Читать книгу Босиком по асфальту - Элеонора Фео - Страница 4

Благо, когда я тихонько сбегала из его номера, он ещё умиротворённо посапывал в кровати.

Видел какой-нибудь хороший сон и даже не подразумевал, что я чуть было в окно не сиганула, пока лежала и принимала для себя всё происходящее. Уже не зарывался лицом в подушку – спал на спине. Расслабленное запястье лежало на животе, низ которого прикрывало одеяло. Позволяя мне со всех ракурсов разглядеть крепкую грудь и кубики пресса под светлой кожей.

Что я, собственно, и делала. Чего греха таить.

Раз уж утро выдалось настолько кошмарным, не могу что ли я порадовать себя такой приятной мелочью? К тому же мы больше никогда не увидимся, так что глупо упускать шанс попялиться на красивое мужское тело.

Убеждала я себя, пока застёгивала молнию на платье.

Мы в самом деле переспали. Из кровати я выбралась полностью нагой, стараясь игнорировать прохладу комнаты, что пустила стайки мурашек по коже бёдер и рук. Моё бельё валялось на полу, совсем рядом с его рубашкой нежно-голубого цвета, и я нагнулась, осторожно поднимая их. Максимально избегая взглядом своего отражения в зеркале.

И силясь подавить желание оглянуться, чтобы в очередной раз рассмотреть спящего Сашу.

Я слышала, как размеренно он дышит. Чувствовала слабый запах его парфюма и надеялась, что этот запах не успеет впитаться в мои волосы. Игнорировала гулко стучащее сердце, которое никак не хотело успокаиваться. Руки ещё мелко дрожали, когда я расчёсывала пальцами кудри, чтобы придать причёске более-менее приличный вид. Юбка у платья не особо измялась, чего не скажешь о рубашке Саши, которую я оставила на спинке стула, стоящего под зеркалом у комода.

Реальность слабо воспринималась, несмотря на то, что была полна ярких ощущений и острых эмоций. Слишком острых, пожалуй. Ибо сперва мне показалось, что меня обули. Это шутка какая-то, наверное. Или розыгрыш. Обвели вокруг пальца, как маленькую девочку.

А потом в голову начали возвращаться все детали прошлого вечера.

Мне на какой-то момент даже захотелось придушить спящего за своей спиной парня, однако я только закусила губу, стараясь проглотить ком, вставший поперёк горла. Подошла к комоду и протянула руку к небольшой бежевой сумочке, которую бросила сюда, пока Саша в спешке снимал с меня платье этой ночью. Телефон нашёлся там же. Рядом с его телефоном, как бы иронично это ни звучало.

Абсолютно противоположных цветов. Белый и чёрный. Как тонкий намёк на то, что всё произошедшее просто невозможно. Несовместимо. Не должно было произойти. Нельзя было допускать.

Мы сами как белое и чёрное. Как только я в этом убедилась шесть лет назад, мы и расстались. По моей инициативе. Мы просто не подходили друг другу. Просто были совершенно разными и не сходились. Ни характерами, ни увлечениями, ни жизненными взглядами. Просто он оказался не моим человеком. Я была в этом уверена на сто двадцать процентов, когда после трёхлетних отношений говорила ему: «Прости, нам нужно расстаться».

И, чёрт возьми, мы расстались тогда не для того, чтобы шесть лет спустя неожиданно проснуться в одной кровати.

Когда я всё-таки нашла в себе силы взглянуть в зеркало, моё отражение было разозлённым и слегка потрёпанным. Я снова поправила волосы, взбив их пальцами, надела ремешок сумки на плечо. Повернула голову сначала в одну сторону, затем в другую. Макияж оказался стойким – даже стрелки остались на своих местах, разве что потребовалось стереть тёмные разводы под глазами. В целом выглядела прилично. Только вот взгляд. Полон непонимания и растерянности до краёв синей радужки.

Страшно было видеть такие эмоции в своих же глазах. Становилось не по себе. Наверное, поэтому я отвела взгляд от собственного отражения, поэтому нашла в зеркале Сашу. Мирно спящего, милого, такого умиротворённого. Расслабленную кисть руки на подтянутом животе. Высокий подъём скулы. Светлые волосы, которые на висках были в несколько раз короче, нежели на макушке. Густая растрёпанная чёлка, прикрывающая лоб и бросающая тень на чистую кожу. Немного приоткрытые губы.

Выходит, что я вчера целовала эти губы.

И, как доказательство этому, в голове вдруг яркой вспышкой сверкнуло ощущение горячего влажного поцелуя из прошлого вечера. Вылизывающее движение языка, нежное прикосновение губ к коже шеи. Рука взметнулась автоматически, и кончики пальцев осторожно коснулись местечка под ухом. Кожа там горела. Так, словно ещё помнила ту сладкую ленту поцелуев.

Пришлось снова вернуться к собственному отражению в зеркале, чтобы проверить, не осталось ли пятен. Следов, которые могут стать больным напоминанием о случившемся этой ночью. Меток, принадлежащих ему. Его рту.

Который я, оказывается, так хорошо помнила. От этого тело словно пронзило током, и я передёрнула плечом, отворачивая голову. Хмурясь и кусая губу. Стискивая пальцами тонкий ремешок сумки.

Одно. Крохотное и едва заметное. Слава богу, спрятанное под волосами.

И пройдёт оно, скорее всего, за пару-тройку дней, если не быстрее. Пройдёт, а потом не останется ничего, к чему можно было бы придраться. Ничего, за что я буду стыдливо прятать глаза, если его случайно заметит кто-то другой.

Только мысли и воспоминания. И совесть, которая обязательно скушает каждый кусочек моего мозга крохотной чайной ложечкой. Съест и не подавится.

Сволочь.

Я повернулась к кровати почти рывком. Большая, двуспальная, с высоким деревянным изголовьем. Солнечный свет, который захватывает две её трети. Одну сторону целиком, а вторую – едва-едва. В тени остались измятая подушка, сбитые простыни и скомканное одеяло – доказательство тому, что я была здесь. Лежала, спала. Рядом с ним.

Свет падал на белую кожу крепкого тела. На высокую скулу. Расслабленные пальцы, касающиеся живота. Саша повернул голову и нахмурился, едва проворный лучик коснулся прикрытых глаз.

Кажется, пора уходить. Вот неловко будет, если он сейчас проснётся. И увидит меня. Одетую, потерянную и смущённую до кончиков волос. Собирающуюся смыться по-тихому. Может, он и не вспомнит по пробуждении, с кем провёл ночь. Наверное, так было бы даже лучше. Пусть меня одну замучают угрызения совести.

Ощущение неопределённости.

Странное чувство скованности. Словно бы меня зажали в тиски. Словно обхватил тугой обруч, и теперь ни в одну сторону, ни в другую. Словно бегу по замкнутому кругу, возвращаясь в одну и ту же точку без надежды найти другой выход.

Я вздохнула. Взяла телефон со стола и нажала на кнопку блокировки. Экран загорелся на средней яркости; время близилось к восьми утра. Это не слишком поздно для того, чтобы сбегать от спящего парня, с которым у вас был секс? Мне всегда казалось, что правильный побег должен происходить не позже шести.

Правильный побег. Как смешно. Что-то в этой ситуации вообще можно было назвать правильным? Вот уж вряд ли.

Саша же, по всей видимости, не собирался просыпаться. Оно и к лучшему. Повернулся набок, подставляя солнечным лучам свой затылок. Они мгновенно подсветили золотом светлые пряди. Вытянул руку вперёд, как раз туда, где должна была лежать я. Это заставило мягко усмехнуться. Проснулся бы он, если бы его пальцы наткнулись на спящую меня? А проснётся ли, если не найдёт никого рядом с собой?

Он выглядел так уютно, что некоторое время я просто не могла оторвать глаз. Просто стояла перед кроватью и смотрела на него. Надо же, он так поменялся, но в то же время не поменялся ни капли. В воспоминаниях всё ещё жил шестнадцатилетний мальчишка, глупо шутящий, глупо мыслящий. С вечно выгоревшими на солнце волосами и ярко-голубыми глазами. И выражение этих глаз, которое я видела во время большинства наших последних встреч. Звенящее, отчаянное. Иногда раздражающее.

Понимание.

Печальное до сжимающегося горла. До перекрытого доступа кислорода. До скребущихся на самой глубине демонов. Испачканное брызгами хрупкой надежды.

Вряд ли сейчас в голубых глазах было то же выражение, что и шесть лет назад. Однако узнать это мне, кажется, уже не светит.

Я ведь не увижу, как он проснётся.

Никакого сожаления. Ни в коем разе. Ёлки-палки!

На всякий случай я проверила, включён ли беззвучный режим, а затем убрала телефон в сумку. Оглядела комнату на предмет забытых вещей. Коснулась взглядом широкого окна, его приоткрытой створки, плотных штор горчичного цвета. Если бы они были задёрнуты, когда бы я проснулась? Получилось бы у меня уйти так же, как я уходила сейчас?

Как одна мелочь может всё изменить, надо же.

Номер полнился свежестью и приятным запахом утра. Я вдохнула полной грудью и, прикрыв глаза, шагнула по направлению к выходу. Однако на полпути замерла, чувствуя, как что-то тёплое ворочается за рёбрами. Недовольно и требовательно. Почти щекоча. Почти разрываясь тугим клубком.

И, не совладав с желанием, я в последний раз обернулась.

Скомканное одеяло. Крепкая грудь. Умиротворённое лицо. Золото волос. Комната, впитавшая в себя свет солнца, размеренное дыхание, утреннюю прохладу понедельника и воспоминания о крышесносном сексе.

Я смотрела на человека, с которым провела эту ночь и которого вряд ли когда-нибудь ещё увижу. Случайности ведь на то и случайности, что они случайны, да?

С этими мыслями я нажала на ручку двери и покинула злополучный номер.

* * *

Воздух понемногу нагревался: день обещал быть жарким. Как и предыдущий. И тот, что до предыдущего. Здесь июль всегда был таким – поистине летним: с ноткой завидного постоянства, щепоткой красивых гроз и горячим воздухом. Прохладным ветром, лазурью раскинувшегося неба и ощущением, что в сутках стало на пару часов больше. Сколько себя помню, я любила это время всем сердцем.

Дорожка, по которой я плелась, тянулась вдоль длинной девятиэтажки и утопала в тени высоких клёнов, высаженных по обе стороны. Пол-литровая бутылка воды, купленная пять минут назад в сетевом магазине, уже практически опустела, и я подумывала о том, чтобы купить ещё одну.

А ещё благодарила всех богов на свете за то, что в сумке нашлась последняя пластинка фруктовой жвачки. Теперь, по крайней мере, я могла разговаривать с людьми и не бояться, что они упадут замертво от чудного запаха из моего рта. Однако взять новую упаковку всё же не помешало бы. Оставалось только встретить по пути очередной магазин.

Часы показывали начало девятого, и людей на улицах было не особо много. Я наслаждалась лёгкой прохладой ветра и звуками просыпающегося города. Воздух пропитался запахом свежескошенной травы и влажностью, а я вдыхала его как можно глубже в надежде, что мне хоть немного полегчает. Что прогулка обязательно проветрит мои сбитые к чертям мозги. К тому же я направилась не прямиком домой, а пошла обходным путём.

Хоть мой родной город и не мог похвастаться большими размерами, уютных дорожек и зелёных аллей в нём было более чем предостаточно. Как раз для таких случаев: пройтись, поразмышлять, разложить всё по полочкам. И ясно ощутить момент, когда голова готова расколоться на части.

Тем не менее с горем пополам, но я всё же смогла восстановить всю цепочку вчерашних событий.

Саша действительно остановился в отеле. А прошлым вечером мы действительно столкнулись, немножко выпили и немножко переспали. Ну, с кем не бывает? Однако момент встречи я помнила отчётливо. И выражение его глаз – оно в самом деле было уже не тем. Не тем, которое так прочно закрепилось в сознании.

Его глаза будто смотрели шире. Видели дальше. Всё такие же голубые, но сам взгляд словно изменился. А я уже была подвыпившая, так что путь до постели в его номере оказался не таким долгим, каким мог быть первоначально.

А ведь начиналось всё так хорошо. Гита, моя дражайшая подруга, предложила мне всего-навсего выпить и расслабиться в новом арт-клубе, что открылся в городе только этой весной. На открытие мы конечно не попали, потому что и она, и я получали высшее образование в других городах, но Гита быстро решила исправить это недоразумение, и уже в девять вечера мы с ней встретились у входа.

Людей внутри оказалось немало, но отдохнуть это нам не помешало. Просто потанцевать, просто влить в себя по паре коктейлей и просто развеяться. Однако кто ж знал, что всё веселье начнётся немного позже? Прямо после того, как в начале двенадцатого Гита срочно уехала домой по семейным обстоятельствам, и я осталась в клубе без неё.

Тусить одной в мои планы не входило, но и уезжать так рано мне тоже не улыбалось, поэтому для начала я просто вышла на улицу: подышать свежим воздухом, отдохнуть от громкой музыки, что била по ушам, и проветрить голову.

Закрытая дверь приглушила все звуки, сделав их глухими и далёкими. Вход находился с торца здания, так что я просто смотрела на главную дорогу, кусочек которой виднелся впереди. По ней изредка проезжали машины, мерцая огнями фар, и время от времени я поднимала глаза, любуясь глубокой темнотой неба. Хотя звёзд было не разглядеть из-за ярко мигающей вывески и пары уличных настенных фонарей, ночная прохлада здорово ударяла в лёгкую голову. И вскоре я поняла, что готова простоять так хоть до самого утра.

Но до утра не получилось.

Молодой человек, что беседовал по телефону чуть поодаль, закончил разговор и направился было обратно в клуб, однако у самых ступеней, ведущих на невысокое крыльцо, вдруг остановился. И всё бы ничего, но в этот самый момент он пристально разглядывал меня. Слишком пристально для случайного или ничего не значащего взгляда, хочу заметить.

За одну секунду в голове пролетело так много мыслей, что я не разобрала ни одной. Судорожно попыталась вспомнить приёмы самообороны, которым меня учил отец в детстве, но мозги оказались проветренными настолько, что в них не осталось ровным счётом ничего, так что, отчаявшись окончательно, я начала перечислять все острые предметы в сумке, которые могли бы помочь в случае непредвиденного.

Так, ключи от дома…

Всё. На этом список острых предметов подошёл к концу.

Поэтому я просто приготовилась отбиваться сумкой, но вдруг парень сделал неуверенный шаг ко мне и каким-то подозрительно знакомым голосом также неуверенно поинтересовался:

– Лиз?.. Это что, правда ты?

Это правда была я, так что, подняв брови, я тоже шагнула навстречу, силясь разглядеть молодого человека. Все мысли о самозащите вынесло из головы одним разом, будто их и не было вовсе.

– Да. Это я. А ты?..

Он усмехнулся – такой знакомой ухмылкой, ёлки палки! – и слегка наклонил голову, продолжая пропиливать меня взглядом.

– Серьёзно? Не узнала?

Тогда-то я и узнала.

Его. Сашу.

Захлопала ресницами, приоткрыла рот и замерла. Мы не виделись шесть лет. И я была уверена почти на миллион процентов, что уже больше никогда не встретимся, но в тот самый момент он, высокий, ухмыляющийся, повзрослевший, стоял прямо передо мной, и я не чувствовала к нему раздражения или неприязни.

Только потрясение глобальных масштабов. И может быть лёгкую симпатию, потому что он был таким красивым, а моя хмельная голова уже успела дать сбой.

Как оказалось, тогда не я одна почувствовала эту странную симпатию. Мы разговорились, зашли внутрь, немного выпили, немного потанцевали, потом ещё немного выпили. С ним было так легко, забавно и хорошо. Он рассказывал какие-то весёлые истории, шутил дурацкие шутки, над которыми я почему-то смеялась как идиотка, вечно поправлял мои волосы, так и норовившие упасть к лицу, и вообще был таким милым и интересным, что я совсем расслабилась и выпила с ним ещё капельку. Чисто напоследок. За встречу. Одну маленькую капельку.

Но уже через полчаса он горячо целовал меня на заднем сиденье такси по пути в отель.

А ещё через пятнадцать минут я снимала с него ту самую рубашку приятного голубого оттенка, оглаживая мышцы рук и горячую, почти раскалённую крепкую грудь, на которую этим утром с таким восторгом пялилась.

Надо же, как интересно получилось.

И сейчас, красная как помидор, утонувшая в подробностях и деталях этих жарких воспоминаний, я отчётливо понимала одну важную вещь: я забыла спросить, какого чёрта он забыл в этом городе.

Поэтому просто терялась среди различных предположений и догадок, вертевшихся в голове. Как рой жужжащих пчёл, не иначе.

Шесть лет назад семья Воскресенских – так уж вышло, что он Александр Воскресенский, – состоящая из родителей, дочери и, непосредственно, самого Саши, продала квартиру и уехала на юг страны, обосновавшись в ста километрах от моря и зажив тихой счастливой жизнью. Конечно, у него остались родственники в родном городе, но насколько я знаю, он ни разу за всё это время не возвращался сюда. Поэтому я не имела ни малейшего понятия, что заставило этого парня вдруг объявиться.

Только тихонько лелеяла надежду на его скорое отбытие и снисходительность хозяйки Судьбы. А ещё на то, что Саша не станет искать меня после случившегося. Способов связаться с человеком в двадцать первом веке были десятки, но здравый рассудок должен подсказать Воскресенскому, что ни один из способов пробовать конечно же не стоит.

В мои планы, извините, не входил перепихон с бывшим молодым человеком, которого я собиралась в принципе больше никогда не видеть. Шесть лет назад мы расстались как друзья, я старалась быть понимающей. И я была понимающей, раз уж на то пошло, но его поведение после нашего разрыва иногда просто сбивало с ног и действовало на нервы.

Начиная с попыток упрекнуть меня моей инициативой разбежаться и заканчивая глупой ревностью к любому парню, с которым я общалась. Неважно, одноклассники это были или просто хорошие знакомые. А когда спустя три месяца после нашего расставания у меня появились новые отношения, и он доставал и меня, и моего молодого человека вечными язвительными сообщениями в соцсетях, я просто взорвалась и уверила Сашу, что моя жизнь его совершенно никак не касается.

Буквально через пару-тройку недель он уехал – до Нового года оставалось несколько дней, когда я узнала об этом. Мы больше не виделись. И чего греха таить, я вздохнула с огромным облегчением, как только узнала о его переезде.

Сейчас же, оглядываясь назад, я понимала, как нелепо мы порой выглядели со стороны. Ведь мы были детьми. И наши отношения всегда были детскими. Неумелыми, с огромным количеством драмы, бабочками в животе и извечными попытками походить на взрослых. Тогда я не сомневалась в том, что Саша стал моей первой любовью, но, глядя на прошлое глазами нынешней себя, я склонна думать, что те чувства были не больше, чем просто сильной симпатией и привязанностью.

Как бы жестоко это ни звучало.

Я предпочитала не вспоминать нас, потому что события перед расставанием и после него действительно принесли мне прекрасно ощутимый дискомфорт.

Однако встретить этого мальчика сейчас повзрослевшим парнем… наверное, было здорово, если так подумать. То есть было бы здорово, если бы встреча не закончилась тем, чем закончилась.

М-да. Вот балда. И я, и он, честное слово.

Кстати, интересно, а он уже проснулся? Уже понял, что мы оба жутко накосячили? Или ему будет нормально после случившегося? Просто трахнуть бывшую подружку. Как классно. Девочка на одну ночь. Может, он привык так жить, и для него это не станет проблемой? Может, я единственная из нас двоих так заморачиваюсь.

Как же бесит.

Первый раз в жизни у меня случился секс с парнем, которого я просто встретила в клубе. Неважно, что у нас когда-то давно были отношения. Важно, что сейчас нас едва-едва можно назвать старыми знакомыми после шести лет полнейшего несуществования в жизнях друг друга.

Я глубоко вздохнула. Жвачка уже не помогала, поэтому вскоре оказалась в ближайшей урне вместе с опустевшей бутылкой из-под воды. Вывеска очередного сетевого магазина замельтешила меж деревьев метрах в пятидесяти, и я свернула с аллеи и побрела по примыкающей к ней узкой дорожке в сторону здания с ярко-красным фасадом.

До дома оставалось немногим меньше пятнадцати минут, а я только сейчас почувствовала, как сильно ноет каждая конечность, и уже всерьёз рассматривала мысль распластаться где-нибудь посреди тропинки. В голову вернулись мечты о прохладном душе и парочке часов крепкого сна.

Оставалось-то всего ничего: каким-то магическим образом доползти до своей квартиры, посетить ванную, рухнуть на кровать и забыть обо всём, что произошло в моей жизни за последние девять часов.

В первую очередь, о Саше. Пускать молодого человека в собственные мысли? Лучше не стоит. Его и без того было чересчур много во мне сегодня.

Во всех смыслах этого слова.

Прости господи, краснею я этим утром тоже слишком часто.

* * *

– У тебя же сейчас встреча? – спросила я и убрала палец с иконки микрофона на экране белого айфона. Голосовое сообщение тут же отправилось адресату, мгновенно оказавшись прочитанным.

Не прошло и десяти секунд, как подоспело ответное, и я поспешила его воспроизвести.

– Должна была быть в двенадцать, но практически все написали, что задержатся, а я пришла слишком рано, поэтому просто сижу в кофейне, – послышался в наушниках скучающий голос Гиты.

Её явно не радовала перспектива ожидания. Время показывало без пятнадцати минут двенадцать, так что сидеть ей ещё и сидеть, пока ребята изволят явиться. В таком случае, подумалось мне, я могла бы скрасить это ожидание. А заодно и поделиться новостью, которую больше не могла держать в себе.

Сильнее всего на свете мне хотелось выговориться.

Если бы не запланированная на этот день у Гиты встреча с бывшими одноклассниками, я бы так и сделала. Рванула бы к ней и не отпустила никуда ровно до тех пор, пока не высказала всё, что думаю относительно Саши и всего случившегося.

Мысли об этом просто не давали покоя.

– Ты сейчас в нашей кофейне?

– Да, я тут.

Несмотря на то, что утром мне таки удалось добраться до дома и забыться сном на целых четыре часа, эмоции, что разрывали изнутри и громыхали в голове подобно фейерверкам, не притупились ни на йоту. Я проснулась такая же возбуждённая и рассерженная, тонущая в бездне неопределённости и смущения. Благо, никаких сообщений от человека, который был бы записан как Александр Воскресенский, я так и не увидела. Соцсети оказались пустыми. И в конечном счёте я пришла к выводу, что в целом история закончилась не так уж плохо.

Оставалось только хорошенько её обсудить. Выплеснуть всё, что накопилось, одним разом. Смыть эти баррикады, выстроенные бесконечными, незаканчивающимися мыслями. Но с этим возникли маленькие неполадки.

Мама ушла на работу. Мы столкнулись на выходе, когда я, прикладывая последние усилия, доползала до нашей квартиры на третьем этаже. Перекинулись парой слов, пожелали друг другу хорошего дня, я получила поцелуй в нос на прощание. Обсуждение отложили до вечера.

А Гита.

Куковала в кофейне, дожидаясь одноклассников.

Поэтому мне оставалось разве что вариться в этих думах, как в кипятке, и накручивать, накручивать, накручивать себя. Это я хорошо умела. Всё усугублялось полнейшей неопределённостью, и вскоре я поняла: занять голову чем-то другим, сидя дома в полнейшем одиночестве, не получится.

Именно поэтому сейчас я была не дома.

Собралась за считанные тридцать минут и вылетела на всех парах из квартиры. Поход по магазинам должен был хоть немного отвлечь от этих непроглядных мыслей. Список покупок за последние пару дней заметно пополнился, и я, находясь в прекрасном расположении духа, энергично дефилировала по городским улочкам от одного торгового центра к другому.

А перспектива увидеться с подругой и рассказать-таки ей про этого несносного Сашу только сильнее усладила мою душу.

– Давай я подбегу к тебе минут на пять-десять? Я недалеко от кофейни. Убьём время до прихода твоих одноклассников, да и кофе себе возьму.

Гита знала, что я хочу с ней поговорить. Ещё когда утром шла домой из отеля, настрочила ей сообщение, и подруга обещала меня выслушать при первой же возможности. Даже если возможность выдалась такая короткая по времени. Тем не менее, удивить её у меня легко может получиться: о теме предстоящего разговора она и не догадывалась.

Меньше чем через полминуты Гита дала положительный ответ, и я свернула к пешеходному переходу, пересекая проезжую часть.

Кофейня находилась на соседней улице. На самом углу старинной пятиэтажки почти в центре города, выходящая окнами с одной стороны на небольшую шумную улочку, а с другой – на симпатичный зелёный парк. Я совершенно случайно нашла это уютное местечко. Практически сразу по приезде, пару недель назад. Гуляла по городу и наслаждалась пребыванием дома, разглядывая витрины и вывески новых заведений, открывшихся в моё отсутствие. Среди них скромненько затесалась та самая кофейня.

Находке я радовалась как безумная. А попробовав их кофе, бесповоротно влюбилась. Кто ж знал, что в таком маленьком городке, как наш, найдётся приличная кофейня с хорошим кофе, который делали, полностью следуя технологической карте и рецептуре?

Наверняка они были на пике своей популярности.

Когда через несколько дней приехала Гита, первым делом я отвела её туда. Сомневаться, что подруга, как и я, потеряет голову, не приходилось, и с тех пор мы часто забегали в кофейню: брали напитки или просто проводили там время, сидя у высоких окон в пол и болтая о том о сём. Они предлагали вкуснейший холодный кофе, который я так полюбила за пару недель здесь, и радовали ламповой уютной атмосферой, несмотря на то, что порой кофейня была забита до отказа.

Когда я толкнула входную деревянную дверь со стеклянной вставкой, в нос ударил запах корицы и выпечки. Миниатюрная улыбчивая девушка за прилавком, одетая в белую рубашку, поприветствовала меня, и я ответила тем же. Она работала тут бариста, и я благодаря своим практически ежедневным посещениям уже успела запомнить её, как и она – меня.

Взгляд скользнул по вместительному помещению, залитому солнечным светом, и наткнулся на знакомые белые волосы. Гита сидела в конце зала за барной стойкой перед окном, потягивая кофе из высокого стакана. Я направилась к ней.

Людей вокруг было немного. Слышались тихие спокойные разговоры, где-то в стороне звучно брызнул негромкий женский смех. Играла лёгкая музыка, наполняя зал, и я вдруг почувствовала себя невообразимо счастливой. Расслабленной, впору обстановке. Вздохнула, улыбнувшись, и протянула руку, мягко тронув Гиту за плечо.

Она обернулась, и несколько белых прядей соскользнули к выделенным румянами скулам. Гита снова завела их за ухо и широко улыбнулась, наклонившись ко мне, чтобы обнять.

– Приветик. Ты быстро.

От неё пахло шоколадом и духами. Ярко накрашенные красной помадой губы нашли коктейльную трубочку, вдетую в объёмную крышку-полусферу прозрачного пластикового стаканчика для кофе, и она сделала несколько глотков, глядя на меня своими большими светло-зелёными глазами.

– Привет. Я была рядом, так что да. И у меня для тебя новость.

Я поиграла бровями, чтобы придать своим словам больше интриги, а Гита только рассмеялась, отставляя от себя стакан, и кивнула.

– У меня для тебя тоже.

– Ты не против, если я буду первой? – поинтересовалась я, открывая сумочку и ныряя туда рукой в поисках телефона. Всей душой надеясь, что Гита согласится перво-наперво выслушать меня. Да простят мне свыше мой маленький эгоистичный порыв. – Я скоро уже взорвусь, поэтому просто обязана тебе рассказать! А потом обязательно послушаю твою новость.

Она снова рассмеялась, блеснув своей красивой белозубой улыбкой, и покачала головой. Уселась поудобнее на высоком стуле, из-за чего теперь была со мной одного роста, и, подперев щёку ладонью, заявила:

– Идёт. Я вся внимание.

Рядом со стаканом её излюбленного холодного кофе с шоколадом звякнул телефон, но Гита проигнорировала уведомление. Что ж, я могла не сомневаться: ей действительно было интересно.

Ухмылка приподняла краешек рта.

– Ты вся внимание, но сначала я оплачу себе кофе. Они всё равно будут делать его ещё какое-то время.

– Но выходит, что ты всё равно оставишь меня без подробностей, – Гита печально надула губы. – У нас не так много времени, чтобы всё обсудить.

– Все подробные обсуждения при следующей встрече, – я изогнула бровь.

– Ладно, убедила.

– Отлично. Тогда я ушла за кофе. А потом расскажу тебе страшную тайну о том, что произошло этой ночью, – бодро отрапортовала я, резко развернулась на каблуках своих босоножек и едва не врезалась в грудь молодого человека, отчего пришлось резко затормозить, вскидывая голову.

И наткнуться взглядом на хитрые голубые глаза.

– Что же такого произошло этой ночью? Теперь я тоже заинтригован.

Такая же хитрая улыбка, растягивающая губы. Просто до невозможности хитрющая. На неё даже смотреть было страшно. Я явно чувствовала этот страх. Ужас, сковавший всё тело и галопирующий на самом кончике языка.

А ещё – ощущение, словно мне только что врезали по затылку тяжёлым тупым предметом. Желание провалиться сквозь землю, исчезнуть прямо сейчас. А не чувствовать, как сильно краснеют щёки, шея и уши, хоть последние и спрятаны под тяжестью распущенных волос.

– Саша?!

Да, это всё, на что меня хватило, пока я стояла перед ним, как истукан, и хлопала ресницами, не в силах сделать хоть что-нибудь. Хотя бы что-то, что не вырыло бы мне яму ещё большую, чем есть уже. Я ведь выдаю себя с потрохами одним своим поведением. Ошарашенными распахнутыми глазами. Раскрытым ртом. Ужасом во взгляде. Выражением больного отчаяния на лице.

Нужно поработать над умением скрывать свои эмоции – срочно. У меня с этим явно проблемы.

Но тут вдруг – щелчок.

Оглушающий, почти убийственный где-то в голове. Заставивший едва ли не поседеть во второй раз подряд. Слишком много потрясений за такой короткий промежуток времени, подумалось мне. Но картинка из паззлов сложилась мгновенно, как только я вспомнила, что Саша и Гита – в прошлом одноклассники.

А сегодня у них встреча старым классом.

Где был мой мозг раньше?

Я не надеялась, что мы встретимся так быстро. Я в принципе не надеялась, что мы встретимся ещё когда-либо. Он всё продолжал хитро улыбаться, разглядывая меня, а я усилием воли заставляла себя ни в коем случае не отводить глаз от его внимательного взгляда. Радужки цвета океанской воды, светло-голубые, такие чистые и пронзительные.

Смотрел так, будто…

Боже, он в самом деле понял, о чём я говорила Гите. И это был мой полный провал, без вариантов.

– Лиз, сколько лет, сколько зим! Как жизнь? Обнимемся? – елейным голоском протянул Саша, не переставая ухмыляться.

Он издевался. Потешался надо мной в открытую. Да почти смеялся в лицо, ёлки-палки! Ямочки на его щеках очень некстати привлекли моё внимание, однако я быстро опомнилась. Сжала зубы и приподняла подбородок. Хотелось вдарить ему посильнее, но я попыталась быть вежливой и растянула губы.

Однако вряд ли моя улыбка хоть на мгновение показалась искренней.

– Надо же, какая неожиданная встреча.

– И не говори, – тот же приторно-сладкий голос. Конечно, смеяться надо мной ведь совсем не сложно. – А ты совершенно не поменялась с нашей последней встречи.

Если бы мы с ним были персонажами какого-нибудь мультфильма, меж нами непременно нарисовали бы парочку заряженных молний – настолько сильное напряжение чувствовалось сейчас. Ощущалось кожей, впитанное в воздух, густеющий с каждой секундой всё больше.

И либо я его всё-таки придушу, либо…

– Саша, привет! Так давно тебя не видела, боже мой.

Ничего не подозревающая Гита и её жизнерадостный голос.

Я чуть не вознесла хвалу небесам за то, что она заговорила.

Молодой человек перестал просверливать меня глазами. Повернул голову к моей подруге, и из голубых радужек исчезла львиная доля насмешливых искорок. А я снова смогла дышать. Украдкой наполнила лёгкие огромной порцией кислорода, чувствуя, что ещё немного – и у меня закружится голова от переизбытка эмоций.

Дальним уголком сознания понимая: Саша стоит чересчур близко.

– Привет, Гита, – он улыбнулся. Такой красивой улыбкой, чёрт его раздери. И опять эти ямочки, которые магнитом приковывают всё моё внимание. – Прекрасно выглядишь.

Сделал шаг в сторону, обходя меня, и, наклонившись, приобнял блондинку, которая как-то слишком ласково погладила его по плечу, принимая это объятие.

– Ты так вытянулся, ну ничего себе! – снова восторженный комментарий от Гиты.

Кстати, не такой уж далёкий от истины. Саша никогда не мог похвастать особо высоким ростом, а сейчас я, стоя на семисантиметровом каблуке, даже носом до его подбородка не доставала.

И почему я не придала этому значение раньше? Вчера, например. Мы же стояли рядом, разговаривали, танцевали. В конце концов, ему всякий раз приходилось наклонять голову, чтобы поцеловать меня. И не заметила ведь совершенно, словно его высокий рост и хорошее телосложение, которого в помине не было, когда мы встречались, – нечто само собой разумеющееся.

Список комплексов у парня явно поубавился, если не опустел вовсе.

Я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Сложила руки на груди и с недовольным лицом наблюдала, как он выпрямляется, выпуская Гиту из объятий, пожимает плечами, а потом смотрит на меня.

Хитрющий донельзя. И край рта сильнее тянется вверх, делая из лёгкой улыбки насмешливую. А взгляд такой хищный, такой красноречиво-пристальный, что мне снова хочется провалиться сквозь землю.

– Давно не виделись, Лиз, – произнесли его губы.

Простейшая на первый взгляд фраза, которую незнающий человек счёл бы банальной вежливостью. Но я то всё знала. Я сбегала утром от этого парня, чтобы больше никогда не видеться. Чтобы забыть об этой ночи. О парне, встреча с которым не должна была случиться, но случилась.

Тон абсолютно спокойный. Никакого осуждения, обиды или упрёка, которые я вполне ожидала услышать. К которым привыкла в его исполнении. К тому же Воскресенский совершенно никоим образом не показывал, что мы с ним уже виделись, однако.

Я видела.

Эти хитринки в ясных глазах. Ухмылка, что приподняла уголок рта. Брошенные безобидные фразы. Ничего не значащие на первый взгляд мелочи, и я понимала, что скрывается за ними. Он знал, что я понимала.

А затем. Когда мой взгляд скользнул ни пару десятков сантиметров ниже его глаз, у меня едва не подкосились ноги. Он повернул голову, и уголок приподнятого воротника серой рубашки слегка загнулся, позволяя увидеть. Разглядеть. И умереть прямо на этом месте.

Небольшое красноватое вытянутое пятнышко. След от моих поцелуев, оставшийся со вчерашнего вечера. С одного края будто погружённый в воспалённо-фиолетовую краску. Яркий, ёлки-палки, в отличие от того, что был на моей шее.

Нет! Поверни голову обратно! Хватит делать такие резкие движения!

Я закусила губу, не успев сдержать этот выдающий с головой жест. А край его рта словно бы поднялся ещё выше, или же мне показалось. Потому что не прошло и секунды, как Гита снова спасла меня от полнейшего краха.

Будто в последний момент дёрнула за руку, когда я уже готова была лететь вниз с высоченного склона.

– Ты вовремя.

– Да. – Саша смотрел на меня ещё несколько безумно долгих мгновений, но затем отвернулся, обращая взгляд к блондинке. – Не хотелось заставлять вас ждать.

И тот жуткий след, оставленный моими губами, снова скрылся за тканью воротника, а я вздохнула с таким огромным облегчением, что чуть не рухнула в обморок от гипервентиляции лёгких. Чувствовала, как панически колотится в груди птица собственного сердца.

– В итоге это нас заставляют ждать, – Гита покачала головой, приподнимая брови.

– На самом деле я думал, что жутко опаздываю, – как-то непривычно смущённо улыбнулся Саша и потёр затылок, глядя на мою подругу. А следом вдруг перевёл взгляд на меня. Кажется, слегка заинтересованный. – Лиз будет с нами?

Наверное, мне следовало ответить самой. Я чувствовала, что вопрос, хоть и косвенно, но адресован именно мне. Поэтому открыла рот и приложила все моральные силы, чтобы голос не дрогнул.

– Нет. Я зашла на пару минут поздороваться с Гитой. Вскоре оставлю вас, не беспокойся и наслаждайся встречей.

Несколько холодных ноток, проскочивших в моём тоне, будто придали уверенности, и я приподняла подбородок, глядя в небесные глаза напротив. Всё ещё немного смеющиеся, но такие тёплые, господи.

– Надо же, какая жалость. Выходит, нам всё-таки совсем не удастся пообщаться как следует.

Мне показалось, или он этой фразой упрекнул меня за то, что я ушла утром? Узнаю прежнего Сашу.

Стоит заметить: это не особо мило с его стороны. Возможно, мне в самом деле просто показалось, но что-то в моей голове уже успело громко щёлкнуть, и меня было не остановить. Я снова заставила себя улыбнуться. И наверняка эта улыбка тоже выглядела до безумия фальшивой.

– Ты не расстраивайся слишком сильно. Видимо, просто не судьба, – проговорила я, усилием воли сдерживая клокочущее под кожей бешенство.

Однако Саша будто не замечал моего раздражения и желания придушить его, которое, я уверена, чёрным по белому было написано прямо у меня на лбу. Насмешливые тёплые искорки в ясных глазах совершенно не убавлялись. Я даже подумала, что их вроде как стало чуточку больше.

– Не судьба? – протянул он тем же сладким – приторно-сладким! – голосом. – Ты уверена?

Пауза.

Мне показалось, или?..

Ну, всё-ё… Ты играешь с огнём, парень. Смотри, не погори в нём.

Попытка взять себя в руки – настолько, насколько это было возможно в данную секунду. Я посмотрела на Воскресенского с таким дерущим красноречием в глазах – оно точно там было. Выдохнула через нос. Наверное, немного громко, но и ладно. Я никогда и никого в своей жизни не хотела удушить так сильно, клянусь.

Даже ту малолетнюю сучку-первокурсницу, которая два года назад усиленно подкатывала к моему уже бывшему сейчас парню. Мы с ним тогда заканчивали второй курс, а эта стерва просто решила влезть, куда не просили. Но не суть.

Саша обошёл всех сучек разом.

Он понял, что я готова удавиться сейчас. Или кинуться на него. Или, по крайней мере, застонать в голос на всю кофейню. Поэтому он решил сделать это. Добить меня.

И подмигнул, улыбаясь ещё шире и хитрее.

– Конечно уверена. И ты не сомневайся, – в голосе – сталь. Звонкая и бьющая.

Он улыбнулся в ответ почти печально. Хотя даже не столько печально, сколько с таким выражением лица, словно он знал, что я отвечу что-то подобное. Как будто бы я предсказуемая.

Что ж, лучше так, чем иначе.

В следующий момент повисла тишина. Неловкая, скомканная. Я отвернула голову, украдкой вздыхая. Саша тоже вздохнул, отворачиваясь. Краем глаза я заметила, как он убирает руки в карманы своих светлых джинсов.

Звуки вокруг вдруг опять появились. Мягкая мелодия, что играла в колонках. Тихие переговоры и мягкий смех с соседних столиков. Городская жизнь за стенами кофейни, которая становилась слышна каждый раз, как с лёгким скрипом открывалась дверь, впуская или выпуская очередного посетителя.

И солнечный свет из окна, оказывается, уже несколько минут падал на открытую кожу моей руки. Я сдержала порыв коснуться ладонью этого нагретого местечка, однако мне отчаянно захотелось обнять себя и хорошенько пожалеть.

Реальность за моими плечами оживала, стоило только вынырнуть из лазурного неба его глаз.

– Лиз, – негромко окликнула меня подруга, и я с радостью подняла на неё взгляд. – Ты вроде хотела взять кофе?

Кажется, она что-то заподозрила – голос был тихим и слегка настороженным. Она говорила неспешно и аккуратно, а глаза отдавали странным намёком на беспокойство. Смутной догадкой.

Я поблагодарила её про себя и теперь действительно постаралась улыбнуться как можно искреннее.

– Да, так и есть. Сходишь со мной?

– Да, – она спрыгнула с высокого барного стула, беря со стола сумку. Её стакан всё ещё был почти полон и остался стоять на стойке. – Схожу. Тебе взять чего-нибудь?

Вопрос предназначался Саше, и он приподнял брови, глядя на мою подругу. Кажется, на его лице тоже сверкнул намёк на облегчение, потому что все неловкие моменты наконец подошли к концу. Как странно, ведь это он провоцировал меня и в конечном счёте довёл разговор до той кондиции, когда хотелось только в окошко сигануть.

Жаль, первый этаж.

– Эм… нет. Спасибо! – Саша подошёл к барной стойке и опёрся бедром о стул, соседний с тем, на котором сидела Гита. – Подожду вас здесь, девчонки.

– Хорошо, – она улыбнулась, взяла меня под руку и повела прочь, в сторону кассы и прилавка.

И, скорее всего, уже собиралась задать мне несколько вопросов, которые её немного беспокоили, но я – снова, блин! – заговорила первой. Вернее, прошипела с таким яростным отчаянием в голосе, что самой сделалось плохо от этого:

– Ты почему не сказала, что он тоже будет с вами?!

– Ты же попросила высказаться первой! – возразила она мне в тон, крича шёпотом, всё ещё держа меня под руку и наклоняясь так низко, чтобы услышала её только я одна.

И едва я открыла рот, чтобы ответить ей, как вдруг поняла, что ответить-то мне особо и нечего. Я попросила высказаться первой. Ведь не поспоришь даже.

Получается, это и была новость, которую хотела сообщить мне Гита? Что Саша тоже придёт на эту встречу? Что у меня есть шанс повстречать его? Что ж, по всей видимости, это всё карма. За мой эгоизм, несомненно. Надо потому что научиться слушать людей, а не болтать без умолку. Господи, я обещаю, теперь я буду только слушать. Если понадобится, просто заклею себе рот скотчем. Чтоб уж наверняка.

М-да, это ж надо было так лопухнуться. Уже дважды за эти сутки? Трижды? Вероятно больше, но я устала считать.

– Так что ты хотела сказать мне? – прошептала Гита уже более спокойно, когда мы подошли к стендам с меню.

Я тяжело вздохнула и повернула к ней голову. Быстро стрельнула глазами в сторону барной стойки. Саша уставился в свой телефон и быстро набирал одним пальцем какое-то сообщение, поэтому его внимание было сосредоточено совсем не на нас. И слава богу. Я снова посмотрела на подругу, чувствуя, как колотится сердце.

Почему так сложно признаваться в такой глупости?

Я даже не искала слов. Их просто не было, и любые попытки всё равно бы ни к чему не привели. Поэтому.

Что ж, сейчас или никогда.

– Мы переспали, – тихо, но не шёпотом произнесла я.

И замерла, затаив дыхание. Вглядываясь в зелёные глаза подруги, которые с каждым мгновением становились всё больше. Чудно, что она не начала клишированно орать на всю кофейню «что-о-о?!», как в глупых романтических комедиях, ведь в таком случае Саша наверняка догадался бы, о чём я ей сообщила. Тихая реакция – хорошая реакция. Блондинка просто впала в ступор. Глядела на меня во все глаза, раскрыв рот, впитывала услышанную информацию. Даже не моргала, и я не моргала. Только нахмурилась и закусила губу, наблюдая за всеми изменениями мимики на её ошарашенном лице.

Некоторое время она продолжала молчать. Буквально несколько секунд. Затем медленно вздохнула. Подняла брови и отвернулась, ища стенд с меню, висящий под потолком за спинами девушек-бариста. Светло-зелёные глаза под тяжестью густо накрашенных чёрных ресниц бегали по помещению немного быстрее обычного. Белые пряди упали к лицу, и она подняла руку, снова заводя их за ухо. И, наконец, нашла в себе силы, чтобы сказать:

– Переспали… – эхом с губ в красной помаде. Медленный глубокий кивок.

Я отвернула голову и сделала вид, будто вместе с подругой изучаю содержимое стендов с меню, но на самом деле не могла сконцентрировать внимание ни на одном слове из списка.

– Ага, – а голос такой, словно ничего особенного не происходит.

– Прикольно, – в тон мне негромко ответила Гита.

И между нами наступило молчание. Правда, недолгое, потому что уже через пару секунд мы скосили друг на друга глаза и взорвались смехом, прикрывая ладонями рты, чтобы не слишком привлекать внимание окружающих и – что ещё более важно – Саши, сидящего за барной стойкой. Кажется, он разговаривал по телефону сейчас, но я не могла сказать наверняка. Заметила его лишь краем глаза.

Обстановка тут же разрядилась. Я закусила губу, не переставая улыбаться, чувствуя, как ноют от напряжения щёки. Ладно, кошмарное утро плавно перетекало в более-менее приличный день.

И стаканчик любимого холодного кофе с мятным сиропом и щепоткой корицы вполне может ещё больше исправить ситуацию.

– Ты меня убиваешь, – мягкий голос Гиты справа от меня. Кажется, девушка тоже улыбалась и ещё не полностью успокоилась после нашего маленького отступления на хохот.

К тому же она прекрасно знала, что я предпочитала никак не вспоминать Сашу на протяжении этих шести лет. Никак не комментировать наши с ним отношения, которые закончились – чёрт! – так давно. Просто абстрагироваться от него и всего, что с ним связано.

И вот те на! Это в действительности смешно.

– Чтоб ты знала, я сама с утра офигела. Окно – тоже выход, и это было единственной мыслью в моей голове. Лишь бы побыстрее убраться оттуда, – призналась я, всеми силами пытаясь удержать смех в своей диафрагме. Именно поэтому до сих пор не взглянула на подругу. Если увижу её хитрые глаза и широкую улыбку, то точно начну хихикать на всю кофейню.

– Да ещё бы, – быстро парировала она.

Никакого напряжения в голосе. Или осуждения, или непонимания – ничего подобного. Она говорила с такой непринуждённостью, что у меня словно камень с души свалился. Гита легко восприняла эту новость. Не знаю, какой бы стала моя реакция, будь я на её месте, но моя подруга шутила и улыбалась, а значит, всё хорошо.

Если бы было иначе, я бы поняла. Ибо если Гиту что-то не устраивает, сложно этого не заметить.

– Не забудь потом рассказать мне, как всё пришло к этому, чёрт возьми, иначе мой мозг взорвётся, – снова произнесла она, но в этот раз в тоне слышалось предупреждение. И сомнений не оставалось – мне никуда не деться.

Хотя я и без этого не планировала что-то скрывать от подруги. Совсем наоборот – маленький дьяволёнок во мне с самого утра вопил, что пора уже раскрыть страшную тайну сегодняшней ночи, поэтому при следующей нашей встрече Гита обязательно узнает, как так вышло, что начало этого дня я разделила со своим бывшим молодым человеком.

– Обязательно, – я усмехнулась, опуская глаза со стендов.

Приветливая девушка-бариста в белоснежной рубашке, застёгнутой на все пуговицы мгновенно отреагировала и вежливо улыбнулась, поймав мой взгляд.

– Что для вас?

– Холодный кофе с мятным сиропом и корицей, пожалуйста.

– Прекрасно, – она несколько раз ткнула кончиком карандаша в экран кассового оборудования, оформляя заказ, а затем так же широко улыбнулась Гите. – Для вас?

Блондинка помотала головой, растягивая губы. Её почти полный стаканчик с шоколадным кофе всё ещё стоял на стойке у окна.

– Ничего, спасибо.

Я открыла Apple Pay и приложила телефон к POS-терминалу. Негромкий звуковой сигнал оповестил о том, что оплата прошла успешно. Мы с Гитой отвернулись, отходя от прилавка, отделанного под светлое дерево. Я снова поправила слезающую с плеча сумку. Затем юбку. И лёгкую блузку без рукавов, явно ощущая дискомфорт.

Как будто меня пристально разглядывали со стороны.

От этого появилось неприятное зудящее чувство в затылке, и я украдкой бросила взгляд через плечо, в сторону барной стойки. И тут же мысленно отругала себя, потому что Воскресенский всё ещё был прикован только к своему телефону.

А у меня уже началась паранойя.

И если я не ретируюсь из кофейни в самое ближайшее время, лучше не станет.

Гита тем временем, кажется, уловила моё настроение. Или просто научилась читать мысли.

– Хочешь уйти?

Хочу, но только потому что он здесь.

– У меня есть ещё некоторые дела в городе, а тебе предстоит чудеснейшая встреча с одноклассниками, – я многозначительно качнула головой в сторону Саши.

Гита усмехнулась одним уголком рта, едва заметно. Взгляд зелёных глаз сделался понимающим и – совсем немного – печальным.

– В целом ведь… – боже, что это за паузы? – У тебя всё хорошо?

Она беспокоилась за моё эмоциональное состояние? Как это мило. Кажется, я собственноручно дала ей на это повод своим сегодняшним поведением.

Сказать по правде, всё действительно было не хорошо. Не прям чтобы очень плохо, но и не совсем спокойно. Как будто где-то за рёбрами кто-то колючий, маленький и тёмный расчёсывал своими коготками всё, до чего мог добраться. Не самое приятное чувство. Хотелось самой сжаться в крошечный клубочек и пробыть в таком состоянии, как минимум, до конца этого дня. Или всей недели, которая, к сожалению, только началась.

В целом всё хорошо? Всё непонятно.

Я до сих пор не могла толком объяснить, что конкретно чувствую после того, как утром обнаружила Воскресенского рядом с собой. Но я не хотела, чтобы подруга волновалась за меня вместо возможности хорошо провести время и повеселиться со своим старым классом, поэтому покачала головой, слегка растягивая губы в улыбке.

На этот раз тоже искренней, и слава богу.

– Не переживай. Поговорим обо всём позже, ладно?

Она поджала губы. И опять в глазах сверкнуло понимание. Это чувство делало зелёный взгляд слишком тяжёлым для такой светлой и жизнерадостной девушки.

– Конечно. Прости, что не сейчас.

– Холодный кофе с мятным сиропом и корицей для вас! – раздался звонкий голос той улыбчивой бариста, мгновенно прервавший наш с Гитой разговор.

Мы обернулись почти синхронно к девушке, что протягивала мне мой кофе в высоком прозрачном стаканчике, и она всё так же широко улыбалась, когда я забирала у неё стакан и вытаскивала чёрную трубочку из множества других в подставке на краю столешницы.

– Попрощаешься с ним? – поинтересовалась Гита, кивнув в сторону барной стойки, едва мы отдалились от прилавка и остановились посреди кофейни рядом с одним из столиков.

Меня тут же обуяло дикое желание прикинуться дурочкой или сделать вид, что я не расслышала вопрос. Взгляд против воли скользнул к входной двери, сквозь которую падал поток яркого света, отчего на полу образовалась тёплая широкая полоса. Мысль уйти и не вспоминать о парне забилась в голове, но тут же подоспела другая: с моей стороны это будет слишком. Действительно слишком.

Меня ведь никто не просит проводить с ним время или общаться. Банальная вежливость – сказать «до свидания, Саша». Или «прощай, Саша», что куда предпочтительнее.

Я вздохнула. Слегка помешала трубочкой содержимое своего стакана и кивнула, косясь на Воскресенского. Он уже отложил телефон и, опираясь локтём о столешницу, разглядывал просторное помещение.

– Нелишне. Хотя бы сейчас.

Кажется, прозвучавшая несколько отрешённо фраза показалась Гите какой-то подозрительной, потому что блондинка нахмурилась.

– Не поняла.

Ах, да. Она ведь не знает самого главного из всей истории. Почти ключевой момент, что уж там. Рассказывать который отчего-то было слегка неловко.

– Вообще-то, – протянула я, отводя взгляд в сторону. – Если быть до конца честной, то я ушла рано утром.

– То есть он не видел тебя после всего того, что… – Гита старательно подбирала слова, – …произошло?

Я кивнула ей почти сокрушённо.

– Не видел. Я ушла до того, как он проснулся.

– Вот как! Он был настолько плох? – вопрос был задан таким тоном, словно блондинка спрашивала о погоде на завтра. Я же чуть не поперхнулась своим кофе, чувствуя, как загораются щёки.

– Гита, ты шутишь? Господи, прекрати! Дело совсем не в этом.

Смущённая до кончиков волос. Ругающая саму себя за так некстати вспыхивающие в памяти жаркие моменты этой ночи. Что со мной творилось? Это было почти что фиаско.

А Гита только подливала масла в уже пылающий огонь:

– Значит, он был хорош?

– Я этого не говорила, – быстро ответила я, пытаясь совладать со всеми обострившимися во мне эмоциями и натянуть на лицо маску полнейшей незаинтересованности. Получалось с трудом.

– Да я уже всё поняла, – хохотнула подруга, поигрывая бровями и легонько пихая меня локтём в рёбра, на что я многозначительно закатила глаза. – Можешь не отмазываться.

– Да куда уж мне. Я очень надеюсь, что это будет моё последнее прощание с ним, знаешь ли.

Блондинка громко прыснула, тут же прикрывая рот ладонью, сдерживая смех. Я зашикала на неё, чтобы успокоить, хотя тут же поняла, что сама готова была взорваться хохотом прямо сейчас. Уж слишком комичной была ситуация, несмотря на весь тот кошмар, что я испытывала.

Мы, тихонько хихикая и взяв друг дружку под руку, направились обратно к барной стойке. Мысленно умоляя подругу замолчать сию же секунду, я метнула в Воскресенского быстрый взгляд, замечая, что молодой человек смотрел на нас с неподдельным интересом. Я бы даже сказала, с чудовищно ощутимым любопытством, ибо мне хватило лишь секунды, чтобы разглядеть эту эмоцию в голубых глазах. Одной секунды, потому что смотреть на него дольше я себе не позволяла.

Когда мы оказались возле него, то уже успели с горем пополам взять себя в руки и лишь загадочно улыбались. Как бы там ни было, главный секрет сегодняшней ночи был, наконец, мною раскрыт, хоть и не совсем подробно.

Это давало возможность вздохнуть полной грудью.

– Расскажите и мне смешную шутку, – произнёс Саша, пропиливая нас обеих глазами. При этом он мягко ухмылялся, но в небесном взгляде отчётливо читалось подозрение.

И наплевать. Даже если он догадался, о чём мы говорили с Гитой. Пусть сколько угодно закидывает меня своими красноречивыми взглядами и всевозможными экивоками. Какая разница, если до того, как я выйду из этой кофейни и больше никогда его не увижу, оставалось лишь несколько фраз, одна вежливая улыбка и пять метров до двери?

– К сожалению, я спешу, поэтому всё же не судьба.

– Какая жалость, – молодой человек в наигранном сожалении вскинул брови. – Тогда посмеюсь над твоей шуткой в другой раз.

Я не стала ему отвечать, иначе этот обмен любезностями мог растянуться до бесконечности. Лишь заставила себя улыбнуться и повернулась к Гите, чтобы обнять её.

– Напиши мне, – попросила она, приобнимая меня в ответ.

Смотрела с долей беспокойства, и немного нервная улыбка выдавала её с головой. Да уж. А ведь когда-то мы втроём прекрасно проводили время вместе. Гита всегда считала Сашу тем самым другом-весельчаком, который постоянно рядом и вечно несёт какой-то бред, изрядно веселя всех присутствующих. В его компании в самом деле было легко и забавно.

Если, конечно, вы не встречаетесь.

И уж тем более если вы не встречались когда-то там в прошлом.

В этих двух случаях он перестаёт быть тем самым забавным парнем и становится сволочью, которую хочется прибить. Мне хотелось.

– Напишу. И ты пиши.

– Хорошо.

Небольшая ладошка погладила меня по плечу, и через несколько мгновений я отстранилась.

Момент истины. Несколько мгновений – наверное, самых долгих на свете, – и этот кошмар закончится.

На пару секунд я прикрыла веки, собираясь с силами, и обернулась, не удосужившись снова натянуть на лицо вежливую улыбку. Даже взгляд – я уверена – не был доброжелательным. Может, из-за этого Саша усмехнулся краем рта, встречаясь со мной глазами.

А может, и нет.

Всё равно.

– Всего доброго.

Мой голос звенел. Голос Саши оставался спокойным.

– И тебе, Лиз.

Я в последний раз бросила взгляд на его шею – туда, где за воротником рубашки пряталось доказательство прекрасно проведённой с ним ночи. А затем развернулась и направилась в сторону выхода, чувствуя каждым нервным окончанием пристальный взгляд у себя между лопаток. Пытаясь выкинуть из головы выражение его лица.

Стискивая ледяными пальцами пластиковый стакан с кофе.

Это потому что лёд успел растаять, и напиток в моей руке стал чертовски холодным. Совсем не потому, что волнение проникло в каждую клетку тела, и я была на грани нервного срыва. И убеждала я себя в этом так усердно, что от напряжения свободная ладонь сжималась в кулак.

Я заставила себя не останавливаться, даже когда дверь кофейни закрылась за спиной с негромким хлопком. В нос ударил свежий воздух, не перебитый запахом выпечки или сладких сиропов, и я жадно втянула его в себя, ощущая лёгкое головокружение от переизбытка эмоций. Они кипели прямо под кожей.

Надо же было так разнервничаться. И из-за кого? Невероятно!

Я твёрдо шагала в сторону маленького зелёного сквера, раскинутого через дорогу, несмотря на то, что торговый центр, в который изначально хотела попасть, находился совершенно в другом направлении. Шла, с каждой секундой увеличивая скорость. Стакан переместился в другую руку, и ледяная ладонь потянулась к лицу, касаясь щеки.

Холодно.

Такой ярко ощутимый контраст температур – на улице было невыносимо жарко сегодня. Но это, кажется, слегка отрезвило издёрганную меня. Я глубоко вздохнула и ступила за высокие кованные ворота парка, тут же сворачивая на одну из узких дорожек, что терялись среди деревьев.

И неважно, если этот путь займёт на двадцать минут больше времени. Прогуляюсь. Мозги проветрю, в конце концов.

Потому что всё моё существо отторгало идею идти мимо того самого окна, за которым сидели сейчас Гита и Воскресенский. Я намеревалась обойти ту улицу хоть по другому земному полушарию, лишь бы больше не сталкиваться с этими насмешливыми голубыми глазами. К тому же, пойди я по той дороге, он мог бы счесть это дурацкой провокацией. Даже если бы оно ею не являлось.

К чёрту. Такой радости я ему не доставлю.

Тропинка петляла между высокими тополями. Все случайные прохожие давно остались позади, где-то у главной аллеи, поэтому я слышала лишь крики немногочисленных птиц, шелест листьев над головой и неторопливый стук собственных каблуков по тротуару. А затем пришло осознание: голова стала в разы легче. Очистилась от ненужных мыслей.

Или от ненужной злости.

Свежий воздух здорово успокаивал; напряжение из всего тела ушло, и ухмылка даже смогла растянуть губы, стоило мне подумать, как же всё-таки забавно сложились обстоятельства. Как нелепо и – самую капельку – смешно.

Если не являешься главным героем этой жутко комичной истории.

Мысли плавно потекли в сторону ночных приключений. Было бы прекрасно поскорее выбросить эти похождения из головы. Забыть как страшный сон и не вспоминать. Будто размышлять больше не о чём, в самом деле.

Однако несколько вопросов упрямо не давали мне покоя, мерно постукивая по внутренней стенке моей и без того пухнувшей головы.

Как долго Саша пробудет тут?

Зачем он приехал?

Выпадет ли нам возможность встретиться снова?

Безумно хотелось верить, что нет. Что парень повидается с одноклассниками и махнёт обратно домой. Первым же рейсом. Это стало бы быстрым, а оттого – прекрасным завершением нашей маленькой истории. И я бы спасла львиную долю собственных нервов.

На которые этот человек явно действует.

Странно, что он никак не выдал меня перед Гитой. В смысле, конечно, были все эти намёки и обвиняющие взгляды, провокации с чёртовым засосом на его чёртовой шее и многозначительные фразочки, в его исполнении взвинчивающие мой мозг. Да, всё это очень сильно ощущалось, но где-то глубоко внутри меня сидел, сжавшись, крохотный комочек страха и молился, чтобы Воскресенскому не пришла в голову идея выложить всё как на духу, не скрывая даже самых интимных подробностей этой ночи. Высмеять меня, пошло пошутить, хорошенько поиздеваться.

Меня почти разорвало от счастья, когда я поняла, что ничего такого он делать не собирается. Все его выкрутасы сразу показались такой мелочью по сравнению с тем, что он мог бы сделать, но не сделал. И над причинами думать совершенно не хотелось. Он просто поступил разумно.

Это в некоторой степени удивило.

Да, может, я и была несколько предвзята по отношению к нему, но в то же время… это не более чем осторожность. Вчера – под действием коктейлей и нескольких рюмок текилы – он казался милым парнем, но алкоголь в моей крови не вечен – о чём я иногда сожалею, – а сегодня настал новый день. И новый шанс пообщаться с Воскресенским – уже на трезвую голову. Я не видела его шесть лет. И шесть лет назад он вёл себя не самым лучшим образом. Я просто не знала, чего от него ожидать.

Тем более после того, как самолично сбежала, бросив его в номере в полнейшем одиночестве. С измятыми простынями, его голубой рубашкой на спинке стула и чёрным телефоном на столе. И может, это было не совсем здорово с моей стороны, но не думал же он, в самом деле, что я проснусь в его объятьях, как будто так и надо.

Я вообще не понимала, что он думал по поводу всего произошедшего. По поводу меня, по поводу нашей встречи в кофейне. Небесные глаза только смеялись, а большего я не увидела. То ли он удачно скрывал все всамделишные эмоции, то ли в самом деле решил лишь позабавиться.

Ну и ладно.

Понимать Сашу не особо хотелось. Разбираться во всём не хотелось. Держать в мыслях юношу не хотелось.

Пусть всё останется так, как есть. Ничего не изменить. Никак не повлиять. Поэтому стоит ли заморачиваться? Нет. Совсем не стоит.

Надеюсь, после моего ухода между Гитой и Воскресенским не осталось неловких пауз. Хотя, скорее всего, их одноклассники уже пришли, и им не придётся лишний раз вспоминать весь наш разговор. У той компашки найдутся темы поинтереснее, чтобы отвлечь обоих. Оно и к лучшему. Не хотелось заставлять Гиту волноваться, а Саша…

Резкий выдох. Сжатые губы. Вкус мяты и кофе на языке. Замёрзшая ладонь, что по-прежнему стискивала стакан. Все ощущения обострились слишком резко, стоило вынырнуть из омута затягивающих мыслей. Осознание этого почти оглушило. И разозлило.

Я, кажется, увлеклась.

Просто чёрт с ним. С этим Сашей.

Рука непроизвольно потянулась к засосу. Снова. Кончики холодных пальцев коснулись местечка, спрятанного густотой волос, и мне тут же захотелось передёрнуть плечом. А затем хорошенько выругаться, но все слова встали поперёк горла, не найдя выхода.

Всё воспринималось куда проще, когда во мне была текила.