Читать книгу Несвободные отношения - Элис Райт - Страница 6

Алекс

Как часто, когда вы без преувеличения являетесь популярной личностью с очередью девушек, желающих понежиться рядом с вами, от вас сбегает одна-единственная красотка, чьего внимания вы жаждете? Да ещё и посреди свидания? Да, именно так я и воспринимал то недоразумение два дня назад: слёзная встреча с большими ожиданиями после до-о-олгой разлуки.

– Слушай, а от тебя часто девушки сбегали? – невзначай спросил я у Мэтта, прислонившись к прилавку и крутя в руках винил The Beatles. Я зашёл в магазин друга, чтобы не натворить глупостей, на которые, казалось, только и был способен мой мозг.

Ханна уже пару дней почти не выходила на связь. И под «почти» я имею в виду, что мне она не ничего не написала, убежав из бара, но в её профиле появилась новая фотка нашего с ней любимого пляжа недалеко от книжного магазина её родных с подписью «Дома», что означало, что с ней всё в порядке. Она всего лишь игнорировала меня. Почему-то.

Счастливчик, чего уж.

– В смысле, сбегали? – удивился Мэтт, подняв на меня озадаченный взгляд. – Хотя подожди… Было несколько раз, когда они с криком «Этот питон во мне не поместится!» крабом крались в противоположный конец кровати, пряча от меня свою устрицу. Но чтобы сбегать – такого не припомню.

Я чертыхнулся себе под нос и шутливо замахнулся на него, как он закричал:

– Только не Битлами, приятель! Кинь в меня AC/DC, пока Хлоя не видит, но не Битлов! Это последняя пластинка, на которую у меня уже есть покупатель.

Я невольно рассмеялся и, покачав головой, опустил своё «оружие».

Мэтт несколько лет назад открыл магазин музыкальных инструментов и винила, чтобы иметь, как он сказал, подушку безопасности. К тому же, когда он посещал свой магазин, то фанатки, прочуяв это, толпами валили сюда, делая ему неплохой чек на покупке раритетных пластинок или футболок с автографами музыкантов, а мы делали ему чек, когда покупали новые примочки для наших инструментов.

– То есть у тебя такой травмы не наблюдается, – заключил я, засунув пластинку обратно и сделав чуть тише вдруг заоравшую из ретро приёмника песню Ooh La La in L.A группы Slade.

– Нет, такого фиаско со мной не случалось, – согласился он, подойдя ближе и взволнованно взглянув на меня. – Нам нужен врач? У тебя проблемы?

Я нахмурился.

– Ты о чём?

– Ну… – он взмахнул рукой между нами и указал ею в мой пах. – Кран упал? Напор струи нужно отрегулировать? Подшаманить над механизмом?!

Что за…?!

Когда до меня дошло, я чуть не поперхнулся от возмущения и негодования.

– Твою ж мать, придурок! Со стояком у меня всё в порядке! Даже лучше, чем «в порядке». И с напором и направлением тоже!

Мэтт облегченно выдохнул.

– Слава богу. Зачем же ты так пугаешь неравнодушных?!

– А почему ты неравнодушный к моему стояку, боюсь спросить?

– Раз боишься, то не спрашивай, – ухмыльнулся он и игриво поиграл бровями, а затем закинул руку мне на плечо, резко развернул лицом к витрине, выходящей на оживлённую улицу, которая вела к пляжу, и протянул своё коронное: – Бикини Ботом был не у Спанч, грёбаного, Боба, а у нас тут. Ты только посмотри, сколько красавиц безнаказанно щеголяет в одних бикини, взывая к нашим демонам, а ты пугаешь, что твой механизм дал сбой. Я так и слышу, как их киски мяукают.

Фу ты, господи.

– Ты дебил, в курсе?

– Дай подурачиться, а? А то запарили наши семьянины – носы воротят от моих шуток, хотя, зуб даю, их сфинктеры так и сжимаются до посинения, чтобы не выпустить наружу дикий хохот, а ладони так и зудят, чтобы не отбить мне пять.

Я только покачал головой, наблюдая за проходящей мимо компанией молоденьких девушек. Благо окна в магазине были слегка затонированы, что обеспечивало нам прекрасную возможность остаться инкогнито. До поры до времени, во всяком случае.

Мэтт тоже оценил компанию юных прелестниц и присвистнул.

– Вы готовы, дети?! Да, капитан! Я не слышу! Так точно, капитан!

Я заржал, покачав головой.

– Ты больной.

– Ну подыграй, придурок, – толкнул он меня бедром, продолжая сжимать моё плечо. Давясь хохотом, я на одном дыхании выдал на пару с другом наше любимое:

– Кто-о-о-о, кто проживает на дне океана?! Не Спанч Боб, грёбаные, Сквэр Пэнтс, а Мэтт и Алекс волосатые, мать их, шары!

– Да, детка! – следом завопил довольный Мэтт, хлопнув меня по плечу, пока я согнулся от смеха пополам, а этот индюк недоделанный принялся пританцовывать на месте и орать на всё помещение, уже даже не шокировав своим поведением молодого продавца-хипстера.

– Я вас не слышу! Где ваши руки?! – орал он, пародируя наше поведение на концерте. – Иу-иу! У-а-а-! – теперь кричал он писклявым голоском, изображая наших фанаток. Вы не думайте, Мэтт любил их больше всего в нашей новой жизни, но порой (читай – всегда) он обожал дурачиться. – А ну-ка, давайте проверим на прочность стены этого стадиона! Споём все вместе песню, написанную моей любимой, неповторимой, единственной, лучшей в своём роде, творческой, лучезарной, самой красивой, искусной, феноменальной, очаровательной, любящей спорить… – он замолк, переведя дыхание и посмотрев на меня. – Я ничего не забыл?

– Вредной, кажется, иногда он её ещё вредной называет, – подсказал я, вытирая мокрые от слёз глаза.

– Точно! – Мэтт ткнул в меня пальцем и продолжил паясничать. – И моей вредной женой, каблук которой уже так придавил моё горло и лысые шары, что голос нет-нет да даёт петуха.

Я скорчился от смеха, стукнув себя по бедру.

Боже, я обожал своих друзей.

– Хорошо, что Дэйв тебя не видит и не слышит.

– Да он в курсе, что я обожаю передергивать. В смысле, передразнивать.

Я завыл.

– Господи, ты порой такой придурок, что мне становится страшно, какую же девушку ты себе в итоге выберешь. В народе ведь говорят, что подобное притягивается к подобному.

– Ха. Не поверишь – сам не знаю, – улыбнулся Мэтт и поправил задравшуюся от его плясок футболку. – Ну а теперь, после минуты веселья, вываливай. Кто от тебя сбежал и почему?

Я вздохнул и убрал со лба лезущие в глаза волосы.

– Ханна.

Мэтт присвистнул.

– Вы снова виделись?

– Два дня назад.

– И?

– И она сбежала из бара, словно я ей сказал, что у меня герпес вместе с Эболой и лишаем.

– Лишай не передаётся воздушно-капельным, и не всегда передаётся контактно-бытовым путём, – вставил Мэтт.

– Суть ты уловил.

– Уловил.

– Ну и вот, – пожал плечами я.

– Ну и что с того? – озадачился Мэтт. – Может, у неё живот заболел? Слушай, а вдруг у неё герпес с Эболой и лишаем?

Я снова достал пластинку и замахнулся на него, на что Мэтт миролюбиво приподнял ладони, давясь от смеха.

– Пошутить уже нельзя. Угомонись, истеричка. Что она сказала, убегая от тебя?

– Что у меня бешеный график и сотни непрочитанных сообщений, а у неё не распакованный чемодан.

– Это фиаско, братан. Тебя променяли на чемодан. А может, так зовут её парня? Чемодан по фамилии Л’Еблан?!

Нет, иногда с ним невозможно разговаривать.

Продавец, его зовут Снупи (и черти раздерите меня, но это настоящее имя! Его родители жуткие и самые преданные фанаты Снуп Догга, который, чтоб вы понимали, в свою очередь, взял себе данный псевдоним в честь персонажа мультфильма собаки Снупи), захрюкал от смеха и спрятался под прилавком, чтобы не разозлить меня.

– Нет, ну а что? – как ни в чём не бывало продолжил Мэтт. – Если посмотреть на эту ситуацию с данной, то есть моей точки зрения, то всё встает на свои места. Её дома ждал не распакованный, то есть сгорающий от желания, парень по имени Чемодан. Наверняка, она привезла его с собой из Австрии.

– Она была в Англии, придурок.

– Да в Европе моргнёшь и уже нечаянно границу пересёк. Они за продуктами из дорогущей Швейцарии в Италию ездят, приятель.

– Короче, – я поднял ладонь, останавливая поток его мыслей. – Нет у неё парня, я узнавал уже. Тем более с таким дебильным именем.

– А жаль, – Мэтт задумчиво почесал подбородок. – Пришёл бы к нему и сказал: «Слышь, Л’Еблан, уебан зе битен».

Я не выдержал и заржал.

– Тебе надо было в стендап идти, а не в гитаристы.

– Ой, вот не надо оскорблять сейчас моё чувство юмора. Когда что-то становится массовым, оно теряет ценность. Поэтому моё чувство юмора достается вам по блату и очень дозированно, чтобы не привыкали к хорошему.

– Повезло же твоей будущей девушке, – пробубнил я себе под нос, но у Мэтта музыкальный слух.

– О, сам в шоке, что такое добро кому-то может достаться, – самодовольно протянул он, разглаживая футболку на своей груди. Вот ведь павлин несчастный. – Но явно нескоро, ибо я не собираюсь останавливаться и буду наслаждаться шведским столом, пока мой питон не иссохнет.

Фу ты, господи.

– Скорее твой питон, как ты преувеличенно величаешь своего ужика, в один прекрасный день обожрётся прелестей и покроется пятнами. Ну, лишай с герпесом так проявляется, насколько я слышал.

Мэтт вмиг посерьёзнел и медленно подошёл ко мне, с прищуром изучая моё лицо. Остановившись в шаге от меня, он положил обе ладони на мои плечи и тихо произнёс:

– Сейчас будет серьёзная речь, поэтому разуй уши. Готов? – Даже если я скажу «нет», его это не остановит, поэтому я кивнул. Мэтт преувеличенно драматично вздохнул и поджал губы. – Ты переобщался с Майком, дружище. Брось это дело. Соберись, тряпка! – Он тряхнул меня, но в его карих глазах сверкнули искры веселья. – Кто мы? Свободные мужчины. За что мы ратуем? За нескончаемый выбор и абсолютную свободу! Что мы делаем? Трахаемся! Много, часто и очень, сука, долго!

Я снова рассмеялся, чем вызвал и его смех.

– Ладно, завязывай ломать комедию. Почему она сбежала?

– Чемодан Л’Еблан во всём виноват, – выдал своё заключение мой лучший друг, отпустив мои плечи.

– А мне что делать? Я хотел вспомнить былое, тряхнуть стариной.

– Твой ещё не настолько стар, но я бы затарился попкорном, чтобы глянуть из первых рядов на эту тряску.

Я отвесил ему подзатыльник.

– Да соберись ты!

– Да ладно-ладно. – Мэтт снял свою фирменную бейсболку с надписью «Superman», пригладил волосы и снова напялил её. – Так напиши ей сам. Чего ты ждёшь у моря погоды? Когда ты вообще тормозил в таких ситуациях?

Тоже верно.

Мэтт знал меня лучше всех. Мы с ним выросли на одной улице, потом ходили в одну школу, поступили в один универ, снимали одну квартиру, параллельно играя в одной группе. Он знал обо мне больше, чем собственная мать. И я даже не буду говорить банальностей, что он мне как брат, потому что он мне ближе брата, которого у меня никогда и не было, так как я единственный ребёнок в семье.

– Вся беда в том, что мы на следующей неделе в тур уезжаем, а что-то мне подсказывает, что Ханна не торопится вспоминать былое и наблюдать за эпичной тряской моих молодых гениталий из первых рядов. А значит, время поджимает.

– Так возьми её с собой, – обронил он, начав перебирать недавно поступившие пластинки в коробке, стоявшей на прилавке.

Я замер, уставившись на него так, словно услышал его юмор впервые.

Вот за что я и любил его, так за удивительную способность вовремя выдать нечто гениальное, когда от него этого совсем не ждёшь.

Шестерёнки в голове стремительно закрутились, и если бы не играющая на весь магазин очередная песня из 70-х, то я уверен, что помещение наполнил бы характерный металлический звук.

Ханна говорила, что хочет отдохнуть. Тур – это, конечно, мероприятие не совсем про отдых, но с другой стороны, это прекрасная возможность сменить декорации и узнать друг друга с новой стороны. Она неоднократно оставалась ночевать у нас с Мэттом в прошлом, но нам ещё не доводилось провести бок о бок больше четырёх дней подряд, а именно этого мне сейчас почему-то страстно и захотелось. Чем больше я себе это представлял, тем сильнее моё воображение разыгрывалось.

– Ты гениален порой.

– В курсе, – он отмахнулся от меня, но потом резко поднял голову и прищурился, посмотрев мне прямо в глаза. – Это ведь просто секс, да? Ты не запал на неё больше обычного?

У него был такой настороженный тон, что я невольно улыбнулся.

– Не волнуйся. Ты в моём сердце всегда на первом месте. – Подумав несколько секунд, я поправил сам себя. – Нет, на втором. То есть на третьем.

– Ну, началось, – завыл он. – А потом будут только телеграммы по праздникам.

– Телеграммы? – прыснул от смеха я. – Ты в курсе, что мы живём в век технологий?

– И хипстеров. – Мэтт кивнул в сторону продавца. – А эти ушлёпки обожают возрождать всё наглухо забытое и превращать это в мэйнстрим.

– Короче, ты мой лучший друг и это ничто не изменит.

– Ну а кто тогда занял первые два места?! – цокнул он.

– Мама и музыка.

– Сукин сын, и ведь не возразишь, – улыбнулся он, покачав головой. – Ты только с Раулем всё согласуй.

– Точно. – Я полез за телефоном, когда Мэтт добавил:

– Ну и с Ханной и её Чемоданом Л’Ебланом.

Я пнул его, параллельно набирая нашего продюсера.

– Если это не касается работы, то пошли вы к чёрту, – «поздоровался» доброжелательный и очень вежливый Рауль.

– Что тебя привело в столь благожелательное состояние? – усмехнулся я, зажал телефон плечом и, протянув руку, вытащил пластинку Bon Jovi, которую до этого не видел.

– Наш терминатор и его истерика, что он, цитирую: «Чёрт подери, не дам выступать беременной на сносях жене, даже если шоу соберёт два стадиона, вместо одного».

Улыбнувшись, я перевернул пластинку, где обнаружил сразу несколько автографов, и с подозрением покосился на Мэтта, который послал мне нахальную усмешку и пожал плечами.

– Понял. Джей уже сообщил тебе благую весть.

– Пять минут назад.

– Что думаешь?

– Что беременный он, а не Хлоя, так как гормоны, очевидно, заполонили его мозги напрочь.

Я хохотнул.

– Что есть, то не спрятать.

– Ой, вот не умничай. Зачем позвонил?

– Вопрос есть.

– Валяй.

– Я могу взять с собой одного человека в тур?

– Смотря кого.

– Девушку.

– Ну начинается…

– Прежде чем ты начнёшь возмущаться, я вставлю свои пять никому не нужных слов, идёт?

– Валяй.

– Это не помешает нашему туру.

– Смотри-ка, уложился в пять слов.

– Я способный парень, ты же знаешь.

Рауль тяжело вздохнул.

– Знаю. Но, чёрт подери, она же девушка.

То, как он выделил последнее слово, рассмешило меня. Рауль свыкся с тем, что в группе женатый барабанщик и вокалист, везде таскающий с собой жену и ребёнка, хотя по началу со скепсисом отнёсся к идее, что фанатки будут видеть всё это на гастролях и расстроятся. Под «расстроятся», я имею в виду, что они перестанут скачивать нашу музыку на известных платформах, перестанут скупать билеты и футболки с нашими физиономиями, чем поспособствуют нашему забвению. Все же знают, что поклонницы обожают фантазировать на тему своих кумиров, делая им кассу на каждом шоу даже в самом захолустье посреди грёбаного нигде. Образ неженатого, опасного, дерзкого рокера прочно прописался на подкорке у каждой девушки от восемнадцати до ста лет и по сей день будоражил неокрепшие умы. Но мы сделали невозможное. Мы – это я с Мэттом и Рикки, если что. Взяли на себя всех группи1 страны. Короче, наш имидж от женатиков в составе группы не пострадал, и мы собирали стадионы и сорванные трусики после концертов.

– Да, и очень симпатичная, – ухмыльнулся я.

– Со своим чемоданом даже, – громко вякнул Мэтт, давясь от смеха, за что снова получил по рёбрам от меня.

– Причём тут чемодан? – удивился Рауль.

– Не бери в голову. Так можно или нет?

Рауль помолчал несколько мучительно долгих мгновений, а затем выдохнул:

– Можно, но без фокусов.

– Фокусы – моя специализация, если ты забыл.

– Ты понял, что я имею в виду. С такими темпами, через пару лет на сцену будет не группа «Stone» выходить, а Стоун и Стоунята.

Я заржал, а пластинку любимой группы зажал подмышкой.

– Знаешь, что главное в фокусах?

– Что?

– Эффект неожиданности и ловкость рук.

– И причём тут это?

– Мои руки ещё не научились стрелять головастиками, но даже если бы умели, с реакцией у меня всё на высшем уровне.

Мэтт захрюкал, слушая мои ответы, а Рауль взвыл:

– О, да идите вы! Достали меня, ей-богу. Хорошо, что мы выступаем на музыкальном поприще, а то ваши с Мэттом концерты по заявкам людей с плохим чувством юмора провалились бы.

– Вот не соглашусь, но и спорить не буду, – улыбнулся я, почувствовав прилив сил. – Мне пора. Завтра зайдёшь на репетицию?

– Зайду. Принесу успокоительные для нашего истеричного Терминатора и книгу с шутками за двести для вас с Мэттом.

– Жду не дождусь. Чмоки-чмоки.

– Фу ты, чёрт подери, – пробубнил Рауль и отключился.

– Достал его? – тут же поинтересовался Мэтт.

– А то.

Он отбил мне пять и довольно кивнул.

– Ибо не хрен. Он нас так гоняет, что мы просто обязаны отплатить ему хоть чем-то.

Я достал пластинку и помахал ею перед лицом друга.

– А это откуда тут взялось?

– Откуда и всё остальное, – пожал плечами Мэтт, строя из себя дурачка.

– А почему она здесь, а не в моей коллекции?

– Заплати двадцать пять баксов и будет твоей.

– Вот ведь коммерсант хренов. – Я покачал головой, доставая кошелёк из заднего кармана джинсов.

Мэтт приосанился.

– Между прочим, да будет тебе известно, на пластинке ещё краска не успела высохнуть от их автографов. Поэтому не двадцать пять, а сорок… – Я поднял на него глаза. – … пять. Да, сорок пять баксов.

– Да ты жулик!

– Я предприниматель. – На губах Мэтта замаячила плутовская усмешка.

– Наживаешься на собственном друге.

– Это бизнес, ничего личного.

– Придурок. – Я ткнул ему в грудь смятые купюры.

– Можно подумать, что от тебя убудет от этой суммы, – хмыкнул Мэтт, пряча бабки в кассу.

– Не убудет, но я не люблю, когда сначала обозначаются одни детали, а потом внезапно из-за угла появляется то, что обычно пишут в договорах мелким и совершенно нечитаемым шрифтом.

– Сэ ля ви, – он пожал плечами, захлопнув кассу. – Не наеб… не потрудишься, не проживёшь.

Я чуть не закатил глаза, но вспомнил, что у меня осталось ещё одно очень важное дело. Отложив пластинку для своей коллекции, я открыл нашу с Ханной скудную переписку и быстро напечатал:

Мисс Калифорния, у меня к тебе есть предложение. Готова выслушать?

– Ты в курсе, что если Ханна поедет с тобой, то все группи достанутся мне и Рикки? – спросил Мэтт, закинув в рот жвачку.

– В курсе.

– И? Тебя это не смущает?

– Нисколько.

– Вот это меня и беспокоит, – озадаченно произнёс Мэтт, прислонившись к прилавку и скрестив ноги в лодыжках.

Я оторвал взгляд от экрана мобильного, успев заметить, что на нём появились три точки, оповещающие, что Ханна печатала ответ.

– Ты чересчур рьяно переживаешь за мою личную жизнь, не находишь?

– Не нахожу, потому что не ищу, – сострил Мэтт, щёлкнув пузырём из жвачки. – Почему мне кажется, что ты как-то по-особенному относишься к этой пташке?

– Потому что я действительно отношусь к ней по-особенному, – согласился я и выставил вперёд руку, заметив, что Мэтт уже собирался ответить. – И, прежде чем тебя понесёт не в ту степь, скажу: она мне реально нравится. Что в этом плохого? Мы же не спим с теми, кто нам не симпатичен, верно? – Мэтт кивнул. – Ну тогда почему я не могу пригласить очень симпатичную мне девушку, чтобы провести с ней немного времени?

– А разнообразие?

– Поверь, у нас с ней в постели с этим никогда проблем не было.

– Новые запахи?

– От неё потрясающе пахнет.

– Новые тела?

– Мне нравится её.

– Новые эмоции?

– Мэтт, завязывай. Перечисляя мои любимые доводы в спорах с Майком и остальными женатиками, ты не продвинешься дальше того места, где сейчас стоишь. В прошлом мне нравилось проводить время с Ханной. Я не видел её пять лет. Чувак, пять! Почему я не могу развлечься с ней в туре?!

Мэтт вздохнул и, задумчиво смотря на меня, снова лопнул пузырь из жвачки.

– Только не попадись на её крючок, ладно? Сначала всё будет зашибись, но потом она тебе мозг чайной ложечкой выест своей ревностью.

– С чего ты взял?

– С того, что они все такие. Чувак, ты забыл, что даже группи, с которыми мы развлекаемся от силы… сколько? Полчаса? – Я неопределённо качнул головой. – Ну, плюс-минус. Так вот даже они, не имея на нас никаких прав, что говорят первым делом, едва ты член из неё высунул?

– «Тебе понравилось? Когда повторим?», – процитировал я.

– В точку. А что это означает, переводя с языка женской логики, который нам Джей в своё время пытался объяснить?

– Что они уже выбирают имена нашим детям?

– Именно, – кивнул Мэтт и упёрся ладонями в прилавок позади него. – А это означает, что они уже считают нас своей собственностью. Будто бы секс скрепил нас прочнее титанового каната. Стоит тебе вежливо намекнуть ей, что пора бы и на выход, уебан зе битен, мол, веселье окончено, как у неё в глазах застывает такое выражение, словно ты только что убил щенка: на ресницах дрожат слёзы, а нижняя губа дрожит так, что лично у меня закрадываются подозрения, а не страдает ли она от болезни Паркинсона.

Я ухмыльнулся, опустив глаза на телефон, куда только что пришёл ответ.

Ханна: Готова. Жги.

Алекс: Помню, ты говорила, что хочешь отдохнуть немного от работы. А какой самый продуктивный отдых? Смена обстановки, красотка. Поэтому выдвигаю предложение: поехали со мной в тур.

Отправив сообщение, я вполуха слушал Мэтта, продолжающего вещать на тему «Группи и их коварные намерения», как до меня внезапно дошло, что Ханна, ввиду каких-то своих заморочек, может не так воспринять моё предложение. Я и сам не мог понять, почему так загорелся этой идеей, но отказываться от неё точно не хотел. Прикусив нижнюю губу, я принялся вдогонку набирать ещё одно сообщение, чтобы попытаться преподнести своё предложение с наиболее выгодной стороны.

Алекс: Смотри, ты ведь пишешь разные статьи, а с нами ещё ни разу не ездил журналист. Обычно мы даём интервью до или после концерта, но ещё никому не удавалось увидеть изнанку нашей жизни. У тебя появится уникальная возможность написать о том, о чём грезят узнать миллионы фанаток по всему миру. Я даже готов дать тебе эксклюзив. Могу даже попозировать для фотосессии, если захочешь. С таким материалом за тебя потом будут драться все издательства ЛА.

И откуда сей гениальная идея вдруг вылезла?! Но ведь правда же гениально, чёрт побери!

– …гда мой номер слили в Сеть?! Ты помнишь, что тогда началось? Они разрядили мой телефон за час! – продолжал возмущаться Мэтт, вынудив меня поднять на него глаза.

На самом деле, когда его номер телефона оказался в свободном доступе на каком-то портале, где неадекватные фанатки делятся различными подробностями, узнанными в постелях звёзд, начался какой-то тихий ужас. Сначала мы не поняли, с какого хрена телефон Мэтта разрывается посреди репетиции. Но через пять минут до нас дошло, что это нездоровая фигня, когда из-за шквала звонков и поступающих сообщений его телефон перегрелся и перестал даже воспроизводить рингтон.

Мэтт ответил только на один звонок, чтобы убедиться, что это не его семья наяривает, желая сообщить какую-нибудь трагическую весть. Когда на том конце провода его оглушила своим визгом не верящая своему счастью девушка, мы поняли, что Мэтт влип. Ему пришлось поменять номер телефона, а этот самый агрегат впредь не выпускать из зоны видимости, когда он развлекается с поклонницами. Но на этом его страдания не закончились.

– А эти интервью? Они же реально ненормальные. – Он всплеснул руками. – Благо я уверен в своих суперпрочных презервативах, но чёрт подери, это всё было очень неприятно.

Да, после звонков часть девушек, вбив его номер в свои телефоны (типа раз он у них есть, значит, Мэтт их парень) подтасовали факты, напридумывали с три короба и пошли на телевидение с заявлением, что ждут ребёнка от Мэтта. Кто-то даже накладной живот прицепил! Это был адский ад, честно. Мэтт сначала игнорировал это, но потом Рауль дал добро на ответный ход. Посоветовавшись со штатным юристом, Мэтт записал видеообращение, где всё разложил по полочкам и пообещал, что если они не угомонятся, то он подаст на них в суд за клевету и потребует возместить компенсацию за порочащие его честь, репутацию и достоинство лживые обвинения. Это сработало. Девушки пошли на попятную и сказали, что это была шутка.

Шутка, твою ж мать!

Вот уж у кого проблемы с чувством юмора, так это у них, а не у нас с Мэттом, как наивно полагал Рауль. Что-то никто из нас животики от смеха не надорвал.

– Я понимаю твоё беспокойство и правда ценю его, но, чувак, это Ханна. Помнишь девушку, с которой я два года отлично проводил время? – с ноткой сарказма спросил я.

– Да помню я, конечно, – цокнул он. – Красотка, каких днём с огнём не сыщешь. Но вот именно поэтому она и опасна для тебя.

– Расслабь булки. Всё под контролем, – заверил я друга, вновь опустив взгляд на телефон, где вспыхнул экран.

Ханна: А ничего, что моей работой на протяжении пяти лет и было путешествовать?!

Алекс: Ничего. Ты ведь ездила без меня. Поверь, в хорошей компании даже самое дрянное путешествие заиграет новыми красками.

Ханна: Ты только что пообещал, что путешествие будет дрянным?!

Я улыбнулся, печатая ей ответ:

Нет. Я только что пообещал, что не дам тебе скучать и дам эксклюзивный материал для твоих статей. Я не давлю. Подумай. Но дай свой ответ хотя бы послезавтра. Выезжаем через пять дней, в понедельник. Если интересно, могу скинуть список городов, которые мы посетим.

Ну а теперь осталось запастись терпением и не давить на неё. И с каких пор я стал таким…

Каким?

Думаю, ещё не придумали такое слово, способное ёмко донести то, что творилось у меня на душе и что я хотел. Порой мне вообще казалось, что у меня раздвоение личности. Ведь не может же один и тот же человек в одно и то же время желать прямо противоположные вещи, правда же?

– Ты сейчас так противно улыбался, – скривил рожу Мэтт, будто тухлого лимона обожрался. – А я, живя в окружении семьянинов, уже видел подобную улыбку сто тысяч триллионов раз.

– И плюс один, – подмигнул я, давясь от смеха. – Ладно, мне пора. Спасибо за пластинку.

Я засунул телефон в карман джинсов и прихватил своё приобретение, как в помещение зашли две блондинки и, увидев нас с Мэттом, принялись возбужденно, едва не прыгая на месте, перешёптываться.

– Уебан зе битен, чувак, – хохотнул Мэтт, указав мне подбородком на дверь. – Иди готовь чемодан к туру, а я один обслужу своих покупательниц, раз уж ты временно освободил место за шведским столом.

Послав ему приторно сладкую улыбку, показал средний палец и поспешил на выход, пока меня не припечатали к стене голыми сиськами, на которых я должен поставить автограф.

Боюсь, Мэтт слюной захлебнется, если узнает, что, вполне возможно, я уже попал в ловушку. Может, я уже на крючке у Ханны.

Как вам такой поворот?!