Читать книгу Грань - Элис Карма - Страница 3

Сэр Стэнхоуп, минуя череду опасных препятствий, пробрался на вражескую территорию. Он был утомлен долгим странствием, его силы и боевой дух ослабли. Но его верный товарищ сэр Одли был подле него и готов был прикрыть его спину в предстоящем сражении. На подступах к вражескому замку они заметили лазутчика. Его лицо было хорошо знакомо рыцарям. И перед ними встала дилемма: предать его расправе или попытаться перетянуть его на свою сторону. Сэр Одли вопросительно взглянул на своего командира. Тот отрицательно покачал головой – он намеревался вступить в переговоры.

– Господи, ты реально заявился! – в смятении произнесла Джуди. Она взирала на них сверху вниз с лестницы, ведущей в дом. На ней все еще было траурное платье, длинные светлые волосы были заплетены в косу с черным бантом. Девушка сдержанно улыбалась.

– Разве я мог пропустить такое веселье? – усмехнулся Чарльз.

Они вошли в дом. Сестра заглянула в бумажный пакет, что Стэнхоуп держал в руках.

– А это что за фигня? – спросила она, извлекая из пакета плюшевого пса с сердечком.

– Подарок для единственной женщины, которую я люблю, – ответил он, задумчиво прищурившись.

Его приятель осуждающе покачал головой. Джуди расплылась в улыбке.

– Подлизываешься на случай, если отец тебе ничего не оставил? – бросила она, беря пса в смертельный захват.

– Об этом мне переживать не приходится, – сказал Стэнхоуп, присаживаясь на софу. – Будь оно так, Магда бы не стала так свирепствовать.

– Говоришь так, будто тебя это больше печалит, чем радует, – грустно произнесла сестра.

– За время моего отлучения от семьи, Джуди, я научился жить бедно и не стесняться этого, – проговорил Чарльз с горечью. – Единственное, чего я хотел – вернуть уважение отца.

– Не понимаю, – вздохнул Джеймс. – Что такого должен сделать ребенок, чтобы вот так оказаться в немилости у родителей.

Джуди раздраженно покосилась на него.

– Оказаться геем, например, – ответила она.

Джеймса передернуло. А Чарльз вымученно улыбнулся. Он понимал, что в словах сестры не было намерения задеть его. Она просто излагала свое видение ситуации, тем не менее оно отличалось от его взгляда на произошедшее.

– Необязательно, – проговорил он удрученно, вспомнив дело Квинси. – Иногда у родителей появляется что-то, что для них важнее, чем их отпрыск.

Джуди опустила взгляд.

– Надеюсь, подобного не произойдет ни со мной, ни с моими близкими, – задумчиво произнес Одли.

Их пригласили в кабинет Стэнхоупа старшего. Чарльз старался не встречаться взглядом с окутанной шелками и вуалями мачехой. Помимо их троих и Магдалены в кабинете присутствовали кузены Чарльза, а также адвокат семьи Рой Барнс и нотариус. В присутствии собравшихся нотариус вскрыл завещание. Оно было составлено формально, и назвать его последней волей усопшего язык поворачивался с трудом. Согласно документу, основная доля имущества и денежных средств отходила жене и дочери. Кузены получили часть акций дочерней компании, в которой работали в настоящее время. Сыну же Стэнхоуп-старший завещал дом в Джеррард-Кросс Саут. Это место в пригороде Лондона было хорошо Чарльзу знакомо. Именно там прошли его ранние детские годы, именно в том доме дожила свои последние дни его мать.

Чарльз оказался доволен таким раскладом, в отличие от Магды. Она не стала устраивать скандал, но в присутствии пасынка и мистера Одли заявила мистеру Барнсу, что собирается оспорить завещание через суд. Джеймс как бы невзначай заметил, что в этом случае Чарльз, как старший сын от первого брака, может потребовать себе ту же долю наследства, что досталась Джуди. В ответ он получил тираду истеричных выпадов, недостойных дамы из приличного общества.

Попрощавшись с сестрой, Стэнхоуп покинул родное некогда гнездо. На обратном пути в офис Одли поинтересовался, как продвигается дело его «троюродного кузена», на что Чарли лишь мрачно покачал головой. Рассказать ему было особо нечего.

Стэнхоупа беспокоил Саймон Кирк, исчезнувший так невовремя. Перед возвращением в Лондон Чарльз наведался на место работы Кирка, о котором он упоминал во время опроса. В небольшой закусочной на окраине Честерфилда имя Саймона Кирка слышали впервые. Никто подходящий под описание у них не работал ни в прошлом, ни в настоящем. По мере того, как адвокат находил о нем новую информацию, его уверенность в причастности его к убийству лишь крепла.

Перед визитом судебных психиатров Стэнхоуп предупредил Кевина, что тот не обязан отвечать на вопросы, связанные с преступлением, в котором его обвиняют. Тот послушно кивнул, хотя и был расстроен, что его принимают за душевнобольного. Чарльз с улыбкой потрепал его по волосам, на что получил в ответ строгий взгляд раскрасневшихся глаз.

Экспертная комиссия состояла из трех специалистов, все они были значительно старше Стэнхоупа. Они заранее получили материалы дела для анамнеза. Там же были объяснения констеблей, что задержали Квинси в день убийства. Эксперты не спеша по очереди задавали Кевину вопросы. Он отвечал спокойно, хотя ладони его слегка дрожали, не то от волнения, не то от озноба.

В целом ответы Квинси хоть и были порождением его фантазии, вполне поддавались логике. Он замялся лишь однажды, когда один из врачей спросил его, что дает ему право взойти на престол. Кевин задумался, а затем сказал, что это место его по праву, потому что он первый.

– Первый сын? – уточнил психиатр.

– Просто первый, – покачав головой, ответил Кевин.

Когда эксперты начали задавать ему вопросы, касающиеся вменяемого ему преступления, у Кевина случился небольшой истерический припадок. Чарльза это удивило, так как ранее юноша реагировал на подобные вопросы спокойно. Что-то в его сознании менялось, даже не обладая знаниями в области людского душевного здоровья, адвокат понимал это.

По ходатайству Стэнхоупа, следом за психиатрической была проведена судебно-медицинская экспертиза, выявившая у Квинси характерные для жертв семейного насилия следы повреждений костей и внутренних органов. У адвоката не оставалось сомнений в том, что Элеонора избивала сына. Он предполагал, что именно жестокое обращение послужило причиной психического расстройства Кевина. Как бы сильно Чарльз не старался прогнать эту мысль, но он чувствовал эмпатию к Кевину. Нелюбимый, брошенный и одинокий – все это он переживал когда-то сам.

Адвокат осознавал, что будет эффективнее выстроить защиту вокруг невменяемости Квинси, но ему также хотелось верить в его невиновность. Потворствуя этому желанию, он готов был зацепиться за любую малейшую деталь, упущенную полицией.

– Вам нездоровится, – Стэнхоуп бросил на Кевина обеспокоенный взгляд.

Тот выглядел растерянным, нехарактерно ссутулился, заламывал руки и беспрестанно вздыхал. Его нос раскраснелся, а глаза то и дело слезились, от чего он часто моргал.

– Кажется, немного, – ответил юноша, силясь сосредоточиться. – Простите мне мой внешний вид.

Стэнхоуп покачал головой.

Судебное заседание должно было состояться вскоре. Чарльз объяснил подзащитному, как будет проходить процесс, кто выступит в качестве свидетелей защиты, какие приблизительно вопросы ему будут задавать судья и обвинитель. Кевин слушал, не сводя с адвоката внимательного взгляда, изредка задавая уточняющие вопросы.

– Мне не нравится, что вы хотите выставить меня сумасшедшим, – сказал он разочарованно, когда Чарльз рассказывал об аргументах защиты.

– Мне это тоже не нравится, – понимающе ответил адвокат. – Но как известно, на войне все средства хороши.

Он ободряюще улыбнулся Квинси. Тот смиренно вздохнул.

– Вы выглядите лучше, чем прежде, – заметил Кевин, когда их встреча подходила к концу. – Вам удалось разрешить тот спор?

– Не совсем, – ответил Стэнхоуп растерянно, поразившись вниманию юноши. – Но я смог увидеться с сестрой. Она несколько старше вас, славная, но меня немного беспокоит отсутствие у нее стремлений к чему бы то ни было.

– Я бы хотел связать свою жизнь с искусством, – задумчиво проговорил Кевин. Чарльз ждал, что он продолжит, но тот лишь угрюмо уставился себе под ноги.

За два дня до заседания магистратского суда Стэнхоуп встретился с агентом службы контроля за правонарушителями. Элеонора Квинси вышла из тюрьмы по УДО, и надзор был снят с нее лишь полгода назад. До тех пор она регулярно отмечалась и даже посещала собрания в центре реабилитации бывших заключенных. По словам агента, женщина всеми силами пыталась показать, что исправилась. Он посоветовал адвокату обратиться в центр, там он мог узнать подробности.

Центр реабилитации располагался в Бруксайде. Стэнхоуп поймал такси. С самого утра лил холодный дождь, и он был рад, что сменил плащ на куртку. Когда Чарльз назвал таксисту адрес, тот бросил на него неоднозначный взгляд, а после еще некоторое время не трогался с места, будто давая адвокату шанс передумать насчет поездки. Однако Стэнхоупа неблагополучными районами было не испугать, он сам всю свою бурную молодость прожил в Хэкни бок о бок с щипачами и барыгами.

Таксист остановился у здания бывшей обувной мастерской. На обшарпанном фасаде все еще виднелись следы от прежней вывески, а над входом висел кованый сапог. Под козырьком у переполненной мусорной урны собрались «клиенты» центра. Они были разного пола и возраста, но всех их объединяла одна общая черта: жадный, заискивающий взгляд. Встретив подобных персонажей на улице, ты автоматически потянешься проверять на месте ли твой бумажник. В воздухе висел тяжелый и горький запах дешевых сигарет вперемешку с запахами застарелой грязи и пота.

Стэнхоуп обошел курящую компанию и вошел внутрь. Его встретила консультант центра, немолодая худощавая женщина. Она слегка прихрамывала, потому крепко сжимала узловатыми пальцами свою трость.

– Вы из полиции? – спросила она низким грудным голосом. Стэнхоуп явственно ощутил запахи бренди и табака.

– Нет, я – адвокат, мое имя Чарльз Стэнхоуп, – он протянул даме визитку.

– Гретта Гилл, консультант по общим вопросам, – представилась женщина. – Чем обязана вашему визиту?

– Одна из ваших бывших подопечных была убита три недели назад. Я бы хотел знать, что она была за человек. Чем занималась? С кем общалась? – объяснил адвокат.

– Я так понимаю, вы защищаете ее убийцу, – зло усмехнувшись, сказала Гретта. – Едва ли семьи наших подопечных в состоянии позволить себе приличного адвоката.

Стэнхоуп оценил комплимент, однако почувствовал потребность объясниться.

– Все обстоит несколько иначе, – в привычной адвокатской манере начал Чарльз. – Предполагаемый убийца – сын жертвы, а мой наниматель – дальний родственник, беспокоящийся о судьбе мальчика.

Гретта, с досадой поджав губы, вздохнула.

– Что ж, такое тоже случается, – кивнула она. – Пройдемте в кабинет, расскажете по порядку. Посмотрим, чем я смогу помочь. Вообще я ждала полицейских. Меня тут ограбили на днях.

Она указала на трость.

– И часто подобное происходит?

– Как бы мы ни стремились к обратному, да, часто.

Они вошли в небольшую каморку, в которой едва помещались маленький стол, два стула и вертикальная металлическая картотека. Гретта уселась за стол, повесив трость на спинку стула. Чарльз присел на стул для визитеров и достал из кейса досье Элеоноры Квинси.

– Хм, Нора, – миссис Гилл закивала. – Помню ее. Отвратительная, на мой взгляд, особа.

Стэнхоуп уставился на нее с удивлением. Его поразило то, с какой открытой неприязнью Гретта отзывалась об Элеоноре. Обычно работники подобных центров создавали впечатление людей понимающих и лояльных.

– Можете пояснить, почему у вас сложилось такое впечатление? – поинтересовался адвокат.

– Мистер Стэнхоуп, вы ведь знаете, что люди по разным причинам оказываются в тюрьме, – она порылась в картотеке и достала личное дело Квинси. – Так вот, Норе на роду было написано оказаться за решеткой. Некоторые называют это красивым словом «авантюризм», а я говорю проще, такие дуры безалаберные даже в таком месте, как это, встречаются редко. И все эти программы реабилитации для нее были все равно, что мертвому припарки.

– Но ее надзирающий агент был иного мнения, – возразил Чарльз.

Гретта закатила глаза.

– Пыль в глаза пускать она умела, спорить не буду. Но я-то знаю, как оно было на самом деле. С тех пор, как вышла, она нигде толком не работала, жила на пособие матери-одиночки, периодически заводила любовников, которые исчезали, когда у нее кончались деньги.

– Таких, как Саймон Кирк? – предположил Стэнхоуп.

Миссис Гилл захлопала глазами.

– Ох, должно быть, вы об этом парне, что пытался здесь дурь толкать, – проговорила консультант задумчиво. – Такой бледный, темноволосый.

– Наверное, – кивнул Чарльз.

– Он, вроде бы, приятель Ларри Брукса. Ларри здесь сегодня, спросите у него. Но знаете, когда вы упомянули об убийце-подростке, я представила себе тех малолетних ублюдков, что шныряют здесь с бабочками по подворотням. Но сын Норы ведь не из этих?

– В том-то все и дело, – вздохнул Стэнхоуп. – В школе про него говорят, он – умный, спокойный и рассудительный, хорошо учился, ходил в церковь и заботился о матери.

– А потом пырнул ее ножом? – предположила Гретта. Чарльз не ответил.

– Знаете, господин адвокат, сколько таких историй я могу вам рассказать? У детей таких вот матерей с самого детства очень неустойчивая психика. Это вам любой специалист скажет. А условия, в которых они обычно живут, круг, в котором вращаются их горе-родители, даже здорового доведет до ручки. Я видела того мальчика пару раз, когда он забирал мать с собраний. Даже жаль его. Он уже признался?

– Он не в себе.

– О чем я и говорю.

– Миссис Гилл, может, вы могли бы выступить в суде в качестве свидетеля защиты?

Гретта устало вздохнула и кивнула. Стэнхоуп записал ее данные и оставил информацию о времени и месте проведения слушания. Он чувствовал, что должен больше узнать о Кирке. Попрощавшись с миссис Гилл, он вышел в общий зал, где уже собралась толпа в ожидании очередного собрания. Лектор, немолодой мужчина в очках, готовился в стороне. Чарльз осведомился у него, кто из присутствующих носит фамилию Брукс. Мужчина указал на невысокого прыщавого паренька.

– Ларри Брукс? – адвокат взял его под руку и вывел на улицу.

– Че надо? – гнусаво протянул парень, высвобождаясь из захвата.

– Ты знаешь, где Саймон? – спросил Стэнхоуп.

Ларри напрягся. Его глаза забегали.

– Какой Саймон? – выдавил он нервно.

– Саймон Кирк, кореш твой. Знаешь, где он?

– А ты что, полицейский? – бросил парень с вызовом.

– Я адвокат, – он протянул парню визитку. – И у меня к Саймону дело.

– Какое дело? – парень прищурил и без того маленькие глазенки.

– Это конфиденциальная информация, – ответил адвокат. Он извлек из кармана кошелек. – Смотри, я сейчас даю тебе двадцатку, а ты мне рассказываешь все, что знаешь про него. Где он жил в последнее время? Чем занимался?

– Думаешь, я сдам тебе своего кореша за двадцатку? – возмутился Брукс.

Адвокат вздохнул.

– Так, я накидываю пятерку сверху, и если ты отказываешься, иду искать кого посговорчивее. Уверен, здесь найдется достаточно желающих.

– Ладно, – парень выхватил из рук Стэнхоупа банкноты, смял их и сунул в карман. – Ну жил он с какой-то теткой. Дела шли не очень. Вроде бы он задолжал своему барыге, потому особо не отсвечивал. А недавно сказал, что есть одна тема.

– Что за тема? – Стэнхоуп схватил его за предплечье.

– Он не сказал, – проскулил Брукс, дернувшись в сторону.

– Ларри! – пальцы Чарльза сильнее сжали его руку.

– Я правда не знаю! Он сказал только, что это стопроцентный вариант, и что он скоро свалит в Лондон.

– Так и сказал?

– Да, недели три назад. С тех пор я его не видел.

Стэнхоуп отпустил Брукса и вышел на дорогу. Поймать машину здесь было непросто, но спустя двадцать минут его попытки все же увенчались успехом. Он отправился на Эдвин авеню. Хозяин хостела встретил его крайне неприветливо и пригрозил вызвать полицию, если тот не уйдет. Стэнхоуп не обратил внимания на предупреждение, он прекрасно знал, что оснований для привлечения его к какой бы то ни было ответственности нет. Он поинтересовался у мужчины, не возвращался ли Саймон Кирк за своими вещами. Хозяин сказал, что тот не объявлялся с того самого дня.

– Вы сказали, что он оставил все свои личные вещи. А среди них были документы, удостоверяющие личность? – спросил Стэнхоуп, игнорируя явный агрессивный тон мужчины.

– Были, но без судебного запроса я ничего вам не покажу, – прорычал старик.

– Этого и не требуется, – бросил Чарльз и вышел из хостела.

На улице он набрал номер детектива Булман, а про себя поразился очевидности своей догадки. Если бы он раньше уделил чуть больше внимания деталям, то понял бы, что «самозванец», исчезновение Кирка и забытые случайно или намеренно вещи – все это элементы одной цепи.

– Детектив Булман на связи, – раздался в трубке строгий женский голос.

– Это адвокат Стэнхоуп. Я должен знать, были ли среди вещей, изъятых из камеры хранения Квинси в хостеле, документы, удостоверяющие личность Кевина.

– Минуту, – Булман положила телефон на стол, некоторое время Стэнхоуп слышал лишь отзвуки происходящего в полицейском участке. Затем детектив вновь взяла трубку и ответила, – Документов не было.

Хотя Чарльз предполагал, что получит такой ответ, все равно не упустил возможности поддеть детектива.

– Как же вы установили личность подозреваемого? – нарочито негодующие спросил он.

– Администратор хостела предоставила информацию о жильцах и копии их документов, – равнодушно произнесла Булман. – Какие-то проблемы?

– Детектив, вы помните свидетеля по делу Саймона Кирка, того парня, что жил с Квинси в одной комнате? Он солгал во время дачи показаний. У него была связь с погибшей в течение длительного времени. А на следующий день после случившегося он исчез, прихватив с собой документы Кевина Квинси.

– Но зачем ему это? – почти скучающе осведомилась Рита. – Зачем кому-то вообще красть документы подозреваемого в убийстве?

– Подозреваемого в убийстве, который уже находится под стражей, – поправил ее Чарльз. То есть человека, которого полиция точно искать не станет.

В трубке повисла тишина. Стэнхоуп переложил телефон в другую руку и размял пальцы.

– Если так, то это крайне недальновидно, – задумчиво произнесла детектив.

– Какой дальновидности, детектив, вы ждете от наркомана, задолжавшего своему дилеру, – усмехнулся Чарльз.

– Ну, да, – вздохнула Булман. – Но вы ведь понимаете, что одного этого недостаточно, чтобы объявить его в розыск?

– А если владелец хостела заявит на него за неуплату счетов?

– Звучит паршиво, но уже кое-что.

– Ладно, я поговорю с владельцем, – сам себе кивнул Чарльз. – Но детектив, возможно, вместе с Саймоном Кирком, вам придется также разыскивать Кевина Квинси.

– Я поняла, – Булман положила трубку, а Стэнхоуп вернулся в хостел.

Судебно-психиатрическая экспертиза выявила у Кевина Квинси затяжной бредовый психоз. Передав адвокату копию заключения, психиатр пояснил, что подобные расстройства случаются в результате сильной психической травмы и носят обратимый характер, если источник травмы больше не воздействует на психику больного. Стэнхоуп погрузился в изучение информации по диагнозу и поиски прецедентов. Подобный случай имел место в восемьдесят шестом в Мейдстоуне, графстве Кент. Тридцатичетырехлетняя Гэбриэл Линделл, долгое время подвергавшаяся домашнему насилию со стороны мужа, застрелила его во время очередной попытки избиения. После заключения под стражу у нее развился пуэрилизм. Ее признали вменяемой, медикаментозное лечение блокировало симптомы расстройства. Суд Короны вынес миссис Линделл оправдательный приговор, так как по их мнению ее действия не превышали пределов необходимой самообороны. Еще один похожий случай был в Лондоне в две тысячи шестом году, но там женщине с биполярным эффективным расстройством было назначено принудительное лечение.