Читать книгу Провинциальный голосок, или Монетизация любви - Элла Златогорская - Страница 3

Настоящая весна на юге приходит гораздо раньше календарной. В воздухе витал привкус весны, небеса сияли, слепящей глаза лазурью, водопад золотых солнечных лучей обрушивался на землю. Все упивались хмельным весенним воздухом. И именно в такой чудный день хоронили певицу, через три дня после её смерти. Смерть всегда окутана тайной, потому и многие зеваки пришли к дому Лилианы поглазеть, удовлетворить своё любопытство, некоторые собрались у нового собора в центре города, говорили, что там её будут отпевать. Люди по своей натуре существа социальные, поэтому интересоваться жизнью себе подобных, заложено в человеческой психике изначально. Современная психология сейчас всему находит оправдание, даже бестактному поведению людей. Мир велик и многообразен, и надо быть добрее к людям, у которых великое горе. В Москву везти тело не разрешили мать и бабушка, решили, что она будет похоронена рядом с отцом и дедом. Несмотря на пандемию, народа было немало.

– Развелось нынче миллионеров, – ворчали старухи, – вот напела одним местом деньги и убили её.

– Из-за мужа грохнули певичку, – рассуждали зеваки, – он денег наворовал. Сидит сейчас. А она здесь у нас прятала миллиарды долларов в пещерах, говорят, пытали её, но она не призналась. Жадюга. Всё им денег мало. Народ грабят, – вертели головами по сторонам зеваки, в надежде увидеть приезжих богатеев.

Наш народ знает всё. Он сам же выдвигает кучу версий, сам их и опровергает. Несчастье всегда приходит неожиданно, к нему нельзя подготовиться. Это счастье мы ждём и выпрашиваем у Бога, а несчастье, как удар под дых.

А молодёжь Морегорска надеялась увидеть столичных звёзд на похоронах Лилианы, но из певиц приехала только одна звёздочка, карьера которой близилась к закату и малоизвестный композитор, который в последнее время писал Лилиане песни. Звёздочка хоть и была очень маленькой величины, и по телевизору её почти не показывали, но многие её узнали. Одета она была столь вызывающе и ярко, что добропорядочные граждане города возмущались вслух, не зная, кто она такая и что здесь делает. Чем больше блеску, тем пустее нутро. А молодёжь цинично ржала, несмотря на то, что присутствуют не на «Камеди клаб», а на скорбном мероприятии. А вот композитор был искренен в своей печали и много хороших слов сказал о певице на прощании. Имя композитора никому ничего не говорило, но он писал музыку неплохую, песни грустные и тоскливые, и речь его была такая же, как раз к месту. Видимо, одна Лилиана и платила ему деньги за его мелодии. Потом в столичной жёлтой прессе появятся слова соболезнования от звёзд крупной величины, где они ссылаются на пандемию и поэтому объясняют своё отсутствие на похоронах. Много фальшивых слов было сказано в прессе и на помоечных ток-шоу на телевидении. За это наши звёзды и мини-звёздочки получали деньги и потому ходили на них. Эксперты на этих ток-шоу сидели с умным видом и рассуждали о мужьях певицы, об её творчестве, вспоминали её былые заслуги. Потом забывали, за что им платят деньги на ток-шоу, и переходили на другие, более скандальные темы. Интересно, где они находят этих экспертов, разношёрстная публика глупых и алчных людей. Среди них бывают и порядочные, но это большая редкость. А в связи с пандемией туда ходили только те, кому нужны были деньги хоть какие. Публики не бывает в такое время на этих шоу и вместо зрителей стоят на стульях их картонные фотки. Цирк уехал, а клоуны остались. Естественно, и про Лилиану было несколько шоу, где её коллеги по цеху изображали скорбь и пришли в тёмных одеждах, рассказывали о былой дружбе и о покладистом характере певицы, пришли и фрики с непроверенной информацией об её первом муже, пришли и недоброжелатели, и обиженные домработницы, и няни. Клоунада и только. Но все знали, что певица уже не была интересна шоу-бизнесу, в последнее время она не выступала сольно, у неё не было заказников, иногда про неё вспоминали и приглашали в сборные концерты вместо тех артистов, кто по каким-либо причинам не мог приехать. Она пыталась заработать деньги на корпоративах, на свадьбах или рекламой. Как могла, пыталась сохранить свой имидж.

Смерть молодой женщины, матери троих детей – это большая несправедливость, – это вопреки законам природы. Природа сама готовит человека к смерти, постепенно уменьшая его силы и годы, и человек умирает в преклонном возрасте, уже подготовленный Жизнью и Богом. А когда вот так обрывается молодая жизнь, остаётся много вопросов к Всевышнему. Так и мать Лилианы, Валентина Сергеевна, смотрела куда-то вглубь себя, сидя в церкви, стоять она не могла и вопрошала: «За что, Господи? За что?»

Бабушка Галина Фёдоровна Гладкова сидела рядом с прямой спиной, в чёрной шляпке с вуалью, кое-как державшейся на её седой голове и тихо говорила: «Ну что ж, последняя кровиночка ушла. Жди, Петя, меня, после Лилиных сороковин приду. Но я хочу узнать, кто с ней это сделал?» Рядом со старушкой сидела молодая девушка, дочь певицы, она прилетела из Москвы. Её каштановые волосы струились по спине, из огромных тёмных бархатных глаз не пролилось ни слезинки. Она молча сидела, как будто отбывала повинность. Спокойствие – сильнее эмоций. Потом уж жёлтая пресса напишет, что дочь певицы – двадцатичетырёхлетняя Мария Сосновская вела себя странным образом, как будто смерть матери её вовсе не касалась. Мария прилетела одна, без своего отца, олигарха Сосновского Станислава Ивановича, и сразу же после похорон улетела. Никто не задавал ей лишних вопросов, никто не пытался удержать. Только бабушка Валентина Сергеевна горестно вздохнула и попросила внучку остаться на поминки.

– Бабушка, я не могу, извини. Мне надо быть в Москве, и папа себя плохо чувствует. Я уеду сразу после похорон.

За руку Машу Сосновскую держала красивая ухоженная женщина лет 40-45, она как будто пыталась удержать девушку. Это была Марина Подольская, известный в Морегорске косметолог, близкая подруга певицы ещё со времён учёбы в медицинском училище. С ней майор уже беседовал на следующий день после убийства Лили и ничего полезного для себя не вынес из их разговора. А полезное для майора было только одно: кто же всё-таки мог убить Лилю и за что.

Рядом с матерью певицы сидела пожилая женщина, полная, с короткой стрижкой, её седые волосы отливали голубизной. В советское время многие женщины оттеняли свои седые волосы синькой, и у них они были голубыми, как у Мальвины из сказки про Буратино. Не знаю даже, есть ли сейчас синька в продаже. Это была свекровь певицы, мать её второго мужа, известного чиновника Шашкова Ильи Матвеевича. У женщины покраснело лицо, и видно было, что ей дурно, ей подавала воду и лекарства рядом сидящая женщина, вся в чёрном, держала её за руку и что-то тихо говорила. Пожилая женщина только кивала ей в ответ. Майор сначала не узнал женщину в чёрном, даже поменял место нахождения своё в рядах друзей и родственников, стоящих сзади скорбящих женщин, хотел её внимательно разглядеть. Потом внимательно вглядевшись, очень удивился. Это была няня малышей-мальчишек, детей певицы – близняшек Матвея и Лёвы. За эти три дня женщина очень изменилась, лицо осунулось, под глазами залегли чёрные круги, уголки губ опустились ещё ниже. Измождённая, бесцветная и унылая, она ещё пыталась успокоить свекровь певицы. Няня – Афанасьева Татьяна Ивановна была невзрачной женщиной лет пятидесяти, спокойной, образованной, доброй и чуткой, а главное, очень любящей своих подопечных, она в них души не чаяла, как впрочем, и они в ней. Интересно, что она здесь делает, и с кем остались дети? Неужели няня оставила детей с кем-то из посторнних, майор был в недоумении. Асият тоже была здесь, она стояла позади старой женщины – бабушки певицы, и предупреждала любой её жест и желание, она была ангелом-хранителем Галины Фёдоровны. Ася была нужна всем. Кого-то увещевала, когото шёпотом успокаивала. В этом деле были пока только вопросы, ответов он не находил, но только пока. Говорят, что убийца всегда приходит на похороны своей жертвы, это преступник на место преступления ни-ни, ногой не ступит, а на погребение жертвы придёт, посмотрит и возрадуется, убийцы по своей сути почти все моральные уроды. По этой причине и майор Золотарёв Александр Сергеевич пришёл на отпевание певицы. Он хотел увидеть эмоции на лицах людей, оплакивающих Лилиану, его одноклассницу, по сути хорошего человека, дочери, внучки, матери и жены. Кому это понадобилось её убить? Против кого вообще совершенно это преступление? Это ещё предстояло ему выяснить. На первый взгляд, дело это оказалось простым и понятным, и даже подозреваемый уже взят и сидит в СИЗО. Хотя против него и нет никаких прямых улик, и посадили его до выяснения обстоятельств дела на трое суток, но начальство считало, что дело раскрыто и причём очень оперативно. Полковник Филатов, непосредственный начальник майора запретил ему глубже копать, зная его характер. Но Золотарёв понимал, что это не так, он объяснил начальству, что они ошибаются, что любой мало-мальский знающий адвокат разнесёт в пух и прах их обвинения. Геннадия, гражданского мужа Валентины, матери певицы, они прихватили на всякий случай. Он пока парился в камере. С ним надо было что-то решать, прямых улик и доказательств против него не было. Интуиция подсказывала Золотарёву, что Геннадий тут не причём, но интуицию к делу не пришьёшь, нужны были факты «за» и «против», а их у него не было. Надо было определить главное направление поиска убийцы, а для этого в первую очередь надо определить мотив, майор оказался в растерянности. Всех, кого можно было подозревать, ну никак не могли быть убийцами. Но майор умел собираться в критические минуты и принимать решение, и оно, как правило, было верным. Главное – не считать, что дело провалено. А проявить упорство и повторно изучить каждую деталь. Убийство было резонансным, находилось на контроле в Следственном комитете в Москве, и морегорских сыщиков торопили. В противном случае грозились отправить в Морегорск столичных оперов, которые здесь никому не были нужны. Весь мир можно условно поделить на две категории людей: на тех, кто теоретически способен на убийство, не считая военных и других силовиков, у которых убивать людей – это профессия, и на тех, кто никогда и ни при каких обстоятельствах не сделает этого, даже если будет угроза их собственной жизни.