Читать книгу Возвращение домой - Эльвира Абдулова - Страница 6

Все в районе знали, что молодой доктор очень любит свою жену. Оказалось, родительский расчет был верным и чувства, действительно пришли после свадьбы. Ахмед был человеком легким и замечательным. Когда входил в дом, преображалось все пространство вокруг. Дети бежали ему навстречу, супруга спешила накрыть на стол, получив свой поцелуй в лоб. Они были женаты уже несколько лет, а она все еще смущалась перед детьми из-за подобных проявлений чувств, считала это постыдным. Добрый, чуткий и отзывчивый, Ахмед обладал твердым мужским характером и ни за что бы не поступил вопреки своей совести. Он не шел на компромиссы и никогда не совершал врачебных ошибок, подходя к любому пациенту ответственно и обстоятельно. Вечерами он читал медицинские книги, делал заметки в своих тетрадях и навещал больных, которые нуждались в особом внимании.

Нежность, с которой Ахмед относился к молодой жене, удивляла родных и знакомых, заставляла женщин завидовать, а мужей с раздражением добавлять «хватит-да!», слыша очередной рассказ о том, что молодой доктор гуляет по выходным дням с детьми, помогает жене по дому. Конечно, то, что кавказский мужчина готов был даже стирать и гладить детское белье, знали лишь самые близкие. Храня это в тайне, Фирангиз всегда выходила во двор вешать белье сама, потому что есть же предел положенного и унижать мужчину никак не следует.

Кто жил на Кавказе, тот знает: даже вешать белье нужно там по особому правилу. На первой веревке, самой защищенной от чужого глаза, располагается нижнее белье. Дальше идут более крупные вещи, вывернутые наизнанку: так безопаснее из-за палящего солнца. Сама открытая для постороннего глаза веревка прикрывала всю картину огромным, непроницаемым постельным бельем. Если в дом приезжала молодая женщина, то она свое нижнее белье прикрывала еще и плотной тканью, чтобы, не дай Господь, мужчина не увидел исподнего.

Дети любили играть между веревками, прятались за длинными простынями и пододеяльниками от злобного петуха, свободно ступавшего по двору и отличавшегося скверным нравом. Его гортанное кукарекание будило всю семью, а их скромное хозяйство постепенно разрасталось. Фирангиз мечтала о корове и теплом свежем молоке для детей. Всему научила Фирангиз своих дочерей и надеялась на то, что и их родительский расчет в свое время окажется верным, и их дети будут так же счастливы, как и они с Ахмедом!

Когда старшие дети пошли в школу, семья сблизилась с молодой учительницей, Евгенией Петровной. Сельская школа была маленькой, и начальные классы поручили ей, выпускнице педагогического института. Высокая, статная, с округлыми женскими формами и копной русых волос, Евгения Петровна была очень привлекательной женщиной. Летом на лице появлялись густые веснушки, будто горстями рассыпанные по миловидному личику. Это ей очень шло и никак не сочеталось со строгим видом, который любила напускать на себя для пущей важности молодая женщина. Сельчане узнали, что в столице республики живет ее мама: именно туда во время каникул уезжала Евгения Петровна. Там она сбрасывала с себя всю строгость, превращалась в веселую девчонку, встречалась с друзьями, загорала на пляже, ходила в кино, а по вечерам успокаивала волнующуюся маму и раздражалась от вопросов, касающихся ее личной жизни.

– Никого у меня нет, мама!

– Ну, как же так, доченька? Тебе уже двадцать пять… пора бы, да и я внуков увидеть хочу.

– Успеешь еще, обещаю!

– Ну что ты там, Женечка, заперлась в своем селе? Возвращайся в Баку, и здесь много работы! Пойдешь в городскую школу…

– Нет, мамочка, – задумчиво отвечала Женя, – у меня там… ученики. Меня все любят, и я к ним привыкла. Не могу я их бросить!

– Не понимаю я тебя, доченька!

Ее, городскую девчонку, послали по распределению в район уже три года назад. Поначалу молодая женщина чувствовала себя там неуютно, но со временем сельчане приняли ее хорошо, отметив скромность и порядочность молодой учительницы. Желающих закрутить роман с одинокой русской девушкой было много, но Женя крепко закрывала ставни своего дома, носила скромную одежду, собирала волосы в тугой пучок и не выходила на улицу по вечерам. Когда Ахмед попросил Женю-ханум помочь его детям с русским языком, та с удовольствием откликнулась. Ей не хватало общения, а молодой врач учился в столице республики, как и она. Им было иногда интересно переброситься словами, обсудить новый фильм или прочитанную книгу. Фирангиз говорила по-русски с трудом, Ахмед был все время занят, так что детям очень не хватало практики. Родители видели их будущее в столице, мечтали о том, чтобы все пятеро получили хорошее образование, поэтому молодая учительница стала частым гостем в их доме. Скромная и гостеприимная Фирангиз подавала в комнату чай и сладости, улыбкой встречала и провожала гостью. Об успехах и сложностях учебного процесса Женя-ханум говорила только с Ахмедом. Вопреки предостережениям старших женщин Фирангиз никогда ничего дурного даже не могла подумать – настолько тепло и радостно было им с мужем вдвоем. Она чувствовала своим женским сердечком: муж ее очень любит, а ее душа большего и не просила. Ахмед и дети – это самый счастливый мир для нее…

Шли годы, дети взрослели, а Женя-ханум так и не выходила замуж, хотя сельчане знали: к ней сватались многие, даже сын директора магазина. Наглый и избалованный парень, не привыкший к отказу, караулил ее около школы, часами просиживал в машине около ее дома. Девушка не выходила и надежду ему не давала. Однажды ночью скандалист, изрядно выпив, стал ломиться в двери и просить ее выйти:

– Что ты еще хочешь от меня? Все тебе будет! И золото, и бриллианты! Хочешь – в Москву поедем? Мой отец все для меня сделает! Женя, выйди сюда! Выйди! Хватит меня мучить – да! Что ты из себя строишь? На кого надеешься?!? Выходи за меня, Женя!..

Ребята из соседних домов насилу увели хулигана, а утром все обсуждали произошедшее, но никто не посмел сказать ни единого дурного слова в адрес безупречной учительницы.

Маленькая Фатя узнала о скандале со слов пожилых женщин, готовивших абрикосовое варенье на кухне ее бабушки, и ей трудно было представить Евгению Петровну такую, какой она ее обычно видела, героиней скандала. Строгая, статная, аккуратная – настоящая «мюаллимя» (учительница)

А вот другой случай запомнился Фате прекрасно. И не с чьих-либо слов.

– Стихийные бедствия, – говорил папа, – это напоминание нам, людям, от природы о том, кто все-таки главный…

Однажды ночью папа разбудил всех и велел побыстрее одеться и выйти на улицу. Спросонья девочка ничего не поняла, ей хотелось спать, а мама суетилась, одевала детей и хватала теплые одеяла. Папа в спешке брал документы и выводил всех на улицу, боясь нового толчка. Пол под ногами ходил ходуном, люстры раскачивались, как при порыве ветра, дребезжали стаканы и кружки на кухне. Старенький домик выстоял, жертв в районе, хвала Господу, не было! Только трещины в неказистых постройках и разрушенные заборы, бегущие вдоль улицы. Трясло весь день и следующую ночь. Вечером Ахмед перевез к ним Евгению Петровну.

– Она будет с нами, пока все не утихнет. Дом у Жени-ханум совсем старый, вот-вот развалится, у нее здесь больше никого нет. Она хотела ночевать в школе, но я не пустил, – сказал он Фирангиз, пропустив вперед учительницу с ее скромными пожитками.

Фатина мама приняла гостью с улыбкою, а когда беспокойные дни закончились, «мюаллимя», вежливо поблагодарила хозяев за гостеприимство, вернулась к себе домой.