Читать книгу Я и Тwиндер. Статус: в поиске - Елена Забродина - Страница 6

Сегодня весь день моросит дождь. Холодный и унылый, абсолютно присущий здешней природе. Сложно себе представить Финляндию без нескончаемого нудного дождя.

Мы с Олли сидим в небольшом кабинете вдвоем и смотрим в окно. Оба молчим. Олли из-за мутизма, я из-за погоды. На душе тоскливо, хоть и не наблюдается для этого никаких видимых причин. Вчера после трех дней переписки мы встретились с Марко. Выглядел он так же, как на фото, такой же милый и грустный. Отворот рукава осеннего пальто (а не куртки, что как бы добавляло Марко балл), был замызган, ботинки не чищены (что тот же балл и вычитало). Передо мной стоял вылитый сирота. Правда, вынужденный покинуть детдом двадцать пять лет назад – ему недавно стукнуло сорок.

Я волновалась. Если с первым я встречалась, почти не приходя в сознание – тут же списались, тут же договорились и тут же встретились, то с этим уже успела сложиться некоторая симпатия. Поэтому волнение было оправданным.

Марко купил мне фруктовый коктейль, и я тихонько потягивала его из трубочки. Честно сказать, я напряглась, доставать ли свой кошелек, открыла сумку (я как следует поспрашивала финнок о том, кто платит на свидании и получила ответ: как договоритесь), но кавалер даже не обратил на мой жест внимание.

Сели, проговорили основное. Я смотрела на его плохо выбритое лицо, на отпоровшуюся подкладку пальто… Хороший мужик, искренний, будет жену любить, ее детей… Он рассказывал, что его предыдущие отношения закончились. Была гражданская жена, ее ребенок и две ее собаки. Плюс его спаниель. Потом она завела четвертую, хоть он и не хотел – трех хватало. А потом она ушла.

Я прекрасно представляла себе тетку с огромной жопой, обтянутой флисовыми штанами, выгуливающую трех больших собак в месте для выгула, ее лишенного внимания сына лет восьми, которому обрыдла школа и дома одно занятие – Xbox или PlayStation, их захламленную квартиру и равнодушное друг к другу отношение… Она против его воли заводила себе животных, она наверняка лишала его секса, она не заботилась о них, не выстраивала семью… А он терпел, он подчинялся. Жаль мне его, но я не ищу мужчину под каблук, куда он отчаянно пытается залезть, чтобы быть не одному, не нести ответственность, не настаивать на своем желании, а пусть кто-то думает за него, решает за него, делает за него… А он будет милым, добрым, послушным…

Жаль мне его. А моего мужчину точно никому не должно быть жалко. Это не значит, что с ним не будет происходить ничего нехорошего, это не значит, что его никогда не предавали и он никогда не падал с небес на землю. Все это мой будущий мужчина должен пережить, иначе грош цена его опыту и уму. Но он ни в коем случае не должен быть жалким. Упал, сделал вид, что хотел отжаться, встал. Колено разбито, кожа на руках содрана – ничего, не стеклянный, все заживет, все исправится. И только я могла бы знать, что у него там внутри.

Я проговорила с Марко почти час, и прощалась уже зная, что второго свидания не будет. Все правильно, я не хочу мужика «под тапок» (как говорят финны), я рассталась с ним хорошо, но настроение все равно было не самым прекрасным. Это все погода, все она виновата. Скоро дни начнут укорачиваться со скоростью стекающего по водосточной трубе дождя, и придет мрачный ноябрь. Кто его здесь любит? Думаю, что ноль целых, ноль десятых процентов граждан.

Олли, неподвижно сидевший в своем инвалидном кресле рядом и словно, проникнувшийся моим настроением, так же печально смотревший в окно, дернулся, заулыбался и поехал к двери. Он увидел идущего к школе физиотерапевта Сеппо. Его-то мы и ждали. Вот кто развеет нашу с Олли печаль. Сеппо – веселый и красивый. Жаль только, что женатый и с детьми – это мне рассказал дорогой мой фейсбук.

Физиотерапевты не работают в школах, они – частные предприниматели со своей клиентской базой, некоторые клиенты у них годами. Его услуги оплачивает государство. И если школу устраивает приход физиотерапевта в учебное время – то велкам. У Сеппо всегда кто-нибудь из клиентов здесь учился. А то и по двое. Он уже лет десять в профессии.

У него накачанные мышцы, обтянутые футболкой и попа под тренировочными штанами Сеппо – особенный случай. Даже Саара облизывалась на него. Пожалуй, еще больше меня. Интересно, какой у Саары муж? Она никогда не показывала его фотографий, только ребенка. Говорит, что высокий и худой, все время где-то на хоккее, футболе, флорболе, а она только и знает, что стирает его насквозь пропитанные потом треники. Я с трудом представляла ее за этим занятием, но наверняка так и было.

Мы никогда не разговариваем с Сеппо о личном, только о работе и погоде. Ну как это вообще здесь принято. Даже если пересекаемся часто, все равно, существует профессиональная этика и субординация. Даже о жизни учителя Тимо мы знаем по его рассказам о проведенных выходных. У нас такая традиция, начинаем понедельник с того, что каждый, если хочет, рассказывает, как прошли выходные. Хотят обычно все ученики, даже Олли записывает на свой коммуникатор. У Олли не слишком разнообразная жизнь и он все больше описывает что ел. У меня, к сожалению, почти такая же однообразная жизнь, что и у моего подопечного. Поэтому я время от времени придумываю события: то на дачу к другу ездили, то в сауну ходили, то в музей, хотя друга с дачей у меня нет, сауну я не люблю, а музеи… музеи я все уже однажды обошла и больше меня в них не тянет – переела.

– Привет, – говорит Сеппо входя. Он приехал на машине, но все равно, дождь успел оставить на нем свои отметины – взбрызнул блондинистые волосы, темными крапинами лег на светлую ткань толстовки. Сеппо улыбается нам:

– Как ваши дела?

– Хорошо, – отвечаю я, улыбаясь в ответ, – мы сегодня с Олли решили, что пришла осень. Хоть мы ее не звали.

– Да, лето прошло. Скоро снова на работу в темноте и с работы – в темноте.

– Как не хочется. Вот бы не было зимы.

– Ну месяц – туда-сюда, – поддерживает разговор Сеппо.

Интересно, сколько раз в день каждый из нас заводит такой small talk? Утром, при встрече с Тимо, потом с детьми, помогая им раздеваться, потом в учительской, пересекаясь с учителями, пьющими свой утренний кофе, второй или тритий раз за утро. Позже придут наши работники продленки и еще с ними успеешь перетереть вопрос погоды.

– Ну что, Олли, пора заниматься, – обращается физиотерапевт он к своему маленькому клиенту и напрочь забывает обо мне.

Вот так, не со мной же он пришел флиртовать. Сеппо наклоняется за специальным ковриком, раскладывает его посреди пола. Трико выразительно обтягивает его булочки. Я ловлю себя на том, что с удовольствием смотрю на них. Очень соблазнительные части тела.

Я прощаюсь и выхожу на дверь. Черт побери, а ведь у меня давно не было секса.

Люди здесь на улице, театрах, мероприятиях не знакомятся. Идешь вся такая красивая, на тебя смотрят, иногда заворачивая голову или отчаянно кося глазами, но не подойдут знакомиться. Тебя обсмотрят в тренажерном зале, в бассейне, на пляже, но хоть одна сволочь подошла бы поговорить. Вернее, найдутся такие, но выходцы из восточных и африканских стран меня не привлекают. И речь тут не о расизме, а о вкусах. Ну не люблю я лакрицу, оливки и устриц, хоть и признаю их существования и что кто-то их обожает, не слушаю металл, не ношу золото, не хочу в Таиланд… Так же тут – дело вкуса. Ну и конечно, меня абсолютно не привлекает культура, где женщина всего лишь бытовое и сексуальное приложение для мужчины.

На работе тоже нет объектов для знакомств, (даже если был бы принят флирт на работе) – Тимо занят и тоже не в моем вкусе – нудноват, учитель шестых классов – староват и у него какая-то привередливая любовница, которой он покупает подарки в интернете (сама видела, случайно заглянув ему через плечо во время перерыва). Учитель труда – не-а, мужчины с пузиками меня так же не привлекают, как и восточные красавцы. Остается Сеппо. Но и тот занят. Все.

Поэтому, у нас есть лишь один выход – Твиндер. Или подобные ему приложения.

Вечером по скайпу звонит мама.

– Как дела, как свидание?

Она овдовела несколько лет назад, вышла на пенсию и ей было скучно там одной, в далекой российской деревушке. Рассказы о моих свиданиях ее интересовали, словно она смотрела сериал. Новые серии, пожалуйста.

– Хорошо, но не мое.

– Ничего, не с первого раза. А как прошло?

Я пересказываю ей содержание нашей встречи, стараясь говорить не громко, за стеной могли греть уши мои подростки.

– Жаль, – резюмирует мама, – с ним бы ты не переживала, что бросит.

– Разве я этого ищу? Можно было и не разводится, Кари меня тоже бросать не собирался.

– Ну да. Но мне почему-то кажется, что вы с Кари помиритесь. Отдохнете друг от друга и снова сойдетесь.

Моя мама переживала развод трагичнее меня. Я освободилась, но она этому не верила. Она жила в том мире, где держатся за мужчин – «плохонький, но мой». Финляндия дала мне возможность выбора. Я не зависела от зарплаты мужа, от жилплощади. Наверно поэтому здесь часто разводятся, потому что легко начать новую жизнь одному. С другой стороны, не нужно мучать себя и жить с нелюбимым, лишь бы не оказаться на улице. «Ради детей», – так многие в России оправдывают свое сосуществование, когда обоим уже обрыдло все, оба гуляют направо и налево, терпят пьянство и равнодушие. Дети страдают в таких браках, их отравляет лицемерие родителей. Ради детей лучше мирно разойтись и поддерживать дружеские отношения, такие, какие возможны между бывшими супругами. И это вполне реально, судя по моему окружению.

– Кто-то уже есть на примете?

– Что-то вялотекущее.

– Будет и на твоей улице праздник, – успокаивает меня мама. – Как там мои внуки?

– Йессе, Хельми! Идите, поговорите с бабушкой!

Дверь открывается и нехотя входят мои подростки. С притворным энтузиазмом машут в экран руками:

– Привет, ба.

– Ой, как Йессе вырос! – восхищается мама, словно не видела их всего неделю назад. – А Хельми какая красивая! В модели ее! Скоро все парни за ней будут бегать.

Дети смущаются, не знают, о чем разговаривать с бабушкой. Да, и в самом деле, о чем? Мы живем в разных мирах, встречаемся редко, почти ничего общего, кроме крови. Вскоре они возвращаются к себе по комнатам, а мама заводит разговор про наших родственников, где была, с кем виделась и т. д. А я слушаю и ловлю себя на мысли, что даже не скучаю по ним. Это мое прошлое, а я живу настоящим.