Читать книгу Снежок - Элизабет Леттс - Страница 9

Хай-Поинт, Северная Каролина, 1951 год

Гарри было тогда двадцать два года. Он и его жена Йоханна прибыли в Штаты с волной иммигрантов, когда флагман голландского флота «Волендам» вошел в порт Хобокена в августе 1950 года. Из двух миллионов иммигрантов, прибывших в Штаты в период между 1950 и 1960 годами, голландцев было пятьдесят две тысячи человек – пять тысяч человек в год.

Начало 1950-х стало эпохой технического прогресса, который изменил жизнь в стране, – главным было развитие телевидения. В 1951 году Эдвард Р. Марроу презентовал свое телевизионное шоу «Смотри сейчас», показав и Бруклинский мост, и мост Голден Гейт – впервые можно было видеть одновременно Тихий и Атлантический океаны. В 1950 году компания «Дайнерс клаб» представила первую кредитную карту, а «Ксерокс» выпустил первую копировальную машину. Галлон бензина стоил восемнадцать центов.

Но это было и страшное время. Началась Корейская война, знаменующая начало новой эры напряженности «холодной войны». В апреле 1951 года Этель и Джулиус Розенберг были приговорены к смертной казни как коммунистические шпионы. Напряженность на международной арене в эти годы возрастала, а технический прогресс наступал пугающе быстро. Но, как и другие поколения иммигрантов до них, Гарри и Йоханна не страшились неопределенности. Они на собственном опыте познали жизненные невзгоды и были полны решимости начать лучшую жизнь на новой земле.

Семьи Гарри и Йоханны собрали достаточно денег на билеты первого класса – это должно было стать их медовым месяцем, – но, когда молодая пара прибыла в Америку, у них оставалось всего сто шестьдесят долларов. Шесть дней плавания дались нелегко, Гарри провел бо́льшую его часть, скорчившись в каюте в приступах морской болезни. Хобокен, отделенный рекой Гудзон от Нью-Йорка, был шумным портом. Сойдя с корабля, молодожены поражались незнакомым звукам и видам. Перед прибытием в Хобокен Гарри и Йоханна прошли Эллис Айланд, где инспектора иммиграционной службы проверили их документы и провели медицинский осмотр. В порту Хобокена таможенники осмотрели содержимое небольшого деревянного сундука, в котором лежали пожитки молодой пары, – не так уж много их было. Гарри и Йоханна стояли рядом, пока инспектор изучал скудное содержимое. Потрепанное кожаное седло Гарри и его сапоги для верховой езды занимали почти все место. Ничего не сказав, инспектор закрыл крышку. Покончив с официальными процедурами, Гарри и Йоханна спустились с корабля на землю своей новой родины, не оборачиваясь.

До войны казалось немыслимым, что Гарри, старший сын процветающего пивовара, однажды будет стоять на земле хобокенского дока со своей женой, имея лишь маленький деревянный ящик со своими пожитками, не считая надежд и мечтаний. Но война перечеркнула его будущее. Никто из тех людей, которые видели их, осторожно идущих через порт, не мог предположить, что этот молодой человек настолько хорошо управлялся с лошадьми, что в свое время участвовал в параде в присутствии королевы Голландии. На них была простая одежда, у них было мало вещей, они почти не говорили по-английски. Но глаза молодой пары сияли. Пусть на дне ящика с вещами и лежал семейный фотоальбом, сейчас, с самого первого дня в Хобокене, их взгляды были устремлены в будущее. Гарри и Йоханна сели на поезд, идущий на юг, и направились навстречу новой жизни.

Их покровитель, Билл Маккормик, выращивал табак на ферме неподалеку от Хай-Поинта, штат Северная Каролина. Условия договора издольщика казались Гарри и Йоханне более чем щедрыми. Привыкшие к небольшим голландским фермам, новоиспеченные иммигранты с надеждой смотрели на огромные табачные поля, простирающиеся до самого горизонта. Система работала просто: владелец предоставлял фермеру землю для возделывания и жилья, взамен требуя пятьдесят процентов прибыли. В сонной сельской местности так было заведено уже почти столетие. Система издольщиков начала существовать в период после Гражданской войны, когда белые фермеры предоставляли землю своим освобожденным рабам, вынуждая работать на себя и не передавая землю в собственность. Табачные фермы не были механизированы: на полях работали мулы, на ферме использовали лошадей и ручной труд.

Но после Второй мировой войны экономическая ситуация для американских фермеров начала меняться. Во времена послевоенного индустриального бума многие черные издольщики покинули фермы и мигрировали на север в поисках работы. Тысяча девятьсот пятидесятый считался плохим годом для фермеров, их общие прибыли упали на десять процентов. Вследствие технологического прогресса увеличилось количество выпускаемой продукции и уменьшилось количество рабочих мест. Нужда в рабочих снижалась по всей стране, в западных штатах мексиканцев начали все чаще обвинять в том, что они «крадут рабочие места», и это закончилось Операцией «Ветбэк» в 1954 году, заключавшейся в принудительной репатриации более четырехсот тысяч трудовых мигрантов в Мексику.

«Проблема фермеров» обсуждалась большинством политиков. Маленькие фермы объединялись, рабочие покидали обжитые места или были вынуждены бросать фермы, а правительство тратило все больше и больше денег на субсидии. Весь жизненный уклад американского фермера трещал по швам. Но когда Гарри и Йоханна приехали в страну, они ничего не знали об этой сложной экономической, социальной и политической ситуации. Они лишь знали, что не боятся тяжелой работы, и собирались заняться ею на новой земле.

Домики работников стояли в ряд на краю фермы. Новый дом Гарри и Йоханны был сколочен из грубых досок, изнутри в стенах между ними виднелись дыры. Гарри работал в поле от рассвета до заката, пока Йоханна пыталась украсить жилище и, несмотря на скудный бюджет, шила занавески и подушки. Они жили очень экономно, рассчитывая, что в ноябре, когда урожай табака будет продан на аукционе, они получат неплохую прибыль.

Табачный край в округе Гилфорд, штат Сверенная Каролина, ничем не походил на Синт-Оденроде, традиционную голландскую деревню, где выросли Гарри и Йоханна. Но им нравился бодрый американский настрой. Голландские деревни пострадали от боевых действий, и послевоенная атмосфера в Европе оставалась депрессивной. Потери и разрушение воцарились на некогда дорогих сердцу землях – люди были разорены, деревни уничтожены. Соединенные Штаты стали маяком надежды за океаном, страной, где царил мир, родиной отважных людей, пришедших на помощь голландцам. Получить визу в Соединенные Штаты было нелегко. Большая часть голландских эмигрантов ехала в Канаду, чье правительство с радостью принимало фермеров.

Когда Гарри рос, он верил, что его жизнь будет такой же, как и жизнь отца. Он не был заинтересован в профессии пивовара, но любил свою ферму. И, как старший сын, должен был унаследовать ее. Однако после войны все изменилось. Фермы приходилось восстанавливать, экономика была на спаде. Еще будучи мальчиком, Гарри работал в поте лица, чтобы помогать на ферме отцу. Ферма и пивоварня зависели друг от друга: урожай шел на корм животным и служил сырьем для пива. Одно не могло существовать без другого. Но после войны, без лошадей, которые обрабатывали землю, поля остались невозделанными, и вся ферма пришла в упадок.

Затем, спустя год или два после окончания войны, едва дела начали немного налаживаться, на деревню налетел торнадо, вырывая из земли деревья и засоряя поля мусором. На следующее утро Гарри, которому тогда было восемнадцать, и его младший брат Ян, тринадцати лет, отправились на уборку земли. Гарри повел двух лошадей в поле, которое нужно было вспахать. Ян поскакал на третьей к большому культиватору, оставленному в поле днем ранее. Через некоторое время Гарри с удивлением заметил несущуюся к нему галопом лошадь Яна. Брата нигде не было видно. Гарри побежал на соседнее поле.

Ян лежал на земле без сознания. Ветка дерева сбила на землю электрический провод, и он касался металлической части культиватора. Когда Ян дотронулся до машины, его ударило током. Гарри побежал в дом, крича на ходу. Семья высыпала наружу, спеша на помощь.

Ян лежал в коме несколько дней, бледный и тихий. Каждый день деревенский доктор приходил проверить его состояние, но почти ничего не говорил, лишь качал головой. Семья проводила дни и ночи у постели светловолосого мальчика, ожидая признаков улучшения.

Они молились и жгли свечи, ждали и надеялись, и через несколько дней их молитвы были услышаны. Ян открыл глаза и начал говорить. Выздоровление шло медленно, но со временем Яну стало лучше, и он почти полностью выздоровел. Ян был умным мальчиком, которому легко давалась учеба, но после этого несчастного случая он начал отставать в школе. Он все еще мог работать на ферме и управляться с животными, но учеба ему больше не давалась.

Вся семья думала, что Гарри, старший сын, унаследует ферму. Но Ян, как и Гарри, тоже всегда хотел быть фермером, и Гарри понимал, что Яну это нужно больше, чем ему.

Мысль покинуть родину зародилась в нем благодаря американским десантникам. Они были отважны и самоуверенны. Голландские мальчики отирались вокруг них, готовые оказать посильную помощь в борьбе с нацистами.

Теперь же в Синт-Оденроде оставались только мертвые солдаты. Поле, на котором Гарри практиковался в верховой езде, сейчас превратилось в кладбище – отец Гарри отдал его католической церкви, когда церковное кладбище переполнилось в результате военных потерь. После войны деревенские девушки ухаживали за могилами. Сестра Гарри, немного знающая английский, писала письма родным погибших американских солдат, чтобы те знали, что за могилами ухаживают. Один из них, Ники Шлитц, был родом из места, о котором они никогда не слышали, – Гринсборо, штат Северная Каролина. Ни Гарри, ни Йоханна не встречались с Ники Шлитцем, но они видели других солдат, и все они были храбрыми и дружелюбными. Николас Корбин Шлитц, первый лейтенант в 502 парашютно-десантном полку, был убит 18 сентября 1944 года. Сестра Гарри надеялась, что ее письмо успокоит его семью. Она хотела, чтобы они знали: его жертва не была напрасна.

Да, Гарри был не против перебраться в страну, из которой были родом эти люди. Он слышал, что Канада принимает голландских иммигрантов-земледельцев, так что он подал документы на визу и принялся экономить, чтобы накопить денег на переезд. Но вскоре после того, как его сестра написала, что Гарри собирается переезжать в Канаду, в Синт-Оденроде пришла телеграмма. Семья Шлитц была готова помочь Гарри переехать в Америку.

Оставалось только одно. Гарри уже несколько лет ухаживал за Йоханной. Ее братья занимались вместе с Гарри в клубе 4-H. Йоханна была красавицей с каштановыми волосами и любила то же, что и Гарри, – животных, в особенности лошадей. Сестра Йоханны уже эмигрировала в Америку, и, когда Гарри заговорил о переезде туда, глаза Йоханны засияли, будто она тоже представляла себе поля, простирающиеся до самого горизонта.

Теперь, несмотря на грязь, жару, на сырость, куда более сильные, чем те, к которым он привык, несмотря на грубо сколоченный домик с щелями в стенах, несмотря на тяжелую работу от рассвета до заката, Гарри и Йоханна переносили тяготы новой жизни с небывалой стойкостью.

Гарри был не против работы в поле – он всю свою жизнь ею занимался, – но он скучал по животным, особенно по лошадям. Мужчина не мог забыть чувство, которое овладевает наездником на украшенной флажками арене под звуки духового оркестра. Эти воспоминания помогали ему в нелегкой теперешней жизни. Гарри отер пот со лба и продолжил работать.

Около полудня он обычно проходил четверть мили по дороге, чтобы помочь своему соседу. У Келвина Росса были бизнес по заготовке льда и ферма. У него имелся бензиновый двигатель, с помощью которого он сушил сено в силосохранилище, но, чтобы отвозить с полей кукурузу, он использовал телегу с лошадью. Гарри вел телегу. Ему нравилось быть рядом с животными, и ферма с ее размеренным ритмом напоминала ему о доме. Уклад жизни в Синт-Оденроде менялся в зависимости от времени года – плавание летом и катание на коньках зимой, когда замерзали пруды. Каждой весной в городок, на потеху детям, приезжал цирк с казаками – русскими наездниками, показывающими чудеса джигитовки.

Однажды Кэл попросил Гарри отвезти его на выходных на ярмарку в Северную Каролину. Гарри никогда не видел в одном месте столько тракторов. Они с Кэлом расхаживали среди экспонатов, с восторгом разглядывая их. В начале 1950-х годов в Америке было еще много маленьких семейных ферм, и многие использовали лошадей, которые тянули плуг. Тракторы позволяли сэкономить время на вспахивание полей и были более эффективны, но они требовали значительных капиталовложений. Трактор был куда дороже лошади. Сверкающие трактора и сельскохозяйственные машины, которыми восхищались Гарри и Кэл в тот день, вскоре полностью изменят американское фермерство: семейные фермы уйдут в прошлое, их заменят крупные хозяйства, у которых достаточно денег на сельхозинвентарь.

На ферме Кэла работу все еще выполняли лошади. Никто не собирался использовать их для верховой езды, но однажды Гарри оседлал одну – поездка была жесткой, но славной. Экспериментируя со всеми тремя лошадьми и сооружая из старых столбиков и рельсов препятствия, Гарри даже смог заставить одну из них прыгать. Он назвал кобылу Петра, в честь своей любимой лошади, которую оставил в Голландии.

Люди чесали затылки, видя, чем занимаются Гарри и Петра в полдень, когда всем остальным хотелось лишь расслабиться в тени с бутылкой холодного пива в руке. Они с удивлением смотрели на молодого человека, грязного и обгоревшего из-за постоянного пребывания на солнце, скачущего по полю на старой рабочей лошади. Но если бы это видел тот, кто разбирается в лошадях, то по посадке, по прямой спине, по тому, как легко он удерживал поводья, понял бы, что Гарри умеет сидеть в седле. Он общался с лошадью без слов, лишь иногда бормоча что-то по-голландски.

Езда по кругу, галоп, прыжки – на несколько минут Гарри мог позабыть обо всем и снова почувствовать ощущение полета. После этого он аккуратно расседлывал лошадь, давал ей зерна и отпускал на пастбище. Завтра он запряжет ее в телегу и повезет кукурузу в силосохранилище, а лошадь будет такой же смирной, как и раньше. Но то, что тебе приходится тащить тяжелый груз, не значит, что тебе не хочется иногда и полетать.

В местной выставке лошадей можно было поучаствовать за три доллара, с шансом выиграть приз в десять долларов. Для Гарри и Йоханны это была недопустимая роскошь. Но верховая езда была важна для Гарри. Он так тяжело работал, что они решили: один раз участие в выставке можно себе позволить. У старой рабочей лошади не было ни единого шанса, но Гарри заботился о ней так, будто она была чистокровной. Дома в Голландии те же самые лошади, что тянули плуг и телегу, участвовали в выставках, ходили под седлом по выходным. Для Гарри это было нормально. Он достал свои штаны и куртку для верховой езды из чемодана, и Йоханна заштопала и погладила их. Гарри намазал ваксой свои сапоги и пригладил волосы. Он был готов отправляться.

Не осталось фотографий с того дня, когда Гарри де Лейер прибыл на свою первую выставку лошадей на американской земле. Его одежда была простовата, и он ехал на старой рабочей лошади, но он хорошо ее обучил и привез домой синюю ленту и приз в десять долларов за соревнования по конкуру. Йоханна, ожидавшая его у ограды, обрадовалась деньгам, за которые можно было купить вещи для ребенка – они ожидали первенца.

Но в тот день кое-кто еще стоял у ограды – смекалистый ирландец по имени Микки Уолш. Все знали его, мужчину с широкой улыбкой, одетого в полотняную куртку с галстуком, чистокровного ирландца пятидесяти лет с седыми волосами и голубыми глазами. В период между 1950 и 1955 годами Микки Уолш был первым, кто выиграл в общей сумме один миллион долларов на стипль-чезе – скачках, где лошади состязаются в прыжках на полной скорости через твердые деревянные препятствия. Сейчас, когда дела у него шли лучше некуда, Микки организовал соревнования по стипль-чезу в Саусерн-пайнз, штат Северная Каролина, неподалеку от фермы Маккормика.

Как многие профессиональные наездники, Микки прошел долгий путь. Рожденный в семье, на протяжении многих поколений связанной с лошадьми, Микки покинул дом в поисках счастья в Соединенных Штатах. Но он прибыл в Нью-Йорк, когда предубеждения против ирландцев приводили к появлению вывесок «ИРЛАНДЦАМ ПРОСЬБА НЕ БЕСПОКОИТЬ» на окнах городских магазинов. Микки нашел работу – стал ухаживать за лошадьми в Центральном парке, пока благодаря своим навыкам не подыскал себе место получше: в Лонг-Айленде, подручным конюха в крупных поместьях.

Вскоре Уолш стал одним из самых известных жокеев в стране, выигрывая каждый крупный чемпионат для своих богатых хозяев. В тот день в Северной Каролине этот щеголеватый мужчина атлетического телосложения, выдававшего его мастерство наездника, и с уверенной улыбкой человека, привыкшего выигрывать, увидел перед собой молодого парня, чье умение держаться в седле сразу бросалось в глаза прожженному профессионалу. Наездник всегда узнает наездника, поэтому Микки – не обратив внимания на его рабочую лошадку и провинциальную голландскую манеру езды – мгновенно распознал в Гарри талант. Едва Гарри отдал призовые деньги и ленту жене, ирландец подошел к нему. Гарри все еще не очень хорошо говорил по-английски, но сразу узнал ирландский акцент.

– Чем ты занимаешься, парень? – спросил Микки.

– Я фермер, – ответил Гарри. – Работаю на табачной ферме рядом с Гринсборо.

– Ты не фермер. Ты наездник. И должен работать с лошадьми.

Сердце Гарри забилось быстрее. Он и мечтать о таком не мог. Но даже здесь, на местной выставке, Гарри видел людей, которые имеют дело с лошадьми в Соединенных Штатах: женщин в белых перчатках и шляпках с вуалями и мужчин в твидовых костюмах, чьи фермы получали доход с издольщиков вроде Гарри. Но он ни о чем не жалел, ему повезло, что он смог осесть в Штатах, и он знал это. Это была страна возможностей и надежд, не обезображенная шрамами войны.

Но лошади…

Гарри помнил времена, когда все уже шли домой и солнце садилось за церковью Синт-Оденроде, а он оставался, хотя от седла болели кости, и отрабатывал какой-либо маневр – смену ног на галопе или поворот, всегда стараясь сделать лучше. Гарри знал, что чувствует лошадь, едва прикоснувшись к ней. Он знал это точно. Но сейчас у него была семья, у жены скоро должен был родиться ребенок. Лошади – это просто развлечение, а табачная ферма позволяла ему зарабатывать на жизнь.

Ирландец смотрел на него своими светлыми глазами и добродушно улыбался. Гарри попытался сказать «нет», но у него не получилось. Он сидел верхом на старой рабочей лошади и на мгновение, лишь на одно мгновение, попытался представить себе лучшую жизнь, ту, о которой он на самом деле мечтал.