Читать книгу Песня моей души - Елена Юрьевна Свительская - Страница 3

Я с трудом дотянулся до высокого подоконника, ухватился за него, подтянулся, спрыгнул внутрь дворца и попал в длинный коридор, стены и потолок которого как будто сотканы из узоров инея, а пол – блестящий и полупрозрачный как лёд, но не скользкий и не холодный, а слегка прохладный, как и сами стены. Очень похоже, что поверх камней замёрзла вода, а, может, так оно и есть.

Прокрался в открытые двери и попал в зал, пол которого словно зеркальная поверхность озера, даже кажется, что просвечивают дно и камни на нём, и чистый светлый песок. И из зеркальной глади на меня растерянно смотрит зарёванный, растрёпанный эльф лет семи. Я.

И тут вдруг чудная поверхность стала жидкой. Мгновение – и я с головой погрузился в тёплую воду. Наглотался воды, вынырнул, отчаянно кашляя. Меня сцапала чья-то сильная рука, выдернула, подняла над водой – и та опять застыла как стекло или тонкий, но прочный прозрачный камень. Стражник поставил меня на пол. Я кашлянул, скосил глаза: высокий темноволосый эльф смотрел на меня укоризненно.

– Тебя сюда не приглашали, мальчик, – ответил он, не убирая ладони с моего плеча, изящной, но сильной.

– Мне к королю! Пустите меня к нему! – отчаянно схватил его за запястье.

– Король обедает с королевой. Наедине. К тому же, сегодня не приёмный день. Уходи отсюда и учи этикет!

– Но мои родители… – начал я отчаянно.

– А-а, ты Кан из семьи Танцующего снега, – протянул мужчина задумчиво, потом нахмурился: – Уходи по-хорошему. Ближайшие родственники осуждённых не имеют права являться во дворец, тем более, когда им вздумается!

Прежде, чем успел что-либо ответить, оказался у ворот. Но я не уйду, пока он не помилует папу и маму! Ни за что! Или пусть и мне нальют яду в Чёрную чашу!

Пошёл вокруг дворца, выискивая место, где бы можно проникнуть внутрь. У входных дверей я пробовал кричать и умолять – и получил сильный подзатыльник. Так что надо как-то иначе забраться.

Наконец обнаружил дерево, чья ветка проходила близко от окна на втором этаже. Скинул сандалии, с пятой попытки забрался на ствол, гладкий до отвращения, с него перелез на нужную ветку, раскинул руки и, слабо покачиваясь, дошёл до середины моей опоры. До окна ещё было далековато, а ветка уж очень истончалась. Дойти до её конца не удастся: она сломается или я не удержу равновесие. Тут нужны очень лёгкие шаги. Да и тяжеловат я. Но если не вымолю прощения, то завтра папа и мама…

Чуть помедлив, вернулся к стволу, разбежался, пронёсся по ветке, едва её касаясь, и прыгнул. В окно не попал, однако успел вцепиться левой рукой в подоконник. Едва сумел дотянуться свободной рукой, вцепиться, подтянуться. Наконец-то сел на подоконник: левой ногой в коридор, правой – наружу. Немного отдышался: долго сидеть тут нельзя. Хотя я и сумел не проронить ни единого звука на протяжении этого сложного хода, тут должно быть много охранных и сигнальных заклинаний, так что моё проникновение скоро заметят. А в магии я пока только на уровне изучения основ: куда уж мне тягаться с опытными старыми магами, берегущими покой королевской семьи! Где же тот зал?

– Мальчик, ты что это тут… – послышалось сбоку.

Ко мне кошачьей походкой приближался светловолосый страж в белоснежной одежде. Меч из узорчатых ножен он не доставал, но вот выражение его лица не предвещало мне ничего хорошего. Надо бы его отвлечь.

– Т-там… т-там… – указываю дрожащей рукой за окно.

– Что? – холодно спросил эльф, смотря на меня.

– Т-там… т-там… – я отчаянно выдумывал предлог и наконец меня озарило: – Там человеческие воины! Как будто посла из Лысегорья сопровождают, но вид у них такой… такой…

Маг недоумённо развернулся к окну, возле которого стоял, создал заклинание удалённого виденья. Я робко спустился на пол. И юркнул мимо него.

– А ну стой! – стражник бросился за мной. – От Лысегорья послом всегда выступает их главный маг, Лириард!

Ой, промахнулся.

К счастью, ноги у меня были быстрые, а он не спешил использовать против меня магию: не то заклинания у него могли повредить дворец, не то я был слишком мелким возмутителем спокойствия, чтобы применять против меня опасную магию. Во время моего путешествия к лестнице за мной появился приличный хвост из мрачной охраны. Но мне опять повезло: обеденная зала на первом этаже располагалась почти у самой лестницы: я много слышал об этих деревянных дверях с узором из дубовых и кленовых листьев, потому сразу узнал. И решительно вцепился в ручку, всем своим видом показывая, что меня оторвут только с ней или с левой створкой двери.

Мои преследователи мрачно переглянулись с двумя стражниками, стоявшими вокруг двери: эльфом и эльфийкой, очень похожими друг на друга. Женщина, явно находившаяся в периоде Долгой молодости, ступила ко мне, грубо схватила меня за левое ухо.

– Уходи, Кан! Тебя сюда не звали.

– Пустите меня к королю! – отчаянно завопил я.

Эльфийка больно дёрнула меня за ухо, но я не выпустил ручку. Она рванула меня ещё сильнее, словно собиралась отозвать моё ухо вместе с головой. Тихо потребовала:

– Убирайся отсюда, невоспитанный мальчишка!

– Пустите меня к королю!!!

Ухо крепилось к моей голове прилично, да и я не собирался отступать, даже если мне его и оторвут. А как тут сдаться, как уйти, если родителей схватили на моих глазах, обвинив изменниками, и объявили, что завтра утром они выпьют из Чёрной чаши самый страшный яд?! Точнее, схватили отца, а мать рванулась вслед за воинами и закричала, что она помогала ему готовить восстание – и её саму уволокли! А я такой слабый, что не смог их защитить!

Оказалось, когда отрывают ухо – это жутко больно. Но ещё мучительнее вмиг потерять семью!

– Пустите меня к королю! – из глаз моих хлынули слёзы. – Они не виноваты! Не виноваты! Им дела нет до власти! Отпустите их! Пропустите меня! Или дайте мне осушить Чёрную чашу!!! Они не виноваты! Это я виноват!

Створки двери изготовили давно, потому ручка оторвалась прежде моего уха. Я и резко дёрнувшая меня стражница грохнулись на пол. Её тело смягчило моё падение, а вот ей самой досталось. Она застонала, ослабила хватку: я вырвался и с размаху налетел на запертую дверь. Не выбил, но расшиб плечо. Я рыдал, орал, бросался на створки двери, как безумный. От боли, от отчаяния в голове у меня помутнело. О, если бы я мог разнести эту проклятую преграду в щепки!

Рвануло, меня и стражников отшвырнуло на противоположную стену. Я оправился первым, бросился в освободившийся проход, прямо к растерянным королю и королеве, упал возле Хэла, вцепился в его ногу, что-то залепетал, уже сам не понимая, что говорю. Отдельные слова зацепились в моём сознании: «Чёрная чаша», «казнь», «папа», «Грань» и «сын».

Ворвавшиеся стражники оторвали меня от растерянного короля. Ярость захлестнула меня. О, как хотел я разрушить здесь всё, испепелить этого проклятого эльфа, чтобы больше никогда не было в мире этих мерзких светло-карих глаз, окружённых густыми тёмными ресницами, этого гадкого длинного прямого носа, тонких, но густых бровей, тонких губ, двигавшихся, но не издававших никаких звуков.

Казалось, будто огненная волна вырвалась прямо из моего сердца, мгновенно затопила обеденную залу. Стражники, натасканные и как маги, не смогли справиться с ним, потому вытащили короля и его жену наружу, а меня не то не спасали, не то не успели. И я утонул в свистящем и гудящем огненном океане. Сознание не выдержало нахлынувшей боли… и пустота… и тишина… и ничего не осталось от меня…

***

Я рыдал и стонал. Долго. Не сразу понял, что трясут не мои обгорелые останки, а меня. И я жив. Цел. И не в том проклятом дворце, а в тёмных сенях. И трясёт, и роняет на меня горячие слёзы Зарёна.

Немного оправившись, хотел поблагодарить её, но мне вдруг снова ярко представилась обеденная зала и лицо короля – и слово «спасибо» застряло у меня в горле. Так вот кого мне напомнила полуэльфийка! Неужели, она – его дочь?!

– Гриша, всё прошло! Всё! – ласково шептала мне девушка, взъерошила мои волосы, – Это был сон, просто сон!

– О, если бы это был сон! – не удержался, схватил Зарёну за руку. – Пойдём, выйдем ненадолго.

Она безмолвно проследовала за мной. В комнате зашевелилась её мать, видно, не спала, но нас не окликнула. Плотно закрыв за собой входную дверь, отпустил её запястье и очень тихо поинтересовался:

– Можно задать тебе нескромный вопрос?

– Да, – спокойно ответила полуэльфийка.

– Ты знаешь, как выглядел твой отец?

Помолчав, девушка мрачно произнесла:

– Разумеется, я спрашивала у матери. Если когда-нибудь встречусь с ним – он за всё ответит.

Зарёна точь-в-точь описала Хэла. Я тяжело опустился на крыльцо, охваченный самыми противоречивыми чувствами. Воспоминания о прошлом вгрызлись в сердце, причиняя ему невыносимую боль. А, может, это всё от того, что от потрясения хрупкая нить между мной и девчонкой, к которой я привязался, оборвалась?

– Это тот, которому ты хочешь отомстить?

В деревне уже шутили, что я и Зарёна умеем читать мысли друг друга: отчего-то один из нас прекрасно понимал состояние другого. Однако сегодня ярость заглушила то тёплое и мягкое чувство, которое вызывала у меня полуэльфийка.

– Он.

– И ты… убьёшь его? – спросила девушка испуганно, потом уже спокойно добавила: – А впрочем, это будет слишком маленькой расплатой. Но ты не волнуйся, Гриша, даже если б ты не рассказал, кто твой враг, я всё равно не простила бы отца. А теперь – и подавно.

Вдохнув, тихо спросил, внимательно глядя в её глаза, столь ужасно похожие на его:

– А если окажется, что твой отец – весьма знатный и влиятельный эльф? Многие мечтают о богатстве и знатности.

– Да будь он хоть королём остроухих! – прошипела Зарёна, глубоко вдохнув и шумно выдохнув. – Он за всё ответит! Так что лучше ему не попадаться у меня на пути!

Как мило! Если отец и дочь когда-нибудь встретятся, Хэлу не поздоровится. Что Зарёна молчать не будет, я уверен. Впрочем, вряд ли ему понадобится с ней общаться: сейчас, согласно слухам, этот развратник не часто вылезает из своей страны. Красивого и изящного ему хватает и там. И говорят, что он стал слишком придирчив. Значит, навряд ли его опять потянет к людям, которых большинство эльфов считает грубыми и скучными.

Робко коснулась моего предплечья, но, впрочем, руку сразу убрала, столкнувшись с моим мрачным взглядом.

– Ты хочешь уйти, так?

Догадалась она и о другом моём сильном желании. Но, впрочем, разве мог я мечтать о чём-то ином?.. Нет! Шрамы с моего тела сошли, благодаря моей дружбе с хорошим лекарем. Да ещё и повезло, что вскоре к нему попал. Вот только то пламя оставило шрамы и в моём сердце. Те, которые стереть не смогло ничто. Уже несколько десятков лет вдали от дома. Забытый всеми. Хотя и не стал тем Забытым. Или… всё же… стал?.. Но, впрочем, быть забытым даже хорошо: так я смогу внезапно вернуться, никем не жданный.

Стиснул кулаки.

А я вернусь. Я ещё вернусь к тебе, Хэл! Эльфийский лес меня ещё запомнит. Но, надеюсь, ты помнить долго не будешь, потому что тебя тогда уже не будет. Если я о чём-то другом и мечтаю, так только чтобы ты не успел сдохнуть прежде. Несколько десятков лет я учился, чтобы вернуться и отомстить. И я однажды вернусь. Ничто меня не остановит.

– Гришка… – робко позвала Зарёна, но, увидев мой ненавидящий взор, осеклась. – Григорий… я только хотела сказать…

Молча вернулся в сени, разжёг на полу маленький огонь, который ярко светил, но ничего не сжигал, и начал быстро собирать свои нехитрые пожитки. Девчонка хотела нащипать мне овощей с огорода, но я резко велел ей остаться на месте: дом, оказавшийся столь тесно связанным с моим заклятым врагом, а так же всё, имеющее к нему отношение, теперь вызывало у меня отвращение.

Мрачно на девушку взглянул, смущённо теребившую кончик лохматый длинной тугой рыжей косы.

Я забуду тебя, Зарёна! Я забуду всё, связанное с тобой! С этого дня нас ничего больше не связывает.

Сердце мучительно сжалось. Мне вдруг стало страшно. Я… я успел к ней привязаться?.. Нет. Нет! Сегодня я уйду! И, надеюсь, что никогда её больше не увижу!

Хозяйка выползла в сени, зябко кутаясь в старую шаль. Значит, следила за нами. Ну да теперь всё равно.

– Уходишь, Григорий?

Я тепло с ней попрощался, подхватил свой свёрток. К счастью, за эти годы хорошо научился притворяться. Уж недолго дружелюбие смог разыграть. Знал же, что и жизнь этой женщины, молодой ещё, сломана из-за жадности остроухого. Моего же врага. Но с вспыхнувшей в душе ненавистью ничего поделать не мог. Хотелось уйти. Поскорее уйти отсюда. Сейчас же! О, вот, вроде и всё. Осталось только завернуть края полотенца, да сложить в мою старую сумку. Какое счастье, когда мало вещей!

Полуэльфийка метнулась в комнату и вытащила мне сумку, которую сама же сшила и вышила. Поколебавшись, взял. Всё-таки, девчонка ни в чём не виновата: она не выбирала себе отца. Или… или выкину за околицей. Или просто сожгу.

Зарёна выскользнула за мной в ночной мрак. Сегодня ярко светила полная луна, так что была видна точёная фигурка полуэльфийки и её опущенные плечи.

– Ну, назови своё настоящее имя хотя бы на прощание! – тихо взмолилась она. – То, каким ты зовёшься, слишком человеческое. Да и лицо у «менестреля Гришки» уж очень простое. А эльфы все красивы. Да и… я же не прошу тебя показать мне твоё лицо!

Холодно отрезал:

– Слушай, если желаешь мне добра, сделай вид, что никогда меня не встречала! Что меня вообще не существует!

– Чтобы твоё появление перед моим отцом стало неожиданным? – сообразила догадливая девчонка, но, впрочем, ответила сразу же: – Хорошо, – ухмыльнулась, кажется, – я буду молчать.

Прошёл несколько шагов – она не шла за мной, оставшись стоять там. Поняла, что меня не сможет задержать. Всего лишь сон. Всего лишь одна ночь. И всё опять разрушилось. Всё снова разрушилось из-за тебя, Хэл!

Уже до ворот прошёл – дочь врага так и не кинулась за мной. И, кажется, рядом с нею стояла мать, растерянная и плачущая. Замёрзнет же! Она не давала мне мёрзнуть. Хотя особо-то и вещей у них не было. Но тёплой еды и тёплых слов у матери её на меня хватало всегда.

Вздохнув, обернулся. И верно, они вдвоём стояли у крыльца. Мать обнимала дочь и плакала, уткнувшись лицом ей в плечо. Подсвечник стоял на ступеньках, с затухающей свечой да тусклым светом, который был слишком тонок и мал, чтобы победить ночной мрак, охвативший всё.

Я вроде ненавидел их, оказавшихся связанными с ним. Но… мне больно было смотреть, как мать её сотрясается от плача. Та и вовсе ничего не поняла. Так же тихо и дружно говорили ещё с утра, днём. Она успела привязаться ко мне?.. Или расстроилась, что я не заберу Зарёну с собой?..

Но почему-то крикнул:

– И береги себя! И мать!

– Я обещаю! – прокричала мне девушка.

Её волосы и волосы матери, на которых отсвечивали пряди от тусклого света свечи, казались ожившим пламенем. Струи пламени, обрамляющих два бледных лица. И одно, до отвращения похожее на его.

Дом, который я было обрёл. Нет. Дома у меня не было. Дом мой был разрушен ещё тогда. А больше дома у меня быть не могло.

Отвернувшись от дочери моего врага, быстро вышел за калитку. Едва ли не бегом по деревне прошёл. Она научилась у меня не только драться, но и использовать проявившиеся у неё эльфийские способности. И я могу спокойно её оставить.

Создал заклинание и переместился в безопасное место. Это оказался лес. Причём, щедро поливаемый дождём. Небесная влага меня успокоила. Долго стоял под холодными струями. Медленно ушли неприятные мысли, затем и чувства. Потом мне стало всё равно. А дождь всё лил и лил. Синего чистого неба больше не было, осталось только тусклое и грязное…

Когда дождь наконец-то закончился, я высушил магическим пламенем одежду. Медленно брёл по грязи, надеясь рано или поздно выйти на дорогу. Шёл, шёл, чихая и часто сморкаясь. А потом недоумённо остановился: вдалеке кто-то заиграл на флейте. Ночью, посреди мокрого леса! А когда вслушался, у меня по спине поползли мурашки: это была та самая мелодия, которую сочинил в детстве.

***

…Накануне того дня, когда воины пришли за отцом, я один раз исполнил её перед родителями. Мама только улыбнулась, а отец раскритиковал меня в пух и прах за простоту мелодии. Он сказал: «Это слишком грубо для эльфа» – и напомнил, что в нашем роду было четыре композитора, чей талант признали в Эльфийском лесу. А для эльфов признание среди своих – самое важное. Вот люди нетребовательные: им нравятся все мелодии, которые мы исполняем.

Я тогда страшно надулся: это было первое моё музыкальное творение, и я считал его если уж не самым лучшим в мире, то хотя бы просто гениальным.

Мама попробовала нас примирить: намекнула, что из всех мастеров искусств, когда-либо существовавших в нашей стране, было только двое, которым всё удавалось с самого начала, но они жили столь давно, что истории об их таланте, явившемся едва ли не с первого года их рождения, уж очень похожи на преувеличение. То есть, даже признанные мастера начинали с трудностей и ошибок, порой весьма забавных. И рассказала пару историй о наших великих мастерах. Затем спросила, как называется моё творение, сочинил ли я к нему песню.

Я гордо выпалил: «Дуб стоит вопреки ветрам!». И напел:

Дуб стоит вопреки ветрам

Среди бурь и среди невзгод.

Дуб стоит вопреки ветрам

Не один единственный год.

Не сломался дуб, не засох.

Свет далёких звёзд повидал.

И ни единый свой вздох

За столетия он не отдал.

Дуб тянулся всегда только ввысь:

В росте видел старик свою цель.

На его ветвях засыпала гордая рысь.

А иногда под ним пел менестрель.

Под тяжёлой дубовой листвой

Прятались люди от струй дождя.

Осенью в небо взмывал волчий вой:

Гимн луне они пели, под дуб приходя.

Дуб стоит вопреки ветрам

Среди бурь и среди невзгод.

Дуб стоит вопреки ветрам

Не один единственный год.

Для чего стоишь, старый мудрец?

Ведь однажды и ты пропадёшь!

Одиноко свободы хранишь венец,

А потом и ты в никуда уйдёшь!

Дуб молчит и стоит вопреки ветрам,

Сберегая маленький ствол дубочка.

Знает старец, что в дали где-то там

Его возродит его взрослая дочка.

Отец расхохотался, а мама лишь коротко улыбнулась…

***

Я встряхнул головой, отгоняя наваждение, но мелодия всё ещё звучала, словно смеялась надо мной, напоминая о последнем дне, когда видел родителей весёлыми. И теперь мне не обидно, что они так отнеслись к моему первому сочинительскому опыту. И пусть бы они смеялись! Да хоть всегда! Только этого уже никогда не случится.

А мелодия лилась, и я с ужасом вслушивался в неё. И только последние звуки ночного бреда отличались от того, что сам сыграл: у меня песня была полна надежды, а тут под конец мелодии надежда сменилась глубокой тоской. Затем тишина окружила меня. Моё сердце бешено забилось.

Кан, успокойся! Ты слишком перенервничал из-за кошмара, потом слишком долго пробыл под холодным дождём, так что просто-напросто простудился и теперь бредишь.

Но ушедшее не желало оставлять меня, тенью вцепилось в меня: мне опять примерещились звуки флейты. Они все лились, лились и складывались в мелодию, которую я очень любил исполнять в детстве.

Не выдержав, я уронил сумку на мокрую землю, обхватил голову руками и отчаянно закричал. Мелодия стихла. От меня испуганно шарахнулось какое-то небольшое животное. Замолчав, создал на левой ладони магическое пламя. Оно охватило лес шагов на тридцать вокруг меня. И запачканную грязью сумку у моих ног. Поднял подарок Зарёны свободной рукой, выпрямился. И потрясённо застыл: шагах в десяти от меня стоял и смотрел на меня мой отец, который вот уже тридцать лет как находится за Гранью. Он сжимал в руке флейту. Я испуганно вскрикнул, попятился. На лице мужчины отразилось недоумение, он отступил на шаг назад и хрипло спросил:

– Кто ты?

Испуганно задрожал. Мало мне прошлых видений, так ещё и мой бред начал со мной разговаривать! Нельзя столько мокнуть под дождём, даже если это смывает память о ночном кошмаре, а так же отвлекает от печальных воспоминаний!

– Что с тобой? – участливо спросил отец.

Он выглядел таким… живым. И я так давно не видел родное лицо! В горле моём застрял комок. Сглотнув, тихо ответил ему:

– Ты знаешь.

– Я не знаю, – ответил мужчина грустно.

– Ты… – мой голос задрожал. – Ты меня не помнишь?

– А кто ты? – его глаза недоумённо раскрылись.

Было в них что-то не то, что-то другое… Кан, это же бред! Обычный бред! Естественно, он странный! И не следует тебе с ним разговаривать.

Развернулся к нему спиной и торопливо пошёл прочь. Отец пытался мне что-то сказать, но я не слушал. Он рванулся за мной, споткнулся на грязи и упал. Я помчался вперёд, судорожно сжимая ручку сумки, выставив перед собой руку с магическим пламенем.

Прошлое не вернётся, никогда не вернётся.

Тяжело и медленно уползла от меня ночь.

Рано утром, усталый и измученный, выбрался на широкую мощёную дорогу. И вскоре она привела меня к городу. Голова была как в тумане. И есть уже совершенно не хотелось: ещё один признак надвигающейся болезни. Нащупал на дне сумки сухой корень имбиря, оторвал большой кусок, морщась, разгрыз, проглатывая слюну.

Брёл по городу и мне мерещились лёгкие шлепки по мокрой мостовой, следовавшие за мной на некотором отдалении. Когда оборачивался, то улицы оказывались пустынными или рано проснувшиеся горожане шли не там, откуда доносились подозрительные звуки. Да и стоило мне остановиться, как шлепки за мной пропадали.

Обессилев от голода, видений и жара внутри меня, прислонился к дереву, росшему возле низкого старого одноэтажного дома. Устало прикрыл глаза. Шлепки по мокрой дороге тихо крались ко мне. Ближе, ещё ближе. Вот между ними и мной расстояние в два-три шага. Слегка приоткрыл глаза, взглянув вниз. В луже около моих ног отразился мой отец, встревожено смотрящий на меня. Я распахнул глаза: на том месте никого не было. Заорав, побежал прочь, подальше от этого ужасного виденья.

На какой-то улице, выскочив из-за поворота, натолкнулся на светловолосого парня в одежде Белого края. Человек ограничился недовольным взглядом. Я не извинился и гордо прошёл мимо. Отойдя на приличное расстояние, услышал, как тот сказал своему спутнику, невысокому курносому парню с короткими всклокоченными волосами:

– Судя по запаху, он – не пьян. Наверное, болен или у него что-то стряслось.

– Просто придурок, – язвительно отозвался темноволосый.

Когда я возник перед нахалом и попробовал дать ему по зубам, тот спокойно увернулся и наподдал мне ногой по колену.

– Вадим, ты опять?! – взвыл светловолосый.

– А чё я? Это они все на меня кидаются!!! – возмутился его спутник.

К моей досаде, он оказался не только магом, но ещё и умел драться, к его – я оказался достаточно ловок, так что в итоге больше я его потрепал, чем он – меня. Его спутник мрачно дожидался в сторонке, не вмешиваясь. Когда мы с моим противником отступили друг от друга, тяжело дыша, то светловолосый едва не вырвал у драчуна клок волос, появившись неожиданно у того за спиной. Тоже маг.

– Вадим, ты когда-нибудь повзрослеешь? – мрачно спросил светловолосый.

– Зачем? – возмутился его приятель, потирая ушибленный бок. – Чтоб тоска заела?!

Я подобрал брошенную сумку и побрёл по улице. Долго или мало слонялся по городу, не понял: ощущение времени пропало, а отяжелевшую голову было трудно поднять к небу.

Кто-то попробовал сунуть руку мне в сумку – и рухнул от моего пинка. Голова у меня начала раскалываться, ноги – слабеть. Вор вскочил, в его руке блеснуло лезвие. Пропустил один из его ударов. Отбросил его от себя, переместился на короткое расстояние. Хотел перевязать рану, но всё вокруг поплыло…

Очнулся уже на мостовой, возле ограды чьего-то дома. И опять увидел лицо того, кто уже давно находился за Гранью. В дневном свете видел чётко. Он держал прохладную мокрую ладонь на моей щеке. Увидев, что я очнулся, улыбнулся. Как-то непривычно. Смущённо. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза, потом он резко отскочил от меня.

Топот где-то за дверью, недалеко. Напуганный женский крик. Отчаянный.

Резко сел. Голова уже не гудела. Отца, разумеется, рядом не было. Приснился…

Но рядом кто-то явно дрался. Возня шла из-за двери ближайшего дома.

Вскочил на ноги. Странно, чувствовал себя бодро.

– Ромка!!! – отчаянно закричали в ближайшем доме, кажется, за входной дверью.

Как будто там кого-то убивают.

Шум возни. Кажется, девушке той никто не пришёл на помощь.

Или насилуют?.. Или, всё-таки зовут на помощь?..

Я чувствовал себя непривычно бодрым. Да и эта драка в чужом доме смущала. Как будто и правда кто-то попал в беду. Молодая женщина. Или жена с супругом поссорилась? То ли тому внезапно припёрло, то ли они так мирятся?

Тут щёлкнула задвижка и на крыльцо выскочила перепуганная девушка. Именно девушка, волосы в одну косу собраны. Вышивка на платье красная. Белый край?..

Но она в таком ужасе кинулась вперёд. И за нею мужчина выскочил. Нет, на ссору супругов или любовников не похоже. Как будто вор забрался в дом. Или неудачный ухажёр решил изнасиловать строптивую возлюбленную. Дома, кажется, никого кроме неё нет, поэтому выскочила на улицу, к людям.

Перемещение до крыльца удалось на удивление легко. Я обнял девушку одной рукой, свирепо посмотрел на её преследователя. Вроде смутно знакомого. Э… где я его видел?..

– Эй, ты, отпусти её! – потребовал её преследователь.

В его руках вспыхнуло магическое пламя. Маг? Ну, ладно, потренируемся.

– Ромка!!! – отчаянно завопила девушка.

Прижал её к себе левой рукой, правой двинул, сосредоточиваясь.

Магия опять сложилась легко, будто и вовсе без слов заклинания. А невидимой струёй напавшего смыло обратно через порог.

Спасённая дрожала, плохо соображая. Но платье вроде не смятое. Убежать успела. И ладно.

Но упрямец выскочил через окно. Парень беглянку отпускать не хотел, мощно атаковал меня магией. Такой… сначала для виду, чтобы пыль пустить в глаза. Но когда я ответил мощным ударом, он понял, что и я чего-то стою и перестал выпендриваться передо мной и девушкой.

От очередного заклинания меня отвлекла спасённая: она вдруг сильно укусила мою руку, сбив настрой. От боли на несколько мгновений забыл нужные слова. Хорошо хоть парень её калечить не хотел, увидев, что я временно выбит из колеи, сам остановился.

Я возмутился:

– Ты чего кусаешься? Я же тебя от него защищаю!

– Это я её от тебя защищаю! – прорычал насильник.

Кажется, мы друг друга не поняли. Но девчонка-то явно была чем-то напугана. Стоит ли оставлять их вдвоём?

Молодой маг покосился на беглянку. Растерянно.

– Эй, отпусти его! Мы просто друг друга не поняли, – попросил вдруг он её.

Пусть и не сразу, но девушка его послушалась, разжала зубы. Блин, больно!

Но, впрочем, смолчал. Она была чем-то напугана, сильно. И вот сначала я всё-таки разберусь, что у них произошло.

Из-за стены дыма, высокой, кстати, вставшей вокруг забора, донеслись крики, ржанье лошадей.

– А ну разойдись!!! – гаркнул кто-то с улицы. – Стражники, вперёд!!!

Лезть к магам охранники города не хотели. Но толпа там явно собралась. Вот что с этим делать?..

Покосился на мага. Тот сам замер растерянно. Ага, лапать наедине не страшно, а вот отвечать перед людьми уже не смешно? И где-то я его уже видел. Посмотрел на бедняжку. Замер.

Так ведь её я во Враждующих странах подобрал, едва живую от голода и усталости? Надо же, снова встретились!

– Разойдитесь! Да что же тут такое? – прокричали с улицы.

Девушка выскользнула из моей руки, бросилась к дыму. Хотя пройти сквозь него не осмелилась. Прокричала отчаянно:

– Ромка!!!

– Алинка!!! – радостно отозвался оттуда молодой мужчина, другим прокричал: – А, ну, пошли вон! И ты своего коня убери!

– Ты обнаглел! Я – главный стражник этой столицы!

Я сжал её локоть. Неясно, что за дым использовал тот маг. Как бы она в нём не задохнулась.

– Ромка!!! – испуганно закричала она, призывая на помощь того молодого мужчину, который остался за дымовой преградой.

– Ты, наглец…

Он и глава стражи поругались. Понятное дело, хамство главному стражнику – это не пустяк. Хорошо, если отделается несколькими монетами или десятком-двумя плетей.

Люди зашумели с улицы. Ага, а кому-то чужая драма – приятное развлечение.

– Алинка!!! – послышалось уже из завесы. – Алинка!!!

– Ромка!!! – девушка отчаянно дёрнулась из моих рук.

А ведь за хамство главе стражи не только её заступнику может попасть, но и ей. Если там какой-то засранец во главе, то покарает всех причастных. Не только пытавшегося её спасти, сдуру нахамившего ему. Пожалуй, надо убрать отсюда девчонку. Потом разведать, всё ли успокоилось. Тогда уже вернуть.

Я отступил, увлекая её от крыльца. Так, теперь надо вспомнить заклинание для перемещения двоих. Или, всё-таки, портал?..

– Ромка!!! – отчаянно сопротивлялась она.

Из дымовой стены послышалось:

– Сопля, я ид-у-у-у! – и мат.

Кажется, орущий упал. Не повезло ему. Но он уже взрослый, сам сможет постоять за себя. А вот девушку отдавать на растерзание главе стражи жалко.

Тут вдруг… мы очутились в лесу. Трое. Он всё-таки собрался её похитить? А зачем прихватил и меня? Или сам от волнения заклинания перепутал? Так хорошо ещё, что нас клочками по Белому краю не размазало!

– Ты не зря создал дым, иначе нас могли бы схватить, – сказал мне маг вполне серьёзно.

Э… я создал? Не помню.

Но он… на меня не кинулся. Даже… улыбнулся мне. Дружелюбно. Дружелюбно?!

Моргнул растерянно. Ничего не изменилось. Он так же с улыбкою смотрел на меня. Не злой. Или и правда я что-то не понял?

Сказал спокойно ему:

– Нам всё равно будет трудно уладить это дело.

А девушка обмякла на моих руках. Вот только обморока её не хватало! А, впрочем, пожалуй, мне так проще будет расспросить или допросить этого парня. Что тут вообще происходит?! Точнее, там. Что там произошло?..

***

Я встал, не заправляя постели, бесшумно перемахнул через окно. Приземлился не на куст, а около. В глазах потемнело. Едва удержался, чтоб не взвыть во весь голос. Как некстати эту рану получил! На ближайшие недели можно забыть о тренировках.

С трудом выровняв дыхание и разогнувшись, я беззвучно дошёл до кухонного окна и, лишь слегка зацепив куст цветущей сирени, залез внутрь. Надо бы рану без этого докучливого хозяина дома осмотреть. Да и дверь он нарочно не смазал, чтоб скрипела, когда я или Эндарс выйдем из комнаты. Если так беспокоится за целомудрие сестры, зачем вообще было постояльцев в дом пускать? Тем более, по одёжкам нашим видно, что мы не светопольцы.

Взяв ковшик, склонился над ведром колодезной воды. Потрясённо застыл.

Из воды смотрел молодой мужчина. Серые глаза, тонкие и красивые черты лица, треугольный подбородок, длинный нос, растрёпанные тёмно-русые волосы, криво обрезанные, до плеч и ниже, и…

Заслышав лёгкие шаги в коридоре, торопливо прикрыл волосами заострённые сверху уши и потянулся за ковшом. Какая досада, что обе иллюзии слетели, покуда я свалился с жаром! Я давно уже жил среди людей и привык притворяться одним из них. Хоть Светополье и граничило с одной стороны с Эльфийским лесом, хоть светопольца и вели иногда с остроухими дела, однако же всё же относились к нам настороженно.

Алина какое-то время молча стояла у порога, то ли разглядывая меня, то ли о чём-то задумавшись, потом зашла на кухню, тихо заслонив за собою дверь. И вдруг… дрожащим голосом едва слышно спросила:

– Кан?..

Я давно уже никому не говорил родного имени. Разве только ей. Тогда, при первой встрече, когда был иллюзией совсем другою прикрыт. Просто она очень просила сказать ей имя, чтоб она могла молиться о моём благополучии. Но она не видела тогда моего настоящего лица! Тем более, что ещё до того, как сознание потерять, когда мы только с Эндарсом вытащили её из затянутого дымом дома в ближайший лес, я соврал, что меня зовут Канрэл. Светополье граничит и с Синим краем, там что-то подобное попадается. А Кан… это слишком коротко для человеческих имён. Разве что в Жёлтом краю, откуда эльфы кое-что заимствовали, включая склонность к коротким личным именам и витиеватым лиричным именам семьи и рода.

Резко выдохнув, отпил воды. Притворился невозмутимым. Пусть устыдится своей фамильярности. Наверное, она просто Канрэла хотела сократить. Хотя я вроде не подавал ей повода.

– Кан… ты ведь Кан, да? – робко спросила она.

Но она же не знала, как я выгляжу без иллюзий!

С трудом выровняв дыхание, невозмутимо повернулся к ней.

– Иногда меня зовут Рэл или Кан, когда фамильярничают, – поморщился, – но я не привык к этому.

Девушка грустно потупилась.

– Прости, я тебя кое с кем спутала.

Всё-таки думает, что это был я?..

Не удержался:

– Чем я на него похож? Лицом?

Алина робко посмотрела мне в глаза.

– У тебя глаза серые, как у него. То есть, у него они могут быть и не серыми.

– Плохо рассмотрела? – поднимаю брови.

Но она серьёзно ответила, взгляда своего не отводя:

– Мне только кажется, будто бы у него серые глаза.

– Так почему ты всё-таки спутала меня с ним? У него волосы, как у меня?

– Нет.

Вот именно, я и сам помню, что в прошлый раз, когда меня занесло в Светополье, я притворялся черноволосым, да ещё и внешность состарил, чтоб было около сорока пяти! А от неё ни в тот раз, ни в этот магией не веяло! Она не могла разглядеть тогда мою настоящую внешность сквозь иллюзию!

– Странно… – изобразил улыбку. – Почему ты подумала, будто бы он – это я?

Она лишь отчаянно вглядывалась в мои глаза.

Глаза…

Цвет глаз сложно изменить иллюзией, затратно. Поэтому серыми глаза я оставлял часто, при многих иллюзиях. Но мало ли сероглазых людей, тем более, в Белом краю?! Да и лицо, фигура у тогдашней иллюзии и настоящего меня отличались совсем!

– Кан, почему ты врёшь? – грустно спросила внезапно она. – Это ведь ты! Тот Кан, который спас меня в лесу у дороги!

Шумно выдохнул. Не мог скрыть волнение: эта девушка меня испугала.

Мрачно у неё спросил:

– Почему ты так уверена? Сама сказала: мы совсем не похожи!

– Это ведь ты!

– Нет, он – не я. Ты это всё придумала. Иди, поспи. Или своими делами займись.

Губу прикусив, Алина отвернулась и пошла ко двери.

Вовсе не похожа на магичку! Тем более, в Светополье своих магических школ не было. Эндарсу пришлось парочку спектаклей устроить, здесь и в соседнем городе, изображая месть чокнутого мага, чтобы подозрение от дома Алины отвести, чтоб она могла потом спокойно вернуться и её ни в каком сговоре не заподозрили. Жаль, я так некстати снова отрубился, а он надумал мне и себе комнату у брата Алины снимать.

– Алина… – вырвалось у меня, когда она взялась за ручку.

– Чего? – светополька даже не обернулась, но и не ушла.

– Как ты меня узнала?

Резко повернулась. Робкий взгляд, смущённый. На щеках вспыхнул румянец. Как будто отчаянно пытается отыскать что-то в моих глазах. Под моим испытующим взором робко пожала плечами.

– Значит, у тебя какой-то дар. Или ты чего-то смыслишь в магии.

– У меня нет никакого дара, и я не магичка, – ответила девушка торопливо.

– Как тогда ты меня узнала?

– Мне казалось, будто бы это был ты, – смутилась.

– Отчего?

– Не знаю. Я просто хотела спросить. Просто проверить.

– Но ведь только маги… – внезапно меня пронзило воспоминанье о маминых историях. – Хотя в одной древней легенде говорится иное: кое-кто может узнать кого-то под любой иллюзией.

– Под любой? Тогда он сильный маг? – горько усмехнулась она.

Сердце моё неровно забилось под взглядом усталым синеглазой красавицы. А ведь я и не стремился никогда к ним!

Я спросил у неё взволнованно:

– А как ты думаешь, какой я на самом деле?

Девушка проворчала:

– Может быть, почти такой же, как и сейчас.

– Почему… почти такой же?

– Откуда мне знать? Я не маг.

И про уши догадалась?!

– Н-но… ты права!

– Разве? И что, по той легенде, я теперь могу узнавать под иллюзией любого мага и простого человека?

Я долго смотрел в окно на сирень цветущую. Сердце неровно билось от того, что я понял. Странно. Мне же не было никакого дела… и зачем это всё сейчас? И это моё волнение?.. Ни романа с короткою вспышкою страсти, ни семью я никогда не хотел. Смыслом всей моей жизни стала месть после того пожара. А семья и любовь… как-нибудь потом, если доживу. Хотя я не ждал, что из Эльфийского дворца меня отпустят после убийства их короля.

Она стояла на том же месте. Робкий взгляд вцепился в меня. Грудь взволнованно поднималась и опускалась. Сердцебиение. Дыхание неровное. Нет, правда, зачем это всё? Зачем это всё сейчас?!

Но она ждала, чтобы я хоть что-то ответил. И я дрогнувшим голосом признался внезапно:

– Одного единственного. И ты единственная, кто не магичка, но сможет меня узнать.

– Почему?

Долго… очень долго смотрели мы друг другу в глаза. Сердце моё не успокаивалось. И я признался глухо:

– Потому что ты единственная, кто меня любит.

Смутившись, взгляд потупила. Но не ушла. Не хотела уходить.

Устало сказал:

– Ты же понимаешь: я уйду через неделю-две, когда окрепну после раны.

– Понимаю, – едва слышно ответила она.

Не ушла. Не сдвинулась. Но не пыталась меня как-то задержать возле себя.

Не удержавшись, растерянно спросил:

– И… ты так просто меня отпустишь?

Светополька робко посмотрела на меня, но сказала твёрдо:

– Ты свободен и я свободна. Я не буду ругать ни себя, ни мою любовь. Надеюсь там, куда ты уйдёшь, ты будешь счастлив.

– Вряд ли. У меня есть дело, о котором мечтаю с детства. Больше у меня ничего нет. И, пожалуйста, не называй меня моим прежним именем.

– Тебе ненавистно собственное имя?

– Мне не хочется, чтобы оно напоминало мне о прошлом.

– Тогда почему ты не взял совсем другое, а лишь добавил несколько букв к прежнему? Получается, о чём-то из своего прошлого ты не хотел забывать?

Сложно внезапно оказаться рядом с тем, кто видит тебя насквозь! Да и ни к чему мне эта вспышка любви.

Глухо произнёс, отвернувшись:

– Обо всём забыть не только не могу, но и не хочу.

Алина поспешно добавила:

– Не желаешь мне ничего рассказывать – не рассказывай.

Проворчал:

– Ну, спасибо за разрешение!

Она какое-то время переминалась с ноги на ногу – я на неё не смотрел – потом осторожно застучала горшками, готовясь к приготовлению завтрака.

Надо было уйти. Ещё тогда уйти и не называть себя. Уйти сейчас. Но сердце билось как-то устало. И она постаралась принять мой выбор, даже если эти недели после первой встречи всё ещё ждала новой встречи со мной.

– Я могу только рассказать тебе несколько историй, – внезапно вырвалось у меня.

В прошлый раз мы же обсуждали с нею песню. И я могу подарить ей немного моего искусства.

Робко посмотрел на неё.

Алина смущённо улыбнулась:

– Я люблю послушать разные байки и легенды.

Я стал мальчишкой семи лет, Алине было примерно столько же. Мне всё равно, что она родилась намного позже меня, и мы не могли одновременно быть детьми.

Взявшись за руки, мы бежали по большому лугу. Бежали в рассветных лучах. Нас окружал медовый запах трав: сладкий, чуть терпкий запах цветущей пижмы и немного горький запах тысячелистника. Вокруг на стеблях и листьях искрились и переливались капельки росы. Луг раскинулся широко. Казалось, он никогда не закончится…

Мы бежали, не останавливаясь. Порой переглядывались и весело смеялись. Наш смех летел над лугом. Летел далеко-далеко…

На следующий день опять рассказывал им легенды. Какие-то вспоминал, какие-то придумывал. Эндарс с раннего утра сидел на кухне со мной и Алиной. Вроде бы он ещё недавно бросал на меня задумчивые взгляды, а теперь отчего-то заинтересовался легендами. Да даже если его и не злила моя драка с приятелем, я и иначе мог его заинтересовать. Похоже, кроме нас в столице Светополья магов не было. А он, кстати, тоже притворялся обычным перед другими.

А Алина, кстати, осмелела, заулыбалась. Уже не отводит и не опускает взгляд, когда я смотрю на неё. Наши взгляды встречаются всё чаще и чаще. Её синие глаза искрятся любопытством. О, какая она красивая! Особенно, когда живо заинтересована в чём-то, когда выглядит счастливой.

Невольно улыбнулся ей – она ответила улыбкой.

– Так всё-таки, откуда появился третий Основной народ? По этой версии? – вклинился в наш немой разговор второй постоялец. – Если та девушка, не найдя взаимности у своего вождя, ушла в лес в когти диким зверям?

Он, кстати, выглядел мрачным. Неужели… ревнует? А, хм, и такое может быть! Алина – красавица.

Улыбнулся и продолжил легенду о Голубой лилии:

– Ушла Лиса в лес. Думала, хоть звери дикие прельстятся. Ей ж жизнь с той поры стала не мила. Да только пела она, губителей лесных поджидая. А они, голос её услыхав, восхитились. Да, такой вот у неё был дар петь: даже зверьё лестное умилилось и полюбило её. Охраняло. Таскало ей что-то покушать: то зайца пожирнее, то орехов, то к малиннику её водило. Время маленько залечило рану. И решила Лиса сотворить что-то необычное. И чтоб мир её услышал, помог в затее, стала только растительной пищей питаться. Девица помнила старые легенды о том, что прежде люди никого не убивали: ни своих, ни зверья какого-либо. Растительным когда-то питались. И было то миру их в радость: он, мир, точнее, она, Мириона родимая, не хотела, чтоб люди себе или зверью вредили. Ну, а что зверьё зверью вредит, так тут уж ничего не поделаешь: так уж зверьё Творцом устроено…

– Постой, Кан! – Алина вмешалась – она упорно сокращала Канрэла до Кана. – Ты ж вчера легенду рассказал, что когда-то давным-давно, ещё во времена Первого народа, и звери других зверей не ели? Что они тоже питались только плодами да травой?

Задумчиво отхлебнул из кружки, потом серьёзно изрёк:

– На сей вопрос менестрели и древние летописи расходятся во мнении. Кто-то говорит, что для порядка и круговорота жизни кто-то должен падаль поедать, кто-то – что клыки волкам и тиграм даны неспроста, и они изначально охотились за другими. Но кто-то говорит, что это из-за нарушения страшного в природе случилось. Возможно, когда наступила первая зима.

– Ну, вот эти вот остроухие бредни я слушать не хочу, – проворчал Эндарс. – Давай, дальше про Лису рассказывай.

Усмехнувшись, продолжил:

– Пару лет жила она в лесу, ведая только одно горе: неразделённую свою любовь. Думаете, зимой мёрзла, без шубы-то? Ан нет, зверьё преданное её отогревало. Да и сама она поздоровела, окрепла. Похорошела. Здоровье-то… оно украшает. Поскольку травой не мазалась, то окрепла. И зверьё как-то по-особому понимать стала. Да и тайны трав, прежде неизвестные, ей приоткрылись более чем другим людям. Вообще, в ту пору уже и драконы появились. Но им тайны трав так же не открывались, как и людям…

– Но ты же говорил, что драконы эльфов и людей намного в науках превосходят! – возмутилась Алина.

– По части траволечения – нет, – ответил парень вместо меня. – Кстати, если ты так будешь с вопросами его перебивать, то мы до возвращения Романа легенду о Голубой лилии не дослушаем. А он придёт и попросит ему с самого начала всё рассказать.

– А я ещё послушаю, – Алина улыбнулась. – Кан так рассказывает, что его приятно переслушивать.

– А у меня ещё дела в городе есть, – вздохнул Эндарс.

– Если сегодня не успею, то в другой раз тебе лично расскажу, – подмигиваю ему.

– Ну, тогда ладно.

Отпил ещё немного мятного отвара и продолжил:

– Пожила Лиса ещё с год в лесу – и иных растений ей тайны открываться стали. Да по родным девица так соскучилась! И вернулась в родные места. Там её уж и не ждали. А вдруг она пришла. Ещё красивее. И в рукоделии она ещё лучше стала. И лечить травами могла. И в прочих-то своих умениях превзошла былую себя – не просто так в лесу сидела, а тренировалась. В общем, зауважали её, что свои, что чужие. И женихов с сотню понаехало. Да только такую уважаемую особу уже родителям замуж против её воли не спихнуть. Решили: пусть сама дочка выбирает. А ей только один Сокол и люб. А что Сокол? А ему она что рыжая, что намазанная в светловолосую и белокожую – всё одно не мила. Из-за не любимого цвета глаз. Вот ведь дурень, а! Всем завидно, что Лиса только на него и смотрит, а он и не рад её вниманью. Ему всё б с голубоглазыми, светловолосыми, белокожими и стройными развлекаться! Не, признаюсь, фигурка у Лисы нашей округлилась где надо – уж и без валиков очень хороша. Ан не мила ему.

Алина вдруг вздохнула, подпёрла голову рукой, унылый взгляд в окно устремила. А Эндарс как-то уж очень внимательно на неё посмотрел. Я ухмыльнулся: точно ревнует. Впрочем, они ждут историю.

Я продолжил:

– А девица наша, невеста без жениха, всё продолжала растительным питаться да к миру взывать. Года два взывала. Сокол всё ещё не женился: воевал, торговал, спал, ел да с красотками водился. И прониклась наконец Мириона. Спросила у влюблённой девушки, что за помощь ей надобна. А она к тому времени так умна стала или сердцем чутка, что услышала голос своего мира…

Вечером, лёжа в темноте, долго представлял себе лицо Алины. Вспоминал, как она просила сказать моё имя в первую нашу встречу. Я не жалею о том, что его сказал. Вспоминал бледное лицо и радость в синих глазах, когда отдал ей свою сумку с едой. Вспоминал благодарность, зажёгшуюся в синих глазах, когда Алина поняла, что я и в правду хочу ей помочь. Видеть чьи-то счастливые глаза… это душу согревает.

В тот вечер не хотел думать о чём-то грустном, не хотел мстить. Было непривычно спокойно на душе. Засыпая, пытался представить себе Алину, представить разные мелочи, с нею связанные, её заботливые руки, накрывающие меня одеялом. Ночью, она опять появилась в моём сне…

Вначале я искал Алину среди высокой и душистой шуршащей травы на лугу. Снова мальчишка. Она опять девчонка. Кажется, мне было восемь. Уже прошёл тот страшный день. Странно, память о нём сохранялась, но боль как будто пропала. Бескрайнее море надежды на что-то светлое плескалось в душе.

Найдя девочку, я протянул ей руку:

– Побежим опять, а?

Она кивнула, улыбаясь. Я помог ей подняться, и мы опять побежали. Казалось, мы не бежим, а летим над землёй, над неожиданно уменьшившимися травинками.

Мы смеялись. И вдруг и вправду полетели. Высоко-высоко. В голубое, покрытое пухлыми облачками небо.

Мы бежали в небе. А под нами тянулась такая красота!.. Вдогонку за нами бежал наш счастливый смех. Свобода… от бед… от грусти… от прошлого… только небо. И её синие-синие глаза…

Когда я в то утро вошёл на кухню, Алина уже была там, в дневном платье, косу доплетала, сидя напротив окна, в которое заходило солнце. И я вдруг запнулся о порог. И устоял едва.

Солнце всходило над городом, проникая сквозь низкие дома, да в щели между них, видные с этого окна. И лучи света обнимали Алину сияющим ослепительным ореолом. Даже её русые волосы, казалось, блестели. Словно золото, чуть загрязнённое от времени, но всё ещё способное быть ярким, завораживать своими бликами.

И её руки тонкие, их плавные движения… но, впрочем, молодость и здоровье сами по себе красивы, а Алина уже оправилась.

Она вдруг подняла синие глаза на меня. Взгляды наши соприкоснулись. У меня отчего-то перехватило дыхание. Мне невольно вспомнился день, когда расстался с Зарёной. Точнее, ночь. И маленький круг света вокруг пламени догорающей свечи. Отблески на её волосах. Но сегодня я видел Алину, охваченную светом. Яркую, словно само солнце. Солнце, которое вставало над столицей Светополья, наполняя светом улицы, да ещё ярче грязь на мостовых и стенах подчёркивая. В солнечных лучах всё становилось ярче.

– Хорошо спалось? – робко спросила она, нарушив хрупкий миг очарования.

– Благодарю, хорошо, – ответил, торопливо пройдя к вёдрам с водой.

Радуясь, что она сама же и отвлекла меня от этого глупого волнения и любованья ею. А то бы глупость выкинул какую-то.

За завтраком мне всё они мерещились. Эти двое. Ночь, рыжеволосая Зарёна, да тусклое пламя свечи. Рассвет, раннее утро, русоволосая Алина, охваченная солнечными лучами. А, впрочем, нет, всё кровь то эльфийская. Потому что сами мгновения были красивыми. Если бы я больше любил рисовать, ещё с детства, я бы их обеих стал рисовать. Хотя бы попытался. Потому что женщины красивы какой-то иной красотой, более нежной и мягкой, чем мужская. Или, просто… просто надо краски и всё остальное купить и попробовать?.. Тьфу, что за бредовые мысли ходят в моей голове?! Я воин, я выжил ради мести! Я только ради мести живу!

Незаметно для меня жизнь заискрилась новыми цветами. Казалось, годы прошли зря, но за пару дней я стал по-настоящему счастлив. Я рассказывал любимые легенды, вдохновлено сочинял новые. Не помню, чтоб их столько сыпалось из меня в один день! И я радовался, наблюдая за её реакцией на то или иное событие в моём рассказе.

Эндарс реагировал намного спокойнее, хотя постоянно сидел рядом, когда я рассказывал и увлечённо слушал.

Во мне проснулся сказитель и менестрель. Я открывал дверь в прошлое и будущее, ходил по разным странам, видел много разных судеб и увлекал моих слушателей за собой…

***

– Завтра вы уходите, да? – когда начало темнеть, спросил брат Алины.

Тон его менял смысл слов: «да» превращалось в нечто вроде «завтра вы обязаны уйти».

– Уйдём, потому что мы обещали пробыть в вашем доме неделю, – невозмутимо отозвался Эндарс.

Итак, предстояло решить как вести себя дальше. Завтра я покину этот дом, но, может, мне задержаться в Дубовом городе ненадолго? А ведь собирался осуществлять месть. Но, пока я не уверен, достаточно ли у меня сил, чтобы отомстить, чтобы столкнуться с теми, кто научился использовать эльфийскую магию. Она человеческой сильней. Тем более, напасть на эльфийского мага в лесу – это почти что самоубийство. Просто самоубийство. Да и… я захотел напасть на остроухого прямо в родном Лесу?! В родном Лесу эльфийского народа! Бред! Но я хотел на него напасть.

Эндарс не мог уснуть, поэтому через некоторое время отправился на кухню при свете звёзд и полной луны готовить какой-то отвар. От моей помощи отказался, хотя мои отвары, лечащие кашель, пил. Там возился подозрительно долго.

– Он, похоже, на полу в коридоре заснул! – сонно проворчал Роман, который, как оказалось, сражался с бессонницей молча.

Спустя пять ударов сердца на кухне глухо стукнула об пол какая-то деревянная вещь, затем упало что-то большое и тяжёлое. Пока я вслушивался, ожидая каких-либо иных звуков, почувствовал, как нагрелся мой Определитель магии: на кухне или на улице за стеной кухни появилось заклинание.

– Или он отравился? – предположил брат Алины и, выбравшись из кровати, пошёл проверять.

Я отправился следом. Заклинание, которое зависло недалеко от меня, напрягало.

Увиденное несколько меня потрясло: свечка, явно принесённая Эндарсом, догорала на столе в металлическом подсвечнике, а сам маг без чувств лежал на полу. Чуть поодаль валялась его деревянная дорожная кружка. На полу и на животе Эндарса поблёскивали пролитые капельки отвара. Большую часть отвара он выпил.

– И это «замечательный рецепт»? – съязвил Роман.

– Видимо, он чего-то перепутал.

Заклинание находилось совсем близко от меня. Или… смесь заклинаний? Она была так ловко составлена, что их можно было принять за одно единственное заклинание. Хм… как будто магией веет от свечи?.. Но свечку-то заколдовывать зачем? Так, а Эндарс?..

Присел, поднёс руку к его лицу. Потом опустил ладонь ему на грудь.

– Он дышит. Не слишком часто и не очень глубоко.

– Может, уснул, выпив свой отвар?

Да, светловолосый мужчина уснул. Так крепко, что не проснулся, когда его начали тормошить.

– Кан, принеси воды.

– Он же так хотел заснуть!

Хозяин возмутился:

– Почему мы обязаны его до кровати тащить?

– Может, оставим на полу?

– Не годится: сестра его увидит утром, неподвижного, со страху вообразит немыслимого, потом придётся долго её успокаивать. Давай мне воды, мы его разбудим.

– Но он так мечтал заснуть!

– Нет, мы его разбудим. Из-за него мне пришлось вылезать из-под тёплого одеяла, хотя я там так дивно устроился, – мстительно заявил Роман.

Мы потянулись к вёдрам. Почему-то во всех вёдрах осталось столько же воды, сколько и вечером, как будто никто больше её не зачерпывал. И заклинание продолжало меня напрягать. Кстати, им веяло и от мага. Чья-то месть?..

Ни обливание из кружки, ни обливание из ведра не смогли разбудить мужчину. Он даже не шевельнулся, лёжа в луже холодной воды.

– Он чего-то переложил в свой отвар, – озадаченно взъерошил свои волосы.

Заметив его внимательный взгляд на меня, как бы в раздумье пригладил пряди по бокам. Надеюсь, тут достаточно темно – и брат Алины ничего не заметил.

– Возможно, – Роман нахмурился. – Только бы он не отравился!

– Да, жалко парня.

Хозяин дома шумно выдохнул и объяснил:

– Мне просто лень ему яму с утра копать.

– Прямо во дворе? – вскидываю брови.

– Вообще засада! – тяжёлый вздох. – Если рано с утра, то можно и во дворе. А ежели в лес – так это его ещё надо тащить. Ещё надо найти повозку. И стражникам у ворот объяснить, откуда тело.

– А что его знакомые заинтересуются его исчезновением, тебя не волнует? – ухмыляюсь.

– Да он вроде бродяга? Хотя… – Роман пошёл налить себе воды попить. – Вот засада! Столько возни из-за этого придурка! У-у, травник недоделанный!

Зевнув, предложил:

– Давай всё-таки его в комнату занесём? Алину жалко: увидит поутру – и расстроится.

– Тогда, если что, я вас пошлю с утреца за провизией «посвежее», а сам эту падаль из дома вытащу – и спрячу.

– Да может он ещё отойдёт?

– За Грань или к нам? – ухмылка.

Вздохнув, пожимаю плечами.

Мы перетащили неподвижного мага в комнату. Роман кусал губы, видимо, чтобы не матюгнуться. Впрочем, как выяснилось, передвигаться бесшумно и таскать при этом тяжести местных стражников учили. Ночью, пока парень дрых, уже я сдерживался, чтобы не ввернуть словцо посмачнее. Не то, чтоб я любил портить свою речь какой-нибудь пакостью, но что же этот горе-травник в свой отвар намешал?! Что?! Я никак не мог вычислить состав его отвара и, соответственно, не мог найти нейтрализующие его травы.

К утру маг так и не проснулся. Хотя он по-прежнему был живой. Признаков серьёзного отравления не было, хотя и дыхание было медленнее. Лицо – слегка бледнее. Тело нормально тёплое. Как и ночью, мы не могли его разбудить. Ни словами, ни ором в уши – Роман не сдержался – ни обливанием ледяной водой из колодца. На наши вопли вскоре в дверь поскреблась Алина, спросить, что у нас там, помощь ли не нужна?

Брат что-то рявкнул, грубое, мол, отстань, не до тебя мне – и она сразу ушла.

Тихо сказал ему:

– Обидится на тебя.

– Да не, она поймёт. Хотя эта сопля явно расстроится, если он подохнет: она добрая, – мужчина вздохнул. – Ох, и что мне с ним делать?!

– Оставить, пока не проснётся.

– Он заплатил только за неделю! Ещё и напился того отвара, чтоб мы с ним возились!

Тут я сообразил, что здесь возможна выгода и для меня. И предложил, притворяясь спокойным, чтобы он не разглядел танцующую в моём сердце радость:

– Давай, я останусь и присмотрю за ним. Может, вспомню отвар, который помог бы его разбудить?

– Он не заплатил, – Роман мрачно скрестил руки на груди. – А ежели Грань перейдёт – так и тебе за лечение ни гроша не отдаст. Только новые расходы.

– Ну, я хоть как травник на нём попрактикуюсь, – улыбаюсь. – Самому интересно, что это за дрянь он себе намешал?

– Тебе хоть выгода есть, а мне от него сплошные убытки.

Ухмыляюсь:

– Да? А не ты ли содержимое его сумки к своим рукам приберёшь?

Мужчина надулся. Но сумку мага забрал с собой, припрятать. Мол, чтобы я его второго постояльца не обокрал. Ну-ну.

Алина и в правду переживала из-за этого парня. Сильно. У неё была добрая душа.

Как я ни бился – состава его отвара разгадать не смог. Эндарс проспал три дня. Когда проснулся, выглядел вялым и слабым. Заплатил ещё за неделю. Что ему сумку не сразу вернули – промолчал. Якобы поверил, что хозяин дома спрятал её ради него. И чтоб меня во искушение не вводить. Ну-ну.

Мне пришлось остаться в этом доме ещё на неделю, отдав ещё двадцать серебряных монет. С Эндарса Роман спросил ещё больше – за доставленное волненье. Или же местного стражника приятно поразило содержимое кошелька этого мага, вот он к нему и прицепился? Впрочем, мне не было жаль потерянных денег, ведь я смог побыть с Алиной ещё несколько дней. Да, я уйду, но пока я могу хоть немного побыть рядом с ней.

Я учил Алину и унылого молодого мага разбираться в травах.

Эндарс уже через день стал выглядеть здоровым, но умудрялся при этом плохо себя чувствовать. И про состав тот не рассказал, мол, какой-то вид травы перепутал или дозу взял не ту и, мол, ему стыдно признаваться, что там было в составе. Он не мною посоветованный хотел испытать, а чужой. Раз мой не слишком быстро помогает.

Раз у меня мелькнула мысль, что и ему могла бы быть выгода задержаться тут, но такой ценой – это ребячество! Хотя, мог бы и просто перепутать какие-то виды трав: есть очень похожие.

И эти семь дней должны были пройти. Мне нужно было чего-то выбрать.

И хотя мне было очень уютно рядом с Алиной – присутствие мрачного Эндарса, а так же неустанное наблюдение её излишне заботливого брата моё настроение не омрачали – каждый день проходил как битва. Точнее, каждый приём пищи. И чем дальше, тем хуже. Опасность быть понятым неправильно или же оказаться разоблачённым нависала надо мной с каждым кусочком пищи, который я проглотил.

Сначала я соврал, что, согласно моим знаниям, после получения той раны мне полагалось какое-то время воздерживаться от мясной пищи. На что Роман и Эндарс растерянно посмотрели на меня. Мол, мясо придаёт сил, мясо нужно есть всем мужикам, особенно, ослабевшим от ранения. Роман пошутил, что я «оттого такой тощий вымахал, что слушал каких-то учителей-мучителей, вообще ни хрена в лекарском искусстве не понимавших». Да и взгляд мага мне не понравился.

Второй попыткой отделаться от ненавистной мне пищи стала следующая из привычных моих отговорок – когда мне приходилось задерживаться в каком-то месте, приходилось и что-то сочинять насчёт данного вида еды, чтобы не потреблять его – что меня недавно едва не потравил мой враг. Почти с концами. Каким-то мудрёным ядом. Но, хвала друзьям, они какой-то немыслимой ценой достали какого-то особо смышленого лекаря – достали в обоих смыслах – и тот мне противоядие таки нашёл. Единственное, что мне приходилось регулярно есть определённые виды трав и воздерживаться от мясной пищи, которая там каким-то боком не сочеталась с нейтрализующим составом и могла замедлить его действие или вовсе его оборвать. И мне нужно было или часто есть траву и на сколько-то месяцев отказаться от мясной пищи, или покорно уйти за Грань, куда, собственно, мой мерзкий враг и жаждал меня послать. А я, разумеется, не горел желанием так его порадовать, да и собирался ещё сколько-то пожить.

– Мда, если второй вариант – отбросить копыта, то тут неволей на время коровой станешь, – сочувственно сказал Роман. – Кстати, долго тебе так мучиться?

– Сто одиннадцать дней! – с отчаянием выдохнул я.

– Ох, ты ж хрен зелёный! – лицо хозяина дома вытянулась.

Да и у Эндарса, кстати, тоже.

– И… и много тебе ещё мучиться?

– Осталось всего семь дней, – со вздохом и со скорбью ответил я.

Надо было тогда соврать про семьдесят девять или срок растянуть! Но, увы, я ж изначально не собирался застревать в этом доме надолго! А Эндарс, мерзавец, так меня подставил со своим дрянным снотворным составом.

Короче, вот на этой самой неделе срок «моего мучения» истёк. И беда с приёмом пищи снова пришла по мои уши.

Роман постарался устроить большое застолье, чтобы «отпраздновать окончание этой жуткой пытки смазливого». И Алина старалась, готовила. Я съел кусочек курицы, потом изобразил жуткий ужас на лице – и свалил в направлении отдельного строения во дворе. Потом я пошёл отмываться от запаха, отказавшись от еды, мол, это от мясной пищи у меня так живот прихватило, и вдруг я всё-таки ещё не оправился от яда, вдруг от крошки даже лапки куриной за Грань перейду?..

Через пару дней мужики решили меня «спасать». То есть, потихоньку приучать к мясной пище обратно. У, изверги заботливые!

Я всеми своими силами притворствовал, что до жути боюсь протянуть ноги от не вышедшего полностью яда. Раз для разнообразия нашёл в супе не свой волос – удалось тайком стянуть с алининого гребня – и девушка сама, смутившись, у меня тарелку с супом забрала. Хотела вообще вылить в помойное ведро, но брат её за руку перехватил. Выудил волос и сам доел.

– Мы не богатые рожи, чтоб еду зазря разбазаривать.

И на меня взглянул с презрением, мол, ну и чистоплюй же ты, смазливая твоя рожа!

Дни шли, проклятый Роман то и дело притаскивал домой тушку рыбы или курицы, кусок от трупа коровы, овцы, так как ему нравилось «баловать себя мяском». Ему, как хозяину, перепадала королевская часть от этой дряни. К моему глубочайшему сожаленью, на еду его жадность распространялась не до конца – и он временами пытался угощать сестру, меня и Эндарса. И с каждым разом, с каждой новой моей отговоркой они все всё более начинали на меня коситься, тем более, как это я после такого долгого воздержания от этой «дивной пищи» всё робею вернуться к ней опять?

От отчаяния я тайком подбросил в свою тарелку муху. Раз уж трюк с «чистоплюем» хоть раз прокатил. Причём, как я извернулся, чтобы выждать момент, когда они не смотрели на меня, чтоб утопить несчастное насекомое в гуще в моей тарелке – про это можно было целую оду написать, себе и своей ловкости. Да и несколько съеденных ложек мясного супа должны были подтвердить мою нормальность. Потом опять буду блевать в сортире, эх.

Расчёт удался – тарелку с мухой забрали, но я показательно несколько ложек этой неприятной, то есть, «замечательной» пакости съел. И теперь меня могли принять за обычного мужчину. Хотя и «махрового чистоплюя», коим меня нарёк негодующий Роман. Эх, прости меня, Алина, за мой дурной спектакль!

Стошнило меня натурально, едва успел добежать. И славно! Ещё несколько дней на отговорки, а потом я наконец-то отсюда уйду.

В последующие дни я просто боялся за свою жизнь, мол, что яд ещё не весь сошёл. А то мне после супа с мухой стало как-то дурно. Да и… Алину было жаль подставлять с едой: она же так старалась, готовила. Тем более, что несчастная девушка ещё и любила меня, такого привереду.

– Кан, ты опять жрёшь овощной салат? – полюбопытствовал как-то Роман. – Я боюсь за тебя, парень! Так ведь недолго и ноги протянуть.

– А я очень люблю репу, её горький терпкий сочный вкус, – улыбаюсь. – Кстати, мы тут с Алиной придумали изумительный суп из трав и корня лопуха. Хочешь попробовать? Готов поспорить, что ты такой вкус ещё не знаешь!

– Да то самый обыкновенный сорняк! – проворчал маг.

Хотя… нет, оторвался от поглощения поджаренной куриной ноги и посмотрел на меня крайне заинтересованно. Неужели, он всё-таки понял? А хозяин смолчал: может, и ему в голодном детстве приходилось есть корни лопухов. Но… Эндарс, возможно, из богатых?

– В природе нет сорняков – и от каждой травы есть своя польза для мира и человека. Я много лет изучаю растения и всё более убеждаюсь в словах моего первого учителя.

– Много лет? – недоумённо уточнил Роман. – В твои-то двадцать три? Ну, от силы двадцать пять.

Я мысленно треснул себя по голове. Но всё-таки попытался выкрутиться:

– Когда молод, каждый год для тебя граничит с вечностью.

Эндарс и Роман долго, мучительно долго, пялились на меня. Хозяин проворчал:

– Ну, я всё понимаю, Кан, когда ты вот такой тощий и слабый мужик, то выделиться можешь только языком, который хорошо подвешан. Хотя тебе повезло – природа ещё и смазливой физиономией тебя одарила, – насмешливый взгляд на мои плечи. – Хотя и тело худовато.

Маг улыбнулся так, что меня пробил озноб. Значит, он уже понял. Сейчас выдаст.

– Но вот что странно: каждый раз, когда Кану предлагают мясо, что-нибудь да и случается, – Эндарс насмешливо сощурился. – Не то муха утопнет именно в его тарелке, не то волос залезет в кастрюлю – и окажется именно в порции этого болтуна – не то у него живот прихватит – и в итоге Кан ни кусочка мяса не съест, ровно как и бульона мясного супа ни капли не попробует.

И? Выдашь ты мой секрет или нет?..

Ехидно улыбнувшись, маг припечатал:

– Скоро, когда Кану опять предложат мяса, по небу начнут синие коровы летать или зелёные драконы. И он первым кинется к окну и будет пялиться на небо до следующего утра.

Проворчал, прикидываясь крайне рассерженным:

– Я боюсь, что яд ещё действует. Сдохнуть не хочется, знаешь ли.

Эндарс долго молчал. Паузу намеренно выбрал побольше, бьющую по нервам. Потом последовал удар под дых:

– Я разглядел, что муха-утопленница была вдобавок и пришиблена.

Ну, я не хотел её мучить! Правда, не хотел! Но она не желала топиться в супе, когда Алина вышла из кухни, а я до того вымотался, на рассвете бесшумно гоняясь за ними, что нервы и не выдержали. Ну и хрястнул муху ложкой. А потом спрятал в рукаве и, проявляя чудеса ловкости, в своей тарелке утопил, пока хозяева и маг смотрели не в мою сторону.

Белобрысый лукаво продолжил:

– Хотя, может, я ошибся? Может, не правильно разглядел?

Я было выдохнул спокойно, но…

– Наверное, мухи, которых в этом доме никто не убивает над посудой с едой, уже в дохлом виде или полуживом состоянии прилетают в наши тарелки, – осклабился Эндарс. – Вот как эта, из тарелки Кана. Чудеса в решете, не иначе!

И все они уставились на меня с величайшим интересом. Сероглазый мужчина нанёс последний удар:

– Ты так упорно не ешь мяса, будто тебя от него тошнит!

Наши взгляды столкнулись как два клинка. Кажется, он меня ненавидит. Вот, не смог долго свою ненависть скрывать. Но мог хотя бы пощадить, раз уж столько возился с ним после его снадобья! Или… или он сейчас назовёт имя моего народа? И будет торжествующе смотреть на меня, как на размазанную по стене муху? Алина испугается нашей драки. А Роман скептически посмотрит на моё лицо, будто представителей моего народа видит пачками по сто штук ежедневно. Хотя, может, тоже удивится.

Эндарс молчал. Молчал, улыбаясь. Не отводя от меня взгляда. Мол, ну, каков будет твой ответный удар?

Я предпринял последнюю попытку защититься. И, призвав на помощь весь мой талант и накопленное с годами мастерство, рассказал душещипательную историю.

Мол, в детстве мы были очень бедными. И у нас была только одна курица, в которой я и мои сёстры с братьями души не чаяли. Мы с ней играли, так как игрушки все пришлось продать за еду. А папу нашего забрали на войну. Мы считали его погибшим – хотя мама ещё ждала и берегла ту самую курицу на суп ему – а он только попал в плен. И с трудом сбежал, прибив две дюжины врагов – первых подхваченным с земли камнем, других – забранным у убитых мечом.

В этом месте глаза Романа зажглись, так что я прибавил подробностей о нелёгком пути отца из вражеской страны на родину: дюжину трудностей, пару угроз для жизни, сбитые в кровь ноги, не взирая на боль в которых, отец упорно шёл домой, и ещё несколько десятков приконченных врагов. Ну, а когда папа наконец-то вернулся, наша единственная корова уже сдохла, а свинью и овец давно уже съели – каждое убийство вызывало целое море детских слёз – и по случаю возвращения отца, которого уже и не чаяли увидеть живым, моя мать свернула шею нашей единственной курице. С которой я и мои братья с сёстрами очень дружили. Но все дети не смели и рта раскрыть. Во-первых, наше мнение мать не интересовало, во-вторых, мы боялись своими слезами огорчить чудом спасшегося отца. Я, любивший несчастную несушку более, чем остальные, был так потрясён её гибелью и последующим поеданием плоти бедняги – которое надлежало сопровождать торжественным и радостным выражением лица – что с того жуткого дня мне опротивела мясная пища. И в каждом кусочке мяса мне мерещится кусок её грудки или лапки – и у меня ком застревает в горле.

К концу моей истории, которую я щедро сдабривал подробностями, грустным голосом и некоторой сбивчивостью повествования, глаза Алины увлажнились – и она с сочувствием посмотрела на меня, а её брат громко расхохотался. Ржач у него перешёл в гогот, а тот – в истерику с завыванием и битьём кулаком по столу – посуда подпрыгивала и дрожала, суп выплеснулся из супницы, пустой на треть, да из моей полной тарелки. Девушка бросилась вытирать стол. Эндарс задумался, но коситься на меня уже перестал.

– Знаешь, Кан, враньё про яд было куда лучше! – сказал наконец хозяин дома. – Ври и дальше про яд. А то трястись так из-за давно сдохшей курицы мужику не солидно.

– Может быть, – притворяясь смущённым, задумчиво поковырял ложкой в овощном супе, – Но я до сих пор не могу забыть тот день…

– Мда, про яд звучит намного лучше, – маг как-то уж очень задумчиво на меня посмотрел. Но озвучивать, откуда я родом, не стал.

С того дня меня наконец-то оставили в покое. Собственно, обоим мужчинам было приятно слопать мою долю. А Алина стала готовить больше растительной пищи – и та выходила у неё великолепно. И я вздохнул с облегчением.

Хотя, может, то, что за несколько десятилетий жизни среди людей я приучился есть сыр, сливочное масло, пить простоквашу и молоко, тоже помогло мне, добавив Эндарсу сомнений, сын ли я того самого народа. Тем более, я на его глазах с аппетитом уплетал хлеб с сыром, временами пил молоко.

Хм, Эндарс… этот парень был осведомлён о разных вещах, касающихся различных народов. Да и красная вышивка с его одежды, как и с моей, была подобрана так, что во многих странах Белого края его сочли бы за своего. Словом, он был не так прост. Наёмник?.. Или скорее разведчик какой-то другой страны? Тем более, что магией он владел. Может, кто-то мечтал прибрать к своим руками земли изнурённых длительной войной стран?

Пока я отчаянно маскировался, пытаясь всеми правдами и неправдами избежать «пищи нормальных мужиков», языкастый маг притаился. Так что и не поймёшь, это он шутил в тот день, нанёс удар-предупреждение, чтоб я не трогал его, или объявил мне войну?..

Впрочем, серьёзно приглядеться к Эндарсу и понять его мотивы я не успел: враги Светополья перешли границу и, оставляя за спиной полыхавший лес и выжженные поля, двинулись прямиком в столицу.

Первым печальную весть принёс светловолосый маг. Полагаю, Эндарс успел побывать у границы. Не удивлюсь, попробуй он пересчитать или хотя бы прикинуть, сколько было воинов в чернореченском войске.

Поскольку Роман отсутствовал, маг сообщил эту весть только мне и Алине. Девушка прикусила губу, села в уголке и начала нервно сминать подол платья. Мы не услышали от неё ни единого слова. Эндарс долго наблюдал за нами, потом резко поднялся из-за стола и позвал меня на улицу.

Эндарс сел на пороге. Помедлив, последовал его примеру, только занял не ту же ступеньку, а следующую, которая повыше. Помолчав, он едва слышно сказал, так, чтобы прохожие с улицы не расслышали:

– Я выйду к чернореченскому войску и постараюсь прогнать его из Светополья. Ты будешь мне помогать?

Так, сначала он пытался меня прищучить с той злополучной мухой, а теперь просит помогать? Издевается?!

Усмехнувшись, уточнил:

– Неужели, ты думаешь, будто сумеешь в одиночку прогнать всех ворогов?

– Я не настолько самоуверен, чтобы так думать, но приложу все силы для этого, – глаза его горели предвкушением схватки.

Мушиная несчастная судьба померкла перед его жаждой схватки с чернореченцами. Может быть, он просто любит опасные приключения? И, даже если и понял, откуда я родом, намекал, что выдаст меня, просто ради того, чтобы пощекотать нам обоим нервы? Но, всё-таки…

– Эндарс, ты рехнулся?! Даже не будь среди них магов, тебе и тогда с ними не справиться.

– Это почему же? – насмешливая улыбка.

– В Черноречье один из лучших центров алхимической науки. Наверняка они притащат с собой какое-нибудь алхимическое оружие.

– Поживём – увидим, – осклабился маг.

То ли он безумец, то ли…

Задумчиво потёр выбритый подбородок, разглядывая его. Маг смотрел на меня насмешливо. Хм, а будь он из другого Основного народа, то мог бы разглядеть, кто я!

Эндарс продолжал улыбаться.

Эндарс… имя, которого не дают ни в Белом, ни в Синем краю. Разве что совсем далеко. Или… или это вымышленное имя? А они, кстати, любят сами выдумывать имена, чтобы у каждого было своё, уникальное, которого ни у кого прежде не было.

Эндарс продолжал улыбаться, сидя.

Или он просто безумный авантюрист. Или просто безумец.

Вздыхаю. Говорю печально:

– Поберёг бы ты свою жизнь. Впрочем, распоряжаться ею тебе, а не мне.

Серые глаза гневно сверкнули.

– Значит, ты не будешь вмешиваться?

Спокойно отвечаю:

– Конечно, не буду.

Маг мрачно прищурился:

– Значит, тебе безразлично, что случится с Алиной, если враги войдут в Дубовый город?

– Разумеется, нет. Я буду охранять её. Тут.

Кажется, слишком много ему сболтнул. Молодой мужчина впился в меня взором:

– Ты волнуешься за неё, правда? Она чего-то значит для тебя?

Неужели… так он нарочно себя отравил, чтобы здесь задержаться?! Глупо, хотя… это тоже возможность остаться рядом с ней, не вызывая подозрений её брата. Но, интересно, насколько Эндарс серьёзен в своём стремлении к Алине?.. Попробую проверить.

Тихо, но твёрдо объявил:

– Я люблю Алину.

Он поднялся и твёрдо сообщил:

– Я тоже люблю её.

Я встал. Оставаясь стоять на ступеньке, то есть, выше его, стоящего на земле.

Взгляд на взгляд. Как будто два клинка схватились в звенящем поединке. Значит, у него не просто симпатия. Хм… и, кстати, он хорошо свои чувства скрывал: я только заметил несколько взглядов. Ну, и эту глупую выходку, с которой он решил задержаться в этом доме ещё на несколько дней.

– Разве ты ничего не заметил? – он вдруг улыбнулся. Спокойно.

– Совсем ничего, – также спокойно улыбаюсь.

Степень моей внимательности врагу не стоит знать.

– В этом мы похожи, – усмехнулся светловолосый мужчина. – Кстати, всё хочу спросить, из какой ты страны?

– Бесполезно спрашивать: не дождёшься моего ответа.

Внимательный взгляд на меня и красную вышивку на моей льняной одежде. Потом он как ни в чём ни бывало, заметил:

– Ты ничего не говорил о твоей родине и о семье. Я думал, что можно спросить.

Усмехаюсь и насмешливо отбиваю удар:

– Ты тоже ничего не говорил ни о родине, ни о семье.

– Я могу сказать, откуда я родом, – ответная усмешка, – но о семье промолчу. Есть причины.

– И у меня есть причина не рассказывать о моей семье и доме.

Собственно, и дома у меня нет. Хотя может ещё стоять то уютное здание, в котором родила меня мама, в котором учил меня играть на флейте отец. Впрочем, за столько лет мой бывший дом вполне бы мог развалиться. Большой сад бы зарос.

В этот миг в душе запылала ненависть. Тёмное неугасаемое пламя заглушило всё остальное.

Тот, кто разрушил мою семью и отобрал у меня детство, обязан заплатить за сотворённое им зло!

– Ненависть ни к чему хорошему не приводит: я сам в этом убедился, – неожиданно сказал Эндарс. – Жизнь, бесценные дни, растрачиваются на ненависть – и остаётся слишком мало места для счастья.

Мрачно ответил:

– У меня есть причина, по которой я ненавижу кое-кого.

– Возможно, наоборот, никакой причины нет. Хотя… ты же ничего не расскажешь, верно? Может, у тебя-то как раз причина и есть, – Эндарс какое-то время смотрел на выползающих на улицы горожан, кому-то приветственно махнул рукой.

Взгляд… тот мужчина с такой теплотой смотрел на него. Хотя прежде не видел, чтобы они разговаривали друг с другом.

Маг выждал, пока людей по близости не окажется, тех, которые могли бы что-то расслышать из нашего тихого разговора. Добавил:

– Я позвал тебя поговорить об угрожающей Алине опасности. Впрочем, вижу, говорить не о чём, ведь тебе нет дела до того, что может случиться.

– Неправда!

– Тогда отчего ты не желаешь защитить ту, которую любишь?

– Ошибаешься, я буду её защищать. Только одному идти против чернореченского войска безрассудно. Предпочитаю остаться в этом доме и вышвырнуть любого, кто посмеет сюда сунуться.

– Ты – трус!

Холодно отвечаю:

– Мне всё равно, что ты обо мне думаешь.

Эндарс всё ещё стоял земле, поэтому смотрел на меня снизу вверх. Его лицо исказилось от презрения.

– Ты бессердечный, Кан. Тебе наплевать и на неё, и на остальных людей!

– Остальные люди сами сумеют себя защитить.

– В этой стране полным-полно беззащитных детей и женщин.

– Как будто люди этой страны и пальцем не тронули жителей соседних стран! Вспомни о детях Новодалья и Черноречья, ставших сиротами из-за светопольских воинов.

Какой-то старик, проходивший по улице, остановился и прислушался. Не стоит привлекать внимание горожан, с сочувствием отзываясь об их заклятых врагах.

Резко сказал:

– Давай забудем об этом бессмысленном разговоре! – и пошёл в дом.

Перед дверью кухни запоздало подумал, какой бы хорошей проверкой оказалась эта битва для моих сил. Разумеется, переусердствовать не стоит, иначе мстить за моих родителей будет некому.

Эндарс появился в полутёмном коридоре не сразу. Он тут же был схвачен за плотную и мягкую рубашку. Не дрогнув, равнодушно спросил, чего мне от него надо.

– Я передумал. Помогу тебе, но только тем, чем смогу.

Мужчина мне не поверил. Снял мои пальцы со своей рубашки – я ему не мешал – и прошёл мимо меня. Насмешливо кидаю ему вслед:

– Сам-то справишься? Один? Что ж, будет интересно наблюдать за твоими усилиями! Кстати, они ещё и другое своё оружие могут с собой взять. Что ты будешь делать против воза искусственных веществ?

Эндарс резко развернулся. Впился в меня взглядом.

– Так ты не шутишь, Кан? Точно согласен мне помочь?

– Не шучу.

– Хорошо, – довольная улыбка.

Подойдя, хлопнул его по плечу. Сильно. Но он не сдвинулся с места.

– По-моему, моих сил, как и твоих, недостаточно.

– Хватит повторять одно и то же! – маг нахмурился. – Прикрой спину – больше ничего у тебя не прошу. Или добавь к моим заклинаниям несколько иллюзий.

– Каких именно иллюзий?

– Каких-нибудь отвратительных и страшных зверей, чтобы ни о чём, кроме как о побеге, вражеские воины не думали.

– Я не умею создавать подобные иллюзии. Как-то не пришлось.

– Ты, оказывается, сам заклинания придумываешь? – маг был приятно удивлён.

– Редко, – своё любимое умение предпочитал не расписывать.

– Ну, создашь иллюзию пожара или ещё какой-нибудь гадости.

– Огонь без жара будет неубедительным.

– Жар будет, – пообещал Эндарс. – В этом положись на меня.

– Тогда подумаю, какую иллюзию использовать.

– Благодарю.

Мы разошлись: он отправился в комнату, я сел у окна на кухне. Нам нужно было вспомнить много разных заклинаний и выбрать подходящие.

Моя любимая не поняла, о чём мы договорились либо сделала вид, будто не поняла, продолжила готовить еду. Иногда, когда мои мысли возвращались к девушке, подглядывал за ней, незаметно любовался её лицом, русыми прядями, в которых поблёскивали золотистые искорки. Почему только некоторые менестрели замечают, как красивы русые волосы? И отчего я не предположил, что и молодой маг может полюбить Алину?

Тот, хотя и попросил меня защищать его, вечером сел готовить себе магические обереги. Думаю, он прав: в нашей затее и такая мелочь, как оберег, необычайно важна.

Роману мы ничего не сказали. Брат нашей любимой долго ворчал и ругал врагов. Он и без Эндарса узнал о предстоящей битве, от своих.

Серые тучи угнетали. Настроение с самого утра было плохим. Выполнение приказов главного стражника столицы изрядно утомило меня. Впрочем, я сам выбрал именно такое начало для исполнения нашего плана. Когда светловолосый маг появится, я смогу защитить его неожиданно для всех. Не появится – уйду с помощью заклинания, не волнуясь, что кто-то меня запомнит. Прежде чем прийти сюда, я прикрылся иллюзией рыжеволосого парня. Примерно тех же лет, что и я на вид, чтобы иллюзия крепче держалась. Конечно, мог бы справиться, появившись сразу за Эндарсом, но лишать себя такого преимущества как несколько лишних неожиданных заклинаний не желал. Да и удобное место лучше выбрать заранее.

Ворота закрывали. Доблестные воины Дубового города предпочли отсидеться за стенами. Впрочем, большая часть притаилась за закрытыми воротами, чтобы в случае чего выскочить и напасть на вражеское войско. Чего воины Светополья и их король боялись, гадать не нужно: заделанные дыры на стенах у главных ворот наводили на мысль, что хоть сколько-нибудь алхимиков опасаться стоило. Да и истории ходили по разным землям довольно-таки устрашающие. И некоторые были правдивые.

Я поднялся по лестнице на стену. Сильный порыв ветра толкнул в живот. Тут же хлынул ливень, словно он нарочно дожидался моего появления. За несколько мгновений одежда промокла насквозь, а высушить её заклинанием было нельзя, иначе бы выдал себя. Ножны с мечом иногда касались моей ноги. Холод металлических узоров проникал к коже через промокшую ткань. И ножны меча, и ножны кинжала доставляли мне неприятные ощущения, однако оба могли бы мне пригодиться, поэтому приходилось терпеть. Пощипывали холодом левую руку не только ножны кинжала, но и холодные иглы: Определитель сообщал, что рядом много обычных людей и нет ни одного мага.

Иллюзия будто бы уцелела под напором холодных капель. Она одна из самых стойких, которые мне известны. Эндарс где-то пропадал. В какой-то миг подумал, а не сбежал ли этот парень?..

Снизу ругали дождь, погасивший пламя под котлами с водой и смолой. Прискакал на лошади какой-то мрачный мужчина и увёл половину воинов за собой: молодой король собрался вместе защищать вторые ворота на случай, если войско Черноречья подойдёт с другой стороны столицы. Подтягивались вооружённые горожане. Селяне, пришедшие вчера вечером, разошлись по стенам, чтобы не пропустить врагов, где бы те ни появились. Уныло повисло полотнище с белым лебедем, прикреплённое к шесту над воротами. Стекали капли с больших круглых медальонов, которые вдруг вытащили из-под воротов воины и горожане. Изображённые на медальонах лебеди то ли купались в каплях дождя, то ли горько плакали. Ах, да, лебеди – излюбленный знак Светополья. По мне так лучше бы изображением этих прекрасных величественных птиц украсили другие вещи, но не медальоны воинов, не полотнище. Воины и лебеди – не слишком-то удачное сочетание, как и кровь, которая на них попадёт.

Мелькнул и убежал с очередным поручением Роман. Больше я его не видел, видимо, он задержался в каком-то ином месте. Чуть позже на стене появился главный стражник. Тот раздавал указания, то и дело поглядывал на лес.

Я почти не волновался. Для меня те, кто находились за стенами, и те, кто приближался, были одинаковы. К тому же, я явился сюда ради своих интересов. Явился, чтобы заслонить спину Эндарса, чтобы проверить свои силы ещё раз. Тот пусть творит всё, чего задумал. Он ступил на опасный путь, но не мне возвращать молодого мужчину обратно.

Дождь лил и лил. Войско Черноречья всё ещё не появилось.

Битвы случались давным-давно, случаются и теперь. Возможно, никакого просвета между ними не будет. Нет в этом мире ничего, что могло бы оборвать эту цепь битв. Как и нет того, что бы избавило меня от силы, переданной мне с кровью. Одна только безысходность. Однако расставаться с телом слишком рано. Сначала нужно отомстить за родителей.

Прости меня, Алина! Мне тяжело думать о неизбежном расставании, но лучше бы оно произошло пораньше: чем меньше мы успеем привязаться друг к другу, тем легче нам будет расстаться. Мне легче уйти первым. Хотя мне всё-таки больно думать о разлуке с тобой.

Погрузившись в унылые мысли, не заметил, как закончился дождь. Светлая полоса легла на моё запястье неожиданно. Поднял голову, не понимая, откуда она взялась.

Плотная завеса из серых туч разорвалась где-то над лесом. В образовавшуюся дыру проскальзывали лучи. Краешек солнца поглядывал на меня будто бы из другого, чистого и сияющего мира. Недавно его скрывали тучи, и казалось, словно его нет, но теперь стало видно: оно оставалось и тогда. Оно было всегда и будет бесконечное число лет.

Я недоумённо разглядывал дыру между тучами. Тучи навевали мрачные мысли о безысходности. Солнце казалось далёким и не возможным счастьем.

От нового неожиданного сравнения вздрогнул. Тучи – это моя безысходность, моя беда. За ними не видно солнца – моего счастья. Однако оно продолжает быть. Если убрать тучи, то станет видно солнце. Если пройти через беду, через безысходность, идти уверенно и в нужном направлении, то попадёшь к своему счастью, которое ждёт тебя за ними. Это лишь иллюзия, будто счастья нет. Тучи – это всего лишь преграда, и она преодолима, хотя иногда она кажется бесконечной.

Губы сами по себе растянулись в радостной улыбке. Есть ли забытый закон Мирионы, который бы мне помог или же нет, не важно. Если не обнаружу нужного закона, тогда постараюсь придумать свой закон, свой выход, свою смесь заклинаний. В конце концов, магия может много всего – это могущественная сила. Да и я, если постараться, смогу хорошо освоить ещё родной вид древней магии. Может, я найду отгадку там?..

– Эй, хватит спать! – грубо крикнул мне в ухо главный стражник, толкнул в плечо и пошёл дальше.

Между мокрых деревьев показались вражеские воины. Нельзя задумываться о постороннем, пусть и важном. Надо определиться, следует ли ещё ждать Эндарса или же вернуться к Алине? Но если я сейчас вернусь, то не проверю свои силы. Не пойму, готов ли к исполнению мести или не готов. А тут такая потрясающая возможность – вмешаться в битву двух войск. Пожалуй, я немного поучаствую в бою, потом уйду.

Последнее слово заклинания давно прозвучало, но иллюзия огромной молнии вниз не соскользнула. Вторая иллюзия тоже не появилась.

– Ага, у них есть маг, – криво усмехнулся крепкий мужчина в старой кольчуге. Мрачный взор его скользнул по стоящим на стене людям. – Ну да мы всякой ерунды не боимся.

Я оглядел воинов в первых рядах, квадратные медальоны с волками, висевшие у них поверх кольчуг, бегущих волков на их накидках, волка, воющего на их знамени. Неужели, среди них есть маг? Или какая-то вещь с заклинанием? Нет, мага нет: не чувствую тёплых прикосновений от Определителя. Вероятно, чернореченцы получили амулет от какого-нибудь странствующего мага за мешочек со звонкими монетами. Не ожидал столкнуться с магией у тех, в чьих странах своих магов нет, ну да ничего страшного. Ничего ещё пока не потеряно.

– Кстати, а где ваш мальчишка? – с издёвкой спросил говорливый мужчина.

Стоящий около него парень чего-то зашептал. И был отстранён гордым и нетерпеливым взмахом руки.

С обеих сторон хлынули насмешки. Часть я различил, часть потонула в общем шуме.

– А где ваш лютый воин? Тот, который у вас мстит?

– Наш король с нами, а вот где ваш?

– Так мы вам и показали, где наш король стоит!

– Он у вас мальчишка, а не мужчина, иначе бы показался!

– Вы нам своего покажите!

Много ещё было выкрикнуто. Иногда совсем уж бессмысленного. Я особенно и не вслушивался, разглядывая воинов Черноречья, выискивал среди них тех, кто чем-либо отличался от остальных. Меня интересовало не их отношение к врагам, а отношение к тому, кто был среди чернореченцев самым главным. Тот предпочитал не выделяться, прячась среди своих людей. В общем-то, правильно, арбалетчики и лучники на стенах не преминули бы воспользоваться своим преимуществом.

Когда шум начал меня понемногу раздражать, я перевёл взор на воина, заговорившего первым. Отметил про себя, что тот не кричит вместе с другими. Увидел недовольный жест, которым мужчина оборвал приблизившегося к нему молодого парня. Понаблюдав за мужчиной и окружающими его воинами, понял, что те почтительно к нему относятся, хотя и стараются своё отношение не выпячивать, чтоб не разглядели враги. Чуть позже разглядел крохотный зелёный камень, который сжимал в зубах волк на медальоне мужчины, и четыре белых камня в уголках медальона. У других было несколько медальонов пошикарней. У кого-то – точно такие же. Маскируешься, а, Мстислав? Ага, несколько человек более заметно жестикулируют, резче говорят и указывают на что-то стоящим рядом. Прячут главного командира. Всё-таки, полезно приглядеться к вражескому войску вместо того, чтобы со злостью кричать всё, чего только приходит в голову.

Мстислав или замещавший его притянул к себе одного из арбалетчиков за накидку. Я напряг слух, чтобы услышать очередной приказ. Из-за шума почти всё пропустил, но поймал самое важное: «Цельтесь в того рыжего, который с луком». Итак, меня выделили среди прочих. Кроме того, не увидели иллюзии, наложенные мной на самого себя. Предмет, с которым они убрали другие мои иллюзии, не особо совершенен. Однако недооценивать незнакомое оружие опасно.

Думаете, ни на что кроме иллюзий я не способен? А вот получите!..

– Хм, а огонёк-то настоящий… – задумчиво подметил стоявший рядом с Мстиславом воин.

Шар размером с яблоко увеличился до размера колеса от телеги, потом до размера овцы. Чернореченцы шарахнулись, пропуская его сквозь свои ряды. На всякий случай. Кто-то, стоявший на стене, присвистнул.

Легонько толкаю новый огненный шар ладонью – и он устремляется к врагам. Те бросаются врассыпную. Воины на стенах поспешно отодвигаются от меня. Вражеский король спокойно отходит в сторону.

Шар прокатился по земле, выжигая траву. От брошенного кем-то копья осталось только серебристая лужица.

Прокатившись несколько шагов, шар вспыхнул и исчез. Не успевшие отбежать воины вскрикнули, падая и хватаясь за обожженные ноги. Ожог не слишком серьёзный, ноги заживут через неделю или две. Я не люблю наносить слишком опасные удары тогда, когда можно обойтись без них: мучения противников не доставляют мне удовольствия. К счастью, мне удавалось прятать эту мою особенность от тех людей, у кого я учился драться.

– Арбалеты! – приказали одновременно и снизу, и сверху.

Лучники столицы не дёргались.

Ага, войску Черноречья приказал именно тот мужчина, заговоривший первым. Все воины беспрекословно слушаются его. Это точно их король.

– Так и будете отсиживаться на стенах, трусы? – язвительно спросил Мстислав.

– Как он раскричался! Небось, считает себя самым храбрым? Эй, славный мститель, мы помним, как ты в прошлый раз бежал со своим войском! – презрительно откликнулись со стены: чернореченского короля узнал не только я.

Да, я не ошибся: это их король.

Взмах рукой – и снизу взлетают болты. Только никого из защитников города они не задели, растворившись в высоком огненном столбе, взметнувшемся выше городской стены. Магическая преграда держалась с десять ударов сердца, после чего скатилась вниз. Жар от пламени лизнул всех на стене, заставляя отпрыгнуть назад.

Болты полетели вниз, но и они исчезли во вновь поднявшемся пламени. На сей раз пламя задержалась чуть дольше. Быстро оглядевшись, растерялся: огонь заградил не кусок стены рядом с главными воротами, а всю её часть, которую можно было увидеть. Похоже, я недооценил тебя, Эндарс!

Тот неожиданно появился. В стареньких сапогах, штанах с заплатами и простенькой рубашке с закатанными рукавами, поверх которой вместо пояса надел шнур с оберегами. Теми деревянными, что мастерил при мне, и хренью из звериных костей и рыбьих хвостов. Цвет волос иллюзия не изменила. Видимо, маг прикрыл только лицо. На его месте не появлялся бы так близко к врагам. Всё-таки, он слишком дерзок. Как бы ни поплатился. Но, с другой стороны, он молод, а молодости свойственно безрассудство. И… если мой Определитель почуял в нём мага, видимо, он всё-таки человек. Хотя…

– Сколько вам заплатили? – серьёзно спросил король Черноречья. – Я бы заплатил вам в пять раз больше, убери вы этот огонь и заодно стену вместе с теми, кто на ней.

– Эй, маги, наш король даст вам больше! – спохватился главный стражник столицы.

– И сколько же? – не оборачиваясь, не менее серьёзно уточнил Эндарс.

Он, что же, решился продать свои заклинанья, наплевав на всех в столице вместе со мной, Романом и его сестрой?! Тогда ему придётся сначала сразиться со мной! И поединок будет намного серьёзнее, чем вышел бы до этого.

Знак от моего Определителя: светловолосый что-то приготовил. Моё следующее заклинание попадёт или во врагов, или в него.

Торговались с ним долго. Я сомневался, будто бы ему столько всего дадут, однако притворялся, словно всё шло, как мы с Эндарсом и рассчитывали. Когда к целой казне в придачу стали предлагать некоторые веками хранимые королевской семьёй драгоценности, молодой маг холодно заявил:

– Ну, пошутили, и хватит. Вообще-то, мне и моему приятелю совершенно наплевать на весь этот захудалый городишко. Ах, да, эту вашу столицу. Ежели две гордые милые сестрички не согласятся стать нашими жёнами и отправиться с нами в путешествие, мы с досады можем разрушить чего-нибудь в нём. Пока же будем защищать.

– Не хотел бы я иметь такого зятя! – послышалось как сверху, так и снизу. – Такому слово лишнего не скажешь. Заживо сожжёт!

– Да не, когда такой зять, на тебя и косо взглянуть не посмеют, – задумчиво сказал кто-то сверху.

– Я сказал, хватит шутить!!! – прокричал Эндарс, ненадолго оборачиваясь, и едва не зацепил кому-то на стене огненным шаром нос.

– Шары они создавать умеют, – сухо отметил Мстислав. – В основном, наверняка, врут. Либо мы их сразу болтами зацепим, либо придётся попотеть. В любом случае, многие из вас уцелеют. Они же не боевые маги: те бы сразу нас всех расшвыряли. И они бы тут вряд ли оказались.

Хоть и ходят по многим странам байки о великой и непобедимой силе боевых магов, окажись хотя бы Эндарс таковым, нам двоим это не слишком бы помогло. С целым войском одному магу, пусть и боевому, не справиться. В битве его вполне могут отправить за Грань брошенным кинжалом, болтом или мечом. Вот дракон бы сумел прикрыться, да и магия их помощнее будет.

Смелый маг, притворяющийся негодяем, завершил новое заклинание. Рядом с ним появился короткий столб света. Ладонь спокойно опустилась на верхушку столба. Все выжидали. Кто-то с опаской, кто-то с усмешкой.

Властным голосом он приказал:

– …И сметай всех с земли!!!

Столб света рассыпался. Взревел ветер, возникший из первых упавших искр. За мгновение перед Эндарсом смешались земля, мох, кора, оборванная трава, пыль с выходившей из леса дороги, ветки, листья, оставшиеся искры и враги. Вновь взметнулась стена пламени у городской стены.

Стар и млад налегли на стену и выглядывали через плечи и головы других, терпя жар и силясь разглядеть за пламенем, чего же случилось. Мне же не пришлось выглядывать из-за чьей-то спины: никто не осмелился подходить ко мне близко.

Когда магическое пламя вновь соскользнуло вниз, у стоявших на каменной стене одновременно вырвался восхищённый вдох: всё вражеское войско, сшибленное вихрем с ног, лежало между деревьями, обсыпанное образовавшимся мусором. Я сам едва скрыл своё удивление.

– Может, поговорим серьёзно? – холодно спросил боевой маг, поджидая, пока враги поднимутся на ноги.

А всё-таки он мог. Мог в одиночку выступить против целого войска! Разве что мощных заклинаний-ударов у него было от природы ограниченное количество. Сколько именно их он мог использовать за один раз, я не знал. В Эльфийском лесу не дожил до урока об особенностях магов Основных народов. А люди особо не знали. Не выпячивали многие боевые маги свой дар, выбирая притворяться обычными магами.

Собственно, сейчас он уже два заклинания использовал: чтоб разметать всё чернореченское войско сразу и чтоб окружить городскую стену огненной стеной. Было ли у него ещё одно или несколько мощных заклинаний в запасе или он уже весь свой резерв исчерпал, сегодня или в ближайшее время? Потом Эндарсу потребуется какое-то время на восстановление сил. Он мог использовать весь свой резерв мощных заклинаний сразу или по частям. Возможно, он сам – с его-то характером и авантюризмом – уже вычислил, сколько у него ударов в запасе и сколько требуется времени на восстановление. Надеюсь, он имеет при себе хоть какой-то запас. Но рассчитывать на излишнее везение мне не стоит. Хм, а обычную магию они, кажется, могли использовать сколько угодно и в любое время. Вроде бы, если не считать этих нескольких мощных ударов-заклинаний, они были как обычные человеческие маги, да и, в общем-то, были из человеческого народа.

Может, он прежде не вызывал меня на поединок, потому что я был для него слишком слабым противником. Точнее, я был бы для него слабым противником, будь я человеком. Но человеком я к его беде не был. Так что у меня было несколько особых свойств от моего народа, причём, они были со мной постоянно. Да, не все годились для драки, но зато они всегда были со мной. Так что ещё вопрос, кто из нас кому бы проиграл: я – Эндарсу или Эндарс – мне. Особенно, если бы мы подрались один на один, без лишних заступников. И лучше бы мы подрались в лесу – для меня это было бы очень кстати.

Добавляет интриги и то, что этот маг умеет сражаться на мечах, да и кинжал я у него приметил, спрятанный под одеждой. Тело у него мускулистое, значит, много тренировался. У него могут быть мощные удары, а у меня – скорость и гибкость. Неизвестно, тренировался ли он именно на скорость. Что опять-таки придаёт интриги к возможному поединку. Кстати, ещё один важный пункт, который мог бы повлиять на ход нашей стычки: а понял ли он, что я из иного Основного народа?.. Достаточно ли он знал о древних магах, чтобы определить, кто я, на основе обычных наблюдений за мной в будничной жизни? Меня смущала его внимательность к моим привычкам в еде. Или Эндарс всего лишь притворяется, словно не заметил?..

– Чего тебе от нас надо? – угрюмо спросил Мстислав.

В Эндарса целились около сорока или пятидесяти чернореченских воинов. Хотя он и боевой маг, парня легко может отправить за Грань любое оружие, особенно, когда его много. Очевидно, именно из-за этого Эндарс и попросил меня прикрыть ему спину. Пожалуй, лучше прикинуться, будто бы тут два боевых мага. Ещё и попасть в кого-то из врагов нужно. Чего же мне подойдёт? Ага, придумал.

У кого-то развалился на куски заряженный арбалет.

– Что бы вы все отсюда ушли и нам не мешали, – спокойно ответил маг.

– Ты не обнаглел, а?

Развалились пять направленных на него арбалетов. Шесть. Девять.

– Друг, ты чего там за заклинание готовил? – уточнил Эндарс, не поворачивая голову.

– Пока не приготовил толком. Только чуток оружия им поломал, но потом… – мрачно улыбаюсь защитникам столицы. – Попадёте в меня, пока его создаю – и половина стены рухнет. Или же четверти вражеского войска не будет. Сейчас только выберу, какой именно четверти, сверху или снизу, – на куски развалились ещё пять арбалетов.

Защитники столицы испуганно примолкли. Не стреляют, однако целиться в меня не перестают. Было бы неплохо, удайся мне сломать как можно больше вражеского оружия, прикидываясь мерзавцем, создающим что-то большое.

– Давай ту, в которой Мстислав, – равнодушно предложил Эндарс. – Пусть себе другого короля выберут, который будет посговорчивее.

– Мне он тоже надоел, – вокруг моей руки закружились алые искры.

– Стреляй!!! – заорал король Черноречья, отскакивая от летящей к нему молнии.

Та срезала молодой дубок, одиноко росший недалеко от места, где он раньше стоял. Ствол печально завалился набок, цепляясь листвой и ветками за берёзу. Прости, красавец, нужно было как-то их убедить, будто я сильный и опасный противник.

Часть болтов, полетевших в меня, слизнула огненная стена. Часть осыпались у ног боевого мага. Кто-то достал кинжалы, кто-то в спешке перезаряжал арбалеты. Со стены внимательно наблюдали за мной и светловолосым, не думая нам помогать. Может, ждут, чтоб мы побольше чернореченцев поубивали, чтобы потом избавиться и от нас. Наша свара с их ворогами светопольцам будет на руку. Кстати, интересно, огненная стена – это одно из особых заклинаний Эндарса или каждый подъём пламени – это новое мощное заклинание?.. Сколько он сможет заслонять ею меня и светопольцев?..

– Как некстати! Иначе бы вас поубавилось, – притворно огорчаюсь, затем быстро шевелю пальцами. – Вот, получайте!

Мои огненные шары, взметнувшиеся, словно стая встревоженных птиц, отвлекали воинов с арбалетами, стрелявших снизу. Защитники столицы одновременно присели, скрывшись за стеной и друг за другом. Немногие осмелились потом подняться и посмотреть, чего случилось с их врагами. Те вражеские бойцы, у которых были мечи, подходить к Эндарсу не спешили.

Боевой маг развёл руки в стороны и двинулся к войску. Вокруг него замерцали голубые искры, они становились всё больше и больше, потом отрывались и летели к воинам Черноречья. Помрачневшие чернореченцы колебались около десяти ударов сердца, потом, не выдержав, побежали. И… тогда Эндарс побежал за ними.

Кричал чего-то Мстислав, но его не слушали, кричали воины, которых задевали искры: на их одежде появлялись прожженные пятна.

Я шепнул, смотря на кроны деревьев:

– Прими меня, Лес!

Перемещаясь, следил на некотором расстоянии за боевым магом. Следил с деревьев, тщательно рассчитывая расстояние от толстых ветвей одного дерева до ветвей другого, подбирал нужные слова, создавал заклинания, перемещался. Переместившись, хватался за ствол или ветки, высматривал, куда убегали воины, повторял всё сначала. Пару раз едва не свалился. Быстро устал, начал тяжело дышать, но погони не прекращал.

– Тут не пройти! – внезапно крикнул кто-то.

Кажется, там в лесу близ столицы было болото.

– Чего встали, трусы?! Окружайте его! Иначе живыми мы не уйдём!

Страх придал убегавшим людям сил – и они начали окружать мага.

Да перемещайся же ты, глупец!

Но боевой маг не спешил перемещаться. Отражая кинжалы и болты, попадая в основном лишь в стволы деревьев, он, похоже, готовил очередное заклинание. Да и устал не меньше меня и воинов, неторопливо окружающих его.

Небо снова потемнело. Вот-вот опять пойдёт дождь.

Маг остановился. Осмелевшие воины начали чаще стрелять и метать кинжалы. Я обессилено вцепился в верхушку сосны.

– Когда отправите его за Грань, его дрянное заклинание исчезнет! – прокричал король Черноречья.

Какие наивные люди!

– Да к нему не подойти!

– Так хватайте мечи! Небось, против множества лезвий не устоит! А тому, кто отправит этого мерзавца за Грань, дам мешок с золотом! Ну, чего встали?!

Не успел вмешаться, так быстро кинулись с разных сторон на мага самые жадные из чернореченских мужчин. Пятеро добежали раньше всех, занесли мечи. Прости, Эндарс, я не успею создать тебе магический щит.

Оказалось, тот сам позаботился о защите заранее. Даже не дрогнул, когда в него летели метательные ножи, а те в шаге от его тела натолкнулись на невидимую преграду – и упали близ его ног. В следующий миг нападавших отшвырнуло на несколько шагов. Маг пока держался.

Стрела с чёрным оперением царапнула моё запястье. Извернувшись, попытался увидеть, кто же так метко выстрелил, сумев частично обойти моё защитное заклинание. Ноги соскользнули с ветки, усталые пальцы разжались. Слишком низкое дерево, надо было другое выбирать.

Я свалился на большой куст и двоих из притаившихся там мужчин.

– Уберите его!!! – заорал Мстислав.

Еле-еле успел переместиться на старый высокий клён. Запоздало вспомнил, как трудно перемещаться, используя защитные заклинания. Конечно, боевой маг мог знать что-то иное, но всё же.

– Давай, переместись!

– Пытаюсь!

– Готовься, я тебя прикрою… – пришлось вжаться в ствол, давая нескольким пущенным в меня болтам пролететь мимо и застрять в верхушках соседних деревьев.

– Цельтесь в рыжего!!! Все!!!

Целиться в Мстислава было некогда. Пришлось создавать ещё один «щит», уберегающий от стрел и болтов.

– Готовься, я сейчас…

– Алхимики! В обоих стреляйте!!!

Так и знал, что без алхимиков не обойдутся.

С отломанной верхушкой дерева упал на землю, больно приложившись спиной. Надо мной взмыл к небу огненный столб. И такой же вздымается там, где только что стоял Эндарс.

Не чувствуя боли, вскакиваю, оборачиваюсь.

Столб у ног Эндарса замер на миг, замер и сам боевой маг. Едва дышали рядом с ним трое бледных измученных мужчин, не успевших сбежать.

– Алхимики, стреляйте всем, что у нас осталось!!! – Мстислав, наплевав на свою прославленную отвагу, поспешно отступал.

Три чернореченца в отчаянии вцепились друг в друга. Они отдавали все силы своему королю, а тот их бросил. Но он… почему он медлит?!

Отчаянно заорал:

– Сделай другой «щит»! Живо!!!

Светловолосый маг ответил спокойно:

– У них осталось много кристаллов Лысого хвоста, ещё Чёрный хворост… – видимо, разглядев что-то в моём лице, Эндарс так же равнодушно уточнил: – Поблизости около шестидесяти чернореченских воинов и мы двое. Этими веществами можно всех нас заживо сжечь. Но ты точно успеешь переместиться.

– Эндарс, ты…

– А я как повезёт, – он грустно улыбнулся. – Или «щит» на меня одного, или Водный кремень на всех. Ладно, не отвлекай меня. Иди, Кан. Иди.

– Но… это же… это же «магия камней»! – сдавленно прохрипел один из трёх чернореченцев.

– Нет, это стык «магии камней» и теоретической магии. Непроверенное предположение. Но вы же любите опыты, не так ли? – Эндарс ухмыльнулся и закрыл глаза. – Рыжий, свали уже! Отвлекаешь.

Но… заклинанье из смешения магии с алхимией?! Разве он что-то смыслит в алхимии?.. Да даже если и смыслит, даже древние маги неохотно рискуют, смешивая алхимию и магию!

– Эндарс, ты спятил?!

– Хватит трястись над вашими бесценными болтами! Стреляйте всеми, чтоб наверняка!!! – прокричал уже издалека король. – Ворота Дубового города сломаем сами!

Если они доберутся до столицы…

Уши уловили перебранку на некотором расстоянии от нас:

– Но там наши алхимики!!!

– Кто-то из наших ногу подвернул и не успел убежать!!!

– Ваше величество, умоляю…

– Мой король, там…

Чернореченцы ещё отчаяннее вцепились друг в друга. Но… этот сумасшедший парень продолжал сохранять спокойствие. Он медленно поднял правую руку.

– Стреляйте!!! – проорали за деревьями.

– Там мой брат!!!

– На суку вздёрну! Вот этом!

– Я… я не буду стрелять!

– Заткните этого парня! И стреляйте! Живо!!!

Эндарс резко двинул левой рукой – и я полетел на землю, сбитый невидимым мощным потоком, перекувырнулся. Поднялся.

И… это было не то место. Это было совсем другое! Но… где я?

– Стреляйте!!!

– Нет!!!

Так, кричат далеко. Но я не перемещался! Сам я не перемещался.

Он… отшвырнул меня заклинанием переноса?! Но…

Вдалеке над деревьями поднялся огромный огненный столб. Казалось, он дотянулся до самого неба. Тёмного. Безучастного.

Эндарс переместил меня, а сам… не успел.

Не в силах смотреть на этот жуткий огонь, поглотивший дерзкого смельчака, опустил взгляд на мокрую землю.

На душе было невыразимо тоскливо. Он успел зацепить меня, этот смелый маг. Ударом в сердце.

Я устало прислонился к ближайшему дереву. Мокрому. Потом сполз на пропитанный влагой мох, обхватил руками плечи. Уши ловили торжествующие вопли чернореченских воинов. Приказы Мстислава быть настороже: «Тут ещё шляется этот рыжий маг». И глухие стенания между ликующих воинов, видимо, того парня, родственника одного из алхимиков, сгоревших рядом с боевым магом, так и не решились «заткнуть». Чернореченцы уходили, не проверив меня. Или меня укрыл здешний лес?..

Погладив землю у моих ног, едва слышно произнёс:

– Благодарю за заботу, Лес.

Долго сидел, судорожно обнимая плечи. Потом… что-то ёкнуло внутри моей души. Отчаянная надежда судорожно всплыла к сознанию.

А, может, он всё же уцелел, но сейчас ему необходима моя помощь? Не мог Эндарс так просто переступить Грань, ведь он же боевой маг! Они же сильнее обычных человеческих магов. И в то же время даже боевому магу не справиться с Гранью. Но почему-то эта маленькая надежда тлеет, греет сердце, как греет пальцы маленький огарок свечи.

Поднялся, тяжело вздохнул. И заставил себя вернуться обратно.

Трое бедолаг, покрытые копотью, по-прежнему держались друг за друга. Около них чернела небольшая ямка. Даже пепла от него не осталось. А эти трое… они, по сути, ему никто, но он их магией своей прикрыл. Безумец! Неужели, он не понимал, как безрассудно выступать против целого войска даже боевому магу?! Хотя… он что-то смыслил и в алхимии. Может, уж он-то как раз много всего понимал?.. Понял, что если он не вмешается, то ещё сколько-то десятков чернореченцев, находившихся поблизости, сгорят. И я. Но… какой смысл думать об этом сейчас?..

Ножны кинжала коснулись моей кожи двадцатью или больше уколами холодных игл. Значит, как Эндарс и хотел, остальные уцелели. Не стало лишь его, стоявшего посередине, того, в кого целились они все.

Не чувствуя холода, намокший от сидения на влажном мху, какое-то время стоял, не отрывая глаз от ямы.

Спасать врагов, зная, что от тебя не останется ничего. Спасать город в далёкой чужой стране. Он был сильный. Очень сильный. Мужественный. И… жаль, что этого человека больше нет. Не из-за неслучившегося поединка. А просто… жаль.

– Маг… Кан…

– Чего тебе? – оборачиваюсь к мужчине с обожженными ногами.

Тот трясущимися руками сбросил кольчугу и вытащил из-под рубашки смятый свиток.

– Убери как-нибудь: пусть никто его не прочтёт!

Не очень хорошо понимал, отчего враг попросил это у меня, поэтому с места не сдвинулся.

– Сожги! – вновь попросил воин. – И помоги убрать остальные свитки. Их всего восемь. Уберёшь – и никто не сможет изготовить эти кристаллы. Кроме меня никто не знает, а я больше ничего о них не скажу.

Спрашиваю, нахмурившись:

– Какая тебе из этого выгода?

Мужчина тяжело вздохнул и устало взглянул мне в глаза:

– Когда-то я считал, будто важен, как открыватель этих кристаллов. А меня самого едва ими не спалили. Им нужны только мои открытия, но не нужна моя жизнь.

Горько усмехнулся:

– На что же ты надеялся, алхимик? Надеялся, будто тебя, незаменимого мудреца, не будут использовать?

– Хочешь узнать правду?

– Мне не нужна твоя правда.

– Не хочешь слушать врагов? – мужчина понимающе усмехнулся. – Считаешь себя самым благородным и умным? Мне знакомы твои чувства: в молодости сам был таким. За всех мужчин своего рода, ушедших за Грань в битвах с врагами, вознамерился отомстить. Создал в опытах вещество, которым меня самого едва не отправили за Грань! – потупился грустно, потом снова взгляд поднял, усталый. – Знаешь, что самое глупое: я создал оружие, которым с лёгкостью бы отправили туда и моих сыновей! – он рассмеялся отчаянно и горько, вызвав у меня досаду и неприязнь. – Мы сами придумываем оружие, которым нам в будущем нанесут неизлечимую рану, и при этом воображаем, будто мы самые умные. Мы сумасшедшие и считаем себя умными, – алхимик опять рассмеялся.

Этот смех больно полоснул по сердцу.

Двое других переглянулись. Один из них попросил, не глядя на меня:

– Оставь его, маг. У него от пережитого помрачился рассудок.

А выброшенный учёный с трудом поднялся и, отвернувшись от нас, продолжил смеяться. Плечи его тряслись. Человек, разочаровавшийся в пользе своего дела, побывавший у самой Грани, который испытал слишком большое потрясение.

Отчего-то решил выяснить у двух чернореченцев:

– А вы бы согласились, чтобы те свитки уничтожили?

– Конечно! – не смотревший на меня вдруг поднял взгляд, в глазах его теперь пылала ярость. – Пусть наш король лишится своего оружия!

– Ты думаешь, мы благодарны Мстиславу, бросившему нас? – криво усмехнулся другой, – Не дождёшься!

– Так… вы желаете отомстить своему королю?

– Удивлён?

Удивлён ли я? Ничуть. В моём сердце тоже пылает ненависть к моему бывшему королю. Пожалуй, могу им помочь. А дальше пусть разбираются сами.

Обойдя алхимика, встал перед ним.

– Пожалуй, сожгу твои свитки и доставлю вас назад. Дальше поступайте, как считаете нужным.

– Нет в мире ничего интереснее людей! – стирая брызнувшие от смеха слёзы, сказал мужчина. – В самых плохих людях может таиться хотя бы капля совести, а в самых хороших обнаруживается хотя бы капля зла. Трудно найти полностью плохого человека. И также трудно найти полностью хорошего. Люди… в них столько контрастов намешано! Такая… – он странно усмехнулся. – Люди – это такая причудливая смесь всего!

– К чему ты говоришь мне это?

– Мне безразлично, к кому ты себя относишь, как тебе безразлично, чего случится со мной.

Он угадал, как я относился к нему. Отчего-то стало досадно.

– Когда перестанешь считать себя хорошим и умным, у тебя появится возможность стать таким. Пока ты ни то, ни то.

– Вот возьму и перемещусь, забыв о моём желании тебе помогать.

Воин рассмеялся.

– Ты не принимай всё на свой счёт! – шепнул он, отсмеявшись. – Я сегодня смеюсь не то над всеми, не то над собой.

– Не боишься, что завтра над тобой будет смеяться твой король или твой народ?

– Меня больно ужалило собственное презрение. Чужое редко так точно бьёт в цель.

Решил больше ни о чём с ним не разговаривать. Поджёг сухой свиток, пропитанный каким-то особым веществом. Алхимик не спешил поднимать кольчугу.

– Тебе не страшно идти без брони? – спросил мужчина с расшибленной ногой.

– Страшно идти, когда потерял дорогое тебе дело и желание жить. Однако кроме меня никто их мне не подарит. Придётся самому добывать. Но сначала я хочу стереть все упоминания о моей смеси! – он повернулся к другим чернореченцам: – Вы поклянётесь мне, что не расскажите ничего? Я не хотел бы убивать вас, но если вы расскажете о моём изобретении, я вас хоть из-под земли достану! Мне нечего терять. Я ничего больше не боюсь.

– Может… – другой чернореченец повернулся к третьему. – И мы?..

Свиток горел быстро.

Лучше, если никто и никогда не сумеет сделать такие же кристаллы, разрушающие даже крепкие заклинания. Ну, пусть хотя бы пройдёт долгий отрезок времени, прежде чем кто-то вновь научится их создавать.

Делал ли я это, чтобы кристаллы когда-нибудь не полетели в меня, в память об ушедшем из жизни маге или чтобы считать себя хорошим? Ясного ответа не дал бы даже самому себе. Все три варианта были причудливо перемешаны между собой.

Холодные уколы от зачарованного камня, вставленного во внутреннюю часть ножен кинжала, затихали: воины из Черноречья успели убежать. Нашего с алхимиком разговора враги не слышали, поэтому можно не беспокоиться, что перескажут его своему королю.

Враги, враги. Сам называю их врагами. Чем я лучше них? Вряд ли я лучше. Надо же, какая бездна чего-то непознанного иногда таится в нас самих! По какому хрупкому прутику мы ходим между совестью и бесчестьем! Вероятно, по нему же ходил и Эндарс. А, впрочем, чего я перевожу внимание на него? За свои ошибки он ответил сам. За мои ошибки предстоит отвечать мне самому.

– Кан…

За попытку положить руку мне на плечо чернореченец получил прикосновение лезвия к горлу. Впрочем, он не дрогнул.

– Мы тут подумали… – мужчина покосился на своих товарищей по несчастью. – С друзьями. У нас нечем заплатить тебе, но если бы ты помог нам переместиться в одно место и спалить ещё кой-какие расчёты, мы бы были тебе благодарны.

– А как же ваша наука?

– Наука и Черноречье вполне проживут без нас, – кривая усмешка. – Я больше не желаю служить королю, который меня не защитил.

– Хотя бы перемести: нас там пока ещё не ждут, – добавил третий мститель. – Мы уничтожим наши исследования и книги и уйдём.

– Вас самих живьём сожгут, если поймают. У Мстислава нрав крутой.

– Нас уже едва не сожгли, – алхимик покосился на другого, с обожжёнными ногами. – И после этого во мне… что-то сгорело.

Мне не было дела ни до чернореченской науки, ни до развития алхимической науки вообще. Но я понимал, какой огонь теперь пылает в душах у этих троих. К тому же, лучше, если у чернореченцев не будет такого жуткого оружия. Да и… за Эндарса хоть как-то отомстить хотел.

Первый тайник алхимиков, запрятанный среди леса в подвале дома, разрушенного пожаром и временем, мы нашли достаточно быстро. Пока я и один из алхимиков стояли сверху, оглядываясь по сторонам, двое скрылись внизу. И вынесли какой-то деревянный ларец со свитками. В какой-то миг я подумал, а не сожгут ли они чего-нибудь ещё, потом осознал, что мне, в общем-то, всё равно. Но надежда, что в бою больше не будут использовать опасные кристаллы, греет душу.

Ларец сгорел довольно быстро. Один алхимик смотрел на пламя, улыбаясь, двое других даже как-то грустно. Всё-таки, каждый расчёт – результат долгих исследований и опытов, плод пережитых опасностей и увечий и, порою, последняя частица жизней каких-то напарников и предшественников, оборвавшихся раньше срока. Кажется, те двое думали что-то такое.

Последняя часть расчётов хранилась в подземелье. Туда дорогу знал только один, тот, смеявшийся над собою. Я отправил двух его товарищей по несчастию в какой-то приграничный город Черноречья и обещал, что если всё пройдёт хорошо, я за ними вернусь и перемещу их, куда попросят. А нет – так и сами спокойно из страны убегут.

Мы довольно-таки долго шли по старому подземному ходу через заброшенную шахту. Рядом, чтобы свет моего искусственно пламени освещал нам дорогу: я намеренно создал неяркий, показывающий сравнительно небольшое пространство вокруг нас, чтобы нас не так быстро смогли заметить. Там было холодно сыро. Иногда перед нами шмыгали крысы, раз – проползла гадюка.

Мой спутник и провожатый был как-то подозрительно задумчив. Я в какой-то миг подумал, а не нарочно ли он меня сюда заманил? Впрочем, я уже создал «магический щит», да и следил за каждым его движением внимательно. А потом…

Я остановился, напряжённо вслушиваясь.

– Что такое? – шепнул он.

– Там… маг, – я удивлённо вслушался в укол моего Определителя.

– Т-а-ак… – мрачно протянул алхимик.

Он выхватил свой кинжал. Я метнулся в сторону, сжимая ладонь, чтобы потушить пламя. Затаил дыхание. В темноте я ещё чётче слышал его. А вот он…

В темноте алхимик помчался куда-то. Кажется, недавно увиденная змея, на чей хвост он едва не наступил, его уже не смущала. Но… почему?..

Я зажмурился, вслушиваясь в его топот. Так, куда-то завернул. Направо. Ещё немного. Налево. Какой-то подозрительный скрип. Звук тяжёлого камня, отползающего в сторону. Хлопнула дверь. Вскрик. Брань. Шум борьбы.

Кинулся туда. Надеюсь, от «щита» змей и крыс отшвырнёт. А нет, так ничего, часть ядов я умею убирать.

За отъехавшей толстой каменной плитой обнаружился пустынный зал, обложенный камнями по полу, стенам и потолку. Через распахнутую деревянную дверь в дальнем конце его светил свет. Мелькали силуэты двух мужчин, дерущихся на кинжалах. Вообще-то, это не моё дело, драться с защитниками тайников, но всё-таки я обещал. Да и драка…

Когда я переступил порог в хранилище, заставленное ящиками из всевозможных материалов и с длинным огромным книжным шкафом в конце, противник уже повалил моего спутника на пол, приставил лезвие к его шее, открыл было рот, чтобы что-то сказать.

Мой кинжал отлетел, натолкнувшись на другой магический «щит». Свалил маленькую бумажную коробку, стоящую поверх двух больших деревянных ящиков. На пол сияющим веером просыпалась россыпь камней, похожих на большие сапфиры и топазы. Разве что грани у них были не идеальные, что навело на мысль: к ним прикасалась не рука ювелира. Двое прокатились и упали почти у моих ног.

– Наступишь – и ты труп, – усмехнулся защитник хранилища.

Хотя… на нём была одежда в дорожной пыли. Он прежде долго ходил где-то по грязи.

Мой спутник вывернулся из-под него, загрёб горсть просыпавшихся камней в ладонь, откатился. Выпрямился, мрачно ухмыляясь.

– Поиграем, ворюга?

Всё-таки, не охранник?

Маг усмехнулся – и пнул ногой стоящий возле него деревянный ящик. Тот упал на бок – и из него на пол высыпались бардовые и алые кристаллы разных размеров, отдалённо напоминавшие по форме бычью голову. Смешавшись с лже-сапфирами, они подняли целую стену искр.

– Спятил?! – испуганно проорал алхимик.

– Ты сам просил поиграть, – насмешливо развёл руки в стороны маг.

Искры, шипящие и всё прибывающие, огородили меня и его от алхимика, а тот оказался заключённый внутри хранилища. Возможно, оттуда не было выхода. В просвет между рядами ящиков, так же ограждавших нас, я увидел, что алхимик метнулся к каким-то ларцам, загребать оттуда камни и кристаллы разных форм и размеров. Хотя вполне мог бы вылезти в один из просветов, залезнув на ящики. Придурок! С одной стороны, его жалко, с другой, почти сразу же уйти за Грань вместе с Эндарсом не входило в мои планы.

Укол Определителя. Я отшатнулся, а второй из прибывших магов наподдал чокнутому шутнику под зад, отчего тот расползся по полу. Ещё и ногу на спину поставил.

– Вадим, зараза, ты у меня доиграешься!

– Я скажу Эну, что ты посмел назвать моё имя при посторонних!

– Ну-ну! – насмешливо цокнул языком его знакомый, потом спокойно посмотрел на меня. – А ты тут что забыл, маг?

Нападать на меня эти двое почему-то не спешили. А у меня было ощущение, что их тут тоже быть не должно. Тем более, что алхимик, привёдший меня в тайную кладовую, Вадима обозвал ворюгой. Но… маги обворовывают чернореченских алхимиков? Им-то на что? Да ещё так спокойно ведут себя в чужом тайнике, словно вообще меня не боятся.

Чуть подумав – второй маг внимательно наблюдал за мной, продолжая прижимать ногой к полу своего напарника, а алхимик носился за ящиками, собирая какую-то смесь искусственных веществ неизвестного назначения – спокойно пояснил:

– Да я вообще-то пришёл с ним, – и указал на силуэт алхимика.

– Парень, ты там что собираешь? – невозмутимо уточнил второй маг у моего алхимика.

Последовала целая тирада отборных местных матных выражений.

– Ну, это-то я понял, – ухмыльнулся маг. – Я тебя тоже, если честно, терпеть не могу! Но, может, мне проводить вас отсюда, пока всё тут не взлетело на воздух?

– Ты знаешь, сколько мы всё это создавали?! – с яростью провыл алхимик.

Кажется, если не эта невольная ограда из искр, он бы кинулся душить его руками. Но всё-таки мог бы вылезти в щель между ящиками. Но, кажется, от паники или злости, затуманившей разум, он не подумал о выходе, который всё-таки был. Или… или сохранить эту кладовую ему важнее, чем спасти свою шкуру? То говорил, что наплевать на алхимию родной страны, то при возможности пожара кинулся спасать их сокровища.

– Примерно представляю, – с усмешкой отозвался маг.

И покачнулся, поскольку тело молодого мужчины под ним вдруг исчезло, а его нога зависла в пустоте, уже не опираясь обо что-то. Вадим появился в шаге за ним и наподдал по месту для сидения уже сам. С воплем его спутник рухнул. Падая, зацепил виском какой-то ящик. И застыл на полу. Вадим испуганно выругался – убивать спутника и, может статься, даже напарника, в его планы не входило. Но, кстати, он шикарно владеет сложными заклинаниями перемещения на короткие расстояния, да ещё и точно выверяет расстояние в считанные мгновения!

Предложил ему:

– Помочь доставить его к врачу?

– Да я сам, – проворчал он. – Но спасибо за стремление помочь.

Виновато покосился на напарника и сунулся к другому ящику. Всё-таки здешние искусственные вещества интересовали его больше, чем жизнь и здоровье напарника.

– Ты, кстати, тут чего ищешь? – осведомился Вадим как бы между прочим.

– Да я-то ничего, но он попросил меня его проводить, – кивнул на алхимика, мятущегося между ящиков.

Вздохнув, присел около неподвижного мага.

– Жить будет? – взволнованно уточнил маг, ворующий у алхимиков.

– Вполне. Но не факт, что жить будешь ты, когда он очнётся, – ухмыляюсь.

– А! – отмахнулся он, улыбаясь.

И, отколупав крышку, раздвинув мелкие бумажные свёртки, вытащил бумажную коробку – по ту сторону ящика, подальше от искр – и стал высыпать в холщовую сумку его содержимое – мелкие тёмно-изумрудные кристаллы, внутри которых будто бы застыли золотистые пряди чьих-то волос.

– Уходите лучше, – устало попросил алхимик из-за стены искр.

– Что, скоро полетим? – усмехнулся Вадим.

То ли он был местами безумным, то ли любил людей доводить, то ли… нахождение в помещении под землёй, напичканном алхимическими веществами, да ещё и загорающемся, его не сильно пугало. Да кто эти маги?!

И вдруг он с воплем отпрянул. Всё-таки, он чего-то боится?

Шутка застряла у меня в горле.

Из стены искр спокойно вышла женщина, поигрывающая веществом, напоминающим слипшиеся рубин и лунный камень. Чёрные длинные волосы спадали по её груди и плечам, которые, как и всё её тело, были затянуты в узкое обтягивающее платье, которое, как казалось, было из расплавленного золота. Платье доходило до подбородка, но на шее был вырез, аж до узорчатого серебряного пояса, открывавший в тонкой полосе углубление между грудей.

Вадим, мягко говоря, засмотрелся. А что? Фигура её была умеренно пышной в особых женских местах – и там было на что смотреть, особенно, при платье такого дичайшего неприличного покроя. Разве что… его материал…

– Ты… не человек?

Она загадочно улыбнулась, смотря на меня и многозначительно облизывая губу – и швырнула свой странный камень в стену из искр. Там зашипело – и искры потянулись в разные стороны, мгновенно заполнили всё помещение – и утопили нас.

Солнце слепило глаза. Те, кстати, чесались и слезились. Птичьи песни, которые я любил, казалось, сейчас оглушат меня. Голова была чугунной.

Застонав, сел. Неподалёку от меня лежал, скрючившись, алхимик. Тот, с которым меня, кажется, занесло в какое-то дикое подземелье.

Растормошил его. Он очухался не сразу. Спросил слабым голосом:

– Где мы?

Я какое-то время растерянно оглядывался. Потом признал лес около входа в заброшенную шахту. А вот, кстати, и он неподалёку.

– Помнится, кто-то попросил меня уничтожить бумаги с расчётами.

– А, да… что-то такое было. Кажется, голова моя сейчас треснет, – он дёрнулся – и я, подвинувшись, помог ему сесть.

– Кажется, мы туда всё-таки вошли. Там был какой-то проходной двор.

– И вроде два мага… – он задумчиво растирал уши.

– Разве два?

– Одного я видел, другого – слышал.

– Там ещё была странная женщина, магичка.

– Не видел.

Растерянно посмотрел на него.

– Но я помню, что из-за одного из воров там что-то загорелось. А потом, пока я подбирал нейтрализующую смесь, как всё полыхнуло!

Какое-то время мы сидели, устало оглядываясь. Казалось, от птичьего пенья у меня сейчас лопнут барабанные перепонки.

– Но если мы были там, когда начался пожар, то что мы делаем здесь? – спросил наконец алхимик.

– Должно быть, тот маг, который остался в сознании, нас вытащил. Он силён в перемещающих заклинаниях.

– Вытащил?.. Он?!

– Ну, сами мы, видимо, не могли. Наглотались какого-то яда. А он успел.

– Но у него было лишь мгновение! – удивился алхимик.

– Так повторяю: он хорош в перемещающих заклинаниях.

– А, может, и так.

Какое-то время мы сидели почти неподвижно, справляясь с дурнотой. Добавил:

– Но странно, что я помню ту женщину, а ты – нет.

– А что за женщина?

Услышав моё описание – насколько позволяла вспомнить тяжёлая и затуманенная голова – он сплюнул. Припечатал:

– Никогда не видел, чтоб женщины так ходили, в такой паскудной одежде.

Так… она мне примерещилась, что ли? Так как искры уже были – и я местами уже испарений какого-то искусственного вещества наглотался?

– Я схожу туда и проверю, – мужчина поднялся.

Стоял он не ахти как: шатало его аки былинку на ветру.

Проворчал:

– Извини, но я туда не пойду: думаю, я уже достаточно наглотался ядовитых испарений.

– Дай мне то магическое пламя, чтоб я мог под ноги смотреть – и я сам схожу.

– Слушай, нам повезло, что тот маг нас пожалел – и вытащил оттуда. Могли бы уже за Гранью шагать.

– А! – он отмахнулся.

– Не ты ли говорил, что тебе наплевать на развитие чернореченской алхимии?

Алхимик долго молчал, потом сознался:

– Это расчёты с очень опасным веществом. Лучше, если они не достанутся никому. Тем более, что они уже добрались до этого тайника.

– Они? – поднимаю брови.

Точнее, пытаюсь. Но даже от такого крохотного движения мне стало очень плохо. Ему, полагаю, ещё хуже – он держал в руках какие-то иные вещества, которые могли стать вредными из-за тех искр, да и очнулся позже, чем я. Хотя… может, те вещества как-то его поддержали? Или тот Вадим немного повозился с нами, спасая от яда, в ущерб спасению своего напарника? Да даже если он просто вытащил нас из опасного подземелья и бросил тут, на чистом воздухе – это уже очень щедрый жест с его стороны.

Помявшись, чернореченец сознался:

– Есть несколько магов, которые иногда у нас воруют. Уж каких только ловушек на них не ставили – уходят, заразы!

– Не удивительно, с таким-то мастером по перемещениям!

– Ага! – он вздохнул. – Впрочем, не твоё это дело.

– Да и не твоё: тебя из-за Мстислава едва не убили.

Он снова вздохнул.

– Но я всё-таки туда схожу.

– Спятил?

– Наверное, – усталая улыбка. – Ты только дай твоего искусственного огня, а?

Как ни пытался, не смог его отговорить. Впрочем, я не особо и пытался: голова гудела жутко. Наконец, не выдержав, вручил ему сгусток искусственного пламени и, дождавшись, пока он скроется в шахте и топот его ног удалится сколько-нибудь вперёд, со стоном растянулся на траве. Мне было так плохо, так мутило, что стало совсем наплевать на всех чернореченских алхимиков и их заботы.

Мир ещё долго плавал надо мной зелёными и чёрными пятнами. Раз, кажется, меня всё-таки стошнило. Я не мог особо пошевелиться. И, поскольку это была искусственная дрянь, не знал, какой травой можно нейтрализовать этот яд…

Я с трудом дотянулся до высокого подоконника, ухватился за него, подтянулся, спрыгнул внутрь дворца и попал в длинный коридор.

Казалось, будто огненная волна вырвалась прямо из моего сердца, мгновенно затопила обеденную залу. Стражники, натасканные и как маги, не смогли справиться с ним, потому вытащили короля и его жену наружу, а меня не то не спасали, не то не успели. И я утонул в свистящем и гудящем огненном океане…

Я не сразу понял, что меня трясут не эльфы, а какой-то незнакомый человек. Нет, вроде знакомый.

Потом я долго сидел, пытаясь забыть приснившийся кошмар. Тот, который не раз изводил меня, особенно, в первые годы, когда я как-то чудом сумел интуитивно переместиться из пламени пожара и, покрытый ожогами, выпал на мокрый мох в чужом лесу. И хотя тело моё уже давно зажило, воспоминания о той боли вновь вернулись, такие яркие… то, как я потом полз, в поисках воды… как ел какие-то травы… но последнее помнил уже как-то смутно.

Раз меня всё-таки стошнило. Алхимик, напряжённо замерший рядом, не увернулся. Он и сам был бледный, вспотевший, дышал тяжело.

Мы долго молчали, приходя в себя.

Потом он одёрнул рубашку – и ему, и мне на колени высыпался ворох свитков.

– Сожжёшь? – спросил он умоляюще.

Значит, он дошёл до тайника. Чокнутый!

Но просьбу его всё-таки исполнил.

– Можешь переместить меня к знакомому алхимику? – вдруг попросил чернореченец.

– Такого уговора не было.

– Но он может поставить нас на ноги. И ты скорее уйдёшь живым.

Шумно выдыхаю. Вдыхаю лесной воздух, глубоко-глубоко.

– Но он может сдать тебя своим. Тебя обвинят в уничтожении свитков. Может, припишут в пособники к тем ворам.

– Плевать на меня! – криво усмехнулся он и закашлялся.

Закашлялся… кровью.

– Но я хочу, чтобы ты был живой. Ты всё-таки мне помог. Только прошу тебя ещё немного мне помочь – и сжечь эти свитки.

Если так подумать… он нашёл меня, когда я уже провалился в сон, мог спокойно меня убить, но не тронул.

Вздохнув, создал искусственное пламя. Он свалил свитки горкой, чуть поодаль, но не настолько, чтобы нам пришлось долго к ним идти – и я запалил прощальный костёр по сокровищам чернореченской «магии камней». Огонь сумел создать не сразу – заклинание сплёл с трудом. Впрочем, как и заклинание перемещения.

Когда мы, поддерживая друг друга и шатаясь, так что нас косились даже местные пьянчуги, рассевшиеся прямо на мостовой, пришли к его знакомому, тот на удивление ничего не спросил. Попросил показать языки, осмотрел лица, руки, попросил показать грудь и кожу под мышками, ступни, осмотрел наши глаза, спросил, не тошнило ли нас уже. Ушёл в постройку во дворе. И вернулся, неся одной руке чашу из тёмно-зелёного кристалла с почти прозрачными голубоватыми вставками другого камня, в другой – обычный глиняный кувшин. В чаше и в кувшине плескался какой-то травяной настой. Протянул чашу мне, мол, как самому пострадавшему. Я медлил, опасаясь пить первым. И, поняв примерный ход моих мыслей, мой спутник забрал чашу и отпил сам. И ещё выдул чашу, долив из кувшина. Вроде бы с ним ничего не стряслось. Вздохнув, я принял протянутую чашу.

Если не считать неприятного часа или двух, пока наше тело активно чистилось, это был приличный состав. И позже голова прояснилась, и я ощутил даже бодрость. А пока мы мучились, хозяин успел нам баню растопить. Дров не пожалел.

После бани я вышел уже вполне живой. А ничего так. С какими-то последствиями от отравлений искусственными веществами они справляться умеют.

От обеда отказался, под предлогом оставшихся важных дел. На самом деле, давно почуял запах жаренной курицы, струившийся с кухни, куда вскоре после нашего прихода кинулись хозяйка и их две дочери. Вскинул бровь, многозначительно смотря на моего недавнего спутника. Мол, так перемещать тебя? Тот, улыбнувшись, отмахнулся. И я ушёл. Через дверь, как обычный человек. Если хозяин увидит, что я маг, может заподозрить моего товарища по несчастью в сговоре с магами-ворами: в Черноречье своих магов нет, а если кто и объявится, то их мало. Хозяин поймал меня уже на улице, дал какие-то указания касательно еды, что там можно есть, а отчего сколько-то времени лучше воздержаться, чтобы тело скорее окрепло. Попрощавшись с ним, махнув рукой на прощанье моему знакомому, выглянувшему из окна, пошёл.

По городу прошёл в приличном состоянии. Потом пересёк длинное поле. Углубился в лес. Там повалился на траву, с наслаждением вдохнул лесного воздуха и слабый аромат цветка, растущего неподалёку. Но долго насладиться отдыхом на природе не удалось – мне опять вспомнилось пламя в том зале и тот ужас, когда я понял, что они спасают короля и королеву, но не спешат спасать меня. То чувство, когда меня окружило пламя, отрезав навсегда от выхода из зала…

Вздохнув, поднялся с земли. И создал заклинание, перемещающее меня в лес близ столицы Светополья.

Выскользнув из тёмного переулка в Дубовом городе, направился к дому Романа и Алины. Устал от событий этого бурного дня, да и от вернувшегося кошмара у меня появилась нежданная идея. Несколько слов, совершенно обычных слов сложились в моей голове в некое подобие заклинания. Требовалось проверить, удастся ли их использовать.

Мне пришлось несколько раз позвать, прежде чем она открыла дверь.

– Кто победил? Куда вы внезапно пропали? Где Эндарс? – волнуясь, девушка выпалила все вопросы вместе, не прерываясь.

Улыбаюсь, будто ничего плохо не случилось:

– Думаю, победили вы.

– Ты был там? Где мой брат?! – она дрожала от волнения.

– Его не должны были ранить, – мы же серьёзно отвлекли чернореченцев от Дубового города, так что, будь у Мстислава голова на плечах, он не сунется обратно, хотя бы в ближайшее время.

– Правда? – синие глаза вспыхнули надеждой.

– Правда. Пойдём на кухню. Я расскажу всё подробно.

В синих глазах читаю тревогу за брата, а ещё тревогу за меня. Не хочу с ней расставаться. Как назло вспоминается пепел последнего свитка, вспоминаются слова, похожие на заклинания. Трудно успокоиться, невозможно выкинуть из головы. Усилием воли ненадолго отталкиваю их. Алина рукою протянутой зовёт меня зайти в дом, и первая заходит внутрь. Я закрываю входную дверь.

Алина выслушала рассказ о сегодняшнем дне очень внимательно. Услышав про Эндарса, погрустнела. У неё было доброе сердце.

Мы сидели вдвоём, разделённые только столом. В повисшей паузе, нарушаемой лишь нашим дыханием и шумом всполошившейся столицы, я выстраивал пришедшие слова так, чтобы из них вышло заклинание. Это занятие увлекло меня. Хотелось вскочить и отправиться испытывать придуманное. Наверное, то же нетерпение испытывает художник, готовящий полотно и раскладывающий крохотные коробочки с краской перед тем, как приступить к рисованию. Может, его картина так же стоит перед глазами, как стоит перед моими картина с возможным действием моего заклинания.

Мысли о мести, жажда мести вновь овладели мной. Не следовало давать им столько воли. Сейчас они стали слишком сильны, а у меня нет желания противиться. Да и стоит ли?..

– Что тебя мучает, Кан? – неожиданно спросила девушка.

Кажется, и Алину что-то волновало, но мне пока было совсем не до её чувств.

– Я хочу отомстить.

Она вздрогнула и тихо уточнила:

– Кому и за что ты хочешь отомстить?

– Королю эльфов.

– Королю… эльфов?! – глаза её распахнулись от удивления.

– Хэл отправил моих родителей за Грань. Мой разум понимает: не он, а мои родители нарушили законы Эльфийского леса, но я их любил, – непроизвольно сжимаю кулаки. – Хотя я был ни при чём, меня самого едва не отправили за Грань. Меня спасло моё первое заклинание: перенесло в далёкую от родины страну. Там я решил стать очень сильным, чтобы когда-нибудь вернуться и отомстить ему. Остаток детства, всю юность я провёл, выполняя мой замысел. Мне самому не определить, насколько преуспел, но больше терпеть не могу. Ненависть сжигает меня изнутри, изводит, не даёт покоя.

Девушка наклонила голову на бок, внимательно разглядывая меня. Тихо сказала:

– Не думала, что ты родился в Эльфийском лесу. Ты выглядишь и ведёшь себя, как самый обычный человек.

Улыбаюсь:

– Наверное, ты так же не подозревала, что я родился эльфом?

– Ты… ты – эльф?! – её глаза округлились. – Но в тебе нет ничего эльфийского!

Моя улыбка стала ещё шире: знаю, я хорошо постарался.

– Просто тщательно избавился от того, от чего можно было избавиться, и скрыл то, от чего избавиться невозможно. Ты сказала, будто я почти такой же как сейчас – и ты права: пока на мне всего лишь одна стойкая иллюзия, которая прикрывает мои уши, заострённые сверху.

Она растерянно смотрела на меня. Жаль уходить отсюда, но остаться я не в силах.

– Сегодня я хочу уйти, Алина. Я не сумею выстоять против эльфийских магов с древней магией: слишком недолгим было моё обучение родной магии. Но я чему-то выучился во владении человеческой магии, в битве на оружии и врукопашную. Я не настолько самоуверен, чтоб считать, что обязательно преуспею. Да и жестоко обещать тебе, что я вернусь, при слишком маленькой вероятности моего возвращения. Я один, а стражников в Эльфийском лесу много, – я какое-то время молчал – и она тоже молчала, напряжённо смотря на меня – потом продолжил: – Ещё недавно мне было наплевать на жизнь. Мне было всё равно, оборвётся ли она до мести или после неё. У меня не было никакого будущего, была только жгучая ненависть… – глядя ей в глаза, улыбнулся. – Теперь мне очень хочется остаться живым и вернуться к тебе. Я люблю тебя, Алина, но с моей ненавистью и жаждой мести справиться не могу. Может, не стоило говорить тебе всего этого. Тем более, что я, скорее всего, не вернусь. Просто… просто мне хотелось ещё хотя бы ненадолго побыть возле тебя и попрощаться.

Девушка сильно побледнела и начала нервно сминать подол платья. И тихо попросила:

– Кан, пообещай мне кое-что, пожалуйста.

– Что именно?

Она испытующе взглянула в глаза. Как будто желала разглядеть всё, что творилось в моей душе.

– Не трогай ничьих детей. Они не должны отвечать за поступки своих родителей.

– Я не желаю причинять вред тамошним детям или его сыну. Попытаюсь испортить кое-какую вещь, которая дорога королю эльфов. По сравнению с моей утратой она совершенно никчёмна. Но Хэл должен хотя бы в малой степени почувствовать то, что чувствовал я. Должен осознать: бывают те, кто не может смириться.

Она печально потупилась:

– Что ж, ты волен сам выбирать свою дорогу.

Мы снова какое-то время молчали. На этот раз пауза затянулась надолго. Я вдруг с некоторой досадой сказал:

– А ты даже не плачешь.

Девушка подняла голову и твёрдо посмотрела мне в глаза:

– Я буду плакать, любимый, но не перед тобой, – Алина разглядывала меня так пристально, как будто пыталась запомнить каждую чёрточку моего лица. – Но ты сам захотел уйти. Это твоё желание. Я не хочу мешать тебе исполнять его.

Думал, она кинется ко мне, схватит, со слезами будет умолять остаться, но она неподвижно сидела, не пыталась ни отговорить меня, ни задержать.

Мы так и не смогли понять друг друга. Девушка, не проронив ни единого слова, собрала мне еды в дорогу и направилась за водой, а я сложил всё в сумку и пошёл в другом направлении, к главным воротам. Впрочем, пройдя сколько-то шагов, не выдержал, побежал обратно, схватил её, направлявшуюся к колодцу – она от изумления выронила коромысло, и вёдра с глухим грохотом упали на мостовую – и крепко сжал её в своих объятиях, уткнулся лицом в её волосы.

Только и сказал:

– Прости меня, – и торопливо ушёл, не оглядываясь.

Я боялся, что если я обернусь и увижу что-то в её глазах, то опять задержусь здесь – и уход моих родителей за Грань, возможно, бывший лишь следствием клеветы, останется неотомщённым.

А она… она не побежала за мной. Ничего не кричала мне вслед. Алина просто отпустила меня. Отпустила, потому, что я захотел уйти. Хотя, наверное, ей было очень нелегко меня отпустить.

Глубоко вдохнул, шумно выдохнул.

Впрочем, хватит думать о ней. Я придумал заклинание, которое, если удастся, отлично подойдёт для моей мести. И я наконец-то смогу отомстить за всё.

Почти не смотрел на дорогу, погрузившись в свои мысли.

Вот дойду до ворот города, выйду, чуть пройду по лесу – и перемещусь. Из леса этой страны попаду в Эльфийский лес. Эх, надо было отдохнуть, а потом идти исполнять задуманное. Дворец моего бывшего короля никуда бы за несколько дней ни делся. Однако возвращаться не буду. Хотя и хочется.

Отойдя шагов на сто от ставшего привычным и немного родным дома, чуть притормозил, всматриваясь в чудной облик светопольца, бредущего мне на встречу – мужчина был с ног до головы покрыт копотью – ноги держали его не слишком-то хорошо, точнее, почти не держали. Тот приветственно взмахнул рукой. Я недоумённо приподнял брови. Незнакомец застыл на мгновение – теперь уже сам удивился, потом торопливо сплюнул на чёрную ладонь и протёр ею и рукавом лицо.

– Ты… – мой голос дрогнул. – Как ты оттуда выбрался?!

– Да колечко мне непростое подарили, – равнодушно пояснил Эндарс. – Сам удивился, что живой, – он показал мне другую руку, на которой блеснул невзрачный серебряный ободок.

Выжил… значит, он всё-таки выжил!

– И… ты так спокойно об этом говоришь?

– Приключением меньше, приключением больше… какая разница? – он задумчиво поковырял в ухе.

Приключением?! Что за жизнь вообще у этого парня, если сегодняшние события для него просто «приключение»?..

– А ты, кстати, мог бы и вверх посмотреть! – проворчал боевой маг. – Я там несколько часов провисел, между небом и землёй. Высоко… – он всё-таки поёжился. – Холодрынь! А потом додумался колечко повернуть – и опустился на землю. Но тогда уже все разбрелись. Кстати, ты куда намылился? По делам или… – торжествующая усмешка скользнула по серо-чёрным губам. – Насовсем?..

– Насовсем.

– Жаль. Ты отличный парень: я бы с удовольствием подрался с тобой, – широкая улыбка. – Силы испытать.

Чуть помолчав, сказал:

– Да, жаль.

Повернулся, прошёл несколько десятков шагов. Посмотрел на удаляющуюся чёрную фигуру. Спиной повернулся. Доверяет мне?..

Лезвие моего кинжала пробыло около его шеи только миг – в следующий боевой маг вывернулся и, отступив на пару шагов, остановился, поигрывая своим кинжалом. На губах его была всё та же широкая улыбка. Впечатляет.

– Ты чего-то хотел уточнить? Или всё-таки подраться? – спокойно спросил Эндарс.

Немного поиграл кинжалом, показывая ему ловкость моих рук. Потом твёрдо посмотрел ему в глаза:

– Алина для тебя тоже очередное «приключение»?..

– Я хочу на ней жениться, – ответил человек, смотря на меня в упор. – Забрать из этого опасного места. У меня есть свой дом, большой. Хочу с ней несколько детей. Симпатичную девчушку и сыновей, которые продолжат моё дело или пойдут своей тропой, – он прищурился. – А что хочешь ты?

Хмурюсь:

– Подозреваю, что у тебя опасная работа. Раз в одиночку пойти на вражеское войско и едва не сгореть живьём для тебя считается всего лишь приключением. Что будет с ней, если она останется вдовой?

– У меня большая и дружная семья – о ней будет кому позаботиться. А тут у неё только брат. Да и вообще… – Эндарс нахмурился. – Я хочу завоевать её сердце. А вот Роман отдаст её за любого, кого сочтёт достаточно сильным или богатым. Ты заметил? Он боится, как бы мы её не обидели, но когда мы хорошо заплатили ему за постой и еду – Роман нас всё-таки пустил.

– Да, Роман – парень практичный… – задумчиво провёл кончиком ногтя по лезвию моего кинжала.

А женщины Светополья не имеют особых прав. Он подыщет для неё выгодную партию и без учёта её мнения. А что касается этого парня… может, Алина полюбит его со временем. Может, просто выберет от безнадёжности или желая получить хорошего защитника. В любом случае, Эндарс достаточно сильный, к тому же, его заботит её мнение.

– Ты сказал… «парень»?.. – маг сощурился. – Сказал: «Роман – парень практичный»?

– Так ведь он ещё молодой.

– А ты, что ли, уже старик? – Эндарс усмехнулся, потом посерьёзнел. – Кан… Кстати, имечко у тебя… непривычное.

– Таких, как у тебя, в Белом краю тоже не дают, знаешь ли, – усмехаюсь.

Мы задумчиво смотрели друг на друга. Потом спокойно сказал ему:

– Ладно, доверяю её тебе. Позаботься о ней. Или я тебя из-под земли достану! – убрал кинжал и прошёл мимо него. – Я проверю!

Если я вернусь.

Едва подавил вздох: мне вдруг страшно захотелось вернуться прямо сейчас, но… если я вернусь… нет, так не пойдёт. Главное – моё дело. Я ведь несколько десятилетий потратил на подготовку моей мести.

– И… с кем ты воевать собрался? – голос его был весёлым.

Обернулся. Эндарс смотрел мне в глаза и улыбался.

– Так… ты про себя тоже ничего особого не сказал.

– Ладно, ничья! – он взмахнул рукой на прощанье. – До следующего поединка, Кан!

И уходя, я подумал, что будет жаль, если этого поединка не произойдёт. Впрочем, Алина будет не одна: у неё теперь два защитника. И где-то в другой стране она обретёт большой дом и большую семью.

– Кстати, спасибо за попытку меня спасти! – долетело до меня.

Поднял руку в прощальном жесте.

Всё-таки жаль, что я ухожу насовсем.