Читать книгу Браслет с шармами - Элла Олбрайт - Страница 10

Шарм с машиной и шарм с морем

– Охренеть, это еще что? – Джейк нажимает кроссовкой на педаль тормоза, и БМВ, трясясь, останавливается.

Крутанув головой, он всматривается в просвет между сиденьями – обзор заслоняет зеленая машина. Он рывком тянет рычаг ручного тормоза и выскакивает из автомобиля. Подбежав к машине – это оказывается старый «Фольксваген-жук», – он хлопает ладонью по заднему стеклу.

– Стой! Ради бога, тормози!

Машина останавливается, окно водителя открывается, и появляется светловолосая голова. Волосы такие белые, что похожи на серебро.

– А? – повернув голову, она вздрагивает. – О, Джейк! Это ты?

Сердце Джейка подпрыгивает в груди. Лейла. Он думал, что она уже уехала в колледж в городе и изучает искусство. В последний раз они виделись восемнадцать месяцев назад, когда она вытащила его из моря. После того как он выставил себя идиотом, накинувшись на ее друга, а она обвинила его в том, что он ведет себя так же, как отец. Определенно не лучшие моменты жизни, но он был растерян, и, к его стыду, гордыня взяла верх над воспитанием.

К его гневу добавляется потрясение от того, что они встретились сейчас так неожиданно, когда он не готов к подобным эмоциям.

– Да, это я. – Его голос повышается; в нем слышится легкий северный перелив. – И не делай вид, что не виновата. Ты въехала в мою машину и пыталась смыться. Нужно обсудить страховку. А еще, кажется, бамперы зацепились, так что ты только хуже делаешь, пытаясь отъехать.

– Ладно, успокойся. – Ее голова исчезает, окно закрывается. Она выбирается из машины, а он обходит капот «фольксвагена», чтобы ее увидеть. – Вообще-то это ты в меня въехал. Эти места напротив друг друга, тут ни у кого нет преимущества при проезде, но я сначала сдала назад…

– Я так не думаю, Джонс, – растянуто произносит он.

Она щурит глаза.

– Не надо со мной так разговаривать, Джейк, и не будь козлом. – Она говорит мягко, но язвительно. – О нет, мне лучше быть поосторожнее, а то еще подумаешь опять, что снова веду себя как феминистка. – Она поднимает брови увереннее, чем раньше. – И откуда мне было знать, что бамперы зацепились? У меня нет рентгеновского зрения, как у Супергерл.

– А жаль, потому что с ним водила бы получше. И у меня явно было право ехать первым, потому что, что бы ты там ни думала, я сдавал назад первым.

Я дважды проверил зеркало. – Но он знает, что отвлекся, думая о встрече с Оуэном, и о всех тех вещах, которые изменились, но остались прежними, пока его не было.

Глубоко вдохнув через нос, который теперь украшает сережка-гвоздик, она выпрямляется в полный рост – все еще на несколько добрых сантиметров ниже его подбородка, – а потом размеренно выдыхает через рот. Он готов поставить на то, что она прилагает все силы, чтобы оставаться спокойной.

– Ну, страховые с этим разберутся, – кивает она. – Главное, что никто не пострадал.

– Пока я не приду домой, – бормочет Джейк.

– А?

– Ничего. Забудь. – Не ее вина, что у него такой отец. Что ж, по крайней мере, теперь они с ним одного размера. Он рассматривает Лейлу. Она невысокая и стройная, хотя серая куртка из искусственного меха, черные джинсы и ботильоны ее полнят. В левом ухе три сережки: звезда, луна и гранат. – Красивый прикид, – говорит он.

– Ага, – она моргает. – Пытаешься шутить?

– Прошу прощения?

– Про мой прикид, – спокойно отвечает она. – Прошлым летом ты вроде ясно сказал, что мое тело лучше никому не показывать.

Он издает смешок.

– Ты меня не поняла. Я подумал, что мокрая футболка тебе к лицу. – Она была потрясающе красивой той ночью: огромные темные глаза и бледная кожа в лунном свете.

– О, – она делает шажок назад и хмурит брови. – О, – повторяет она странным голосом, краснея.

Ее светлые волосы теперь длиной до плеч, кончики окрашены в сиреневый. Так на нее похоже – делать что-то необычное, не как все, но с ее светлыми бровями, бледной кожей и серыми радужками с узором из лепестков эффект получается на удивление мягким. Ей нужен более интенсивный цвет.

Он всегда считал ее живой, яркой. А еще он не может поверить, что она обрезала волосы. Они были такими чудесными.

– Джейк? – она наблюдает за ним; ее щеки розовеют под его пристальным взглядом. Когда она убирает маленькой изящной рукой волосы с лица, отправляя прядь за ухо, воздух наполняет аромат клубники. Он подмечает следы от угольного карандаша на указательном и большом пальцах и радуется, что она до сих пор рисует.

Смутившись, он проводит пальцем по шраму и выдавливает из себя улыбку.

– Извини. Я просто задумался. Ты все волосы обрезала.

– Не все. Но да, я хотела что-то поменять. – Она смотрит на его лицо. – Твой шрам немного заметнее, чем раньше, из-за того, что ты такой загорелый.

– И? – спрашивает он, чувствуя себя неловко и жалея, что она обратила на это внимание.

Она хмурится.

– Ничего. Очень по-пиратски. Необычно, а ты знаешь, что с этим у меня проблем нет. – Она делает жест, демонстрируя свою одежду.

Где-то вдалеке звонок издает три резких, пронзительных взвизга.

– О, черт. Мне нужно в класс, – она бросает полный паники взгляд на кирпичное здание позади. – Надо разобраться с машинами. Хочешь, я попробую проехать вперед еще раз или…

– Нет. Надо посмотреть сначала. – Он обходит ее машину сзади и наклоняется, чтобы разглядеть, где именно они сцепились.

Пока Джейк ощупывает бамперы в поисках повреждений, на стоянке появляется один из школьных работников, разгоняя сплетничающих студентов.

– У вас что, уроков нет? А ну, разбежались, звонок прозвенел! – рявкает мужчина. – А вы двое в порядке? – спрашивает он, шагая к ним. – Нужно позвонить в скорую или полицию?

Джейк качает головой.

– Все под контролем. Дайте мне пять минут, я разберусь. – Взглянув вверх, он встает в полный рост. – Черт побери, мистер Стрикленд. – Он делает паузу, потом добавляет: – Я думал, вы уже на пенсии.

Лейла фыркает, но тут же маскирует это под кашель.

– Как вы… – Учитель прищуривается, концентрируя на нем взгляд. – Джейк Хардинг. Я тебя помню.

– Да, сэр, – широко улыбается Джейк. Сложно удержаться. Мужик, кажется, в ужасе.

– Что вы здесь делаете?

– О, я подумывал вернуться, чтобы сдать экзамены. Я знаю, что немного задержался, но, думаю, попробовать стоит. Хотел готовиться к английскому. Вы были бы рады, правда?

– Я… а… – Лицо мистера Стрикленда белеет.

– Прекрати издеваться, Джейк, – делает ему замечание Лейла, – мы оба знаем, что это бред. Ты хотел поскорее отсюда убраться.

Она искоса смотрит на него.

Джейк засовывает руки в карманы джинсов.

– Она права. Я приезжал, чтобы с другом пообедать. Оуэном Плейтфордом. Мы как раз попрощались, и я уезжал, когда мы с Лейлой столкнулись. Я не собираюсь возвращаться обратно, не волнуйтесь.

Мистер Стрикленд расслабляется: грудь опускается, тревога покидает его тело.

– И чем вы занимаетесь сейчас? Сомневаюсь, что из вас вышло что-то путное, учитывая поведение в школе.

Усмешка Джейка исчезает от этого насмешливого тона, и он смотрит на старика.

– А вы совсем не изменились, да? – Он выпрямляет спину. – Зато я изменился. Получил базовое образование, ушел из школы в морскую пехоту. В прошлом году прошел офицерскую подготовку, все пять этапов, и отправился на первое задание пару месяцев назад. Что бы вы ни думали обо мне или о том, каким я был раньше, сейчас я с гордостью служу королеве и своей стране, помогая обеспечивать безопасность людей.

Брови Лейлы поднимаются, но она ничего не говорит.

– О, – рот мистера Стрикленда открывается и закрывается, как у рыбы; потом он берет себя в руки. – Если это правда, то вы молодец.

Лицо Джейка словно гаснет, но он умудряется кивнуть и опускает подбородок, всего на миллиметр.

– Спасибо, – тихо отвечает он и делает шаг в сторону. – В общем, нам бы разобраться с машинами и страховкой. Мы ненадолго: я скоро уезжаю.

– Хорошо, – соглашается учитель, – тогда вольно. Постарайтесь не опоздать на английский, – бросает он Лейле и торопливо уходит с парковки.

– Вау, это было странно, – комментирует она, глядя, как Стрикленд удаляется. – Быть таким вежливым – это на него не похоже. – Джейк уже спрятался за бамперами, когда она поворачивается. – Не думаешь, Джейк? Неплохо с его стороны сказать тебе такое, да?

– Без разницы, – бормочет он. С кряхтением отогнув кусок металла, идет к водительскому месту, вытирая грязные руки о джинсы.

– Без разницы? – Она выглядит озадаченной. – Он сказал, что ты молодец; повел себя так, словно гордится тобой. Что здесь могло не понравиться?

– Это не он должен мной гордиться. Слушай, просто забудь об этом.

– Хорошо, я понимаю. Ты об отце. – Минута молчания. – Слушай, Джейк, насчет того, что я сказала тебе про отца на той пляжной вечеринке, – не стоило этого делать. У меня не было возможности нормально извиниться. И я прошу прощения.

– Не волнуйся об этом, – говорит он, оглядываясь через плечо, но его немногословность выдает его.

– Но я правда не…

– Я сказал – проехали.

Она шумно вдыхает.

– Ладно, если ты так хочешь.

– Хочу. – Он залезает в БМВ, хлопает дверью и заводит мотор. Осторожно сдав назад на несколько дюймов, переключается на первую скорость и проезжает вперед примерно на метр. Машины со скрежетом расходятся. Он вылезает и подходит оценить ущерб, морщась. Через минуту пожимает плечами. – Могло быть и хуже, думаю.

Лейла изучает помятый хромированный бампер, скривив губы.

– Дедушка будет не в восторге. Я на ней ездила всего пару недель.

– Я уверен, он тебя простит.

– Надеюсь. Кстати, – резко меняет она тему, поворачиваясь к нему лицом, – тебе, значит, без разницы, да? То, что сказал мистер Стрикленд? Потому что ты это придумал, да? Ты не в морской пехоте. Это все полная чушь.

Он хмурится.

– Почему ты так считаешь?

– Ты самый недисциплинированный человек из всех, кого я знаю, Джейк. Даешь сдачи и лезешь в драки. Прыгаешь с Дердл-Дор. Вылетаешь из школы. К тому же ты здесь, а не на другом конце мира. Так что давай не валяй дурака: чем ты на самом деле занимался?

На секунду морщинка между его бровей становится глубже, но потом он смеется и скрещивает руки на широкой груди.

– Да, ты права. Ты меня раскусила. На самом деле последние восемнадцать месяцев я провел в исправительном учреждении для несовершеннолетних.

– Что… за что? – ее глаза округляются.

– Ну ты даешь, – смеется он. – Ты скорее поверишь в то, что я нарушил закон и меня закрыли, чем в то, что я добился в жизни чего-то стоящего. Потому что, конечно же, люди никогда не меняются! Подростковый бунт, тяжелое детство? Никогда о таком не слышала?! – Она открывает рот, но он продолжает: – Так сложно представить, что человек, с которого я брал пример, которого уважал, рассказывал мне о флоте и вдохновил меня, что я захотел добиться чего-то большего, стать кем-то, быть лучше, чем мой отец? И конечно, покинуть дом, найти цель, и свое дело, и людей, которые стали мне семьей – этого ты от меня не ожидала.

– Вау. Вот это монолог. Ладно, я прошу прощения, что ошиблась. – Она наклоняет голову, изучая его лицо. – Ты и правда выглядишь по-другому. Повзрослевшим. – Потом ее взгляд скользит вниз, по мускулистым рукам. Несмотря на то что стоит прохладный ноябрьский день, на нем черная футболка. Она трепещет от ветра, который кружит коричневые и золотые листья, с шелестом гоняя их по бетону и собирая в сырые кучи в углах парковки. – Я верю тебе, – ее лицо сглаживается, – про морскую пехоту, в смысле. Не надо было спешить с выводами. Я просто удивилась. Как так получилось, что тебя отпустили?

– У нас есть увольнительные на берег. Я хотел увидеться с мамой, повидать старые места. – Он прокашливается. – Я, кажется, раздражаю тебя периодически. Почему?

– Ну, ты бываешь довольно надоедливым. Заносчивым и гиперопекающим.

– Да ладно, – говорит он насмешливо, – аккуратнее, а то захвалишь.

– Извини, но ты производишь именно такое впечатление.

– Я не специально. Думаю, мое нахальство иногда делает меня заносчивым, а что до гиперопеки, так я просто стараюсь присматривать за тобой.

– Я ценю это, Джейк, – говорит она, кивая, – но, мне кажется, это чересчур, особенно когда ты это делаешь без разрешения.

– Хорошо, заметано. Постараюсь так не делать, – говорит он сухо.

– Не дуйся. Но ты еще назвал меня тогда на вечеринке избалованной, и я не очень поняла почему.

Покраснев, он запускает руки в карманы.

– Извини. Сгоряча. Я не это имел в виду. Просто я думаю, ты не всегда понимаешь, как тебе повезло, и, может, иногда принимаешь все как должное.

– В каком смысле? – хмурится она.

– У тебя есть семья…

– И мама, которая от нас свалила в мой день рождения, – резко отвечает она.

– Возможно, но семья, которая у тебя есть, защищает тебя, любит и заботится о тебе. А у меня есть оба родителя, но…

– У тебя нет того, что есть у меня, – заканчивает она медленно. – О, я понимаю. Никогда об этом не задумывалась. Извини. Это, должно быть, тяжело. – Она смотрит сочувственно и протягивает ему руку.

Джейк отмахивается от ее слов и заботы.

– Давай не будем об этом. – Ему невыносима ее жалость. К тому же он уже не тот маленький избитый мальчик. – Кажется, ты назвала все мои худшие черты?

Она смеется, криво ему улыбнувшись.

– Честно? Дело даже не в этом. Мне нелегко это признать, но я на тебя злилась все эти годы по другой причине.

– Правда? – Он придвигается ближе. – По какой?

– Думаю, я просто удивилась и расстроилась, что ты уехал из города и больше никогда не писал и не звонил. Я даже не смогла поблагодарить тебя за то, что вернул «Пандору» и шарм с книжкой… – Она выглядит смущенной и смягчает голос, – что, кстати, было очень мило, но это наша с мамой фишка, поэтому не стоило, спасибо. – Ее голос становится тверже. – Ты продолжал общаться с Оуэном после того, как уехал, и намекнул, что с дедушкой тоже. А потом мы случайно столкнулись на вечеринке на пляже. Не то чтобы ты меня искал.

– Но я… – выпаливает он и резко замолкает.

– Что?

Он не может ей сказать, что все шармы, кроме одного, были от него, – это разобьет ей сердце. Последние шесть лет он покупал их, слушая рассказы Рэя о ее жизни, в то время как она верила, что их отправляет мама. Эта вера дарит ей спокойствие и надежду.

Это зашло уже слишком далеко, и он чувствует себя в ловушке собственной лжи. Если он перестанет присылать шармы, это будет для нее ударом – лишившись этой связи с мамой, она почувствует, что снова ее потеряла.

В конце концов он бурчит:

– Извини, что не написал. Я должен был. Я приехал ненадолго, но обещаю, что в следующий раз я тебя навещу. Хорошо? Честно говоря, я не думал, что это так много значит для тебя.

Волна жара поднимается по ее шее и обдает лицо, оставляя след на коже. Она делает шаг назад.

– Не значит, не переживай. – Отведя глаза, она бормочет: – Слушай, мне нужно бежать. Мистер Стрикленд ждет. Я только возьму данные страховки.

Он смотрит, как она ныряет в машину, а сам тем временем достает кошелек. Через минуту она вкладывает ему в руку помятый кусок бумаги, исписанный голубым карандашом, который едва можно разобрать. Он щурится, пытаясь прочитать, что там. Его собственные данные аккуратно записаны печатными буквами на обратной стороне визитки, которую ему однажды кто-то дал, с надписью: «На случай аварии».

Она без труда разбирает название страховой компании и номер.

– А ты хорошо подготовился.

– Может, жизнь на флоте меня дисциплинировала, и теперь я готовлюсь ко всему заранее.

– Опять этот груз обиды. – Она подходит ближе и делает вид, что стряхивает что-то с плеча, а затем неловко отступает назад.

Он смеется, разряжая обстановку.

– Как по мне, готовиться заранее скучновато, – говорит она. – Я бы не стала тратить время на вещи, которые, возможно, никогда не случатся. – Она складывает карточку пополам и небрежно кидает в карман. – Если честно, ты всегда казался мне самостоятельным, так что я не удивлена, что ты такой организованный. Думаю, ты привык о себе заботиться. – Она выпрямляется. – В любом случае не забудь сказать страховой, что в аварии виноват ты, прежде чем снова уплыть за моря. Буду рада, если не придется ждать несколько месяцев, пока с этим разберутся.

– О, не волнуйся, я позвоню им, – он поднимает брови, – чтобы подтвердить, что это была твоя вина и тебе нужно заплатить за ущерб.

– Я сдала назад первая, – парирует она, – так что это твоя вина. Ты должен взять ответственность.

– Я так не думаю. Есть свидетели, которые с тобой согласятся?

Они оба оглядывают пустую парковку.

Она рычит:

– Джейк, ты, может, и получаешь годовую зарплату, но я – нет. Я просто бедная студентка, которая тратит все свои деньги на художественные принадлежности и бензин. Ну же. Ты у меня в долгу. – Она с надеждой смотрит на него. – Не забывай, что я однажды спасла тебе жизнь.

– Не забывай, что я однажды спас тебя от отчисления. Полагаю, мы в расчете, как ты сказала в ту ночь на пляже. Не пойдет.

– Ты сказал, мы не квиты, потому что ты меня использовал, чтобы получить то, что ты хотел, – уехать из дома.

– Я тогда много чего сказал. – Он вздыхает. – Я не должен был говорить, что использовал тебя. Я повзрослел с тех пор.

– Звучит скучно, – бормочет она, глядя вниз, снова трогая свой браслет.

Он щелкает пальцем по крошечной машинке, зная, что испытывает судьбу. Он еще не готов прощаться.

– Ты получила еще один.

Она поднимает взгляд.

– Да. Дедушка начал учить меня вождению на ферме своего друга, как только мне исполнилось шестнадцать. Это было в Нью-Форест, там много классных видов и куча места для практики. Я упорно готовилась, чтобы пройти теоретический тест, как только мне исполнилось семнадцать, а потом взяла пару уроков, чтобы проще было сдать экзамен по вождению. А шарм пришел несколько недель спустя.

– Нравится тебе? – Он задерживает дыхание.

– Да, он милый. – Она широко улыбается. Джейк кивает.

– Ты довольно быстро справилась с экзаменами.

– Непохоже на меня, да? – Она усмехается. – Я очень хотела машину, чтобы передвигаться самостоятельно. Здесь столько потрясающих мест, которые я хочу нарисовать, а тащить мольберт на автобусе – не лучшая идея. Моим друзьям тоже не особо нравилось возить меня в безлюдные места и ждать часами. – Она закатывает глаза. – Но после того как я сдала на права, папа с дедушкой скинулись, добавили мои сбережения, и мы купили это ржавое ведро. – Она нежно пинает заднюю покрышку винтажного «жука».

– Тебе с ними повезло.

– Да. Но я еще и самая младшая в классе, и было очень дерьмово ждать почти двенадцать месяцев, в то время как все мои друзья покупали машины. Тридцать первое августа – худший день, в который можно было родиться: я постоянно от всех отстаю. Мама могла бы потерпеть еще пару дней. Тогда я была бы самой старшей, а не младшей.

– Ты права, это было очень эгоистично, – говорит он с серьезным лицом. – Но я не думаю, что тридцать первое августа – это так уж плохо.

– Это почему?

Джейк начинает отходить назад, последний раз бросает на нее взгляд и машет данными страховки.

– Потому что кое-кто, родившийся в этот день, будет оплачивать ремонт машины моего отца.

– Это не смешно! – кричит она, когда он садится в БМВ и разворачивается к выезду.

Он опускает окно и весело машет Лейле.

– Береги себя, Джонс. Моя страховая с тобой скоро свяжется.

– Джейк, ты козел! – стонет она, когда он заводит мотор и отъезжает. – Боже! Какой же ты нахал!

Он видит ее в зеркале заднего вида, уезжая с территории школы. Она уперла руки в бока, мех на воротнике обрамляет ее сердитое лицо. Облака расходятся, и луч солнца выхватывает бриллиантовую сережку у нее в носу. «А еще я думаю, что тридцать первого августа, – говорит Джейк сам себе, нажимая на педаль газа, – родилась одна совершенно потрясающая девчонка».