Читать книгу Солнце встает над ними - Елизавета Геттингер - Страница 11

– В ту ночь я еще до дома не доехала, а отцу уже сообщили. Отец… он повсюду. Вот мы сейчас сидим с тобой чаек попиваем, ты думаешь, что отправил его восвояси, и он спокойно ушел. Если ты действительно так думаешь, то крупно ошибаешься. Не знаю, что он придумает, на сей раз, но сейчас я буквально ощущаю, как он своими щупальцами обхватил здание ОВД и держит нас в тисках. Мне уже не выйти отсюда, – немного придя в себя, говорила девушка.

– Никто вас не тронет здесь. Вам нечего бояться, – начиная верить во всемогущество ее отца, успокаивал Яковлев.

Кристина замолкла, ожидая пока следователь ответит на телефонный звонок.

– Личность установили? – нервно спрашивал он дежурного. – Нет? Какого черта?

Кристина, почти расслабившись от горячего чая, вдруг дернулась.

– Давайте по делу, – будто очнувшись после разговора с дежурным, сказал Яковлев.

Кристина смотрела на следователя, стараясь зацепиться хоть за краешек надежды на спасение.

– Одного задержанного, парня, по сегодняшнему происшествию, не довезли… – одновременно расстроенно и удивленно сказал он.

Кристина засмеялась.

– Не понял до сих пор? Никакого дела не будет. Это моя исповедь тебе если хочешь. Слушай дальше.

Яковлев, вернувшись к столу снова закурил.

– Ехав по трассе до дома той ночью, я была точно не в себе. Не считай меня за сумасшедшую, но я слышала голоса. Как только я заехала во двор дома, отец забрал у меня ключи от машины и запер в комнате на несколько суток, даже словом со мной не обмолвившись. Несколько суток в заточении наедине с самим собой. Голоса в моей голове усиливались все больше, заглушая тишину. Надо было как-то вырываться из этой одиночной камеры.

Яковлев задумался, а потом спросил:

– Как часто вы слышите голоса?

Кристина немало удивилась неожиданному вопросу со стороны следователя.

– Уже больше полугода. Слушай дальше, – продолжила она. – Уговорив Жанну за небольшое вознаграждение вытащить из машины мою сумку и принести ее ко мне, я судорожно искала клочок бумаги с номером. Тот официант всучил мне бумажку с номером своего сотового. Он снял трубку с первого гудка. Я продиктовала ему свой адрес, и через два часа он стоял у ворот моего дома. Отца дома не было, и Жанна впустила Градимира. «Если он один раз защитил меня, то он не причинит мне зла», думала я. Знаешь, я была заинтригована им. Мне нужен был кто-то, кто сможет перебить эти чертовы голоса.

– Что вы делали сегодня ночью на заброшенном заводе? – повторил свой вопрос следователь.

– Приносили человека в жертву какому-то славянскому Богу, – прямо ответила она.

Следователь, слегка уронив челюсть, схватился за ручку.

– За эти полгода отец редко дома появлялся. А если и появлялся, то пропадал все время в своем кабинете за бумагами. Знаешь, он с виду был похож на какого-то безумного ученого, который носится с чертежами, разными вычислениями в попытках изобрести машину времени. Последний месяц мы и вовсе с ним не пересекались, будто он и забыл, как собственноручно посадил меня под домашний арест, – продолжала рассказ Кристина. – С Градимиром, настоящего имени которого мне так и не удалось узнать, мы начали тесно общаться.

Яковлев кашлянул.

– В тот вечер я особо его не разглядела, но потом при встрече, он оказался достаточно взрослым мужчиной, лет сорока. Меня это не отпугнуло. Может я увидела в нем отца? Не знаю… Я рассказывала ему о своей жизни, он внимательно все впитывал, не задавая лишних вопросов. Особого утешения, какого мне так хотелось от общения с ним, я не испытывала.

– Итак, настоящего имени вашего подел…,– следователь опомнившись прервал речь на слове «подельник», – вашего знакомого вы так и не узнали? – спросил он. – Что вам известно об этом человеке?

– Да ничего такого, – полминуты подумав, ответила девушка. – Он постоянно молчал и слушал. Вот как ты сейчас.

– Ясно, продолжайте, – сказал следователь.

– Правда, недавно он попросил меня одолжить ему рубаху-косоворотку. Я рассказывала ему, что ушла из коллектива народной музыки, и у меня остались новые костюмы, поскольку на мои деньги они были заказаны, и были сшиты уже после моего ухода из группы. Разумеется, я поначалу удивилась, решила расспросить подробнее о его увлечениях. Как выяснилось, собственно, не сложно было догадаться по его довольно экстравагантному имени, он увлекался славянской культурой.

Следователь открыл хлипкую дверку сейфа и достал оттуда папку-скоросшиватель.

– Я буду показывать вам фотороботы, а вы внимательно присмотритесь, нет ли среди этих портретов, портрета вашего знакомого, – пытаясь своими толстыми пальцами развязать узелок на папке, говорил следователь.

Это были его личные наработки. Кристина небрежно откидывала портрет за портретом, пока на столе не остался лежать один единственный фоторобот.

– Похож. Только тут он намного моложе выглядит, и волосы у него не такие длинные как сейчас, – сказала девушка. Яковлев, перевернув листок с фотороботом, дописал карандашом еще одно предполагаемое имя изображенного человека.

– Дальше, – буркнул следователь.

Девушка продолжила.

– Пригласил меня на встречу, указал адрес, где я должна быть в указанное время, а сам пропал на неделю с лишним. Местом встречи оказался тот самый заброшенный машиностроительный завод. Таксисты наотрез отказывались ехать в ту сторону. Попутка довезла меня вчера до места чуть позже назначенного времени. Представь, полночь. Прожектор на соседнем здании, мало-мало освещал стены завода. Я запаниковала, когда поняла, что кругом нет ни души. К слову сказать, я хорошо ориентировалась на территории, как никак все детство там проторчали с друзьями. Пробравшись в здание сквозь лаз, прикрытый ржавыми листами металла, я оказалась в главном корпусе. Все оборудование с тех времен стояло на месте, картинка из детства, представляешь? – воодушевленно сказала она. – Было тихо и очень холодно. Я замерла на месте. С крыши по носу мне ударила капля воды. Я, когда голову то подняла, увидела лестницу, ведущую на верх. Я поднималась по грязной от пепла, было нереально много пепла разбросано, полуразрушенной лестнице к бывшему актовому залу. Дверь была закрыта, но я слышала, как из-за нее доносился бубнеж. Я, конечно, могла поддаться панике и убежать с этого навевающего ужас и страх места, но, я все равно пыталась открыть ее. Потом пнула со всей дури ногой по двери, и она открылась.

Кристина замолчала. Столь разительный переход в настроении девушки немало озадачил Яковлева.

– Вам нехорошо? – мягко спросил следователь.

– Да, черт возьми, мне не хорошо. Только сейчас начинаю понимать, что я была как будто под его гипнозом.

– Он был сегодня ночью на заводе? – уточнил следователь.

– Да, – опустив голову и истерично засмеявшись сказала Кристина. – После увиденного у меня волосы на голове дыбом встали. У двери зала стоял молодой парень, что-то наподобие охранника. В зале шло заседание. На сцене за трибуной скандировал лозунги за «чистую Родину» бородатый, длинноволосый мужчина, одетый в славянскую серую рубаху с красной полосой. Я постояла, послушала. Бред. Там по залу всюду были развешаны плакаты со славянской символикой. Можешь себе представить? – постоянно спрашивала она. – Это страшно. До меня начало доходить что вообще там происходит. Я искала глазами Градимира, но все присутствующие сливались в один большой одинаковый сгусток. Парень на входе спросил новенькая ли я, и указал на место, где я могу сесть и присоединиться к слушанию. Да, ты не ослышался, он сказал «к слушанию».

Кристина вновь умолкла.

– Несколько женщин и около двух десятков бородатых мужчин, разодетых в одинаковые белые рубахи с узорами, вышитыми красными нитками на серьезных щах выносили приговор молодому парнишке азиатской внешности, привязанному к столбу как во времена святой инквизиции. Меня бросило в жар. Они читали какие-то неразборчивые молитвы славянскому Богу. Сильное эхо разносило их рев по залу. Со стороны это выглядело так, будто они вызывают Ктулху. Честное слово! После этой дикой молитвы они единогласно решили сжечь его. Прикинь, Яковлев! Сжечь! – возбужденно рассказывала девушка.

– Пока охранник принимал участие в голосовании, я попыталась выбраться, найти выход из тускло освещаемого помещения, в котором проходила, Господи, как это назвать? Церемония? – схватившись за голову, говорила она. – Кто они? Сатанисты? – спросила она следователя будто окончательно разуверившись в людях.

– Есть такая тема. Они называют себя «освободителями Руси», – сказал следователь. – Этакие Родноверы. Их поймать не могут уже очень давно. Когда я пришел на службу, организация их уже была в разработке долгое время. Но теперь мы приблизительно знаем, где они базируются, – потирая руки сказал он, встав из-за стола, мысленно вешая себе звезду на погон. – Вы дадите мне показания официально, и мы наконец прекратим их деятельность. Почти сотня пропавших людей на моем районе за последние четыре года. И все граждане ближнего зарубежья. А ваш знакомый, возможно, является главарем их «освободительного движения».

Кристина опять лихорадочно засмеялась, чем смутила следователя.

– Да вам их никогда не поймать, – сказала Кристина.

– Это еще почему? – спросил Яковлев.

– Я испугано бежала по лестнице, вызывая милицию, роняя телефон, но все же дозвонилась. Прошу тебя Яковлев, поверь сейчас в то, что я тебе скажу.

– Слушаю внимательно.

Помолчав, она продолжала.

– Я набрела на коридор, ведущий к бывшим кабинетам, и там услышала перепалку двух мужчин. Они разговаривали друг с другом на таких повышенных тонах… Я стала прислушиваться. Голос Градимира я разобрала, но вот второго мужчину я почему-то по голосу узнала не сразу, видимо все-таки недостаточно он со мной разговаривал. Яковлев… там был мой отец.

У следователя от лица отлила кровь.

– Быть может вам показалось? – неуверенно переспросил следователь.

– Хоть мы и не часто проводили с ним время вместе, но неужто я отца своего не узнала бы? Почему наряд доставил сюда меня? Где все эти нелюди? … Одни вопросы. Знаешь, что? С такой крышей вам никогда не поймать их, Яковлев. Все кончено, – сказала девушка встав со стула и протянула руки к следователю чтобы тот надел на нее наручники.

В кабинете повисло молчание. Растерянный следователь не мог поверить рассказу девушки, хотя в его голове все вставало на свои места. Очередная байка? – думал он. С виду девушка была абсолютно трезвая.

Утром, как Кристина и предсказывала пришел отец с подполковником, начальником отделения и как ни в чем не бывало заставил следователя вернуть девушке ее вещи и отпустить ее.

– Понимаешь Яковлев, – заговорил начальник тягучим голосом. – Девушку нужно отпустить. Никакого убийства на заброшенном заводе не произошло. Девушке показалось. Она все это выдумывает, чтобы хоть как-то внимание отца привлечь. Отец ручается за дочь и сам займется ее лечением, – говорил он выводя Яковлева из кабинета в коридор. – Девушка эта, не здорова психически плюс наверняка употребляет. Ты пойми, отец не хочет придавать огласке ситуацию со своей больной дочкой, все-таки судья, – сказал он, тыча пальцем вверх. – Она из дома убегает, водится с плохой компанией, отца не слушается, в общем неуправляемая дочь у него. Трудный подросток, росла без матери… – уговаривал следователя начальник отделения, неповоротливый седовласый мужчина, открывая частые, будто росшие друг на друге зубы.

Яковлев задумался.

– Действительно она вела себя не совсем адекватно, – с сомнением проговорил следователь.

– Так и я о чем говорю. Правильно заметил. Нам разборки с судьей ни к чему. Пусть сам со своей дочкой нянчится, – настаивал начальник. – Отпускай.

Яковлев приоткрыл дверь кабинета и увидел, как Кристина шарахалась от отца, державшего в руках ее куртку.

– Ну почему опять в мою смену? – буркнул следователь, тряся поджилками.

Он вошел в кабинет сообщить девушке о том, что она свободна, но как только он начал говорить, Кристина все поняла по его лицу и истерично завопила:

– Ты же обещал Яковлев! Ты же обещал, что поверишь мне.

Отец, не проронив ни слова уверенно и торопливо вывел дочь из кабинета. Девушка дурниной кричала на все отделение.

– Убийца! Яковлев, допроси оперов, они все видели, – кричала она.

Сотрудники что были в отделении повылезали из своих кабинетов.

– Я напишу маме, и она приедет за мной! Слышишь? – обращалась она к отцу. Но он делал вид что не слышит ее.

Яковлев смотрел в окно своего кабинета и видел, как девушка вырывалась из рук судьи. Отец влепил дочери пощечину, бросил ей куртку, быстро усадил в машину и увез в неизвестном направлении.

Яковлев содрогнулся от загудевшего факса, по которому пришла ориентировка на некоего пропавшего гражданина Таджикистана. Эта была уже шестая ориентировка за последние полгода.