Читать книгу Серебряная кожа. Истории, от которых невозможно оторваться - Элеонора Гильм - Страница 14

Черноволосая

Оглавление

***

– Кеня, тебя не видать в деревне. Хоть когда-ндь пришел бы в гости, поговорить, браги выпить. Бирюк, как есть Бирюк.

– Некогда мне лясы точить, – нюхал табак Иннокентий и ухмылялся в усы.

– Кеня, ты чего довольный такой?

– А что печалиться?

– Ты мне зубы не заговаривай. На днях хозяин лавки говорил, что ты бабье платье у него покупал. Кому?

– Обознался твой лавочник.

– Да как ж ему обознаться? Здоровый мужик, Бирюк, возле озера один живет. Больше таких в округе нет.

– Слушай торгашей, наплетут с три короба… Рыбки дать?

– Давай, у меня в сетях вечно пусто. А тебя любит нечисть водная, – Ванька больше ничего не спрашивал, но хитро сверкал глазами. По всему видно, не поверил другу.

Шалое лето изменило жизнь Иннокентия. Женщина приходила каждую ночь, ничего не просила, не требовала, оплетала его длинными ногами. Она часто смеялась, вплетала в его бороду луговые цветы, щекотала длинными волосами. Жар ударял Иннокентию в голову, и он забывал обо всем. Подспудно понимал, лучше не спрашивать, кто она, откуда пришла. Слова затянут в темный омут. Да что там затянут? Он был там с головой.

– Ты что ж не спрашиваешь у меня ничего? – август уже перепрыгнул через золотую свою середину, и они вдвоем сидели на берегу озера, бедро к бедру.

– Зачем? Знаю я, что с тобой хорошо… А кто ты, дух или человек, неважно.

– Я скажу. Хочу, чтобы ты знал правду.

– Правда – страшное дело.

– Ты догадался, кто я?

– Твои глаза, запах рыбий… Понял я, по молодости в артели нерпу промышлял. Да на берегу не раз видел, как бельки12 часто тут, на берегу хнычут.

– Нерпу промышлял? Моих братьев да сестер убивал, – она резко встала и чуть не упала, запутавшись в платье. – Ладно, расскажу, ежели речь завела…

Она вздохнула и чуть погодя продолжила, точно признание далось непросто.

– Давно жила на берегу озера женщина, умевшая превращаться в нерпу. Она скрывала от мужей и соседей дар. У нее было три сына и три дочери. Сыновья не получили дар, а дочери были полулюдьми-полунерпами.

Иннокентий хохотнул, хотел возразить, все еще не веря, но Черноволосая взглядом заставила его умолкнуть.

– Старший сын стал добывать нерпу, сколь мать ни противилась. Однажды сын ранил ее на охоте, мать в человечьем обличье вернулась домой, рассказала мужу и сыновьям правду. Поклялись они, что на нерп охотиться не будут. Местные слово сдержали, а вы, пришлые наших обычаев не ведаете… Скоро мать умерла, сестры ушли подальше от людских поселений и стали жить с нерпами. В мужья их правнучкам нужен человек. Как исполняется пятнадцать лет, нужно искать того, кто… – она умолкла.

– Ты в сети попал нарочно?

– Я разглядела тебя, когда рыбачил близ острова. И уже не смогла уплыть.

– А почему глаголешь по-нашенски, по-русски?

– Я могу говорить на любом языке, плавать, как нерпа, ходить, как человек… Мой дар велик и тягостен.

– Проклят я, видно… Не видать мне обычного счастья, – Иннокентий усмехнулся.

– Отчего же? Тебе худо со мною?

– Нет, и сама знаешь… Ты для меня, как воды Байкала для нерпы, – Иннокентий не смог сказать больше, слова не давались, да в глазах его Черноволосая увидела все. Она коснулась губами его плеча в тонкой льняной рубахе, и сразу кожа мужчины загорелась, точно костер.

– Отчего же ты живешь один? Без жены да детей? – Черноволосая не отнимала губ, Иннокентий ласково отстранил ее. С такой бедовой девкой не до разговоров.

– Много лет назад влюблен я был. Красивая, веселая – целовалась со мной темными ночами. А потом отец ей жениха богатого приискал. Я мечтал тайком обвенчаться, а зазноба моя сказала отцу, что я снасильничать хотел. Меня в амбар посадили, под замок. Друзей расспрашивали, и все до единого назвали насильником, – он сжал кулак. – Людям не верю. Я тогда сбежал. Нору выкопал и сбежал. А то бы повесили… Далеко от деревни родной убёг.

Черноволосая провела ласково по лицу его, шутливо дернула бороду.

– Ты прости, если обидела грубым словом. Хватит печалиться! Давай научу по-нашему свистеть. Будем разговаривать.

Всю ночь она учила Иннокентия говорить по-нерпиному. Он свистел, выл, но крик его оставался криком усталого мужчины, а не зверя.

– А сколько ж годков тебе? – вдруг вспомнил Иннокентий.

Черноволосая рассмеялась и сказала лишь:

– Я долго тебя искала.

Еще несколько ночей Черноволосая прижималась к его жадному телу, каждый раз будто последний, шарила горячими губами, втягивала родной запах. Закончился август, и Черноволосая пропала.

Иннокентий до самых морозов выходил к берегу и звал свою красавицу.

12

Белёк – детеныш байкальской нерпы.

Серебряная кожа. Истории, от которых невозможно оторваться

Подняться наверх