Читать книгу Амур и Психея 2.0 - Елена Яковлева - Страница 4

Лошадиная ферма принадлежала одному из родителей его бывших учеников. И так случилось, что в годы кризиса она совсем было пришла в упадок. Тогда и лошадей почти что всех распродали, и большую конюшню закрыли, потому что не было средств ни на содержание животных, ни на ремонт помещения. На ферме осталась только пара лошадей скирийской породы. С ними хозяин ни за что не хотел расставаться. Он развернул целую кампанию в СМИ и на разных интернет-платформах, стал искать спонсоров, объясняя, что скирийские лошади жили с человеком с античных времен и невозможно представить, чтобы теперь ни одной бы не осталось в Северной Греции. Словом, нашлось-таки несколько энтузиастов – любителей истории родного края, они собрали средства, вложили их в ферму, стали владеть ею на паях, и пара скирийцев дала потомство. Сначала родился жеребец – писаный красавец, почти черный. А через пару лет – кобылка. А потом – сразу две. Вот только третьи роды прошли не очень удачно, потому что матери Джулии и Джорджианы Альме пришлось сделать кесарево сечение, от которого она так и не оправилась, заболела, и ее не стало через несколько месяцев. А Джулия и Джорджиана выросли в очень ладных кобылок под стать старшему брату Джорджу и сестре Джемме. Все они напоминали окрасом Альму, и только Джорджу досталась черная грива и хвост, как у их отца Альберта. У Джулии же в результате родовой травмы осталась небольшая хромота, которая, впрочем, была практически незаметна и ей самой не мешала.

За воспоминаниями время проходит незаметно, они, как известно, окутывают сознание теплой ватой, приглушают эмоции, купируют раздражение, притупляют разочарование. И вот он уже практически был у ворот своего дома. Оставалось въехать в гараж, и можно подниматься наверх.

– Алекс! – Громкий возглас вывел его из раздумий. – Алекс, что у тебя с телефоном?! Второй час не могу дозвониться!

Он поднял голову. В окне второго этажа стояла Эвелина с сотовым в руке.

– Привет, дорогая! А что у меня может быть с телефоном? Ничего. Просто села батарейка, должно быть. Я уже поднимаюсь.

Алекс заставил себя улыбнуться и помахать ей. О том, что телефон был им намеренно отключен, он моментально вспомнил, но решил, что обсуждать эту тему не станет. «Ничего, Эвелина изобретательна, – подумал он, – придумает какой-нибудь другой повод для выяснения отношений, в этом она мастерица».

Ужин прошел мирно. Они смотрели телевизор, Эвелина щебетала что-то о своих планах съездить в Салоники к знакомому парикмахеру, рассказывала, какие дипломы и сертификаты висят у того в салоне на стенах и как он популярен.

– Алекс, а ты сам не хочешь подстричься? Смотри, какой ты лохматый! Так и будешь ходить с гривой, как у Джулии твоей. Кстати, как она?

– Кто? Джулия? А, ну, она – нормально. Мы прогулялись сегодня на холм.

– Я так и не поняла, почему ты выбрал именно эту кобылу? Ты же мог взять на содержание любую, а взял почему-то ту, что с дефектом… – Эвелина разлила кофе и, встав из-за обеденного стола, устроилась с чашкой и блюдечком с выпечкой на диване перед телевизором.

Алекс промолчал. Он проследил за женой взглядом, и та немало удивилась бы, перехвати она этот взгляд, в котором было сожаление и сочувствие. Чего в нем точно не было – так это нежности.

Алекс приложил руку к животу, пощупал слева, потом справа и сказал достаточно громко, чтобы жена услышала:

– Опять беспокоит язва. Я не буду кофе, спасибо, дорогая. Я пойду прилягу. На телефонные звонки отвечай сама, я свой сотовый уже отключил. Все, я устал.

– Ага. – Женщина на диване сделала в его сторону жест рукой, серебряные браслеты на ее запястье привычно вздрогнули и раздался знакомый металлический звук, не слишком мелодичный.

Алекс вздохнул. «Могло быть и хуже», – привычно подумал он и, дождавшись момента, когда, как ему показалось, Эвелина по-настоящему увлеклась новостным репортажем, проскользнул мимо нее на лестницу и поднялся наверх, в спальню.

За закрытой дверью он почувствовал себя увереннее. Конечно, телевизионный бубнеж доносился и сюда, но он знал, что, если лечь и укрыться поплотнее, натянув одеяло на ухо, удастся заснуть. Алексу вдруг нестерпимо захотелось укутаться вязкой дремой. Может быть, он увидит ее улыбку – в последнее время такие сны он видел все реже, что его одновременно и огорчало, и успокаивало. Он не мог с уверенностью сказать, что именно чувствовал. Усталость. Вот это чувство с ним теперь было каждодневно. Алекс отвернулся к окну, за которым сгущались тени октябрьского вечера и где уже зажегся уличный фонарь, прикрыл глаза и довольно скоро провалился в сон.