Читать книгу Обещание лорда Лорейна - Элизабет Бикон - Страница 4

Гидеону с огромным трудом удалось уговорить Калли сесть в седло, чтобы он вел коня в поводу. Интересно, сумеют ли они забыть о вечных распрях и взаимных придирках достаточно надолго, чтобы склеить осколки разбившейся семейной жизни? Он призвал на помощь всю выдержку, какой научился за много лет существования без Калли. Надо чаще вспоминать о том, каким он стал, и меньше думать о волшебном клее, который по сути сводился к тому, чтобы меньше ее любить. Сейчас они с Калли хотя бы разговаривают, пусть даже сухо и раздраженно. Припоминая их прошлые ссоры, он поочередно испытывал знакомые чувства – и нечто совершенно новое. Иногда он жалел о том, что не перекинул жену, пока она была еще без сознания, через луку седла и не увез ее, как пират – принцессу.

– Тебе удобно? – спросил он, когда молчание стало таким напряженным, что он не мог его больше выносить.

– А ты как думаешь? – огрызнулась она. – Лучше бы посадил меня верхом, как я просила, а не сажал, как куклу, боком!

– Чтобы половина всех уилтширских парней пялилась на твои ноги? Ну уж нет, – с трудом выговорил он. Стоило ему представить себе такую картину, как его кольнула ревность.

– Вряд ли кто-нибудь захочет любоваться моими ногами, когда увидит все остальное. – Она отряхнула пыльное платье.

Конь под ней плясал, и нервы у Гидеона, и без того натянутые, как струны, готовы были лопнуть. Он очень старался взять себя в руки. В то же время надо было успокаивать идиота коня, сдерживать его, чтобы он не тратил силы напрасно.

– Еще как захочет. Выглядишь великолепно, – сдавленным голосом проговорил он. – Калли, ты и девушкой была прехорошенькой, а сейчас ты просто красавица, – продолжал он и испытал смешанные чувства, услышав, как она недоверчиво хмыкнула. Интересно, облегчит ли задачу ее ревнивому и в высшей степени властному мужу то, что она, по-видимому, считает себя дурнушкой? Если ему когда-нибудь удастся вернуть ее, конечно.

Однако, если она сама не понимает, как она хороша, стоит ей появиться в высшем обществе об руку с ним, на нее начнут охотиться все светские волки! По здравом размышлении, его жизнь превратится в ад, пусть даже Калл и пока не понимает, какое действие оказывают на мужчин ее милое личико, женственная фигура и упорное неверие в собственную привлекательность. Он едва не зарычал вслух при мысли о том, что до конца жизни придется всюду ходить за ней по пятам, как властному жеребцу, давая всем понять, что она его супруга и он не намерен ею делиться. Правда, сейчас он ставит телегу впереди лошади… На какое-то время лучше забыть обо всяких планах, чтобы надежда снова не рухнула и не разбилась вдребезги.

– Гидеон, тебе что, больно? – с невинным видом спросила она. И что ему прикажете делать с такой странной смесью наивности и искушенности в жене, с которой они девять лет живут раздельно?

– День был трудный, – ответил он, пожимая плечами.

– А будет еще труднее, – предупредила она, когда впереди снова показался «Кейтерет-Хаус». И она оказалась права, хотя вовсе не в том смысле, какой она имела в виду.

– Да уж, – отозвался он. – Твоя тетка меня и теперь терпеть не может? – Можно подумать, это сейчас самое главное. Правда, при мысли о том, что Калли – его законная жена, он решил, что сейчас не способен ни с кем общаться, и меньше всего с ней самой.

– Да, она не доверяет мужчинам, чему я не удивляюсь, когда вспоминаю ее покойного мужа.

– Кстати, а почему она все же вышла замуж за Бономи Бартла? Детей у них не было, так что сомневаюсь, что они вынуждены были пожениться из-за ребенка, как мои родители. Я и раньше гадал, что они друг в друге нашли; по-моему, они ненавидели друг друга почти так же, как мои родители.

– Дедушка рассказывал: Серафина сама настояла на том, что выйдет за него, хотя он умолял ее не спешить… Наверное, вначале она его все-таки любила. Никто не заставлял ее выходить за него замуж, и я тоже не знаю, что она в нем нашла, но почему вообще женятся те, кто не должен?

– Наверное, потому, что хотят прожить вместе всю жизнь, – ответил Гидеон и обругал свой неуклюжий язык, увидев, что она поспешно опустила голову.

– Мистер Бартл считался наследником богатого баронетства, но потом его двоюродный дед женился на молодой и начал, несмотря на преклонный возраст, плодить наследников одного за другим.

– Значит, они вовсе не разбогатели и разочаровались друг в друге?

– Да, но я не думаю, что хотя бы один из них с самого начала сходил с ума от любви.

– Да, наверное, – согласился он, не желая развивать эту тему дальше, хотя то, что Калли по-прежнему упорно отворачивалась от него, крепко сжимая поводья, подсказало ему, что она ждала продолжения. «Вот мы сходили с ума от любви», – возразил сидевший в нем идиот, и Гидеон, все больше злясь, приказал ему заткнуться, тем более что они подъехали к дому.

– Где конюхи? – Гидеон нахмурился, оглядывая грязный двор, затоптанный овцами.

– Тетя Серафина говорит: из-за войны все так дорого, что мы не можем себе позволить держать и разнорабочего, и конюха. Зато у нас есть несколько горничных и хорошая кухарка; по мнению тети, кухарка необходима, чтобы кормить молодых леди здоровой пищей.

– А ее любовь к вкусной еде тут ни при чем, наверное? Калли, как ты распоряжаешься пособием, которое я тебе выделяю? Судя по всему, на себя ты почти ничего не тратишь… Надеюсь, ты не заразилась скупостью от своей скряги-тетки.

– Как старшая учительница я назначила себе скромное жалованье, но его не хватает, чтобы выглядеть так, как ожидаешь ты, Гидеон. – Похоже, она обиделась или решила, что он намеренно старается ее задеть. Гидеон снова невольно задумался о том, кто из них двоих больше выиграл после их разъезда. Вспомнил он и предостережения Виржинии о тетке Калли.

– Сначала я мог посылать тебе совсем немного, но достаточно на приличную одежду и на то, чтобы ты могла окружить себя хотя бы скромными удобствами. Но в последнее время я посылаю тебе столько, что ты без труда могла бы снять дом вдвое больше этого и одеваться модно.

– В самом деле? Почему же я тогда ничего не получаю?

– Интересный вопрос, тебе не кажется?

Калли задумчиво посмотрела на него. Они повернули за угол. Гидеон увидел небольшую конюшню. В стойлах стояли две хорошие упряжные лошадки и три толстых пони; все повернули к ним головы.

– Вы держите пару упряжных лошадей, а где же лошади для верховой езды? Калли, как ты это терпишь? – спросил он, вспоминая, как Калли любила ездить верхом. Какие еще лишения она вынуждена сносить все эти годы? Да, она сама прогнала его, но он, по трусости своей, воспользовался ее словами и не пытался ее разыскать…

– Я давно уже не безрассудная девчонка. Я выросла.

– В самом деле? Калли, ты когда-нибудь задумывалась, что ты предпочла жизни со мной?! О да, ты, наверное, хочешь побольнее меня уколоть! Судя по тому, что я вижу, здесь ты жертвуешь всем, а твоя тетка купается в роскоши.

– Она поддержала меня, когда остальные от меня отвернулись! Мы с ней остались вдвоем, и она нашла нам дом в то время, когда мне нечему было радоваться…

– Без тебя она не сумела бы снять такой удобный дом, тебе не кажется?

– Нет, Гидеон, ты не понимаешь. Школа приносит разумный доход, но у меня нет никакого желания блистать в местном обществе. Тетя любит делать визиты; в гостях она рассказывает о нашей школе родителям будущих учениц. Она взяла на себя деловую сторону предприятия, а я – учебную. Я преподаю науки девочкам, которых вверяют нашим заботам. Как видишь, мы прекрасно обходимся без тебя.

– Значит, ее слову ты веришь больше, чем моему?

– Нет, конечно нет, – нерешительно возразила Калл и.

Гидеону пришлось прикусить губу, пока он помогал ей спешиться, а потом поддерживал ее, чтобы она не упала. Сегодня его жена перенесла сильное потрясение. Если его подозрения справедливы, вскоре ее ждут новые открытия.

– Мы с ног сбились, пока искали тебя… Куда ты подевалась? – Тетя Серафина укоризненно покачала головой, как только они с Гидеоном зашли в дом и очутились в прохладном холле «Кейтерет-Хаус» с плиточным полом. – Каллиопа, тебе надо было заняться чем-нибудь в доме в самую жару, если уж непременно хотелось найти себе дело.

– Тетя, я не нахожу себе места и скучаю по нашим ученицам. Кстати, обратите внимание: у нас гость. Не сомневаюсь, вы не хотели бранить меня в его присутствии, – сказала Калли.

Гидеон оказался прав; тетя Серафина давно заметила, что племянница вернулась на чужом коне, которого вел в поводу незнакомец в рубахе с закатанными рукавами. Да и горничные наверняка засуетились, заметив в их глуши незнакомого мужчину, тем более такого красавца, как Гидеон. Им хватит пищи для сплетен на целую неделю! Серафина наверняка решила выждать и оценить ситуацию. Теперь Калли знала тетку гораздо лучше, чем в детстве, когда Серафина Бартл относилась к ней довольно равнодушно; и такой взгляд на лице тетки она уже замечала прежде. Узнав Гидеона, тетка испугалась, и теперь, прежде чем признать незваного гостя, она размышляет, как обернуть положение к своей выгоде. В прежние времена Калли непременно взвалила бы вину за напряженную обстановку на него, но теперь она уже не была уверена в том, что во всем виноват ее муж – особенно после того, как почувствовала ярость со стороны ее всегда такой хладнокровной родственницы.

– Молодой человек, я решила притвориться, будто вас здесь нет. Наверное, так будет лучше для всех. Вы еще больший наглец, чем я думала, раз посмели приехать сюда! Неужели после всего, что вы натворили, вы рассчитываете, что вас примут?! – Тетя Серафина распекала Гидеона, как будто он был нашкодившим ребенком.

– Тетя Серафина, мой муж имеет полное право здесь находиться, – объявила Калли.

Одна из горничных, которая подслушивала на лестнице, тихо ахнула, а другая ткнула ее локтем в бок, чтобы помалкивала – так можно подслушивать и дальше. Калли, конечно, догадывалась, в какое смятение привели девушек ее слова. Оказывается, у мисс Соммерс есть муж, да еще какой!

– Этот человек недостоин того, чтобы чистить тебе обувь, не говоря уже о том, чтобы вламываться к нам с победоносным видом.

– Миссис Бартл, поскольку я не принадлежу к числу любителей перемывать грязное белье на людях, для продолжения разговора предлагаю найти более укромное место, – вежливо, но властно проговорил Гидеон.

Его новые манеры настолько ошеломили всех, что Серафина даже не успела возмутиться из-за того, что он назвал ее подлинным именем, – здесь ее называли миссис Гришем. Они втроем поспешно перешли в малую гостиную и закрыли за собой дверь.

– Итак, молодой человек, намерены вы объясниться? Хотя… кого я спрашиваю?! – произнесла тетя Серафина голосом, от которого дрожали школьницы. Но на Гидеона он совсем не подействовал.

– Позже. Сейчас вашей племяннице больше всего нужны покой и освежающая ванна – она переутомилась. И если вам хотя бы наполовину небезразлично ее благополучие, как вы много лет внушаете всем, вы сейчас же прекратите спорить со мной и прикажете, чтобы о ней позаботились.

На миг в тщательно прибранной гостиной воцарилось такое напряженное молчание, что Калли, как ни странно, повеселела. Атмосфера сгустилась и стала предгрозовой. Неужели она уже не так верит тетке? Серафина первая отвела глаза от ледяного вызова в глазах Гидеона и взмахнула рукой с длинными пальцами, словно признавая, что она проиграла сражение, но не войну.

– Каллиопа в самом деле очень бледна, но ведь это вы потребовали перейти сюда, чтобы обсудить какие-то дела, отлично понимая, что ей лучше всего отдохнуть перед ванной. Зовите горничных! – произнесла тетка, видимо успевшая прийти в себя после неожиданного приезда Гидеона и повелительного вида, с каким он входил к ней в дом.

– Значит, мадам, вы даете мне карт-бланш и позволяете навести свои порядки в вашем доме? Не кажется ли вам, что вы поступаете довольно опрометчиво?

– Что мужчины смыслят в домашнем хозяйстве? – фыркнула тетя Серафина, и Калли напомнила себе, что тетка и муж всегда пробуждали самое худшее друг в друге.

– Хватит, – устало произнес Гидеон, так удивив Калли, что она снова посмотрела ему в лицо. Когда-то домашнее хозяйство увлекало его не больше, чем планы уехать в Америку. Теперь же он спокойно позвонил, вызвав горничную, приказал подать чай, приготовить ванну. Заодно он обсудил с кухаркой легкий ужин, да так быстро, что тетя Серафина не успела пожалеть о своем поступке и снова взять бразды правления в свои руки. Калли понимала, что, отказавшись быть его женой, она невольно способствовала его превращению в такого самодостаточного мужчину. Странно, почему сейчас она скучает по тем дням, когда он выглядел совершенно беспомощным и поминутно ждал, что она исправит его бездумные холостяцкие привычки?

– Готова признать, что вы изменились хотя бы в одном отношении, что, впрочем, еще ничего не доказывает, – сурово заявила тетя Серафина.

– Вам, мадам, я ничего доказывать не обязан, – сухо ответил Гидеон, и все застыли в напряженном молчании. Они сидели так, пока не вошла горничная и не объявила, что налила ванну для Калли.

* * *

– Все готово, мисс… то есть мадам! – бойко отрапортовала Китти, горничная верхних покоев.

– Спасибо, Китти. Я вполне смогу управиться сама, – тихо ответила Калли, отказавшись от безмолвного приглашения поделиться своими секретами. – Можете идти, – продолжала она, видя, что любопытная молодая женщина по-прежнему не сходит с места. Неужели ей так хочется послушать новости?

– Может, потереть вам спинку, мадам? Ах нет, конечно, теперь у вас для этого есть муж! – как ни в чем не бывало продолжала нахалка.

– Китти, если не хотите, чтобы вас уволили без выходного пособия, подумайте о своем поведении и исполняйте приказы! – ответила Калли, спокойно глядя горничной в глаза.

Девица еле заметно присела и ушла, показывая, что нисколько не боится. А ведь когда Китти пришла к ним просить место, она очень сильно нуждалась. Она буквально умоляла взять ее на работу. За несколько месяцев ей удалось сделать головокружительную карьеру: от судомойки до старшей горничной. Калли подозревала, что Китти выведала какие-то теткины тайны, которые помогли ей так стремительно вырасти. Она вздохнула. Наверное, следует обращать больше внимания на то, что творится вокруг нее. Недавно несколько школьниц со слезами жаловались ей, что Китти подсматривает за ними и подслушивает их разговоры, а после выбалтывает их секреты миссис Гришем. Калли пошла к тетке, но та объявила, что Китти исполняет свой долг, и наказала девочек, а не горничную. Ну а что же она сама? Днем она преподавала, а по вечерам была поглощена своей книгой… Похоже, она специально загружала себя делами, чтобы не скучать по Гидеону – и из-за этого подвела учениц…

В самом начале, когда пришлось начинать жизнь заново без него, ей было больно даже дышать, потому что его не было рядом. Калли разделась и не спеша села в ванну – неслыханная роскошь! Она позволила себе неуместные мысли. Интересно, как Гидеон и ее тетка смогут сосуществовать под одной крышей хотя бы одну ночь? Они всегда терпеть друг друга не могли, и Калли часто задевало, что тетя Серафина не пыталась скрыть своей неприязни. Ей нужно как можно скорее спуститься вниз, пока дело у них не дошло до драки. Вскоре ее мысли плавно вернулись к новому, уверенному в себе и властному Гидеону. Погрузившись в прохладную чистую воду, Калли блаженно вздохнула и вдруг покраснела: она вспомнила, как Гидеон однажды уговорил ее принять ванну вместе и делал много такого, от чего вода проливалась на пол… Приходят ли к нему такие же чувственные воспоминания? Наверное, никакое благоразумие не в силах победить юного страстного красавца, который показал ей, как сладостно принимать ванну с любимым мужчиной! Правда, к его услугам, если у него проснется желание, всегда множество опытных красоток полусвета… Нелепо думать, что такой сильный мужчина прожил девять лет без женщины только потому, что очень рано и очень поспешно женился, о чем потом пожалел! Калли еще сильнее раскраснелась, оглядывая себя и вспоминая его взгляды, которые как будто воспламеняли все ее тело. Каким он был неутомимым и изобретательным любовником!

Разумеется, смешно воображать, что он, обжегшись на молоке, дул на воду. Она каждую ночь засыпала с трудом, вспоминая его – своего мужа, своего единственного любовника. Неужели он так же мучился без жены в своей постели?

Конечно, он не стал бы обрекать себя на монашескую жизнь, тем более из-за женщины, которая сама прогнала его! Калли вздрогнула всем телом и велела себе не быть дурой. У него наверняка есть любовница, которую он содержит в неге и роскоши. На нее он обильно изливает ту страсть, какую когда-то приберегал для жены. Куда легче любить красотку, которая не требует от него многого! Руки невольно сжались в кулаки; Калли представила, с какой радостью расцарапала бы его любовнице лицо. Ее затрясло при мысли о том, что какая-нибудь другая женщина без ума от ее мужа, ее возлюбленного…

С другой стороны… Если на свою даму полусвета он изливает хотя бы половину того пыла, какой когда-то доставался ей, несчастная наверняка сходит по нему с ума и живет от одного свидания до другого… Даже в их последние дни, когда Гидеон скорее ненавидел ее, чем любил, он по-прежнему вожделел ее… Калли обдало жаром, когда она вспомнила, как тосковала по нему все прошедшие годы. Какая нелепость – вот она лежит в ванне, мечтает о своем единственном и неповторимом возлюбленном, в то время как ей лучше приготовиться к очередной порции лжи и клеветы. Нет, нельзя сказать, что Гидеон когда-либо принуждал ее ложиться с ним в постель…

Она и прогнала его главным образом потому, что так сильно желала близости с ним. Нет, нельзя так зависеть от физической стороны брака! Это губит ее самоуважение. И потом, про них с Гидеоном уже нельзя сказать, что они родственные души. От таких мыслей волнение, какое они оба испытывали вблизи друг друга, покрывалось толстым слоем льда. Калли зажмурилась, заставила себя вспомнить все причины, почему ей больше не нужен муж, и медленно выдохнула. Ну вот, наконец-то она снова способна мыслить связно. Безумие – бояться рисковать и думать о том, как она снова будет носить под сердцем его ребенка. Но отказ от такого риска помогал ей удержаться в замкнутом мирке, созданном теткой после того дня, как Гидеон ускакал прочь. Все последние годы Калли притворялась, будто вообще никогда не была замужем.

– Слышишь, Гидеон Лорейн? Я больше не глупая девчонка, которая влюблена в одинокого волка, – прошептала она, задыхаясь от духоты. – И не мечтай, что тебе удастся снова вскружить мне голову и внушить, будто солнце восходит и садится в твоих глазах… Конечно нет, Калли, с чего бы ему считать тебя охваченной страстью глупышкой, когда ты сидишь здесь и грезишь о нем, как будто всякий миг, когда его нет рядом, потрачен для тебя впустую? – укорила она себя. – Не желаю больше быть такой дурочкой! – Тогда, много лет назад, ей было так больно, что больше она не хочет наступать на те же грабли.

Она вымыла голову и принялась усердно мылиться, пока не почувствовала себя чистой и освеженной. Затем она встала и побрызгалась самодельным ароматическим уксусом, настоянном на розмарине и яблоневом цвете. Постаралась хоть немного приручить свои буйные черные кудри. В такой жаркий день голова скоро высохнет. Она села на постель и стала причесываться. Очень не хотелось снова облачаться в многочисленные полотняные нижние юбки…

Волосы, высыхая, щекотали ей шею и спину, и ее бросало то в жар, то в холод при мысли о том, что Гидеон совсем рядом. Еще вчера она считала густые волосы скорее недостатком в такую жару, но сегодня Калли Лорейн словно проснулась после долгой спячки, и отогревшееся сердце снова заныло. Внутренний голос прошептал: утро вечера мудренее, в том числе для самых потаенных ее мыслей… Она глубоко вздохнула. Любимый совсем рядом. Ее затопила жаркая волна предвкушения… Она много лет гнала от себя такие мысли и образы.

Калли снова виновато вздохнула. Задолго до того, как она познала любовь, она испытывала приливы запретного волнения, едва завидев Гидеона Лорейна. Бывало, они с подругами Беллой и Лотти бегали по всей округе… Иногда они встречали Гидеона, который тогда считался главным озорником. Даже тогда такие случайные встречи становились для нее большими событиями. С раннего детства она тайно обожала этого долговязого полудикого мальчишку, а когда постепенно начала превращаться в женщину, ее чувства еще углубились. Она любила его; нет смысла притворяться, что речь шла о простой детской влюбленности, которая проходит с возрастом. Юная Калли не сомневалась: она создана для того, чтобы любить Гидеона Лорейна. Сейчас она его не любит, причем не любит уже давно… ведь так? Идеалистка, мечтательная Калли Соммерс поставила сердитого мальчишку на пьедестал. Не только он, но и она сама виновата в том, что Гидеон вовсе не оказался тем героем, каким она его считала. Она перестала причесываться и посмотрела в пространство, словно ища ответ на вопрос, почему она наделала столько глупостей, когда ей было семнадцать, а ему – восемнадцать. Истина в том, что одинокая неуверенная девочка созрела для того, чтобы упасть прямо к ногам совершенно ей неподходящего молодого человека. Может быть, именно поэтому их деды смотрели на их предполагаемый союз сквозь пальцы, а отец Гидеона делал все, что в его силах, чтобы им помешать. Разумеется, их брак восстанавливал порядок наследия; после такого брака Рейна оставалась в семье. И все же они с Гидеоном – живые люди; у них есть не только предки, но и сердца, и души. Они вполне могли принимать такие судьбоносные решения самостоятельно.

Но они очень кстати полюбили друг друга; почему бы взрослым не поддержать их тогда? Чувства юных возлюбленных перехлестывали через край… они не способны были мыслить разумно. Калли невольно вспомнила, какой пустой, какой мелкой казалась ей жизнь без него. Громадность произошедшего, как прорванная плотина чувств, грозила смыть ее мощным потоком; в ушах стучала кровь. Только сейчас вместо дикой страсти ее заполняла огромная грусть. Она, как могла, старалась успокоиться и притвориться, будто ничего не было. И все же перед тем, как спуститься вниз, она надела самое легкое муслиновое платье и свободно уложила еще влажные волосы. Просто не хотелось скручивать их в тугой пучок – единственную прическу, которую одобряла ее тетка. В конце концов, она – не старая дева. Она леди Лорейн, и какой смысл притворяться, раз Гидеон здесь? Чувствуя себя немного больше похожей на жену баронета, Калли спустилась вниз и сразу поняла, что муж одобряет небольшие перемены в ее внешнем виде: когда он встал ей навстречу, в его серо-зеленых глазах мелькнуло восхищение… и что-то еще.