Читать книгу Зона горизонта - Элла Чак - Страница 6

И череп скалится из-под Фата Морганы

Вообрази, забудь, придумай снова.

Год назад. Консервный завод холдинга «Моргана».

По всей московской области из-за аномальной жары горели торфяники. Одеяло смога повисло над городом, сквозь заплатки которого пробивались отблески красной вывески завода: МОРГАНА.

– МОРГ… АННА, – прочитала Смирнова. В духоте под сорок по ее спине пробежали мурашки. Какое нехорошее сочетание букв, да еще в таком месте. Пара десятков метров до свалки. Ревущее скоростное шоссе со стаями бродячих псов, кидающихся на колеса грузовиков.

Черные галки помойных чаек проткнули рассветную завесу смога. С бранью и криком они пикировали над бетонными стенами накренившегося забора, что отгораживал участок мусорного полигона.

До рассвета Аня читала о холдинге. Название он получил по созвучности фамилии Моргун с именем кельтской богини войны и смерти Морганы.

– Фата-моргана, – вспомнила девушка описание редкого природного явления из книги.

Аня вытянула руку сквозь тяжелый смог и закрыла ладошкой красный свет слова «МОРГ». Крепко зажмурилась, сильнее прижала сумку, внутри которой лежал блокнот с портретом директрисы. Распахнув глаза, убедилась: завод – не мираж фата-морганы. Он не исчез галлюцинацией и не растворился в облаке оазиса, пусть и воняющего гарью торфяников вперемешку с мусорным зловонием.

Фата Моргана – оптический обман. Вселяет людям веру в реальность парящих над океаном небоскребов и лайнеров, что плывут над Сахарой. Преломление лучей света отбрасывает образы на тысячи миль. Такой была Моргана. Взмахнет своей фатой – и уже не знаешь, реальность видишь или просто сон.

– Не сон, – вздохнула Аня и решительно шагнула в сторону проходной.

Как обещала сотрудница кадров Татьяна, секретарю полагался отдельный кабинет. Личный. Заманчивая строчка в бланке вакансии предстала первым миражом. Точнее тем, что от него осталось, когда туман воодушевления Ани рассеялся.

На охране выдали ключ и пропуск. Найти нужную дверь оказалось легко. Мужчина с рыжей бородкой, что проверял паспорт Ани на проходной, описал ее так:

– Посылки там накопились, сразу их заметишь. А фанерная дверь выбита. Она на одной петле только и держится.

– Выбита? Зачем?

Рыжий настойчиво впихнул документы в руку Ани:

– Не в мою смену то было. Проходи, не задерживай народ.

За спиной Ани ни одного сотрудника не было, но охранник явно не желал рассказывать новенькой, что случилось с выбитой дверью.

Посылки в количестве, наверное, полусотни действительно было трудно не заметить. Через некоторые коробки пришлось перешагнуть, чтобы подобраться к замочной скважине. Вот только ключ не понадобился. Накрененная дверь не запиралась. Выглядела она тоненькой фанеркой, что облокотилась о проем. Лучше бы вообще не ставили, чем такую. Еще и ручка отвалилась, стоило Ане к ней прикоснуться. Но тут девушка была не виновата. Дверь ранее кто-то выломал и разболтал механизм.

Смирнова часто умудрялась что-нибудь разбить и оторвать. Особенно не везло с дверными ручками. Такой в ней жил талант. Прикоснется к вазе – так обязательно за самую слабую часть, которая треснет. Включит электрочайник, и рычаг из пластика обязательно отвалится. Везло Ане бракованные чайники покупать и треснутые вазы.

Помещение, где она оказалась, язык не поворачивался назвать гордым словом «кабинет». Склад! Вот, что это было. Настоящий склад заводского барахла за шестьдесят лет накопительства с момента закладки первого камня в фундамент.

Допотопные шкафы стояли в два ряда, прижимаясь друг к другу кособокими створками. Плешивый переговорный стол с потрескавшимся дермантином раскинулся от стены до стены. Монитор толщиной со школьный глобус и системный блок издавали предсмертные скрипы лязгающих задыханий. Украшением «винтажного» антуража служила двухметровая пальма серого цвета – из-за сантиметрового слоя пыли на листьях.

Кабинет находился на первом этаже напротив трассы. Через открытое окно от фур и дороги летели клубы гари, смога и окиси углерода.

Анна плюхнулась черной юбкой на стул. Из драного мякиша сиденья взмыло облако пылинок. Она открыла ящика стола. В самом нижнем лежала трубочкой свернутая газета.

– Бульварная пресса, – собиралась она убрать ее на место, но помедлила. Привлек год выпуска. – Тысяча девятьсот восьмидесятый… – Аня пробежала взглядом по заголовку: «Поджигатель Гарик Люблин схвачен». – и принялась читать заметку.

Душегуба и поджигателя Гарика Люблина удалось ликвидировать. Но не правоохранительными органами. Серийного убийцу до смерти загрызли бродячие собаки. Люблин лишился горла, трахеи и языка. Две похищенные им девушки сгорели в пожаре, который устроил Люблин ранее в тот же день. Всего от рук Поджигателя умерло восемнадцать жертв. Мотивы преступления неизвестны. Следственное управление отказывается от комментариев.

– Ничего себе, – Аня убрала газету на место, – восемнадцать девушек убил. Какой же древний этот кабинет. Тридцать с лишним лет прошло, а газета все еще здесь.

На столе возле клавиатуры лежала должностная инструкция. Пролистнув ее, Аня обратила внимание на пункты требований к внешнему виду сотрудников. Для женщин правила звучали суровей, чем для мужчин. Девушка зачитала пункт, обведенный рамкой:

Обязательным условием дресс-кода является наличие белой рубашки с застегнутым на все пуговицы воротничком, туго заправленной в пояс черной юбки. Высота подола юбки от колена – 2,5 сантиметра, высота пояса от талии разрешена в пределах от 3,8 см сантиметра до 5,5…

– Что за бред? – пролистнула она страницы. – Палитра колготок варьируется от телесного № 7 до пудрового № 42. Впервые слышу про палитру колготок. А это что?

Данный пункт был обведен в инструкции красной рамкой:

Обязательно наличие поверх воротничка нитки с бусами любого формата. Длина бус не может превышать 30 сантиметров. За отсутствие аксессуара – штраф 20% оклада. Технические перерывы на туалет, на принятие пищи…

– Пф-ф-ф, – ударила Смирнова обложкой инструкции о столешницу, – куда я попала? Здесь будут штрафовать за каждый чих!

Вскоре она сама в этом убедится.

Порыв ветра толкнул фанерную дверь. Та скрипнула и накренилась. Теперь дверь будто единственным пальцем держалась за камень над обрывом, чтобы не грохнуться. Следом за дверью порыв воздуха сбил ковырючую пальму. Горшок давно был мал этому высокому растению, забытому среди хлама. Пальма упала на колени Смирновой. От очередного пыльного наплыва Аня чихнула два раза подряд. Чихнула бы и в третий, но зазвонил телефон. Выискивая сквозь крону растения трубку, девушка ответила слегка гнусавым голосом:

– Алло. То есть холдинг «Моргана», чем вам помочь?

– Это внутренний номер. Вы не видите? – прозвучал недовольный мужской голос. – Минус пять процентов аванса.

– Минус сколько? За что?! – пыталась выплыть Аня из листьев пальмы, что лежала на ее коленях, и рассмотреть экран телефона. Внутренний или нет, какая разница? Разве за это штрафуют?

– Еще минус пять. Каждый вопрос приближает вас к минус сотне.

Аня оторопела, не понимая, что происходит.

– Срочно поднимитесь в приемную Моргун на пятый этаж, – велел голос.

Длинные гудки.

– Прекрасно! Минус десять процентов в первый день! Идиот! Кто это вообще такой?! – негодовала Анна.

Она отряхнула ткань юбки, пытаясь нафантазировать владельца голоса. Стальной и в тоже время гипнотический. Он явно говорил с улыбкой. А что может быть веселого в чьем-то штрафе?

Аня поднималась на пятый этаж пешком. На паре ступенек, в уголках возле ковровых загибов, блеснули яркие кругляшки. Подняв их, девушка увидела на ладони несколько бусин. Две красных ромбических. Одна прозрачная. Была еще розовая с голубыми вкраплениями и несколько похожих на жемчуг.

– Что это?

Она сунула бусины в карман пиджака и ускорила шаг.

На пятом этаже все вокруг благоухало современным ремонтом. Помещения охлаждались кондиционерами, были украшены зеркалами и картинами. На этаже Ани ни у кого не было кондиционера или кулера, а здесь – по два на каждые десять метров. От фонтана у лифта веяло прохладой и свежестью. Девушке захотелось смыть с себя пыль, в которую она окунулась внутри «кабинета».

Около матовой стеклянной двери с узорами из морских волн стоял высокий молодой человек в черном костюме. Его светлые волосы выглядели отросшими. Лицо с крупными чертами, заметные скулы и губы. Такие типажи внешности предпочитают глянцевые журналы и модельеры. Глаза у парня были странными. Какого-то ненормального яркого цвета, как у собак породы хаски, будто он в них светящиеся голубые линзы вставил. Галстук молодого мужчины был туго прижат к вороту рубашки. В ухо вставлен белый наушник с закрученным проводком, исчезающим под пиджаком. Аня вспомнила отзыв на сайте и догадалась: «Тот блатной безопасник».

Парень повернул голову. Он не ожидал увидеть новую ассистентку на лестнице. Готовился встретить ее, выходящую из лифта.

Девушка была среднего роста, более худощавая, чем нравились Береговому. Каштановые длинные волосы уложены в низкий растрепанный пучок. Ее движения выглядели резкими и нелогичными. Вот нагнулась к правой туфле и выгнула вверх прижатые пятками задники. Отвернулась от Берегового, потянулась руками в сторону, как будто только что проснулась. Короткая рубашка обнажила полоску кожи на животе. На правом запястье – черный тканевый браслет, похожий на напульсник для игры в теннис. Девушка подошла к фонтану, брызнула себе на лицо. Тушь с ресниц потекла черными ручейками по щекам.

Береговой не понимал, где блондинка с пухлыми щеками и пушистой челкой, которая должна была выйти сегодня к Моргун.

– Вы не Жанна… – подтвердил он вслух свою догадку.

То, что творилось в разуме безопасника, начинало его настораживать. Не рановато ли заработать слабоумие в двадцать пять лет?

– Кто? Я? – обернулась девушка. – Нет, я не Жанна. Меня зовут Анна.

– Смирнова… – выдохнул безопасник ее фамилию с облегчением, ужасом, удивлением и будто бы с ностальгией.

По крайней мере такой микс эмоций расслышала в его вздохе Аня.

Девушка не знала человека перед собой и никогда не рисовала его портрет (на счастье этого заводского волка). Такого бы она запомнила. Слишком красивый, чтобы оказаться порядочным. Слишком самоуверенный и наглый. Сразу видно, блатной.

Наблюдательность Ани срисовала его финансовую стабильность – похлеще, чем у некоторых директоров. Вон, одни только часики «Ролекс» тянут на несколько миллионов. На его шее возле белого воротничка виднелся свежий глубокий порез. Красный «росчерк» был наспех замазан хирургическим клеем.

«Ему что, к горлу ножик приложили? – ужаснулась в мыслях Аня. – Что за дикое место?»

– Да, вы Смирнова, – повторил безопасник, прокашлявшись, будто убеждая себя в очевидном факте. – Теперь вижу. Я Константин Береговой, заместитель директора по безопасности Шмарко. Римма Моргун ждет. Но сначала, – встал он перед дверью, деликатно не пуская Анну, – вы должны заправить торчащую рубашку под юбку и, – подбирал он слова, – привести лицо в порядок.

– Это ты оштрафовал меня по телефону? За то, что я представилась полной фразой, а не просто именем? У меня первый рабочий день! Я застряла в пальме, чихнула, а еще дверь накренилась!

– В пальме? – дрогнули его губы в недоулыбке. – Неважно. Теперь знаешь, здесь штрафуют за каждый нюанс. Этот дресс-код, – оценивал он ее одежду, – оставит тебя без зарплаты через минуту, как ты войдешь в приемную Моргун, – кивнул он на дверь, – или без работы. Заправь рубашку.

– Чего? – скривила Аня губу. Полумесяц в уголке раздраженно дрогнул.

– Внутрь, – подсказывал он жестами, – так требует инструкция.

– Такой фасон носится на выпуск. Короткие края невозможно подоткнуть! – поправила она их, проводя ладонями по бедрам.

– Для Моргун нет слова «невозможно». С ней нельзя спорить. Нельзя ничего опровергать. Нельзя переспрашивать. Запомни, выполняй все, что она скажет, и молчи.

– А если она спеть песню попросит? Как петь молча?

– Хороший вопрос. Добавим в тестовой анкете Моргун.

Береговой вытащил из кармана короткие белые бусы из искусственного жемчуга.

– Застегни ворот на все пуговицы и надень сверху это, – протянул он украшение.

Аня хлопала глазами.

– Не буду я никакие бусы надевать и юбки в трусы запихивать! Это дверь приемной? Отойди! Я захожу прямо так!

Береговой опустил ручку и посторонился, не став предлагать дважды.

В небольшой приемной Аня увидела троих. Та, что заплаканная, очевидно, ассистентка. Тот, что с наушником, как у Берегового, скорее всего, руководитель безопасников Шмарко. А вон там, высокая с красной помадой на толстых губах, несомненно, Римма Моргун.

Директриса бросила быстрый взгляд на Аню и выкрикнула:

– УВОЛЕНА!

Шмарко захлопнул у нее перед носом дверь.

Аня торопливо застегнула воротник на все пуговицы, нацепила сверху бусы и заправила рубашку, высоко подтянув юбку. Сразу же показались резинки чулок.

Береговой протянул из второго кармана двусторонний скотч, чтобы она приклеила резинку прямо к коже.

– Двусторонний скотч в кармане пиджака? А буженины с кефиром нет, а то я сегодня не завтракала.

– Ненормальное сочетание продуктов.

«Быть ненормальной намного веселее. Уж я-то знаю», – усмехнулась она в мыслях девятнадцати приводам в психушку.

«Я тоже», – ответил в мыслях Береговой.

Аня уже попрощалась с авансом, но Береговой опять скривился в подобии улыбки. «Этот робот способен на эмоции? Кто бы мог подумать», – приклеивала Аня чулки повыше к бедрам, чтобы Моргун не заметила резинку.

– А если бы я была в колготках? – оторвала она зубами еще один пласт скотча.

– Но ты не была, – ответил он тихим голосом и удалился по коридору.

Скоро Аня привыкнет видеть эту спину. Безопасник будет постоянно куда-то уходить, исчезать, растворяться. Хотел – работал, не хотел – пропадал из холдинга, и никто его никогда не штрафовал.

– Маньяк какой-то…

По спине Ани волной накатывал холод, стоило посмотреть в глаза цвета неба. Аня решила поискать информацию про необычное генетическое отклонение. Откуда берется такой цвет радужки? Что за ненормальная мутация?

Береговой не понравился ей, но директриса Моргун – еще больше. За те пару секунд, что Аня на нее смотрела, она делала пометки к портрету женщины в своем блокноте. Чересчур ухоженное, натянутое, перепаханное золотыми нитями и инъекциями лицо. Верхняя губа значительно пухлее нижней. На рисунке Ани у женщины волосы подстрижены короче, у сегодняшней Моргун они отросли плотными жесткими пиками до плеч.

Ана предприняла вторую попытку войти в приемную.

– А-а-а-а, – подняла голову Моргун от чашки кофе. Горячий кипяток напитка расплавил красную помаду, отчего рот женщины стал вдвое шире.

Римма сидела на гостевом диване, высоко закинув ноги на столешницу «бывшей» ассистентки. Она не обращала внимания на заплаканную Марину возле тумбочки. Девушке пришлось пригнуться, чтобы выползти из-под коленок директрисы и встать на ноги.

– Наша новенькая хочет стать старенькой! – дернула глазами по тугому вороту, бусам и рубашке. – Ну иди, – кивнула Моргун, – занимай свое рабочее место.

Римма задрала прямые ноги идеальным уголком вверх, пропуская Аню. Подобная растяжка для дамы шестидесяти пяти лет поражала. Будто она прослужила балетмейстером у станка полвека, а не просидела на канцелярских стульях.

Безопасник Шмарко держался за спиной Марины, поглядывая, как бы она не прихватила с собой казенный степлер или маркер. На ассистентке Аня сразу увидела похожие короткие бусы поверх треугольников воротника и туго заправленную рубашку. О своей Аня постоянно волновалась, не выпрыгнула бы из трусов. А еще думала про скотч, удерживающий резинки чулок подальше от края юбки.

Чтобы не смущать девушку, Аня отвела взгляд от ее дрожащих пальцев, бросающих в коробку с надписью «Соль поваренная крупная» сменную обувь, зарядки для телефонов, органайзер, небольшой кактус и прозрачную косметичку с ворохом таблеток внутри.

– Пусть высыпет их из косметички на стол, – крякнула Моргун.

Девушка безропотно сделала, что ей сказали. Шмарко брезгливо раздвинул шариковой ручкой гору успокоительных, убеждаясь, что на днище не осталось припрятанных флешек.

– Проверяй внимательней! – подначивала Моргун. – Не украла она чего? А то может, – отхлебнула женщина, – капсулы мои от кофеварки тырит.

Аня от вида этой сцены стала краснее помады Моргун.

Ассистентка вытерла нос рукавом пиджака и сгребла без разбора лекарства в коробку из-под соли. Она подняла свой скарб и замерла в нерешительности. Поднимет ли Моргун шлагбаумом ноги, чтобы выпустить ее из-за стола? Отпустит с завода и этого дурдома?

– Ключи, мое Солнце номер семь. Отдай ключи Солнцу номер восемь! – все же повторила свое упражнение Моргун, с удовольствием демонстрируя гибкость растянутых сухожилий. – Шмарко! Она чуть ключ с собой не вынесла! Твою работу я за тебя работаю! Минус десять процентов оклада! – расхохоталась Римма.

Девушка сунула руку в карман. Ее кулак с ключом впился в ладонь Смирновой, задержавшись на долю секунды. Аня почувствовала комок свернутой бумажки вокруг железки и побыстрее запихнула ключ в карман к подобранным на лестнице бусинам.

– Прошу-прошу, идем, – торопил ассистентку Шмарко, подталкивая девушку под локти. Его десять процентов равнялись месячной получке ассистентки. Как бы Римма снова не оштрафовала.

Они вышли за дверь. Аня села на еще теплый стул, нагретый телом уволенной. Что за унижение заставила пройти Моргун девушку? Обыск косметички, закинутые над головой ноги, пока Марина очищала ящики стола.

За первые пять минут Аня приняла решение. Она твердо знала, выход один – уволиться! Девушке совсем не импонировала директриса. Врагов у Моргун, кажется, больше, чем страниц в блокноте Ани. Совершенно все сотрудники в этом холдинге были бы не против расквитаться с вредной начальницей.

Чувствуя тепло канцелярского стула, Аня впервые поняла: она рисует даже тех, кого совсем не хочется спасать. Даже таких, как Моргун. Те бусины на лестнице… Смирнова представила, как уволенные бегут по ступеням и срывают удушающие нити с шеи. В горле у нее запершило. Шея покрылась красными пятнами, и Аня оттянула пальцем воротник.

«Что я здесь делаю?!» В этот момент ей хотелось побежать за девушкой с коробкой и как минимум одолжить из ее запасов валерьянки с пустырником. Пока Аня мечтала о «побеге», Римма тарахтела о каком-то инциденте, случившемся в холдинге.

– Мне нужны эти книги! Кто-то выкрал их из кабинета Соболевой! Я видела фотографии. Девчонка успела скинуть их мне на телефон. Они точно были у нее! Были в ее кабинете и пропали!

Моргун смотрела на девушку, пересев теперь пятой точкой на край ее рабочего стола. Особенно долго она рассматривала заметный белесый шрам над бровью. Моргун любила боевых и дерзких. С особенным прошлым, которое успело искалечить не только это молодое личико перед ней, но и отметиться ранами внутри души.

– Найди вора, мое Солнце номер восемь! Найди украденные книги. И спер кто-то из сотрудников, я знаю. Кто-то, кто был там вместе с Соболевой.

– Что это за книги?

– Какие надо. Никаких вопросов.

– Как я найду того, кто их украл?

– Опять вопрос? Ты туго соображаешь? – уставилась на нее начальница. – На кого ты работаешь, Смирнова?

– Я работаю на вас, – ответила она и мысленно добавила: «Пока что», прикидывая во время обеда зайти в кадры и написать заявление об увольнении.

– Поэтому заткнись и действуй! Делай что я тебе говорю и не переспрашивай. Любым способом разыщи книги Эльвиры Люблиной. Деньги в сейфе. Код – четыре единички.

Пока Моргун говорила, она подняла телефонный провод, что шел от аппарата к полу. Женщина накинула его себе на плечи на манер горжетки после чего переложила его на плечи ассистентки:

– А пока… вызови мне жертву.

– Что? Кого?..

– Вопрос? Все-таки лишу я тебя, пожалуй, процентов так…

– Меня Береговой уже оштрафовал! Два раза! – выпалила Аня, чтобы в конце месяца не брать кредит ради покрытия долга по штрафам, перевалившим за сумму получки.

– Вот как? Чудесно! – захлопала она в ладоши. – А за что?

– За вопросы и за это, – коснулась она нитки бус, – я не знала о правиле.

Впервые Аня видела неподдельную радость в глазах директрисы:

– Береговой – моя правая рука. Не зли его, – спрыгнула Римма со стола. – Давай, я жду невиновного виновного.

Аня хотела спросить: «В чем?», но резко осеклась. Во-первых, это был вопрос, а во-вторых, для директрисы повод был явно не важен.

Смирнова нарезала десять бумажек с фамилиями топов и выбрала одну наугад. Не вызывать же рядовых сотрудников. Великие и отдуваться за своих должны вдвойне. Она позвонила руководителю информационных технологий Виктору Юркину. Аня смотрела на его фотографию в корпоративной папке. Типичный канцелярский чиновник. Круглые очки, волосы с проседью, уставшие глаза, не видевшие отпуска много лет.

Юркин явился через минуту. Аня заметила, что он мысленно настраивается на разговор, возможно, молится или выстраивает энергетическую стену огня прежде, чем постучать в дверь директрисы.

– Моргун сегодня уже уволила девушку, которая работала помощником до меня, – успокаивала его Аня. Она протянула Юркину стакан воды. – Покричит, наверное, но не уволит.

Юркин сделал пару глотков и улыбнулся.

– Если не выйду через три часа, наберите, пожалуйста, Крючкову. Он принесет…

– …завещание?

– Нет, – почти рассмеялся Юркин, – флешку с проектом, ну тем, который как бы провалили.

– Хорошо, – кивнула Аня.

Она постучала в дверь и пропустила Виктора в кабинет. Когда мужчина скрылся, юркнула в карман рукой и выудила записку с ключом. На небольшом стикере, оставленном Мариной, был записан номер телефона.

Прошло три часа. Аня бы точно проиграла, сделав ставку, что Юркин преувеличивает. Выждав пятнадцать минут, набрала Кириллу Крючкову, как тот просил.

– Приемная Моргун. Занесите, пожалуйста, флешку для Юркина. С проектом.

– С тем самым? – переспросил Крючков.

– Видимо.

– Сейчас.

Аня снова пришла в шок от скорости сотрудников, вызываемых в приемную. Будто ходят через телепорт по этажам.

– Как вы так быстро приходите? – перепечатывала она с черновика протокол совещания.

Аня вскинула глаза на айтишника. Этот сто процентов выглядел как компьютерный хакер. Взъерошенный, сутулый, но руки не тонкие прутики. Его мышцы дружили с гантелями. В уголках глаз веером залегли плотные морщины. Такие только у очень добродушных людей встречаются, которые много улыбаются и смеются.

Кирилл протянул руку, и Аня машинально ее пожала, не переставая печатать. Она не поняла, что парень протянул флешку, а не руку. Стоило девушке коснуться теплых пальцев, случилось странное.

Вспышка.

Голову Ани прострелила чернота. Все исчезло, кроме ужаса. Она почувствовала жгучую боль в центре лба и точно такую же в центре правой ладони. Замелькали картинки:

Бита, отбивающая бейсбольную подачу.

Осколки стекла.

Плач ребенка.

Вой сирены.

Пальцы Ани в грязи и крови.

Она выпустила руку Кирилла, разливая остатки чая. Оттолкнулась от стола, отъехав на колесиках стула к противоположной стенке. Стул разогнался так быстро, что врезался в стеллаж с кофемашиной. По полу рассыпались капсулы и пакетики с сахаром.

Кирилл поспешил к Ане, чтобы помочь собрать.

– Голова разболелась? – растерялся айтишник, вертя между пальцев флешку. Не могла же она ударить девушку током?

Кирилл закинул все капсулы на столешницу и повернулся к Ане. Он все еще сидел на корточках возле ее ног.

– Вы как? Сделать кофе? – нажал он на кнопку «Эспрессо».

Двусторонний скотч под резинкой чулка сорвался с покрывшейся испариной кожи Ани. Чулок соскользнул, сложившись гармошкой вокруг щиколотки. Кирилл проследил за полетом капрона и поднял на новенькую сотрудницу глаза. Редкие веснушки на переносице, тонкая шея, затуманенный взгляд медовых глаз, почему-то жутко грустных. Чем-то напуганных.

К сожалению, в приемной Моргун других взглядов у ассистенток не было.

– Я тебя знаю? – спросила Аня.

В этот момент в дверь приемной вошел Береговой. Безопасник увидел айтишника на коленях возле Смирновой с ее упавшим чулком и их озабоченные, будто застуканные за непристойностями, лица. Кофемашина прожужжала отработанной капсулой, ставя кряхтящую точку в повисшей тишине. «Она предпочитает крепкий чай», – пронеслась мысль в голове Берегового.

Аня развернулась на стуле к Косте и закинула ногу на ногу, демонстрируя, что ничего «такого» не произошло.

– Приветствую, – кивнул безопаснику Крючков.

Он наконец передал злосчастную флешку Ане:

– На ней единственная папка. А ответ на твой вопрос, знакомы ли мы, – пока нет.

– Спасибо, тебе Кирилл. Я тебе еще наберу.

Она специально обратилась к нему на «ты» дважды и добавила про звонок. Их небольшой этюд с оголенной ногой в чулке вызвал на лице Берегового недоумение и ступор, и почему-то эта его эмоция сильно понравилась Ане.

– Что вы хотели, Константин? – равнодушно спросила она, возвращаясь к своему рабочему столу и протоколу, отмечая дистанцию между ними местоимением «вы».

Он зачем-то встал рядом, делая вид, что щелкает по папкам рабочего стола.

– Сзади тебя на стене камера, – произнес безопасник. – Они по всему холдингу. Небольшие, сразу не заметишь. Вмонтированы в рамки рекламных постеров.

Береговой стоял совсем близко к Ане. Она почувствовала от него запах сухой травы, какой бывает посреди летнего луга, а может быть, это был запах скошенного сена. Не парфюма, а самого настоящего полевого разнотравья. Лаванда, календула, полынь…

«В стогу сена он, что ли, прячется, чтобы за сотрудниками следить через свои камеры!»

– Ты пришел, чтобы предупредить меня о камерах? Зачем?

– Записки от бывшей ассистентки аккуратней по карманам ныкай. Заметил бы Шмарко, ты бы вылетела следом за Мариной.

Он увидел, как заалели уши Смирновой.

– Может, я хочу вылететь. Это дурдом, а не офис. Моргун попросила вызвать сотрудника, чтобы его помучить. Три часа прошло. Он до сих пор там!

Константин держал лицо прямо, но его глаза повернулись к Ане.

– Хорошая идея. Уходи.

– Чего?

– Увольняйся.

– Разбежался! – она принципиально выбрала бы какой угодно вариант, но не тот, что предложит безопасник.

– Выйди в дверь. Документы вынесу через час.

– Тебе-то какое дело, уволюсь я или нет?!

Аня спихнула его пальцы со своей клавиатуры и аккуратно подтолкнула плечом, чтобы отошел уже от ее рабочего места. На секунду девушка испугалась, что сейчас снова голову прошибет нервный импульс боли. Для проверки Аня прикоснулась к его руке дважды, будто проверяет, остыла ли конфорка.

Ничего. Никаких видений или боли. Она успокоилась.

– Иди к себе, Береговой. Возвращайся, пока Шмарко не начал искать.

– Хотелось бы, конечно, вернуться, – посмотрел он на часы, – что Марина тебе написала? В записке с ключом, – быстро добавил он.

– Номер телефона, – не стала врать Аня, – позвоню после работы. С улицы, – добавила она, – чтобы ты по губам не прочитал!

– Хорошо, – кивнул он, – советую паркинг номер три. Там глухо. Ни камер, ни окон. Уверена, что тебе нужно быть здесь? Именно в этом холдинге? Может, поищешь другой выход? – спросил он, делая ударение на последнее слово.

Аня не ответила. Врать не захотелось, а шутить на тему жизни и смерти – не самая лучшая идея. К тому же… на горизонте с галлюцинациями Фата-морганы появился самый настоящий Кирилл. И чувство боли, которое она испытала рядом с ним. Нужно выяснить почему. Что это значит? Кто он такой? И почему ее сердце теперь бьется так неровно, стоит о нем подумать.

Бейсбол, ребенок, испачканные кровью ее собственные руки – что это были за видения в голове?

Рисунка с портретом Крючкова в ее блокноте, к счастью, не было.

Из-за их встречи и ее видений с увольнением Аня решила притормозить. Может быть, завтра. Она будто разрисовывала водой черно-белую раскраску. Сегодня слезы уволенной Марины проявили деспотичную сущность Моргун. Разлитый чай рукой Кирилла вывел силуэт видений ужаса и боли. Что еще обнаружит в стенах завода Аня?

– Еще немного – и какой-нибудь скелет мне на голову упадет, – пошутила она сама с собой, еще не зная, что не так далека от истины. – Ляпнула бы Моргун, как остальным: я вас нарисовала, вы умрете! И будь что будет. Нет же! Решила предупредить деликатно. Постараться обойтись без полиции и скорой. И что теперь? В первый день со штрафами, с Крючковым и с заданием найти вора и какие-то там книги! Я же всего лишь секретарь!

Аня не помнила, когда и почему начала рисовать портреты тех, кто в скором будущем умрет. Нарисовав очередное лицо, она знала: какие-нибудь обстоятельства столкнут их. Рано или поздно судьба сводила Аню с каждым.

В первые неопытные встречи она заявляла жертвам об их скорой смерти, тыча рисунками. Несколько раза ее забирали в полицию за хулиганство. Еще чаще – в дурдом. Таких приводов накопилось около двадцати. Сказать по-честному, Аня удивилась, когда холдинг перезвонил ей с предложением занять вакансию. С ее-то «родословной» в графе: числится на учете.

Однажды, когда Аня оккупировала дом молодого дизайнера Аллы Алкиной и проколола той шины мерседеса, лишь бы заставить поговорить, Алкина согласилась выслушать «полоумную». Они вошли в дом, сели возле камина с парой чашек чая.

Женщина кивала, подливала кипятка и делала вид, что внимательно слушает. Через полчаса подъехали наряд полиции и экипаж психиатрички, вызванные Алкиной. Аню продержали в отделении закрытого типа две недели и поставили на учет за ассоциативное поведение с манией преследования. Спустя несколько дней Алкину застрелили во время пробежки. Убийца не был найден. У Смирновой алиби – она была в дурке.

С ней поговорил следователь, но снова услышав про рисунок, решил, что дело на мистике не построишь. Что он предъявит в суде? Художницу из желтого дома? Нет уж!

В какой-то момент Смирнова перестала удивляться новостям о гибели очередного «портрета». Она боялась и не любила брать в руки голубой блокнот. Всякий раз из-под ее карандаша появлялось лицо следующего… очередного свеженького трупа.

Когда она нарисовала Моргун, решила действовать иначе. Присмотреться «к жертве» изнутри. Новый визит в психиатричку обернулся бы для Смирновой закрытием на весьма длительный срок с принудительным лечением нейролептиками. Но кажется, дурдома ей хватит и в «Моргане».

Виктор Юркин вышел из кабинета директрисы в одиннадцать ночи, спустя пять часов.

За бронебойной дверью уборщицы ночной смены выметут осколки нефритовых чашек и парочки восточных ваз с узором дракона. Это же с какой силой швырялась Моргун в подчиненного, что умудрилась расколотить каменные чашки?!

Юркина на парковке дожидался Кирилл. Айтишник смотрел в желтую полоску окон пятого этажа. Как только погасло семь из восьми квадратов, он завел двигатель красного «Опеля». Включилась радиоволна с песней Stay группы Hurts.

– «Останься», – перевел он название. Кирилл смотрел на силуэт девушки, вспоминая ее испуг и застывший в глазах ужас. – Нет, – заставил он себя отвернуться. – Она не Вика. Я не могу… Не хочу найти и ее тело на телефонном проводе.

Выходя из кабинета, Римма бросила взгляд на портрет, приколотый к стенке, что нарисовала Смирнова поверх бланка с тестом. Сквозь жалюзи на карандашные линии рисунка падали черно-белые полосы теней. Черная прямая пересекала глаза женщины, будто стерла их из мира света.

Береговой захлопнул сейф, куда убрал личное дело Смирновой. Он знал о том, что Анна состоит на учете в психиатрическом диспансере. В анкете этих данных не было. Костя убрал из результатов проверки факты ее задержаний и приводов в нежелательные учреждения.

Никто не будет знать, кроме него. Никто не докопается до правды.