Читать книгу Приоткрой свое окно. Программа восстановления после продолжительного стресса, тревожного расстройства, травмы и ПТСР - Элизабет А. Стэнли - Страница 12

Когда вы читали эти истории, вероятно, вы, осознанно или неосознанно, оценивали, заслуживают ли Грег, Таня и Тодд того, чтобы рассматривать их в качестве тех, кто «пребывает в стрессовом состоянии».

Прежде чем вы продолжите читать, обратите внимание, судили ли вы, сравнивали ли, оценивали или ранжировали ли их истории (а также и мои из предыдущей главы) каким-то образом – например с точки зрения того, «стоят» ли они страданий, или с точки зрения силы стрессового и травматического опыта, пережитого ими, или последствий их переживаний для окружающего мира.

Пожалуйста, знайте, что это не проблема, если вы делали такие сравнения: просто ваш мыслящий мозг поступает так, как поступает любой мыслящий мозг. Как пояснялось в главе 1, наш мыслящий мозг по необходимости выработал в себе некоторые очень глубокие основы для сравнения, оценки и суждения – он сравнивает опыт других людей между собой, а также сравнивает их опыт с нашим собственным. Это просто то, как наш мыслящий мозг создан.

На самом деле наши глубоко обусловленные привычки мыслящего мозга к сравнению и суждению во многом влияют на наше коллективное игнорирование непрерывности процесса между стрессом и травмой. В этой главе я хочу рассмотреть некоторые из процессов, которые приводят нас к игнорированию этого континуума, а также оказывают мощное влияние на наше индивидуальное и коллективное поведение. Я не хочу здесь судить об этих процессах; я просто хочу разобраться в них и пролить на них некоторый свет.

В нашей культуре у нас есть некоторые коллективные представления и ожидания, которые хранятся в мыслящем мозге каждого человека, о том, как выглядит человек «в стрессе» или какими бывают «травмированные» люди. Например коллективно мы скорее всего обозначим историю Тодда как историю «про травмированного человека», хотя Тодд не видит себя подобным образом. И наоборот, коллективно мы с наименьшей вероятностью назовем историю Тани «историей травмы» – несмотря на то, что не получившая повышения по службе Таня на самом деле испытывала травматический стресс.

Моя история с клавиатурой из главы 1 тоже была выражением травмы, хотя я тогда этого не знала. Вместо этого я воспринимала свою историю как пример «стрессоустойчивости» или «упорства» – того, что наша культура очень превозносит.

Психолог Ангела Дакворт и ее коллеги ввели понятие «жесткость»[13], чтобы запечатлеть качества целеустремленности, трудолюбия и упорства. Ее исследование, проведенное среди студентов, кадетов Уэст-Пойнта[14], менеджеров по продажам в крупных корпорациях и супружеских пар показывает, что быть «жестким» – то есть упорно работать, быть мотивированным, упорно добиваться своего вопреки трудностям, прорываться свозь все препятствия – является хорошим прогностическим фактором для возможного внешнего успеха, и это гораздо лучше, чем семейный доход и уровень IQ. Исследования Дакворт получили глубокий резонанс в нашей культуре; ее книга стала бестселлером, и она даже получила «грант для гениев» Макартура[15].

Это, конечно, правда, что быть «жестким» означает, что мы выработали некоторую способность терпеть и проталкиваться сквозь дискомфорт, чтобы достичь важной цели. Также правда и то, что жесткие люди лучше способны видеть в провале возможность обучения, а не просто приходить в уныние от него. Они лучше справляются с трудностями и удваивают свои усилия по достижению успеха. Такими качествами можно восхищаться.

Интересно, однако, что эмпирические исследования о «жесткости» умалчивают о цене за нее – и это тоже особенность наших культурных реалий.

Универсальной особенностью травмы является диссоциация – состояние, при котором мы отрезаем себя от нашей боли, а также стыда по поводу этой боли. Такая диссоциация может проявляться различными способами, включая физические заболевания, бытовое насилие, издевательства и притеснение других, различного рода зависимости, внебрачные связи, самоповреждение, агрессивное поведение или адреналиновая зависимость. В рассказах Грега, Тани и Тодда мы видим множество различных проявлений травмы.

Я выбрала для себя форму диссоциации – экстремальное торжество разума над материей – которая привела к огромным достижениям. Таким образом, хотя у меня, возможно, был относительно тяжелый груз травмы по сравнению с людьми, равными мне по социально-экономическому положению и уровню образования, мое поведение не подпадало под обычное понимание «травмированного человека». Мое поведение было принято обществом и вознаграждено.

Если сформулировать это несколько иначе: нет никаких сомнений в том, что Грег, Таня, Тодд и я, каждый по-своему были «жесткими». И в то же время я была компульсивным «пахарем», потерявшим зрение, Таня – анорексичкой и трудоголиком, Грег – ищущим адреналина донжуаном, а Тодд – агрессивным водителем и неистовым пьяницей.