больше ни на минуту не расставаться с любимыми. Таких я не понимаю и, больше того, не уважаю. Из-за них этот берег зачастую называют «Красным».

– Папа! – слышу крик пятилетнего малыша.

Он подбегает, чтобы залезть ко мне на шею. В свои пять лет мальчишка ничего не боится. Я показываю ему разных животных и рассказываю, что нужно обязательно попробовать в жизни. Мы успеваем пройтись по берегу туда-сюда раза три. Меня насмерть сбила машина, когда он только-только родился. Как же я переживал, что больше никогда его не увижу. Увидел. Вот он – живой, целёхонький.

– У тебя час, – говорит бывшая жена и наблюдает за нами издалека.

Радуюсь, как в детстве. Мои пришли.