Читать книгу Судьба провинциалки - Елена Зрянина - Страница 17

В Москву приехали коллеги-дизайнеры из Союза дизайнеров Западного Берлина, и мне предстояло помогать с переводом на всех встречах.

Немцы мне понравились сразу: она была неимоверной красавицей, похожей на актрису Фатееву в молодости, а он настоящий творческий человек – с хвостом белокурых волос и в кожаной куртке с бахромой.

Кроме переводчика, им нужен был еще и водитель с машиной, поэтому в нашем тандеме в этом качестве появился мой зять. Вот так семейным подрядом мы и поработали неделю.

Это было удивительное время, когда я завидовала сама себе, что выбрала такую профессию, которая открывает так много дверей, причем в любое время суток!!

Мы были в Большом театре, а потом могли все вместе отправиться в гости к дизайнеру в интересную квартиру мансардного типа, подняться в нее по винтообразной лестнице и в полночь достичь своей цели. Эти люди не замечали время, для них оно текло незаметно и не бесцельно. Они все абсолютно были «совами», и когда я боролась с сонливостью, они, наоборот, просыпались и с горящими глазами, перебивая друг друга, строили планы, рождали идеи и восторгались содеянным! С ними был какой-то необъяснимый драйв!

Немецкие коллеги были в восторге от Москвы, от нашей еды, от гостеприимства и достопримечательностей. На Старом Арбате мы купили немке кубанку из овчины и павловопосадский платок. Это был писк моды на Западе!

Они улетели, а через пару месяцев прислали приглашение прилететь к ним в Берлин и посетить несколько творческих мастерских, поучаствовать в ежегодном симпозиуме дизайнеров Европы, посмотреть город.

Назаров возглавил делегацию коллег, и мы отправились в Западный Берлин.

Вся делегация (кроме меня) жила в «Русском доме», он располагался на территории Восточного Берлина. А меня поселили в квартире у художницы на главной улице Западного Берлина (Kurfuerstendamm), выдали проездной билет, и я каждое утро должна была встать на час раньше и преодолеть путь в восточную часть города.

В моей комнате стояла, вернее, лежала кровать (просто высокий матрац), был небольшой сундук, на который я складывала свои вещи, и все.

Художница (будучи, как и все мои дизайнеры, «совой») еле поднимала себя каждое утро с постели, грела мне в духовке булочки, ставила на стол варенье и сливочное масло, потом шла досыпать. Я съедала две булки с маслом, пила чай и выбегала на электричку.

Однажды я увидела, как завтракали мои коллеги, и попросила политическое убежище в «Русском доме».

Их потчевали сырниками, сосисками с горошком и воздушным омлетом на молоке. Все было такое вкусное и такое родное…

Мои голодные глаза тут же выдали меня, и Назаров разрешил приезжать к ним на завтрак и быть членом коллектива уже с раннего утра.

Каждый день мы посещали минимум три студии. Дизайнерские студии были очень красивыми, везде разрабатывали дизайн разных предметов, от сантехники до мебели.

Переводить было непросто, т.к. запаса слов по дизайну сантехнических деталей мне явно не хватало. И каждый вечер были званые ужины, компании, выставки и т. д.

Наша немецкая семейная пара, приезжавшая в Москву, хотела показать в ответ свое гостеприимство.

К концу недели я выдохлась, безумно устала и еле ворочала языком.

Утром я взмолилась дать мне день отдыха и просто побыть в отеле, т.к. болели даже голосовые связки, не выдержавшие такой нагрузки.

Юрий Владимирович поехал на встречу с коллегами и обещал, что справится, т.к. немного говорил по-английски. Вернувшись, сказал мне, что только сейчас понял суть переводческой деятельности и что начал опять курить. Якобы, делая затяжку, легче вспоминать английское слово и можно красиво держать паузу в разговоре с коллегами.

Вечером в этот день состоялась конференция и праздничный ужин в Конгресс-холле.

Я наотрез отказалась еще в Москве переводить синхронно выступление Назарова на конференции, и Союз дизайнеров заранее заказал переводчика-синхрониста.

Это высшая каста переводчиков, люди, у которых по-другому устроен мозг.

Переводчице было лет 50, госпожа Хан познакомилась с Юрием Владимировичем, задала пару вопросов по теме доклада, и мы пошли в зал. Я заняла место в последнем ряду огромного помещения, приготовила блокнотик, чтобы записать те слова, которые для меня оказались бы новыми в докладах, и настроилась на работу.

Назарова очень тепло приветствовали аплодисментами. Госпожа Хан начала переводить и на фразе докладчика «очень часто о советских дизайнерах плетут небылицы», встала в ступор и замолчала. Я начала дергаться на заднем ряду, понимая, что сбить переводчика – это очень страшно… возникает комплекс даже у именитых, если ты вообще не можешь найти синоним и выкрутиться из ситуации. Ей не был понятен ни глагол («плести»), ни существительное («небылицы»)!!!

Мне хотелось просто прокричать эту фразу с заднего ряда и спасти коллегу!!!

В инязе я писала дипломную работу по переводу идиом. Мне безумно нравилась эта тема, потому что в работе переводчика сразу понятно, насколько он владеет языком, если даже идиомы переводит правильно.

Смысл идиом в разных языках почти одинаковый, а вот сами слова совершенно другие!! Например, идиома «в тихом омуте черти водятся» переводится дословно с немецкого «тихие воды глубокие», «у семерых нянек дитя без глазу» переводится дословно как «семь поваров испортят кашу»…

Я подошла к госпоже Хан и дала ей бумажку с правильным переводом идиомы.

Назаров после конференции строго сказал, что в следующий раз он больше не будет заказывать чужих переводчиков. Мой рейтинг рос на глазах…

Нам оставалось прожить в Берлине еще три дня. Они были незабываемые.

На уровне правительства Москвы был организован визит к немецкому предпринимателю господину Валю (Wall GmBH).

Его компания производила автобусные остановки из стекла и металла. Москва сделала большой заказ таких остановок для центральных улиц столицы, и наши дизайнеры должны были разработать постеры, которые вставлялись в одну из стенок такой конструкции.

Офис господина Валя сразил меня наповал!! Массивные двери из дорогих пород дерева, шикарный паркет с орнаментом и вальяжно прогуливающаяся огромная собака – любимица семьи и всех сотрудников.

Господин Валь, очень доброжелательный и улыбчивый человек, рассказал историю создания компании. Они с женой начали бизнес в 1976 году, не брали даже помещение в аренду, т.к. на это не было средств, за 10 лет сделали стремительную карьеру, превратились в миллионеров и вот получили большой заказ из Москвы после первой пробной партии.

Мы спустились на цокольный этаж офиса, и он показал нам макеты автобусных остановок. Меня заинтересовал плакат на одной из них. На черном фоне был изображен огромный желтый банан и внизу мелкими буквами был написан адрес поставщика.

Хозяин офиса сказал: «На плакате очень важен сам предмет, чтобы привлечь взгляд потенциального покупателя, а поставщик и производитель стоят после него, хотя они тоже очень важны!»

Если бы он знал, как этот плакат повлиял на меня в дальнейшем и сколько пользы он мне принес…

Когда мы создали свою турфирму и стали делать рекламу, то следовали этому правилу.

На макете были яркие и красивые виды разных стран, а внизу написано более мелким шрифтом название фирмы.

Господин Валь спросил, какие плакаты будут привлекать внимание москвичей, о чем думает человек, когда стоит на остановке и ждет автобус? В каком состоянии его стеклянные творения в Москве? Моют ли их каждый день?

Я понимала, что должна переводить слова моих наставников, а так хотелось ответить самой по-честному на этот вопрос!

Ведь я почти каждый день ездила на автобусах по Кутузовскому проспекту и стояла на тех самых остановка от Валя.

Даже на Кутузовке были ямы в асфальте, дорожные машины щетками-валиками разметали грязь, и она летела во все стороны, включая остановки. И их точно не мыли каждый день как в Берлине!

Я мечтала о том дне, когда наши дизайнеры, увидев такой красивый банан на плакате в Берлине, разработают красивые постеры, и мы, стоя в ожидании автобуса, будет думать о чем-то позитивном, а не пребывать в унынии.

После переговоров господин Валь пригласил нас на обед. Он, как и офис, запомнился надолго. Поэтому я так подробно пишу свои воспоминания по прошествии многих лет.

Мы были в дорогом ресторане правильной кухни. Нам принесли салаты из пророщенных ростков всяких полезных растений (на тот момент я все подобное пробовала впервые), суп, естественно, был протертый и тоже из каких-то правильных кореньев и трав, а потом подали артишоки. По нашим советским глазам сразу было видно, что мы видим конструкцию в виде шишки в первый раз. Артишоки были очень больших размеров, напоминали кедровую шишку и провоцировали страх. Господин Валь начал рассказывать, как его есть, и я, как единственный человек, понимающий всю инструкцию, должна была делать это первой. Я отломила нижний лепесток, он напомнил мне лодочку, зачерпнула этой лодочкой чесночный соус и четко по инструкции стала выгрызать бугорок в основании лепестка. Так я быстро расправилась со всем овощем, дошла до кочерыжки, а в ней, оказывается, и была вся суть! Вкус артишока мне очень понравился и каждый раз, когда его ем, вспоминаю свою дремучесть в этом ресторане.

В последний день пребывания, перед вылетом домой, немцы повели нас в самый большой магазин Берлина – KDW (Kaufhaus des Westens). Это был целый город! И учитывая предновогоднее время – в центре магазина и во всю его высоту стояла огромная елка, украшенная так, что я могла провести там часы, глядя на нее и запоминая детали украшений.

В рыбном отделе в аквариумах плавали разные породы рыб, раки шевелили усами, приводя нас в изумление. Магазин ломился от обилия вкусностей, только от взгляда на которые уже текла слюна даже при сытом желудке. А дома были пустые прилавки, вводились карточки на продовольствие и очень популярным становилось слово «дефицит», когда в магазинах не было самого необходимого, даже пресловутой туалетной бумаги.

Чтобы хоть как-то не разреветься и окрасить свою жизнь в новые тона, я купила себе комплект из замшевых перчаток и вязаной полоски для головы цвета фуксии!

Ярче меня в нашей делегации точно никого не было…