Читать книгу Зачем мы видим сны. Преобразующая сила осознанных сновидений - Элис Робб - Страница 3

Все лето 2011 г. я копала ямы и обсуждала свои сны. Через две недели я прочла все романы, которые привезла с собой в глухую деревушку Непена в Андах, где вместе с сокурсниками и профессором из Перу раскапывала остатки культуры Моче. Большую часть моего чемодана занимали объемные дождевики и запас баночек арахисового масла; я и представить себе не могла, сколько у меня появится свободного времени в условиях ограниченного доступа к интернету, который зависел от капризов эксцентричного владельца кафе. Когда мой друг Джеймс вручил мне потрепанную книгу в мягкой обложке с изображением человеческого мозга, в который проникали солнечные лучи и клубы облаков, я с трудом заставила себя отбросить скепсис.

Просматривая содержание, я невольно закатывала глаза при виде таких глав, как «Жизнь – это сон» и «Репетиция жизни». Я морщилась, читая список упражнений: эксцентричная «техника двух тел», забавная «техника сна лотоса и огня», подозрительная «техника отсутствия тела». Книга Стивена Лабержа «Практика осознанного сновидения» была похожа на типичное скучное руководство по самосовершенствованию в духе нью-эйдж, но, поскольку до ближайшего книжного магазина с литературой на английском языке нужно было ехать шесть часов на автобусе, выбора у меня не было.

«Известно, что жизнь коротка, – писал Лаберж. – На самом деле она еще короче, поскольку от четверти до половины жизни мы проводим во сне. Большинство из нас в основном не осознают своих снов. Наш сон не осмыслен, и это приводит к потере многочисленных возможностей сознательной полноценной жизни»[1]. В состоянии, которое Лаберж назвал «осознанным сновидением», спящий человек понимает, что он спит, и после некоторой тренировки может научиться управлять сюжетом сна. Я заинтересовалась.

Большинство людей хотя бы раз в жизни сталкивались с «осознанным сновидением», но только от 10 до 20 % переживали это состояние регулярно[2]. Некоторым представителям этого меньшинства осознанные сновидения доставляли такое удовольствие, что становились хобби или своего рода средством самопомощи. Осознанные сновидения могут быть даже более яркими, чем реальность; они способны приносить огромное удовольствие, в том числе сексуальное удовлетворение. (Одна женщина-психолог утверждала, что достигает оргазма примерно в одной трети своих осознанных сновидений, и измерение амплитуды пульсаций ее влагалища показало, что оргазмы во сне соответствовали реальным физиологическим изменениям[3].) Другие используют осознанные сновидения для избавления от кошмаров или для репетиции сложных жизненных ситуаций. Самым ярким из всех моих воспоминаний о том лете в Перу – как я пила писко в пустыне, как нашла мумифицированное тельце ребенка и разворачивала его в совсем не подходящих для научных исследований условиях – стало воспоминание о моем первом осознанном сновидении.

В девять часов я забралась на нижнюю койку и свернулась калачиком в спальном мешке, измотанная от физической нагрузки и монотонности раскопок. Поставив будильник на пять утра, я почти мгновенно уснула – мое тело слишком устало, чтобы позволить мыслям бродить по обычным, заполненным тревогой тропинкам. Потом картинка изменилась. Летний день – не лето в Андах с его прохладой и пасмурными ночами, а настоящее лето, такое жаркое, что ты прыгаешь в воду и потом высыхаешь на солнце. Я наслаждалась теплом, которого мне так не хватало, брела по воде какого-то идиллического пруда, совершенно мне не знакомого. В реальной жизни я не очень люблю плавать; меня не привлекают физические упражнения без отвлечений в виде подкастов или украшений Pandora. Но на этот раз все было иначе – чувственно и естественно. Я ощущала каждую клетку своего тела, прикосновение прохладной воды, пронизанный светом воздух, сюрреалистический лес, великолепная зелень которого окружала пруд со всех сторон. Проснулась я в эйфории.

Воспоминание об этом сне не было затянуто туманом, как обычно бывает со сновидениями; даже по прошествии нескольких лет подробности нисколько не потускнели. Но я испытывала не только радость, но и смутное беспокойство. Я провела ночь не в своем спальном мешке в пыльном общежитии в Перу – меня словно перенесли в другое, далекое место, и мне там понравилось. Прогулка к пруду перевернула мое представление о реальности, и я не могла объяснить свои ощущения – они походили бы на безумие. Но я точно знала, что хочу туда вернуться.

Остаток лета мы с Джеймсом тренировались по советам Лабержа. Соскребая грязь с древней керамики, мы рассказывали друг другу о снах, которые видели ночью. И постоянно, до отвращения, повторяли мантру Лабержа: «Сегодня у меня будет осознанное сновидение». А еще мы придумали свою мантру: «Сегодня я полечу к Луне». Мы научились распознавать признаки того, что мы спим, например полеты или встречи с умершими людьми. Каждые два часа мы проводили тест на реальность, как называл его Лаберж, спрашивая себя, бодрствуем мы или спим. Лаберж обещал, что когда этот трюк войдет в привычку, то он приведет в действие механизм сознательных сновидений.

Критерий интересного разговора значительно снижается, когда ты целый день ковыряешься лопаткой в песке, но даже после того, как я уехала из Перу и количество собеседников уже не ограничивалось четырьмя, а в моем распоряжении был высокоскоростной Wi-Fi и целые библиотеки книг, я все равно думала о снах. Они были гораздо богаче и загадочнее, чем я представляла раньше.

Я начала вести дневник сновидений, каждое утро тщательно записывая в кожаный блокнот на спирали все, что могла вспомнить о своих снах; я читала, что важно записывать сновидения каждый день, даже если они фрагментарные и скучные. Результат не заставил себя долго ждать. Через несколько недель записи в моем журнале изменились: от «Ничего не помню» или кратких, неуверенных фраз («Я видела Щелкунчика?», «Это был паук?») до двух или трех длинных и сложных историй почти каждую ночь. Моя новая ночная жизнь была ничуть не менее активной – и такой же увлекательной, – как и часы бодрствования. Это меня потрясло: я поняла, что видела подобные сны всю жизнь, но быстро их забывала, позволяя им исчезнуть, словно их никогда и не было. В какие приключения я пускалась, о которых потом не помнила? Какие возможности – что-то понять или просто отвлечься от действительности – я упустила?

Овладеть новым навыком – особенно таким, который может изменить восприятие мира – непросто. Для изучения нового языка требуется несколько лет упорного труда. Для медитации нужно терпение и регулярная практика, которая не всегда приносит удовлетворение. Прогресс медленный, зачастую почти незаметный. Но улучшить свою жизнь во сне довольно просто – достаточно увеличить время, посвященное мыслям о снах, от нуля до одной или двух минут в день, перед сном напомнить себе о намерении запомнить сновидения или утром потратить пару минут, чтобы записать их или надиктовать на смартфон. Результат достигается быстро и без особых усилий. Награда – перемены в жизни. Осознавать свои сны – все равно что получить доступ к источнику ранее недоступных фантазий и страхов, сигналов из подсознания и творческих решений задач и проектов.

В последние годы ученые выяснили, как лучше запоминать сны и методично использовать их силу. Но люди интересовались снами на протяжении тысячелетий. Некоторые исследователи убеждены, что первые произведения искусства – наскальные рисунки – наши предки создали под впечатлением образов, увиденных во сне. Дневники сновидений считаются одними из древнейших произведений литературы – их находили и на руинах Древней Греции[4], и среди артефактов средневековой Японии[5].

Мы живем в мире, построенном на снах. На протяжении всей истории, во всех уголках мира сны неизменно привлекали людей и служили руководством к действию. Мы относились к сновидениям как к предсказаниям будущего и весточкам из прошлого, как к посланиям от божественных сил или собственной психики. Сновидения позволяют нам воспринимать то, что мы потеряли, и то, чего никогда не имели. Во сне парализованные люди могут ходить[6], а слепые – видеть. Врачи используют сны для диагностики; художники – как источник вдохновения. Умирающие находят успокоение в ярких картинах прошлого, в сновидениях, которые размывают границы сознания и ставят под сомнение реальность. Политики и герои мифов обращаются к снам, чтобы принять решение, или сослаться на них для оправдания войн. Лидеры использовали сны во благо (когда Ганди в 1919 г. выступил против ограничения гражданских свобод индийцев, он сказал, что ему приснилась общенациональная забастовка[7]) или во зло (на видеороликах, выпущенных после атак 11 сентября, Усама бен Ладен и его последователи рассказывали о снах, в которых они видели пилотов, самолеты и рушащиеся здания[8]). Менее 3 % людей утверждают, что никогда не запоминают своих снов[9], но даже для них важно знать, что сны являются мощной и зачастую недооцененной силой, стоящей за созданием знаменитых произведений искусства, за обретением веры в Бога или за политическими событиями.

Наше сегодняшнее пренебрежение снами – это не только историческая аномалия, но и интересный парадокс современной культуры. Люди стремятся узнать результаты новейших исследований сна, хотя ученые даже не достигли согласия, зачем каждую ночь мы отключаем сознание. Мы хотим знать, как экраны компьютеров и ритм современной жизни влияют на сон. Мы прислушиваемся к выводам о необходимости как минимум восьмичасового сна для сохранения здоровья, красоты и хорошего настроения – или о том, что достаточно спать всего шесть часов, а некоторым людям хватает и трех-четырех.

Вместе с тем мы планируем и оптимизируем свое время, покупаем фитнес-трекеры и приложения для телефона, чтобы считать минуты, проведенные в спортзале, на работе и за любимыми занятиями; мы страдаем от «синдрома упущенной выгоды». Но, игнорируя свои сны, мы упускаем возможность пережить приключение и укрепить психическое здоровье в течение пяти или шести лет (от 20 до 25 % времени сна). Сон обычно рассматривают как средство достижения цели – инструмент для обеспечения продуктивной работы днем, улучшения памяти, регулировки обмена веществ, поддержания иммунной системы. Но вслед за Лабержем мы вправе спросить: «Обречены ли вы проспать треть своей жизни? По-видимому, да. Однако согласны ли вы проспать и собственные сновидения?»[10]

До недавнего времени науки о сновидениях не существовало. По причинам как практическим, так и философским тайна сна была отдана на откуп магии и религии. Сновидения трудно поддаются исследованию в лаборатории; их непросто зарегистрировать во всех подробностях, и хотя новый японский сканер способен «читать» определенные мотивы в сновидениях, проверить результат по-прежнему невозможно. Ученые, проявлявшие интерес к сновидениям, не всегда были безупречными посланниками истины, которые наилучшим образом послужили делу. Эта область привлекала огромное количество чудаков – странных, одержимых людей, готовых пожертвовать карьерой ради задачи, которую они вряд ли смогли бы разрешить. Герои этой истории иногда выходили за границы строгой науки – разрабатывали обреченные на неудачу эксперименты по проверке телепатической природы сновидений, утверждали, что сны могут предсказывать будущее, заменяли доказательства своей интуицией – при этом непредубежденность помогала им открывать неожиданные истины. Я поняла, насколько размытой бывает эта грань – серьезные ученые увлекаются неправдоподобными идеями, а хорошие идеи рождаются в самых неожиданных местах. Вопреки совету некоторых коллег, психолог из Гарварда Дейдра Баррет одобрила для публикации в журнале Dreaming, который она редактировала, статью об экстрасенсорном восприятии: «Я считаю, что научные исследования определяются подходом и дизайном. Настаивать на выводе – это антинаучно»[11].

Благодаря нескольким удачным открытиям в лабораториях и недавнему всплеску интереса к исследованиям сна сновидения наконец получили внимание, которого заслуживали, и более серьезное отношение со стороны науки. Количество лабораторий по изучению сна в Соединенных Штатах выросло как никогда; их число увеличилось с четырех сотен в 1998 г.[12] до более чем двух с половиной тысяч в настоящее время[13]. Мы признали важность сна для здоровья; во всем мире люди тратят больше пятидесяти миллиардов долларов на снотворное[14], и специалисты предсказывают, что индустрия борьбы с бессонницей будет развиваться и дальше. Несколько американских университетов открыли курсы и даже учебные программы, посвященные сну и психологии сна. Философы поставили сновидения в центр теоретических построений о связи разума и тела и о природе сознания[15].

Технический прогресс привел к революции в изучении сна, позволив ученым собирать данные о сновидениях быстрее, чем раньше, и охватывать разнообразные группы населения. В XX веке большинство исследований, посвященных сну, выполнялись с участием белых студентов колледжей. Но в последние несколько лет люди всех возрастов и со всего света начали загружать свои сны на такие сайты, как Dreamboard и DreamsCloud, и ученые смогли приступить к анализу этой сокровищницы данных.

Причина, по которой нам нужен сон, оказалась странной и одновременно серьезной – как все и ожидали. Сон играет важную роль в работе нескольких эмоциональных и когнитивных систем, помогая формировать память, решать задачи и поддерживать психическое здоровье.

Во время сна мы встраиваем новую информацию в уже существующую сеть знаний; мозг анализирует полученный опыт, отправляя самое важное в долговременную память. Сновидения о новых навыках помогают ими овладевать; тренировка задачи или изучение иностранного языка во сне могут быть не менее эффективными, чем в реальной жизни.

Сны послужили источником для появления историй, которые развлекали многие поколения читателей и вызвали к жизни научные открытия, изменившие мир. Мы должны благодарить сны за швейную машину и Периодическую систему элементов. Многие художники, писатели и композиторы – включая Бетховена, Сальвадора Дали, Шарлотту Бронте, Мэри Шелли и Уильяма Стайрона, – приписывают снам некоторые из самых знаменитых произведений.

Мы спим, чтобы избавиться от тревог и приготовиться к новому дню; мы репетируем поведение на испытательном сроке и экзаменах, чтобы реальная ситуация была нам знакома. Мы проигрываем худшие из сценариев в безопасной обстановке, превращая реальное событие в пустяк. Люди, которые видят лабиринты во сне, быстрее находят дорогу в реальных лабиринтах. Студенты, которые мучаются от ночных кошмаров перед экзаменами, показывают лучшие результаты, чем их крепко спящие товарищи. И наоборот, смены настроения, такие как депрессия, часто сопровождаются бессонницей; без быстрого сна – в этой фазе мы видим большую часть сновидений – психика начинает разрушаться. Суицидальные мысли исследователи связали с отсутствием сновидений или неспособностью их вспомнить.

Сновидения могут помочь нам понять себя; они выталкивают на поверхность глубоко запрятанные тревоги и желания, вынуждают взглянуть в лицо надеждам и страхам, которые мы даже не осознавали. Они позволяют увидеть наш внутренний мир; сон может стать ключом к распознанию эмоциональной проблемы.

Пропуск простых шагов к запоминанию и пониманию снов можно сравнить с подарком, который нам преподнес мозг, но мы даже не удосужились его развернуть. Некоторые когнитивные функции снов (например, участие в формировании воспоминаний) будут сохраняться несмотря ни на что, при условии нормального сна ночью; замечаем ли мы или нет, но сны помогают нам узнавать новую информацию и переносить новый опыт в долговременную память.

Игнорируя сновидения, мы лишаем себя пользы, которую они могут принести. Внимательное отношение к снам откроет доступ к идеям, которые в противном случае растворились бы в ночи. Отслеживая свои сны, мы можем обрести уверенность в ситуациях с повышенной психологической нагрузкой.

Если мы сделаем следующий шаг и обсудим свои сны с врачом или психологом, то нас будет ждать еще одна награда: сновидения высветят психологические и физиологические проблемы, которые в противном случае ускользнули бы от нашего внимания. А если мы пройдем этот путь до конца и поделимся снами с друзьями, разделяющими нашу точку зрения, или с энтузиастами, увлекающимися сном, то сможем еще глубже проникнуть в смысл снов, скрытый в непонятных метафорах и символах. Мы в совершенстве овладеем языком сновидений.

На Западе традиция осознанных сновидений уходит в глубь веков, но современные ученые лишь недавно прониклись к ней уважением и стали ее изучать. Рассказы об осознанных сновидениях можно найти в трудах Аристотеля и Блаженного Августина, но только в 1970-х гг. ученые поняли, как исследовать это явление, и недавно методы наконец принесли плоды, продемонстрировав терапевтическую силу осознанных сновидений, а также способы их надежной генерации.

Собирая материал для этой книги, я экспериментировала с новейшими технологиями (такими как лечение ночных кошмаров с помощью виртуальной реальности), а также с простейшими приемами, которые не требуют ничего, кроме собственных размышлений, ручки и листа бумаги. Я освоила конкретные шаги, которые можно предпринять, чтобы лучше запоминать сны, бороться с ночными кошмарами и управлять содержанием сновидений. Я расскажу, какие методы были тщательно проверены и какие мне помогли, как я стала запоминать сны не от случая к случаю, а по желанию, и как сны, которые я запоминала, становились все более длинными, яркими и осознанными.

Эта книга о науке и истории. Это рассказ о том, как предыдущие культуры забыли о снах, и как мы, наконец, вновь открываем их. Когда вы узнаете о том, насколько богата ваша жизнь во сне, то захотите – я надеюсь – чаще запоминать свои сны или даже поэкспериментировать с осознанностью. Если мне удастся убедить вас в важности сновидений, возможно, вы начнете вспоминать их без дополнительных усилий; даже просто интереса к своей жизни во сне может быть достаточно, чтобы улучшить ее. Еще один простой путь лучше запоминать сны – потратить чуть больше времени на размышления о них в состоянии бодрствования; время, потраченное на чтение этой книги, тоже учитывается. (Люди часто говорили мне, что после обсуждения моей книги они видели необычно яркие сны.) Умение запоминать сны – это необходимое условие для осознанных сновидений; если вы прямо сейчас начнете вести дневник, то будете готовы воспринимать мои объяснения о том, как вызывать осознанные сновидения.

Начало нашего путешествия – волнующий момент. Вопросы стары как мир, а исследователи, заходившие на эту таинственную территорию, зачастую обнаруживали, что повторяют путь предшественников. Однако результаты новых научных исследований и психологических экспериментов – иногда совпадающие с древними мистическими поверьями – проливают долгожданный свет на значение и назначение сновидений.