Читать книгу 10 секунд - Элизабет Дэр - Страница 5

Когда мне исполнилось семь лет, дядя Чарли отвёл меня на концерт филармонического оркестра, где звучали музыкальные инструменты от струнных до духовых, от скрипки до пианино, от смычков до ударных палочек. Видя всё это великолепие собственными глазами, я испытывала чувство неописуемого блаженства. Я наблюдала, как музыканты перебирали струны с невероятной скоростью, полностью вливаясь в композицию, вливаясь в каждую ноту, произведенную на свет, наблюдала, как пальцы аккуратно переходят с клавиши на клавишу, создавая звук, являющийся волшебным в таком полутёмном помещении, обволакивающий весь зрительный зал. Молодые музыканты были физическим продолжением своих инструментов.

Я сидела в первом ряду и внимательно прислушивалась к смыслу каждой сыгранной ноты, к их неповторимой и, по-своему, индивидуальной истории. Чарли крепко сжал мою руку и так же был погружён в этот нереальный мир вместе со мной. Сначала то были грустные мелодии и напевы о смерти и жизни, как сохранить честь и достоинство, как стать Человеком. Потом они стали более ритмичными, и моя нога уже не могла удержаться от подыгрывания в такт, как и нога Чарли, в следующий момент стало тихо, и играла одна единственная скрипка, это было соло. Молодая девушка рассказала нам историю своей нелегкой стези. Какие потери она пережила; через какие прошла препятствия; как она научилась прощать, и о том, как любимая вещь помогла ей вернуться в колесницу жизни и стать по-настоящему счастливой.

Спустя неделю, как мы вернулись с концерта, я поняла, что тоже хотела бы играть на музыкальном инструменте и вскоре, возможно, спустя очень много лет, исполнить соло о своей жизни, соло своей истории, полной незабываемых приключений. Мой выбор остановился на фортепиано. Не знаю почему, но какая-то неведомая мне сила тянула к нему. Как бы мне не нравились струнные с их неподражаемой скоростью звука, чувством передачи эмоций, но я разглядела в клавишных нечто особенное, нечто, что было понятно лишь мне. Тогда я начала обучение.

Всё оказалось куда тяжелее, чем представлялось. Мои невежественные пальцы не могли найти нужный звук, плохая память не могла заучить все ноты дословно, а грымза-училка постоянно давила, поэтому через несколько месяцев я бросила эту затею, ведь некогда любимое дело превратилось в ужасную рутину. Думаю, нам всем знакомо это чувство. Но потом, смотря телевизор, я прочитала надпись на экране, гласившая: «Мы рисуем свою жизнь сами!»

Я помню, скольких трудов мне стоило взять себя в руки и начать все с самого начала, стирая пальцы в кровь, как впервые вышла на сцену в школе и играла не только для себя или своих родных, как обычно было на званых ужинах в нашем прошлом доме или на праздниках, но и для большинства людей, которые со мной и вовсе не были знакомы. Но теперь с помощью музыки, они сумели взглянуть вглубь моей души. Помню, как после окончания, зал аплодировал стоя, а мама плакала, потому что эту сонату я посвятила ей, так и заявив перед выходом. Я помню, что тогда испытывала. Эйфорию, восторг, счастье, волнение. Боюсь, все пережитые эмоции мне не удастся описать одними лишь словами. Я поняла, что обрела нового члена семьи, которого не забуду, и сейчас, стоя перед входом в зал, где играла громкая танцевальная музыка, я чувствую тоже самое. Чувствую, что этот вечер изменит всю мою последующую жизнь.

– Ну что, порвём танцпол? – озорно улыбаясь, спросил Тод, раскрывая передо мной двери в спортивный зал.

Я чуть ли не упала без сознания, когда увидела во что организаторы превратили спортплощадку для тренировок. Одного «ах» здесь было бы недостаточно.

На стенах висели колонки, доносящие до учеников ритмичную музыку, уводящую в страну наслаждения и неустанных желаний, заставляющую двигать даже теми частями тела, о которых никто не подозревал, у дальней стены расположился пульт ди-джея, который как раз-таки и руководил движениями гостей, сортируя песни по классам. Украшения были минималистическими, но этого оказалось достаточно в полной мере. Ленты, расположенные вдоль карниза, создавали ощущении незабываемого праздника. Недалеко от входа поставили огромный стол с угощениями и выпивкой в невероятном количестве. А самое главное – огни! Много огней, напоминающих о моем первом выступлении. Сверкающих лампочек, наподобие гирлянд, и свисающий под потолком диско-шар, имитирующий блики вокруг.

– Круто! – озвучил свои чувства Тод, подталкивая меня вперёд к суетливой толпе танцующих ребят, всё еще держа за талию.

К своему удивлению, я поддалась. Мне так хотелось оторваться сегодня ночью, чтобы все посторонние мысли остались далеко позади, за дверью, через которую я вошла. Хотелось, наконец-то, дать волю своим эмоциям, ощущения, дать волю самой себе и просто морально раскрепоститься, расслабиться.

Началась очень ритмичная песня, и девчонки завизжали от возбуждения, вытягивая своих парней танцевать.

– Ну что, ты потанцуешь со мной, Миа Джонс? – его улыбка была бесподобной и моментально обезоруживала, он протягивал мне руку.

– Конечно, – ничего не оставалось мне, как принять приглашение со спокойной улыбкой. Мои глаза впервые за долгое время не были наполнены слезами, а в груди разлилось приятное теплое чувство.

Мы отправились в самый центр и слились в случайных и ритмичных движениях. Сначала я чувствовала себя неуверенно, неуклюже, но постепенно, когда я стала замечать наблюдательный взгляд Тода, выглядевший намного красноречивее всех его действий, мои движения были более плавными и сексуальными. Я поднимала руки вверх, прыгала вместе со всеми, подпевала слова песен, громко смеясь, полностью отдаваясь наступившим свободе и легкости. Как я люблю это чувство. Пусть хотя бы этот день пройдёт спокойно и без сюрпризов! Пожалуйста, Господь, услышь меня хотя бы в этот раз.

Мне так не хотелось останавливаться, но в горле пересохло и ужасно захотелось пить, словно я провела в пустыне огромное количество времени.

– Я сейчас вернусь, – прокричала на ухо Тоду, пытаясь не замечать громкой музыки, начинавшей давить на виски, и поплелась к столу, когда парень кивнул.

Протиснуться сквозь такое множество людей, мне было не под силу, поэтому я начала паниковать. Не знала, что у меня клаустрофобия. Вокруг все вертелось в не прекращающемся потоке – лица, яркий свет, некие блики образовали одну мутную массу, а звуки заглушали друг друга, создавая противный шум, постепенно сводящий с ума. Голова начала идти кругом, к горлу подступил комок, я могла вот-вот вырвать.

– Миа? – услышала я голос Алекса, казавшийся лишь наваждением, и попыталась выпрямиться, приняв достойный вид.

– Алекс, – холодно приветствовала я его. Тошнота постепенно подступала к горлу, и сил удерживать рвоту оставалось все меньше.

– Давай, я тебя выведу отсюда? – он схватил меня за руку и повёл сквозь непонятные и абсолютно мутные тела, глаза начала покрывать туманная пелена.

Ноги почему-то стали заплетаться, а голова раздулась от громкой музыки, больно бьющей по ушам. Сколько прошло времени с тех пор, как мы пришли? Я танцевала без передышки и теперь оплачивалась за веселье. Я не понимала, куда ведёт меня мой бывший лучший друг (как же нелепо звучит эта фраза), но если на свежий воздух, то я буду безмерна благодарна ему, а если меня еще и не вырвет, то стану молиться за его жизнь в местной церкви каждое воскресенье как примерный христианин.

Часть моих надежд оправдалась. Я стояла на улице, и ветер колол кожу моего тела, оставляя за собой дорожку мурашек. Ветер, спасший меня от обезумевшей толпы, от запаха перегара, от нескончаемых битов. В душе я бесконечно благодарила природу за ее необычайные дары.

– Сколько ты провела там? – строго спросил меня Алекс, придерживая за плечи.

– Не знаю, – голос охрип и стал неузнаваемым, я обняла себя за руки. Легкая дрожь проникла в мое тело.

Теперь мороз стал проникать вглубь платья, остужая его. Губы засохли, а глаза налились кровью, то ли от недосыпа, то ли от ярких фонарей улицы после темноты, то ли от алкоголя, хоть я его и не принимала, по всей вероятности, мне хватило лишь запаха. Чувство опустошенности неожиданно обволокло все мое нутро, слезы медленно подкатывали к горлу, но гордость оказалась куда сильнее, чем боль, причиненная другом.

– Возьми.

Он накинул на мои плечи свой пиджак. Я заметила, как сегодня преобразился и он. Волосы зачёсаны на бок, строгий синий костюм с галстуком, да он вылитый депутат, но такой обаятельный и желанный. Надеюсь, что Кэтрин сможет сделать его счастливым.

– Спасибо, – выдохнула я, а потом началось самое ужасное.

Меня стошнило прямо на цветы в клумбе, которые мы сами сажали прошлым летом. Весь труд насмарку, какой ужас! На свет вышла вся еда, которую я съела за прошедший день. На месте мне провалиться от такого позора. Конечно, Алекс видел и не такие вещи, но до чего же противно ощущать себя такой опустошённой, при чём в прямом смысле. Господи, ну неужели нельзя хоть раз в жизни сделать что-то для меня.

– Не смотри, пожалуйста, – успела выговорить я, а потом наступил следующий позыв.

Алекс не мог этого вытерпеть и держал меня за волосы, пока не вылезло всё, что желудок считал ненужным мусором в организме. Алекс протянул мне платок, и я приложила его ко рту. Очень плохо. Меня трясло и вовсе не от холода.

– Что случилось? – спросил обеспокоенный Алекс.

Я молчала, мне нечего было сказать. Чувствовала, как мои щёки горели от стыда, чувствовала, как подступила усталость, чувствовала, что хочу домой в свою кровать, подальше от этого места, выспаться и с утра начать новый лист жизни, поскорее забыв про этот кошмар. Но у судьбы были свои планы на мой счет.

– Уйди от моей девушки, – зарычал парень, стоящий неподалёку от нас.

Тод. Вот уж кого я хотела сейчас видеть меньше всего. Провалиться мне на этом самом месте.

– Всё в порядке, – ответила я, подбегая к нему и останавливая, кладя руки на грудь, чтобы он не наделал глупостей. – Спасибо, Алекс, что помог, но я думаю, тебе лучше уйти к Кэтрин. Она, наверное, заждалась тебя.

– Не вопрос, – на лице Алекса я читала гнев и некую отстраненность, а еще разочарование. Прости меня, Алекс.

Тод погладил меня по щеке, убирая с лица выпавшую из прически прядь.

– Он не приставал к тебе? – поинтересовался парень, как только Алекс отошёл на приличное расстояние, даже ни разу не обернувшись.

– Нет, всё отлично, – я попыталась улыбнуться.

– Пошли прогуляемся? – предложил он, понимая, что снова танцевать у меня отпало какое-либо желание, да и в целом возвращаться в этот зал.

Он взял меня за руку. Очень нежный жест с его стороны. А я положила ему свою голову на плечо, потому что она показалась мне враз слишком тяжёлой для тонкой шеи. Голова продолжала гудеть от плохого самочувствия и непрошеных мыслей. Просто хотелось поскорее уйти, лечь под теплое одеяло и сделать вид, что ничего не происходило.

Мы ходили вокруг школы и говорили обо всём на свете. Тод рассказал мне, как впервые попал сюда.

– Я думал, парни выгонят меня с пинками, – отшучивался тогда он, – но, как только они увидели мои габариты, и как я умею играть, то стал своим человеком в их компании за очень короткое время, – рассказал он первое впечатление.

– А я всегда была тихой и неприметной, – поведала я ему свою часть, – я подружилась с Алексом много лет назад и мне этого хватало. Я не требовала кучи поклонников или подруг, потому что, по сути, ненавидела всех этих разукрашенных «Барби», которые одевались так, будто пришли на трассу, а не в школу. В семье я и вовсе вроде белого пятна, – отчеканила я, немного сводя брови.

– Я долгое время наблюдал за тобой, если честно, – рассмеялся Тод, – ты показалась мне милой и доброй, но теперь я понял с каким чудовищем и женщин ненавистницей знаком, – воскликнул он в притворном ужасе. Теперь мы смеялись вместе, в округе были только я и Тод, и больше ни души, будто сами деревья решили не тревожить нас, тихо подслушивая наш разговор.

Я не заметила, как мы дошли до той самой скамьи, где я обычно проводила часы после занятий за книгой в руках. Мы были в саду. Включили лампочки на деревьях в виде фонариков, и я оказалась будто в сказке, даже немного ощутила себя одной из принцесс. Внезапно до меня донёсся звук песни, игравшей на дискотеке. Она была моей любимой. Jessie Ware “Say You Love Me”. Медленная и неприметная, но со смыслом и душой, она всегда заволакивала меня будто в другую мою жизнь, где я счастлива и могу быть собой, позволяющая моим воспоминаниям вновь ожить.

– Потанцуй со мной, – попросила я, на меня накатила романтика.

Его глаза сверкали невозможно ярким голубым цветом. Он согласился и притянул меня к себе, как можно ближе. Я ощущала телом, как моё приближение на него подействовало, а сама будто таяла, как снег под лучами тепла. Я положила руки ему на плечи, и мы стали плавно двигаться по траве. Было немного неудобно, высокий каблук застревал в земле, но даже это не испортило такого чудного момента. Я словно оказалась в детстве, когда папа также кружил со мной по комнате в вальсе и громко смеясь, когда усталость сбивала нас с ног, мы падали к нашей любимой маме.

Наша пара кружила среди деревьев, освещающих нам путь нежным светом фонарей, и я была на седьмом небе от счастья. Мне так нравилось порой отрываться от твёрдой поверхности, когда Тод начинал импровизировать, кружа меня над собой.

– Ты очень красивая, когда улыбаешься, – прошептал он, приближаясь ко мне всё сильнее, пока его губы не накрыли мои.

Никогда прежде я не чувствовала себя столь соблазнительной. Тод провёл рукой по моим волосам, приглаживая, продолжая целовать. Его губы были мягкими и вкусными. Будто его губы оторвали меня от земли, заставляя погрузиться в чувственность данного момента.

Его рука спустилась ниже по спине, я задрожала от наслаждения. А потом крупная ладонь накрыла мой зад, сдавливая в своих объятиях. Из горла вырвался стон, а Тод продолжал неистово целовать. Теперь поцелуй из нежного превратился в страстный и ненасытный. Мой кавалер схватил меня за бёдра и прислонил к одному из деревьев, опуская свои губы к шее, оставляя на ней горячие шрамы, всю жизнь напоминавшие мне о прошедшей ночи. На этом моя сказка закончилась, уступив место страшной реальности.

Мне никогда не было хорошо настолько. Его руки забрались под платье, а губы нашли мои, снова засасывая их и кусая.

– Стой, – прошептала я.

Не понимаю, что меня останавливало, но делать того, что предполагалось после, мне сейчас не хотелось.

– Да ладно, брось строить из себя монашку, – зарычал Тод мне на ухо, неистово покусывая мочку.

Ладонь нащупала мои трусики, и пальцы неистово начали гладить их. Если я сейчас не остановлюсь, то не сделаю этого и потом, о чем буду жалеть оставшиеся дни.

– Хватит, – закричала я и ударила его по лицу, слыша сейчас лишь свое сбившееся дыхание. О боже, я ударила его!

Ошеломлённый парень отпустил меня, и я упала на землю. Ноги меня еле держали, я собиралась уже уходить, но Тод не решился меня отпускать просто так.

– А ну стой, – прошипел он, хватая меня за волосы, резко оттягивая назад.

Тод, тот милый, прилежный парень, который мне понравился, разом превратился в полную противоположность. Он грубо развернул меня, положив спиной на траву, а руки поднимая над головой. Тод был слишком силён, чтобы я могла вырваться из цепкой хватки. Одной рукой придерживая меня, другой он начал водить по моему телу. От щеки к губам, страстно приникая к ним, вторгаясь своим языком в мой рот, потом к груди, сильно стискивая, по животу, к бёдрам. Моё платье испачкалось, приняв грязновато-красный оттенок, словно кровь смешалась с пеплом. Мне вдруг стало очень больно, противно, а слезы стали обжигать глаза. Я впервые в жизни так сильно кого-то испугалась.

– Я сделаю с тобой всё, что пожелаю, – прошептал он, поднимая подол юбки.

Теперь он наблюдал мои чёрные кружевные трусы с ехидной улыбкой, ожидая этого момента весь вечер. Боже, ну почему я такая глупая?! Глаза загорелись, когда я попыталась вырваться. Тод присел на колени, оставляя своё лицо на уровне моего, и раскрывал ширинку.

– Пожалуйста, – вырвался из меня всхлип. Слезы неустанным потоком покрывали мое лицо, покрасневшее от стыда и горя. Я надеялась, что меня услышит хотя бы одна живая душа.

Он ударил меня по щеке, оставив отпечаток и встряхнул, как тряпичную куклу. Щека покраснела, а от ладони остался свежий отпечаток.

– Заткнись.

Он выпустил на волю приличных размеров член и стал медленно опускать мои трусики. Его дыхание участилось, когда Тод увидел, что за ними, а я только этого и ждала. Чтобы он отвлёкся. Руки-то он держал крепко, а вот про ноги забыл. Тупой ублюдок!

Я дёрнулась, и моё колено врезалось ему в живот с такой силой, что теперь руки мои были на свободе, чем я моментально воспользовалась. Ударив кулаком по скуле Тода, я отшатнулась и принялась подниматься. Костяшки пальцев неумолимо горели от боли. Мои глаза неистово пытались найти место, где он меня бы не нашел, пересекая разные углы сада. Мне было ужасно страшно и обидно, что судьба так жёстко обошлась со мной.

Быстро сняв с себя неудобные туфли, я что есть сил убежала на стоянку, пытаясь отыскать машину Алекса, а вслед слышала душераздирающие вопли и маты в свой адрес. Почувствуй на себе эти удары, жалкий маньяк!

Моё сердце колотилось, как бешеное, намереваясь разорвать грудную клетку. Больное лёгкое горело от недостатка кислорода и жидкости, а губы всё еще ощущали вкус запёкшейся крови, когда Тод разбил мне губу. Теперь тело напоминало мне один большой синяк.

Наконец, обшарив всю стоянку, подходя к каждой машине, смотря в окна, я добралась до машины друга. Мне нужна была его помощь, его поддержка, его забота, весь он, но то, что я увидела, заставило меня попятится на несколько метров назад, закрыв рот рукой, чтобы не завыть от боли и горечи. То, что сейчас происходило со мной и Тодом, было между Алексом и Кэртин. Только Кэтрин отдалась добровольно и теперь стонала от удовольствия и извивалась под телом Алекса. Я видела, как эта махина ходила ходуном. Мой лучший друг занимался сексом с Кэтрин в машине. Не сдержавшись, я разрыдалась, что есть сил, убегая прочь. Надеясь оставить позади и Тода, и Алекса, и весь этот сумасшедший вечер. Надеясь, что разрывающаяся душа найдет в ком-то или в чем-то покой.